Что-то моей мечты

                Камас(Comme-il-faut) – Тают…
Курит не меньше, чем Винстон.
Пьет не меньше, чем Хольстен
Поздно приходит в гости
Не задает лишних вопросов
Ничего не просит
Ей не надо обещать с неба звезд…
Ее в принципе трудно обидеть
Но и в обиде ее дольше пяти минут никому  не удавалось видеть
Покурит и опять…
Она не знает, что такое – молчать
Я так и не смог понять, о чем она может мечтать
Та кошка, что предпочитает сама по себе гулять
С котами всех мастей, любых,
Даже  малознакомых крыш
Задрав свой пушистый хвост как можно выше…


 
Он курил. Она молчала. Воздушные облака над сонным Берлином обрели нежно-розовый оттенок.  Ее пепельно-светлые пряди волос безупречно расстелились на подушке, спадая на черные глаза.
Красивая… - думал он, грея спиной подоконник на соседнем континенте.
На ходу сбрасывала одежду. Курила дорогой вишневый Captain Black, от терпкого дыма которых порой подгибались колени. Не смывала черные тени с глаз. Не пользовалась помадой, блеском для губ. Не носила серег. Впивалась длинными ногтями в спину во время секса. Никогда не целовала в губы…
А он ненавидел. За то, что ненастоящая
***

-С кем ты?
-Интересно?
-В принципе, нет…
В трубке слышится горькая усмешка.
-Завтра вечером буду на Манхеттене… премия…премия… из головы выпало совершенно…
-Не суть важно…
-И в твоей постели… - Томас Астер, устало прищурившись, прислонил горячую щеку к стеклу. Молчание на другом конце провода. – Ты будешь меня ждать?
-Буду.
Он швырнул тонкий слайдер на постель, оставив без комментариев ее трубку. Это нормально, когда их сухие разговоры длились не более семи минут. Предпочитавшие стоны разговорам, они жили на разных континентах, в разных часовых поясах и в совершенно разных мирах.. И никогда бы не пересеклись, если бы не три волшебных дня лета посередине января в вечно солнечном Милане.
-Что, тоже не спится?
Младший брат проскользнул в прокуренную берлинскую квартиру Тома, швырнув на журнальный столик ключи.
-Ага… - старший глотнул минералки.
-С кем разговаривал? Кого еще мучает бессонница?
-В Нью-Йорке девять вечера…
Билл сел на подоконник рядом с братом, обреченно вздохнув.
-Ты одержим этой шлюхой. Не пора ли поменять увлечение?
-Да пошел ты.
-Не в духе?
-Есть немного.
-Дейв сказал, во сколько рейс?
-Через три часа…
-Не перегибай палку. Она всего лишь…
-Кошка.
-Тигрица, - Аст младший усмехнулся, чиркнув зажигалкой

***
 По полу были раскиданы диски и черные гелевые ручки. Смятые листки бумаги. Одну за одной она глотала обезболивающие, закусывая сладкими «Комильфо» с начинкой карибской дыни. Иногда опуская дымчатые глаза на пустую бутылку мартини.
Голова нещадно раскалывалась от жгучей смеси алкоголя, таблеток, сигарет,… но она не выключала музыку. Что угодно, но не тишина…
-Пьешь в одиночку? – тихий голос сквозь скримы Brokencyde. Она обернулась. Совершенно выпало из головы, что дала ему с прошлой встречи ключи от квартиры. – Плохая привычка.
Том подошел к ней сзади, обдав табачным дыханием шею.
Не ответив, она откинула голову на его плечо. Такая бледная, такая усталая… еле-еле стоявшая на ногах.
Он повернул ее к себе, стрельнул шоколадным взглядом глубоко, в глаза, в неверную душу. Со стоном закрыв глаза, она буквально повисла в его руках. Ударив по обонянию ароматом вишни. Без слов. Он понимал, что вот-вот она потеряет сознание. И прижал ее к себе, потянувшись к губам.
Та лишь отвернулась. И снова без лишних слов. За окном  квартиры с окнами, выходящими прямо на Статус Свободы, забрезжил рассвет.
-Малыш… - он прошелся щекой по ее жестким выбеленным волосам с отросшими черными корнями. С запахом недавно добитого мартини. – Неужели ты совсем не соскучилась?
-Я устала.
-Что, много клиентов? – Астер усмехнулся.
-Замолкни. Я пошла учиться.
-Учиться!? С твоим-то бешеным графиком «Мисс Найтлайф»…
-Представь себе.
Она закурила, добавив к прокуренной комнате аромат вишневого «Капитана Блека».  Ему хотелось обидеть ее. Задеть поглубже, показать, насколько она низка. Доказать ее бесчестие. И то, что она ползает перед его ногами, а не он…
Но снова ее руки обвивают его шею. Снова она начинает раздевать с ремня. Снова кусает за нижнюю губу…

***
Электрическим зарядом до самых кончиков пальцев. Он знал, что она никогда не будет принадлежать ему.
Шлюха – крутилось в его голове. Хотелось ненавидеть ее имя, ее волосы, ее губы.
Он прижал ее лицом к стене, пройдясь руками по обнаженной груди, опустив руки ниже. Та впилась длинными ноготками в его бедра, заставив застонать.
Жилистые ручки, пройдясь по животу, проникают под трусики. Гортанно засмеявшись, она выгнула спину. Словно кошка.
-Алекс… - томно. Проведя губами по волосам, резко входит в нее, начав двигаться. Ускоряясь.
Ненавижу…ненавижу, слышишь, - думал Астер, кусая ее губы. Она улыбалась, откинув голову на его плечо. Вымученно, но достаточно  отвратительно. Самодовольно. Впившись пальцами в его дреды. Казалось, еще чуть-чуть, и она возненавидит его так же, как и он ее.
Толчки резче. Мышцы начинали ныть. По его виску пробежала капелька пота. Она кричала.
-Я тебя…ааа…
Он навалился на нее всем телом, заставляя задыхаться. Казалось, прогнулась под их телами стена, и расплавились стекла
-Ненавижу….
***

Он спал. Слегка подрагивали ресницы. Она еле заметно улыбалась, глотая синий дым. Отдающий вишней. Красивым движением руки стряхнув ноготком пепел, прислонила голову к остывшему стеклу. Солнце уже проснулось. А он нет.
Газированная минералка обожгла пустой желудок, смочив горло. Она смотрела сквозь бутылку на желтеющие крыши домов.
-Ты едешь сегодня на учебу? – сонный голос.
-Как поживает твоя Кристи?
Сука. Он всегда ненавидел ее привычку отвечать вопросом на вопрос. Этим перескакивая на другую тему.
-Знаешь… она сказала..
-Что
-Она беременна.
Алекс расхохоталась. Громко. Пронзительно.
-Смешно?
-Ага, - она откровенно заливалась хохотом. – Из тебя выйдет шикарный папаша!
И вдруг, как кошка, опустилась на кровать и молча положила голову на его грудь. Пройдясь прокуренными пальчиками по серьге на губе. И он промолчал, проведя ладонью по ее волосам. В принципе для них слова шли на цену русской копейки. Она не любила, когда на нее кричат. Он е любил кричать на нее. Вот и все разговоры.
-Улечу сразу же после выступления. – Он не мог долго сдерживать в себе все.
-Будешь шикарным отцом…-шепнула в ответ девушка, облизав его нижнюю губу. – Вот только мужем…
***



На раскаленных уставших пружинах правды
Мы никогда не встретим новое «завтра»
С такой бесцельной, ненасытной тобой
Но ночь темна и похоти очерки скроет.

Привязка пламени, ласк, раскраски лица.
Я так устал от этого в романе без конца.
Не может быть последнего листа –
Единственный способ разорвать, избегая вопросов.




Месяц без ее сухих волос.
Он бросил ключи от машины на стеклянный столик и упал на кровать. Довольное миланское солнце жарило по стеклам, он со стоном снял кепку и потер глаза.
«Я не допущу того, чтобы мы не увиделись, Том» - аккуратный косой почерк на клочке бумаги, найденном под его дверью.
Астер прошелся губами по бумажке, уловив знакомые нотки хеннеси. Хороший французский коньяк… что ж, она всегда велась на дорогое.
-Би, не хочешь прогуляться? – надо было отвлечься. Хотя бы с братом. Но тот повел бровью.
-Не, давай как-нибудь без меня… я в душ, - он схватил полотенце, оставив за собой лишь аромат одеколона.
Вот брат так брат, со злостью подумал старший, встав с кровати. Схватил ключи от номера, скинул толстовку. Так нравилось ей,… и направился к главному бару.
Знакомая усталая улыбка. Притупленный взгляд.. Легкий газированный коктейль. И она водит соломинкой по бокалу. В принципе не изменилась.  Только еще сильней похудела, что предавало ей болезненный вид. Алекс, моя Алекс, я скучал…
-Ну, здравствуй. – Улыбка, не усмешка. Нежная, усталая.
-Привет… - подзывает услужливого гарсона, заказывает виски с колой. Двойной. Чтобы поскорее затеряться в ней.

Еще двадцать минут…или секунд…. И снова мы вдвоем в мире белых шелковых простыней. Она наращенным френчем впивается в его спину, а он упивается ее губами. Она задает вопросы, зная, что отвечать ему на них крайне неприятно. Но  он уже привык. И давно усвоил, что разговаривать им вредно.
-Как поживает твоя беременная девушка, Том? – она стягивала с него майку, водя губами по его щеке.
Вздыхает. Закусывает губу.
-Я ее бросил.
И снова ее пронзительный хохот. Волосы беспорядочно разметались по плечам, а она закрыла рот руками. Нет, приличия это уже не восстановит...
-Зачем, Томми? – она подняла на него водянистые глаза. -  Ради чего?
-А что, неясно? – тот опустил, стыдясь, глаза. Алекс начинала играть.
-Нет… - ангельские глазки…проститутки
-Ради тебя
Она рассмеялась вновь, оставив парня без ответа.
-Я сказал что-то смешное?
И вновь она не ответила. Лишь прильнув к его губам.

И все как обычно. Они плавили своими стонами стены. Она как всегда на высоте, а он наслаждался ею в этот жаркий миланский день. Она впивалась пальчиками в его дреды а он прокуренными губами водил по ее груди.

А потом она ушла. Он долго сидел неподвижно, наблюдая за тем, как она, словно вильнув на прощанье хвостом, хлопает дверью.
…
-А что ты хотел, мой мальчик? Думал, ты особенный? – спросила она его перед тем, как покинуть. Навсегда.
Конечно нет, Алекс. Это ты считала себя особенной. Дура. А он просто мечтал о тебе каждую секунду, не давая проходу другим мыслям.
Прощай, милая Алекс. Быть может, еще когда-нибудь свидимся. В этом мире шелковых простыней и пепла Капитана Блэка. И повторим нашу страсть. А пока ты была и остаешься чем-то моей мечты…
Хорошая любовница, но плохая подруга.
Моногамия для нее – синоним слова Скука.
И не чурается случайных связей.
Для нее хобби  - все то, что называют грязным.


Прости, ты тут как тут.
Ты не одна из тех, кого замуж зовут.
И кое-что меня еще в этом деле смущает.
 Я из тех, кто про тебя кое-что знает.
Привязка пламени, ласк, раскраски лица.
Я так устал от этого в романе без конца.
Не может быть последнего листа –
Единственный способ разорвать, избегая вопросов.
 
-THE END-