Размышления в ночном автобусе

Вечер начался в тот момент, когда Вадим Холодков услышал лаконичную фразу водителя: «Хапнул?». Фраза была обращена к лысоватому мужику, сжимавшему в руке банку с прохладительным напитком. Мужик приобрел напиток в ларьке (попросив водителя не трогаться и подождать еще пару минут) и теперь, довольный, возвращался к автобусу.

Вскоре последний отчалил. Холодков был удивлен: несмотря на то, что автобус был ночной, почти все сидячие места были заняты. Стоять, разумеется, не разрешалось. Вадим успел занять место около окна, а рядом с ним, на таком же мягком сером сидении устроился какой-то простоватый по виду, незлобивый парень в майке. Холодков заметил около себя ремни безопасности.

«Стоит ли их надеть? или, может, не надо? А все одевают? Наверно, этот парень удивится. Он все-таки такой простой. А чего ты волнуешься за этого парня?.. Ну и удивится, и что. Ладно, сейчас тронемся, и я одену. Пусть будет». Ттак думал Холодков. Покрутив ремень в руках, он заметил, что тот слишком велик и пришелся бы впору разве что какому-нибудь очень пузатому мужику. Вадим попробовал поменять что-то, подкрутить какие-то ручки, лямки, но ничто не помогало. В автобусе погас свет. Уже минут пять как тронулись.

Холодков обратился к сидящему справа парню, сделав максимально простое лицо:
- А чего они вообще, помогают? Их пристегивают?
- Да не знаю – ответил парень.

Разумеется, он не знал. Еще бы он знал. Как он мог знать, помогают, или нет? И слава Богу, наверно, что точно не знал. Холодков под шумок пристегнул ремень, но если это и имело какой-то смысл, то только сакральный. Автобус постоял минут пятнадцать на автозаправке и двинулся дальше в ночь. Предстояла пяти – а лучше шести- до открытия метро – часовая дорога из Верхнегорска в Москву. За окном мало что было видно. Работал кондиционер. Обстановка в автобусе была терпимой – по крайней мере, никто не кричал, не было маленьких детей. Но как и предупреждала Тамара (два пирожка, торопливый поцелуй в щечку, несколько прощальных слов), заснуть в автобусе оказалось делом проблематичным. «А что же, правда. Помогает он, или нет? Ну, а если вот так? и что? от напряжения, по-моему, только хуже. Напрягшиеся мышцы сталкиваются с предыдущим сиденьем. Если расслабиться? Нет ли в этом какой-то фронды. Вот мол, я расслабился, вообще прилег. Да пусть даже на того парня. А нет, вот тебе, мальчик – и фигак» - думал Холодков. «Нет, все-таки совсем расслабляться нельзя. А с другой стороны, что я смогу сделать-то?».

Холодков не очень хотел ехать Ночным – все-таки дорога, довольно долгая, ночью. Мало ли. Вдруг водитель уснёт. Он почему-то рассчитывал, что будет совсем, ну совсем мало народа, и он сядет на сиденье за водителем и будет, в случае чего, напоминать ему о грозящей опасности. Кстати, по пути туда был замечен на этом сидении некий мужик, который постоянно разговаривал с водителем. Холодков решил, что он именно для того и был припасён там, чтобы расталкивать зазевавшегося водителя, не давать ему уснуть. А то мало ли. Вдруг они по сто рейсов без перерыва ездят.

А если лечь так как бы рукой на стекло? Нет, неудобно. И парень этот стал наваливаться. А чего такого, пусть наваливается. Ну, парень и парень. Меня же это не возбуждает. Но тепло человека – оно всегда приятно. Да вроде нормальный парень. Пусть вздремнёт. Я даже рад.

А парень, хоть и был с виду простоват, но все-таки четко соблюдал этикет, и как только чувствовал, что наваливается слишком на плечо Вадима, тут же в полусне отстранялся. Наконец, Вадим не выдержал: «Да вы мне не мешаете, чего там». Но парень все-таки испугался, совсем отвернулся и теперь уже не наваливался своей головой на плечо Вадима. За окном была темнота.

Подлокотник. Стоит ли регулировать сиденье? Этот ремень, зачем он нужен-то. Главное, лишь бы отчитаться. Сказали «сделать ремни», вот они и сделали, а что это за ремень, если он непонятно для чего нужен. Надо подумать о чем-то хорошем. О девушках. Кстати, а если у Марии тогда спросить, помнишь, когда она… Песенка о медсестре Марии…исполнялась только в интеллигентских кругах… поэту настоящему спасибо…

Kогда Вадим очнулся, то первой его осознанной мыслью было – «сколько же еще ехать», а подспудно жужжало: «как же хочется вытянуться». Была ночь, причем, казалось, глухая. Тем большим было удивление Вадима, когда он вдруг различил среди темноты знакомые бетонные блоки. Такими блоками могла разделяться только ОДНА в стране дорога, и он отлично знал ее.

 Москва, Москва. Как много в этом звуке
              Для сердца русского слилось.
              Как много в нём отозвалось.

 12.08.2010 г.