История рядового героя Великой Отечественной

2010-й год в Украине проходит под знаком 65-летнего юбилея Великой Победы. 8 сентября жители Донбасса вновь вспоминают тех, кто погиб, отстаивая наше право жить на родной земле, отдают дань уважения ветеранам, дожившим до очередной годовщины…

Но мне бы хотелось рассказать историю, казалось бы, не имеющую отношения к событиям, происходившим шестьдесят семь лет назад на донецкой земле, но коснувшуюся моей семьи. Не думаю, что она уникальна – Великая Отечественная затронула всех, кто жил в стране под названием СССР. Нет ни одной семьи, которая не понесла бы потери – в боях погибали наши деды, прадеды, прапрадеды… на оккупированных территориях уходили из жизни наши бабушки, прабабушки, прапрабабушки… Война разъединила сотни тысяч семей – немцы угоняли на работы в Германию женщин и детей…

Нам, живущим в не совсем благополучном, но мирном XXI веке, в независимой внеблоковой Украине, наверное, очень сложно осознать, что такое война, хотя мы читаем о ней, смотрим фильмы и каждый год отмечаем праздник «со слезами на глазах».

Но главное, что мы помним. Мы не забыли о подвиге наших дедов и прадедов. Мы гордимся тем, что живем в стране, победившей фашизм. Вклад Украины в общую победу трудно переоценить – именно на нашу родину выпали самые большие испытания. Здесь прошел враг, растаптывая все, что нам дорого, глумясь над нашей землей, разрушая наши города, заводы, шахты… но он был повержен, хотя за Победу заплачена неимоверная цена.

Великая Победа складывалась из разгромных поражений и маленьких и судьбоносных побед, которые в конечном итоге вознесли простых советских офицера Алексея Береста и сержантов Михаила Егорова и Мелитона Кантарию на берлинский рейхстаг, где трепетало под майским солнцем Знамя Победы…

Многие, очень многие воины не дожили до счастливого победного дня. Миллионы солдат и офицеров полегли на русской, украинской, белорусской земле, отдали свои жизни, освобождая Европу. Их имена высечены на братских могилах, разбросанных по городам, поселкам, селам, хуторам…

На одной из таких могил близ хутора Чапаи (село Заповитное, Запорожская область) написано простое русское имя – Моисеев Остап Никифорович, гвардии рядовой 3-й гвардейской армии, которой командовал генерал Дмитрий Лелюшенко. Моисеев погиб, подорвавшись на вражеской мине, на подступах к Днепру близ хутора Шевченко 19 декабря 1943 года и был похоронен в братской могиле на украинской земле.

Чтобы умереть за Родину в запорожских степях, Остап Моисеев родился в далекой Сибири, в деревне Камышенка Мариинского района Кемеровской области. Дома остались мать, жена Матрена Федотовна, дети – их было двое или трое, но выжила только дочь Антонина, которая родила двух дочерей – Людмилу и Татьяну – и сына Анатолия.

…Много лет семья ничего не знала о том, как и где погиб муж, отец, дед, прадед. Но в 1988 году в местной газете Мариинска «Вперед» была напечатана заметка «Помню о фронтовом друге», в которой однополчанин Остапа Моисеева Евгений Пархачев писал о смерти гвардейца. Внучка Остапа Никифоровича Людмила выписывала городскую газету и однажды прочитала о своем дедушке. Так родные узнали о том, где покоится прах погибшего на войне отца и деда. В 1991 году в том же издании вышла статья «От Мариинска до юга Украины», где Евгений Пархачев вновь вспоминал о своем товарище, давал точные данные о месте захоронения и оставил свой адрес.

Эту семейную историю мне рассказала моя кузина Юлия Перевезенцева, правнучка Остапа Моисеева (он дед ее ныне покойной матери Татьяны, дочери Антонины) и племянница моего отца, родившегося в Кемеровской области, но волею судеб выросшего и живущего в Донбассе. Свою сестру, жительницу Кемерово, я нашла два с половиной года назад с помощью одной из социальных сетей. И знойным летом 2010 года мы первый раз в жизни обнялись на станции Чертково, на границе России и Украины – Юля с сыном Колей приехала в гости.

Мы тщательно планировали наш отдых, стараясь сделать так, чтобы короткие две недели вместили в себя и поездку на море, и красоты Святогорья, и прогулки по Донецку. Но был в насыщенной отпускной программе совершенно особый пункт – мы решили отправиться в село Заповитное на хутор Чапаи и найти братскую могилу, в которой покоится Юлин прадед.

Незадолго до приезда Юля писала мне: «Для меня это очень важно». Сестру мучило чувство вины за то, что в свое время родственники не ответили автору статьи, а сама она была слишком юна, чтобы понять значение вести, пришедшей спустя почти полвека после смерти прадеда. Повзрослев, Юля решила, что однажды побывает на могиле Остапа Никифоровича.

И вот ранним утром 6 августа из Бердянска, где провели несколько дней, мы тронулись в путь, взяв курс на Заповитное. От цели нас отделяли двести двадцать километров по Запорожской области и несколько часов по разухабистым украинским дорогам. Но мы добрались, петляя и корректируя маршрут.

Наша дорога пролегала через райцентр Великая Белозерка. Участвуя в освобождении этого села в конце октября 1943 года, по словам Евгения Пархачева, Остап Моисеев проявил себя настоящим героем… Нам понадобился всего час, чтобы доехать от Белозерки до тех мест, где погиб сибиряк, в то время как советская армия пробивалась к Днепру долгих полтора месяца… И рядовому Моисееву, как и сотням его товарищей, уже не суждено было увидеть великую реку.

Мы искренне, от души благодарны всем, кто помог нам добраться к намеченной цели – и пожилому водителю автобуса в Заповитном, и молодому трактористу, встретившемуся близ села, и степенному жителю умирающего хутора Чапаи, указавшему дорогу к захоронению…

Братская могила, в которой нашли последний приют более шестисот советских солдат и офицеров, затерялась среди раздольной украинской степи на небольшом пригорке, продуваемом вольными запорожскими ветрами. Ее окружают поля, чуть дальше прерывают линию горизонта лесопосадки – привычный южно-украинский пейзаж. Раскаленный палящим солнцем струящийся пряный воздух слегка горчил, напоминая о степном разнотравье, жухлом и посеревшем раньше срока. Нас окружала полуденная тишина, нарушаемая лишь ленивыми порывами ветра, утомившегося от зноя. Вокруг не было ни души – только мы трое.

Молча, медленно, со смешанным чувством ожидания и страха, что это не та могила, мы приблизились к маленькому ухоженному мемориалу. В центре – покрытый серебрянкой памятник советскому солдату, по бокам – две бетонных плиты, выкрашенных красной краской. На них – столбцы фамилий и инициалов, по алфавиту. На «М» – целых два. Мы смотрим на тот, где фамилии начинаются на «Ми…», «Мо…». И не видим имени, ради которого приехали. Думаю, что мы сразу не заметили его от волнения – фамилия нашлась в соседнем столбце, первой ее увидела Юля.

Время перестало существовать для нас – оно сосредоточилось в обыкновенном имени, написанном белым на красном: Моисеев О.Н. Причем не Моисеев, а Мойсеев. Но сомнений не было – мы там, где должны быть… Мы не скрывали и не стеснялись навернувшихся слез. Мы расставили и разложили разметанные ветром венки и искусственные цветы, не выгоревшие, оставленные недавно (значит, память о павших жива!). Мы низко, от души, поклонились месту, куда не приглашают, куда можно прийти только по зову сердца и оставить его частичку, поблагодарив за подвиг, давший нам право дышать, встречаться, любить, продолжать род – быть и жить на Земле.

Тринадцатилетний племянник, который с утра не очень понял, зачем его подняли ни свет ни заря и увозят от моря, притих и стал задумчив. «Коля, запомни этот день на всю жизнь!», – посоветовала я ему, вспомнив, как пару лет назад в канун Дня Победы сестра присылала мне школьное сочинение сына о войне, и там было упоминание об Остапе Никифоровиче.

Теперь он стал для Коли не только именем прапрадеда. Мальчик побывал там, где он погиб и покоится почти семь десятков лет, в тысячах километров от родной земли. Но о нем не забыли. Правнучка, лишь слышавшая о нем, сделала все, чтобы однажды прийти туда, где похоронен прадед, сказать свое, сокровенное, и открыть для сына еще одну страницу в истории рода…

Мы расставались с братской могилой на хуторе Чапаи с легкой, светлой грустью и стесняющей душу печалью, стараясь запомнить все, что нас окружало недолгие полчаса, которые мы там провели. Кто знает, приедем ли сюда еще когда-то? Но 6 августа 2010 года мы запомним навсегда – такое не забывается. Я надеюсь, что Коля однажды расскажет об этом дне своим потомкам. Я обязательно поделюсь этой историей со своими детьми. Она – одна из многих. Но она – единственная, она наша. И если бы не было Остапа Никифоровича, не было бы Юли, не было бы нашей встречи, не было бы знойного августовского полудня под высоким, выцветшим добела, безоблачным небом среди необъятной украинской степи, мирной и томной, но когда-то кипевшей от крови тех, кто обрел вечный покой на ее израненных страшными боями просторах…

P.S. Из Заповитного мы поехали в Каменку-Днепровскую, где жил автор статей в газете «Вперед» Евгений Пархачев. Мы надеялись и верили в чудо, что дверь квартиры одного из домов по ул. Гоголя откроет сам ветеран. Но нынешний жилец квартиры сообщил, что Пархачев и его жена давно ушли из жизни, а дочь живет в соседнем Энергодаре… И хотя мы побывали в городе энергетиков-атомщиков, разыскивать дочь не стали, решив сохранить в своей памяти образ ставшего для нас легендарным советского воина Евгения Пархачева, не забывшего о фронтовом друге.