Мозаика из чувств

Доминик был необычайно силен, об этом говорило уверенное рукопожатие, которым он встретил меня, такую маленькую и невесомую, перед входом в клинику, где мне предстояло работать девочкой на побегушках. Я сразу ему понравилась: еще юная и неопытная, но обладающая безудержной тягой к работе. Должно быть, первым делом он оценил мою фигурку, облаченную в элегантный костюм, строгую прическу и украшающую переносицу оправу из-под очков, которую позже босс и вовсе запретил мне носить. Меня же впечатлили его руки. Я сразу прониклась уважением не столько к человеку, сколько к его рукам – тяжелым и мускулистым. «Лучше бы занимался боксом с такими бицепсами, нежели прозябал в этом жутком заведении», – промелькнуло у меня в голове, пока ладошка теплилась в объятиях мужских пальцев. Как только закончился первый рабочий день, новый знакомый пригласил меня на чашечку кофе в уютный ресторанчик, располагающийся неподалеку от прелестного зеленого сквера, где мы с ним гуляли на протяжении нескольких последующих недель.

Глаза – зеркало души. Его же глаза стали для меня воротами в новый мир, необъятный и чарующий своей изысканностью, своей простотой. Я обратила на них внимание сразу после того, как деловые контакты наших рук сошли на нет. Все внимание сконцентрировалось на глубоком, умном, трогательном взгляде. Цвет радужки был похож на игру солнечных бликов в воде и песках побережья Майами, где мы с молодым человеком отдыхали вдвоем. Влюбленность накрыла обоих с головой, унося прочь от скучной рутины и даруя новые, неизведанные ранее ощущения. Мы не переступали границ и наслаждались нравственностью отношений, которую так редко встретишь в наши дни. Я любовалась Домиником, считала его не чьим-то, а непременно своим собственным. Он же отвечал абсолютной взаимностью и лаской сияющих теплом золотисто-бирюзовых глаз, которыми я восхищалась.

Прямой заостренный нос, едва ли не касающийся верхней губы, у кого бы то ни было казался мне ужасным, до тех пор пока я не повстречала человека, полностью перевернувшего мое мнение о людской красоте. Порою нам нравилось шутливо сталкиваться лбами и пристально смотреть друг на друга. Именно тогда я стала замечать всю прелесть лица избранника. Мы были в Париже и Венеции, любовались испанскими закатами и выходили в свободное плавание по Средиземному морю на роскошной белой яхте. Европа распахнула пред нами резные створки своего огромного сердца, и я была счастлива, как счастлив ребенок, радующийся самым простым жизненным мелочам, будь то прохладная роса на траве, приятно ласкающая обнаженные стопы, или же радуга, пронзающая своим стройным силуэтом грозовые облака. Мы были по меньшей мере идеальными половинками одного целого – преданной любви, которой нет равных на всем белом свете.

Плечи Доминика стали моей надежной опорой. Широкие, массивные, но в то же время беззащитные перед жаром трепетных касаний. Я прижималась к ним щекой, вслушиваясь в ритм тока крови, берущего начало от самого любящего органа. Я нежно целовала изгиб шеи, ее основание, лопатки и ключицы, любила его обнаженную спину, покрытую мириадами крохотных веснушек, собирала их губами, взращивая в своей груди чувственность, на отдачу которой меня нагло провоцировало желанное тело. Я старалась беречь его, не подозревая о том, что милый чрезвычайно самостоятелен и в моей опеке вовсе не нуждается. В ту пору жизнь казалась сказочной, а дом являлся райским убежищем двух людей, которых сблизила банальная работа. Судьба не шутит, ничто не происходит просто так. Всему есть свое оправдание, и у всего есть свои последствия. Это истина. Незатейливая истина моей жизни.

Я любила гадать по ладоням: широким, немного грубым, но в то же время необыкновенно притягательным. Друг не сопротивлялся, напротив, разворачивал их навстречу солнцу и отдавал в мое полное распоряжение, наблюдая за тем, как тщательно обвожу линии кончиком пальца и задумчиво нахмуриваю брови. К этой части тела я относилась с особым интересом, думая, что вся жизнь прописана на руках, а все ее повороты и важные события запечатлены в крохотных морщинках. Доми, как ласково звала мужчину своей мечты, не понимал всех этих тонкостей и относился к своему телу с долей иронии. «Ну не из золота же я сделан, в конце концов!» – отшучивался он каждый раз, когда я так и норовила прижать любимую кисть к своей щеке. Я обожала его черты – одновременно все вместе и каждую в отдельности, по-разному, страстно и безумно. Собирала фотографии, на которых они хорошо просматривались, хранила в своем сейфе под сложным кодовым замком и любовалась в те моменты, когда жених уходил на работу, откуда мне, полностью занятой хлопотами по дому, пришлось уволиться.

Его губы... такие теплые, мягкие и раскрасневшиеся от бесконечной череды поцелуев. Я боготворила их, чтила каждое касание, запоминала его подробности, позже вновь и вновь листая в памяти. Первый поцелуй был прост и скучен, даже банален, если можно так сказать. Мы лишь соприкоснулись ртами, обдавая лица друг друга приятным дыханием, продержались в таком положении несколько коротких мгновений, а после отстранились, будто ничего и не было. Этот крохотный инцидент, вырванный из совместной биографии – ничто по сравнению с последующими раскованными ласками. Желание зрело в душе каждого долгие месяцы: поначалу оно было мимолетно, позже стало набирать обороты, становясь все более дерзким и смелым. Жажда близости цвела, пока не достигла своего апогея и не обрушилась на меня в виде самой долгой и самой радостной ночи, когда два тела впервые за всю историю любви коснулись друг друга, не скованные путами одежды.

Капли пота скользили ручейками по упругому, гладкому торсу. Я прижималась к нему вплотную, а то и вовсе отстранялась для того, чтобы Доми силой вернул меня назад – на почетное место подле себя. Медовый месяц был проведен в удовольствии. Взаимность была обоюдной: мы отдавались друг другу без остатка, а просыпались вместе совершенно вымотанными и сбитыми с толку. Я с трудом вспоминала о том, какой сегодня день, и снова падала на подушку, чтобы увидеть очередной светлый сон, в котором наша интимная связь повторялась снова и снова. Жилистые руки будоражили воображение, смешанные воедино ароматы разгоряченной кожи и чарующего соблазна витали вокруг нашей спальни, привкус каждой клеточки любимого тела сопровождал меня до самой взлетной полосы, откуда мы отправились домой, чтобы больше никогда не расставаться. Я верила в то, что мы навеки связаны высшими силами.

Иногда я запускала пальцы в его волосы, намеренно их взъерошивая, любила уткнуться носом в висок, обняв при этом голову ладонями. Густые пряди солнечно-медного оттенка обрамляли красивое лицо мужчины средних лет. Мужчины, в которого я была без памяти влюблена. Моя любовь вмещала в себя все краски мира, звездные галактики и целые вселенные, которые я была готова воздвигать в честь Доминика! Она росла, росла на глазах, становилась все ярче, полноценней, объемней. Она овладевала моей душой, моим сердцем, памятью, жизнью, которую я не представляла без мужа, его заботы и поддержки! Вскоре я стала обращать внимание на особенности, которые ранее ускользали от моего взора: морщинки возле глаз, легкая сутулость, уши, которые раньше бы вызвали у меня разве что усмешку. Недостатки начали трансформироваться в моем понимании, превращаться в самые настоящие достоинства. Я по-прежнему собирала фотографии (они копились в личном сейфе) и слепо боготворила объект своих воздыханий. Он был лучшим.

Ноги начали интересовать меня в последнюю очередь. Я опускала взгляд и видела, как ходит мой любимый. Его стало настораживать то, что я постоянно дышу в спину, вечно следуя по пятам. Доми озирался, не понимая, в чем дело, но я ведь не могла признаться в том, что меня дьявольски привлекают его ступни! Он бы не понял, подумал, что сбрендила, а я не могла этого допустить. Не могла позволить нашим заоблачным отношениям провалиться сквозь землю, берегла их старательно, как могла. Однажды мне удалось сфотографировать стопы Доминика, пока тот спал мирным сном, укутавшись в одеяло и слегка разомкнув губы. Сделав очередные снимки, я неторопливо направилась к сейфу, хранящему калейдоскоп радужных воспоминаний, частей тела, увековеченных на пленке. Набрала самый надежный код – дату рождения мужа, но пальцы предательски дрожали, тряслись. Меня колотило от чувств, так много их было в душе! Я холила и лелеяла свою преданность, боялась проронить хоть каплю. И в тот момент, когда дверцы сейфа отворились, оттуда градом высыпалось огромное количество снимков, напоминающих о том, ради чего живу на белом свете. Я мигом упала на колени и начала собирать их горстями. Должно быть, именно это разбудило Доминика.

Он приблизился со спины и схватил меня за плечи: поднял, встряхнул, а после кинул на кадры полный недоумения и ярости взгляд, который раньше казался мне ангельским. Я испугалась, расстроилась, хотела было заплакать. Меня прошибал озноб, разум сковывали страх и холод отчуждения самого дорогого человека. Вдруг что-то щелкнуло внутри. Я закатила истерику, металась по комнате, ругала саму себя на чем свет стоит. Сильная рука коснулась моего лица, но не ласково, как прежде. Это была пощечина – болезненная не столько физически, сколько душевно. Удар не по лицу, а по самолюбию. Его спина, помню эту спину! И я прокляла ее в момент нашего расставания, отчетливо видя то, как Доминик уходит! Я рыдала, стонала от горя и обиды и ненавидела того, кто в прошлом был для меня олицетворением добра, тепла и света. Ненавидела потому, что очнулась.

Внезапно все вокруг заволокло искусственным светом. Стены медленно выцветали и становились мягкими, обтекаемыми. Мебель исчезала на глазах, буквально растворялась в воздухе. Руки... я перестала чувствовать их. Стянутые тугими ремнями, они были скрещены на груди. Минующий порог муж облачался в ткань белоснежного халата, а захлопнувшиеся двери нашего райского гнездышка покрывались толстым слоем металла, посреди бескрайней глади которого виднелось крохотное окошко, заделанное перекрестной решеткой. Мои мечты таяли, обрушивались вместе со слезами на холодный пол. Душа была ранена, а осколки сердца, разбитого вдребезги, кровоточили, обливая изнутри жаром, как некстати приливающим к лицу.

У моих ног лежали фотографии. Раньше на них красовались мы вместе, сейчас же – я одна. Это прошлое – то, которым дорожила, прежде чем попала сюда. В нем были и радость, и отчаяние, в нем была жизнь: красочная, полноценная и привычная. В нем был уютный дом, где жила до тех пор, пока не ушла в себя... одинокая, обидчивая и никому не нужная, мечтающая об идеальном принце, идеальном до мельчайших деталей… принце, которого так и не встретила на своем пути. Быть может, найди меня вторая половинка в свое время, не было бы этого кошмара, не было бы боли, которая терзает по сей день. И не отрезви меня доктор Доминик одним ударом по щеке, я бы по-прежнему жила в мире грез, не ощущая свою никчемность так остро.

Сейчас же мысленно составлю мозаику из чувств, испытываемых к вымышленному образу. Соберу его черты и напишу историю заново. Быть может, в этот раз финал окажется удачным: любовь и свадьба, дети, их улыбки, жизнь вдвоем и старость бок о бок. Быть может, не проснусь до самого победного конца, до самой смерти. Ведь это то немногое, единственное, на что все еще смею искренне и слезно надеяться.