Поломанные зарисовки

Уже день пятый Мишка валялся на больничной койке, приходя потихоньку в себя, привыкая к новому, неизведанному ранее положению тяжелого больного, даже скорее раненого. Начинает болеть все, руки-ноги-голова - нещитовы никогда, ха. Приехала сестренка Лариска с мужем, привезли опытного хирурга из Апрельска, чтоб осмотрел, дал рекомендации по лечению местным светилам. Осмотрел, дал...

Вытяжку, оказывается, сделали неправильно, нужно было сверлить выше колена, а не ниже, придется переделывать. Мишке это не особо понравилось, насилия над своим молодым телом ему никак не хотелось. Ладно, пять дней назад все было "пофигу", да просто почти без сознания, и врачи делали все, что хотели, зашивали все дырки, а больному потом казалось, что все это происходило в кошмарном, но не больном сне. А тут уже вроде совсем живой, все понимающий. "Да ладно, бог с ним, сейчас усыпите снова и делайте, что хотите". Но опять же что-то идет не так, хирург Олег Юрьевич принес сверкающую никелированную дрель, просто обколол ляжку новокаином и, да ну, не может быть, начал сверлить, зараза. Если честно, даже стало интересно, боли и вправду не было, мышцы продырявились легко, с костью пришлось потрудиться... Представляете кайф, когда палата наполняется запахом родной паленой кости? Но вот и она пройдена, и оказалось, что на выходе уже не действует наркоз, сверло проваливается снова в мышцы, кожа вытягивается конусом, болью и взрывается фонтанчиком крови. Лариска с Ромой, их вытаращенные глаза, и Мишкин протяжный стон, к черту, ну просто больно, очень больно.

А это еще не все, нужно вынуть старую спицу. Почти обычными плоскогубцами Олег Юрьевич подергал, не получилось, косточка уже захватила железку, и Юрич пошел за плоскими побольше. Катька, высохшая медсестричка, сама попробовала, резко дернула, вытащила! Такие сияющие Катькины глаза, а у Мишки мгновенная страшная боль:

- Да тебе ж коней лечить надо, сссстерва!!!!

Но боль ушла так же быстро и только запомнившиеся снова еще большие глаза Лариски и Ромки, их ужас. "Эх, не вовремя вы, ребятки, зашли ко мне."

Это был всплеск эмоций, будни были чуть полегче. У местных девчат из медучилища проходила практика и каждый день Юрьевич приводил десяток новых будущих медсестер и показывал-рассказывал. Вот у больного перелом шейки бедра, должен лежать в позе лягушки, под мягким местом лежала подушка - это про Мишкиного соседа, загубившего «по пьяни» в аварии свою мать и сестру и еще двоих со встречной машины. Потом к Мишке - а у этого перелом средней трети бедра, у него кости никак не стыкуются, сейчас поправлю - должно получиться. Минут пять такого страшно больного массажа, безрезультатного, а наутро все повторяется с новым десятком поселковых симпатичных и не очень  девчонок.

Кость на место так и не встала, операция. Это было даже хуже всего, что было раньше. Из-за поломанной челюсти наркоз давали неполный, Мишка часто включался, полупьяный такой, ногу резали, сверлили снова, поднимали, поворачивали. И стайка девчат у кафельной стены, а вот им было еще намного хуже, наверно. Голый Мишка на холодном столе и точные руки двух хирургов. Ну слава богу, кончилось...

Как же, держите карман шире, кончилось. Это потом Мишка чуть привыкнет к двум суткам страшной боли после операций. А тут еще вливают чужую кровь и она борется с Мишкиным организмом, с его ногой и со свежим шрамом сантиметров в пятнадцать. Часов пятьдесят тяжелая пульсирующая одна сплошная боль не дает Мишке элементарно заснуть и только уже потом, наконец-то, сон приходит долгожданный и сладкий.

Через полгода другой операционный стол. В момент аварии выбитый зуб пробил дырку в нёбе. Сначала так прикольно вода выливалась через нос, когда Мишка утолял жажду. Потом рана вроде затянулась, но вот изнутри гайморова пазуха, о существовании которой раньше Мишка имел очень смутное представление, загноилась, не так обильно, но зато очень противно. Теперь из-за заживающей ноги операцию оттягивали так долго и вот все-таки приступили. Простите за садомазохизм, верхнюю губу изнутри отрезают от костей щеки, зашпиливают на ухе и снова сверлют, глаза закрыты повязкой, кажется, что хирург упирается громадной дрелью сначала чуть выше зубов, а потом уже в рассверленную дырку продолжает делать новую, из гайморовой пазухи - в нос. Все Мишкины операции длились примерно по часу, вот когда приходилось стискивать не только зубы, но и наверное, все части тела. Зато чуть позже, когда медсестричка Ира везет Мишку в палату, он, ошалевший от пережитого, приподнимается на каталке и восторженно кричит "Ура! Кончилось, я живой!" И радует этим своего соседа-афганца, израненого и порезанного войной по всему телу, а тут приходится за вырванный зуб глупо-банально подвергаться такой же операции вслед за уже счастливым Мишкой.

Следующая осень, новое испытание, уже плановое. Надо вытаскивать сорокасантиметровый титановый стержень из кости ноги. Вот это было самое быстрое. Привычный уже укол промедола, опять же обработка новокаином левой ягодицы. Мишка умоляет анестезиолога надеть на себя маску для отключки, тот медлит. Нечувствительный разрез мягкого места, резкий выдерг, моментальная жуткая боль, плавно отступающая и звон стержня о кафель пола. Почти закончено, только несколько швов на свежую рану и Мишка свободен! И вредный эфирный наркоз не пригодился.

На радость палатным соседям раненый прямиком из операционной, счастливый, возвращается в белых бахилах, не дождавшись каталки и медсестры, за что получил быстренько нагоняй от врачей. Стержень тот, кстати, выпросил у хирурга на память, дома лежит, Мишка иногда на него натыкается и вспоминает ту давнюю боль.

И, конечно, снова два дня тягучей ноющей боли. На искреннюю радость жене соседа. Солидный дядя, то ли начальник, то ли главный инженер СМУ просто споткнулся на ровном месте и жахнулся коленной чашечкой об булыжник, чашечка - пополам. Без сомнения – боль жуткая, Мишка уже был опытным в этом деле. Юный балбес перед своей операцией почти неделю скакал по палате легкий и довольный, пока дядя страдал вместе со своей женой. Теперь и Мишка был с ними. Тетя так ласково и участливо спросила: «Больно?» «Очень...» «А то так бегал, аж завидно...»

А все остальные соседи по палате были послеаварийными. Мишка - на легковой, другие – по одному: на грузовике, мотоцикле, мопеде, велосипеде. На одного наехал компрессор, а последний упал с коня.

Михалыча с мопедом пролетающий Камаз сдул в обочину. Перелом стопы, знакомая Мишке вытяжка. Скоро снимут. Надеется, говорит всем, что усыпят перед удалением спицы. А Мишка ему – «Не радуйся, Михалыч, наживую выдирать будут.» Тот не верит до последнего.
Врачи сработали четко. Оперативно заходят две медсестрички, откусывают спицу от подковы и хирург моментально выдергивает эту самую злосчастную, приросшую за три месяца к кости железяку. Михалыч только успел присесть, прижав к груди «Мастера и Маргариту». Вся палата в ауте от смеха и раненый обводит всех страдальческим взглядом – «Больно же, черти!»

- Я ж предупреждал, да щас пройдет, зато больше ничего не будет.

Немножко потяжелее были случаи.
Часа три ночи, палаты переполнены. Привозят сбитую женщину. В коридоре «глумятся» над ней врачи. Левая нога – пронзительный визг электродрели, переходящий в истошный женский крик, три минуты перерыва, затем – правая нога... Мишка и видит, и ощущает все, происходящее за стеной, заново переживает за нее, как за себя.

Или холл, больные пришли телик посмотреть, хотя глазеют больше на лежащую на диване молодую женщину с пробитой головой, нашлись же ублюдки (это не про зрителей). А Мишка к тому же ее знает, - вожатая из родного маминого пионерского лагеря, - Маша, любимая очень даже когда-то. По телику – про ужасы войны в Нагорном Карабахе и вдруг умирающая произносит глухо: «Вот дураки, и чего людям не хватает!». И всем как-то сразу полегчало... А уже через пару дней Мишка и Маша вспоминали веселые лагерные дни.

Вот такие выдержки Мишкиных при(зло)ключений, без особой сюжетной канвы, чисто для рассказика. Не всё он поведал, не всё я передала...

Читайте, наслаждайтесь. С признательностью, Лиля.

Прошел еще год после последней операции. Вроде уже можно забыть их как кошмарный сон, но вот Мишке никак не нравилась челюсть. Из-за безответственного отношения самого первого поселкового стоматолога челюсть срослась криво. Может, как протезист, и даже именно как зубник он был опытный и знающий, но вот как человек – увы… Это прочиталось в нем сразу же после его первого прихода. Деньги… Они правят миром, и не только сейчас, но и в далеком восемьдесят седьмом. Выгодная во все времена специализация и, может когда-то добросовестный врач, теперь старался только для выгодных клиентов. А что взять с покалеченного парнишки, ладно уж, соберем челюсть его и забудем.

Да и Мишку тогда интересовала в первую очередь нога. А челюсть, вернее наложенные шины потихоньку разболтались, медные проволочки даже ломались. То ли они были гнилые, то ли душа этого стоматолога, а скорее и то и другое…

В общем, когда Мишка уже смог переехать в Апрельскую больницу, на челюсти образовался «ложный сустав». Представьте себе такую челюсть, которая, словно коленка, сгибается в середине. В местной челюстно-лицевой нормальный хирург так закрутил заново обе шины проволокой, как будто голову обхватили крепким стальным обручем и пару дней он просто валялся с головной болью. А челюсть уже поправить было невозможно, разве что гнуться перестала.

И вот для ясности картины – левая и правая стороны нижних зубов стояли не как раньше – строго вертикально, а под углом и запомнилось, когда ешь, например, огурец и хочешь раздавить семечку, она соскальзывает внутрь и это страшно бесит.

Вот Мишка и устроил себе внеочередной оплачиваемый отпуск и лег снова в ЧЛХ, обещали исправить челюсть еще два года назад и он им верил. Повезло, только вот тот первый стоматолог  оказался таким, ко всем остальным врачам осталось только теплое отношение. Ну, или почти ко всем…

Уже родная больница, знакомые врачи и любимые медсестрички. На рентгене просветили челюсть, странно, внизу четко виднелась какая-то абсолютно непросвеченная палочка сантиметра в два длиной.

Операция оказалось самой быстрой для Мишки. Вкололи в вену что-то и полное забытье. Казалось, прошло несколько мгновений и уже везут обратно. И такой он был счастливый…

Но, оказывается, радоваться было рано. С палочкой оказалось все просто, та самая гнилая проволочка два года назад упала в рваную рану и потихоньку там прижилась, хотя и чувствовалась сквозь кожу. Но вот саму челюсть разломать именно в том самом месте просто не удалось, костная мозоль там была самой толстой и крепкой. Пропилили чуть слева, в неповрежденном месте. И когда Мишка перед зеркалом попытался поставить челюсть по-новому, картина предстала еще даже хуже недавней. А еще и нужно было удалить очередной зуб, совпавший с местом нового разлома. И он напрочь отказался. Закрутите как было, больше я вам не дамся, зуб жалко.

Единственная выгода от операции – это вынужденная диета. Девчата знакомые завидовали необычайно и просили совета для похудения.
- Все очень просто, сломайте челюсть и потом месяц будете питаться только бульонами, растопленным сливочным маслом и сырыми яйцами…

Как и в первый раз, в отделении оказалось примерно пяток таких же «счастливчиков». Только другие, как правило, попали сюда после драк. Компания парнишек «с зашитыми ртами» сбивалась в одну кучку, вместе отдыхали, вместе обедали… Иногда гоняли за пивом и потом рассаживались в кустах, наслаждались и мычали друг другу байки и анекдоты.

Запомнился один больной – Саня. Балагур и весельчак. У него было что-то очень тяжелое. Еще будучи в армии, получил небольшую травму лица. Казалось, что ерунда. Но в последующий десяток лет регулярно, примерно раз в месяц или даже реже, капелька гноя проваливалась из носоглотки в горло (простите за неприятные подробности). А потом вдруг полилось. После обследования сделали одну операцию, потом другую, вырезали все нёбо, но процесс не остановился. Кажется, вообще. Примерно спустя год Мишка его на улице встретил, тот был такой же веселый, как и раньше, рассказал, что перенес еще несколько операций, но не помогло. Страшно, когда гниет кость, тем более, головы. Вряд ли он еще здесь.

- Представляешь, мне тридцатник, а я чувствую себя двадцатилетним, такой же придурок, как и раньше, - эти слова Мишка запомнил навсегда. Особенно оттого, что парень был практически обречен. Мишке уже почти полтинник, а себя ощущает абсолютно так же молодо…

И другие картины бывали жуткие, и в той же челюстно-лицевой, но еще жутчее в соседнем - ожоговом отделении. Младенцы нерадивых мамаш… Этого лучше не видеть никому.

Мишка практически отгулял положенное время и вдруг новая проблема. Все после той же травмы головы. Все прошедшие два года после аварии из левого глаза выкатывалась слеза. Даже лилась зимой. Поломанная переносица защемила слезный канал. Оказывается, что есть такой потайной ход от глаза в нос, куда стекает жидкость, регулярно подаваемая для обмывки глаза почти при каждом моргании. Возле глаза вздулась флегмона с 3-хкопеечную монету. Выглядела ужасно. Левая половина лица напоминала динозавра. Девчата отшатывались, как только Мишка снимал очки.

Новая больница, теперь глазная. Новый диагноз – дакриоцистит. Флегмону разрезали, прочистили, но сказали - готовься, мол, Мишка, к следующей операции. Бог мой, ну сколько можно?

Снова укол промедола, операционный стол, повязку, даже маску с одним глазом на лицо. Обкололи возле носа, в сам нос просунули ватку с тем же новокаином для внутренней анестезии. Каплю его пришлось проглотить. Неизвестно до конца, что там произошло, но через минуту Мишка понял, что не может больше глотать. Пищевод закрылся… Зная примерно, что предстоит в дальнейшем, Мишка предупредил врача.

- Ну и что будем делать?
- Не знаю, могу отплевывать.
- Ага, как же! Это же операционная, вставай, дружище, сегодня ты свободен.

И только в этот раз Мишка ощутил «чудесную» силу промедола. Голова вроде соображает, но кружится, а ноги вообще не слушаются. Нетвердой походкой добрел до кровати и завалился, да уж это было непередаваемо. Вот что такое наркотик. Слава богу, Мишке такой кайф не понравился. Хотя даже если б понравился, не пугайтесь…

И назавтра снова: «Что будем делать?»
- Ватку чуть посуше приготовьте и вперед.

И снова час со сжатыми челюстями, боль от неполного наркоза, боль при зашивании уже совсем явная, и два дня пластом. И все-таки это такая ерунда по сравнению с тем, что испытали Мишкины соседи по больнице. На четырех человек в палате оказалось всего три здоровых глаза. Из них два – Мишкиных. Это тоже страшно. Не представляется, как можно жить в полной темноте, или в половинной, или даже просто подставить глаз под укол. А запомнились еще очень нежные и в то же время точные руки глазников, в отличие от всех остальных хирургов.

И огромное спасибо ВСЕМ врачам, медсестричкам и санитаркам!!! Пусть у них будет поменьше работы, но побольше материального благополучия!

Ну и, тьфу-тьфу, на этом основные мучения закончились. Мелкие проблемы в течение последующих двадцати с лишком лет уже не в счет.

Не болейте, товарищи, берегите себя. И радуйтесь те, кто не прошел даже такие довольно легкие испытания, выпавшие на мишкину долю.

Это немалое счастье, редко замечаемое – быть здоровым…