К чему присниться мертвецу
Не побежал, не исчез. Сидел, полуулыбаясь, смотрел на нас, но куда-то мимо нас, — хорошо, что не на меня, подумал я и спрятался за спинами.
«Андрей Аркадьевич», — сказал он и начал перекладывать свои папки. Никто ничего не ответил, а я чувствовал себя так, будто всё наоборот теперь, будто бы всё теперь так, что если тебе снится мёртвый, то проснёшься без зубов, они выпадут ночью из твоего рта на подушку такими блок-флейтами, не распадаясь, а ты пойдёшь в ванную, по привычке ухватишься за щётку и пасту, а во рту ничего такого нет, что можно почистить, — одни голые дёсны и бездомный какой-то язык.
Мне казалось, что я могу чего-то важного лишиться в будущем после встречи с этим Андреем Аркадьевичем, а Андрей Аркадьевич тем временем встал и подошёл к доске — и я, холодея, ухватил за хвостик то, что поначалу показалось мне обманом зрения: пиджак немного распахнулся, обнаруживая под мышкой у преподавателя что-то очень похожее на кобуру — как будто бы американский полицейский пришёл к нам читать лекцию, но я быстренько убедил себя, что ошибся, мне показалось, такого в принципе не может быть, и даже когда я видел эту кобуру во второй и третий раз, я убеждал себя, что это так что-то — может, фляжка коньяку, — и старался сосредоточиться на его туфлях на босу ногу, которые совсем как-то не вязались с его же костюмом песочного цвета и манерой двигаться — так, словно его вот-вот сдует ветром.
АА вынул из кармана какой-то блестящий продолговатый предмет и показал нам.
«Это лазерная указка».
Хорошо, подумал я, к чему это всё? На что ты будешь указывать — пустая чистая доска, а с собой у тебя ничего нет, кроме папок (и пистолета — заботливо подсказал ещё один внутренний голос). Это фляжка с коньяком — сказал я себе, но тут мне стало реально страшно: АА включил свою указку и принялся водить по нашим головам красным лучом. Кто-то из девочек всхлипнул.
«Вы, наверное, не сталкивались с подобными предметами, но мне приходилось иметь дело с куда более причудливыми и интересными — и не только предметами. Когда я работал специалистом по диалогу с морскими млекопитающими, правительство снабжало нас любой аппаратурой — вне зависимости от цены, конечно. Например», — и тут его рука скользнула под пиджак, к предполагаемой фляжке с коньяком.
АА, смущённо улыбаясь, положил на стол небольшой чёрный пистолет.
Пистолет тихонько клацнул, и от этого звука я отключился, сильно, как позже выяснилось, разбив лоб о парту.
Я очень хорошо помню, что видел в те секунды, пока меня не было. Я видел АА на берегу океана. Было холодно, ветер катил по песку какие-то жёлтые обрывки (наверное, засохшие водоросли, подумал я). АА был одет точно так же — песочного цвета костюм и туфли на босу ногу.
Я, кажется, сидел на хлипкой скамейке возле покосившейся кабинки для переодевания и не мог пошевелиться — я видел свои посиневшие пальцы, вцепившиеся в доски скамейки, и рукава фиолетовой куртки, и ещё штанины, и ещё ботинки под ними, ободранные такие ботинки, не мои, у меня таких точно нету.
АА подошёл к самой воде и начал раздеваться. Небрежно сбросил пиджак, под которым никакой другой одежды больше не было, выпутался из штанов, разбросал туфли. Повернулся ко мне и подмигнул.
«Никто так не умеет — только я, поэтому-то я здесь главный. Я долго учился, десять лет почти, но теперь без всяких усилий разговариваю с любым дельфином, веришь ли? Я делаю это животом — смотри», — АА повернулся ко мне, вытянул руки по швам, закрыл глаза и застыл.
Не меньше минуты я смотрел на него и слушал, как ветер стучит оторвавшимся куском обшивки по кабинке для переодевания. Внезапно живот у АА раздулся, превратился в огромный, почти прозрачный пузырь, и я услышал низкий, густой гул. Меня вырвало, блевотина потекла прямо на куртку, какие-то жуткие белёсые куски, один из которых, как мне показалось, даже шевелил неуверенно тонкими щупальцами.
Из океана в небо ударил огромный столб грязной воды, я рванулся, пытаясь отодрать лицо от парты, чувствуя, как по нему медленно ползёт что-то чужое и горячее, заливая правый глаз. Я разбил голову, подумал я в панике, левым глазом наблюдая какие-то вспышки. Включился слух, опоздав на несколько секунд, и я захлебнулся грохотом, но страха уже не было. Тело само скатилось под парту, из-под которой я продолжил совершенно спокойно наблюдать, как АА стреляет в людей.
Выстрелы казались мне такой не очень ровной ритм-секцией на фоне однообразного тонкого визга — я позволил себе немного увлечься этой музыкой и даже начал думать о том, как можно использовать запись этого всего, только вот чем записать? Нужно достать телефон, он в кармане джинсов, в правом кармане, в телефоне есть диктофон, сейчас, сейчас.
Я прекратил дёргаться, пытаясь выудить телефон, только когда к моему лицу медленно подтекла чёрная лужа чужой крови. Спокойная такая лужа, сама по себе, огибает ножки стульев и парт, обтекает ошмётки чужих тел.
Хорошо, сказал я себе, сейчас я проснусь, встану, почищу зубы, если они у меня ещё есть, и пойду в университет на пары.
Но просыпаться было некуда. Выстрелы кончились, прекратился визг — всё как-то очень незаметно, пока я думал, что мне делать.
Я лежал минут пять, прижимаясь животом к холодному полу, слушая тишину, но потом не выдержал и повернулся на спину. Надо мной стоял АА, с лазерной указкой в левой руке и пистолетом в правой. Я улыбнулся и чуть слышно сказал: «Привет».
Когда меня наконец перестало тошнить, я поднял голову и увидел, как абсолютно голый и совершенно счастливый АА играет с дельфинами: высоко выпрыгивает вместе с ними из воды, смешно дрыгая тонкими ногами и мотая головой, словно гигантский морской пёс.
На песке у моих ног в луже блевотины копошились маленькие розовые крабы.
Свидетельство о публикации №210090500865