Скромняга Феликс и пройдоха Семён

Феликс Железный, по прозвищу  «Железный Феликс», сын чеха и еврейки, очень любил маму Соню и старался помочь ей, чем мог. Уже с десяти лет его обязанностью было – мыть полы и окна, носить папе Яну горячий обед на завод, где не было столовой, а также раз в неделю «делать базар».

На одесский «Привоз» юный Феликс  ходил с особым удовольствием.
Ему нравилось, вообразив себя мальчиком из богатой семьи, пробовать тюльку и хамсу в рыбном корпусе. В овощном ряду – изюм и виноград. А в ряду с солениями – скибочки мочёных яблок и квашеную капусту. В молочном корпусе – упругую брынзу и перчёную домашнюю колбаску. Так что на «Привозе» мальчику (не босяку, а прилично одетому) можно было неплохо позавтракать.
Своим чистеньким видом и вежливым обращением симпатичный рыжий паренёк располагал к себе простодушных крестьянок, и они отрезали ему кусочки побольше, чем другим. Так, пробуя, он нормально угощался деликатесами, недоступными другим членам семьи Железных. 
Но чтобы купить деликатесы, - об этом не могло быть и речи! Денег хватало в обрез, на самое необходимое.
Прежде чем что либо купить, Феликс долго торговался. Но - с достоинством, не унижаясь. И ему часто уступали.
Мама Соня не верила (или делала вид, что не верит), что сын так дёшево «сделал базар» и поощряла его пятнадцатью копейками на мороженое.
Железные   жили очень скромно. Зарплаты заводского техника и рядового бухгалтера едва-едва хватало от получки до получки.   Немного помогали неблагодарной старшей дочери Мире, которая воротила от них нос.
Мясо к обеду было долгожданной редкостью. В основном, питались картошкой, макаронами и кашами. Крестьянские куры также «кусались».

Однажды Феликсу выпала удача, и он очень дёшево сторговал синенькую курочку, которая явно умерла своей смертью.
И он нёс её домой, взяв за лапы. Окровавленная головка её, обёрнутая в бумажку, билась о его голые коленки. А насмешливые торговки сопровождали эту похоронную процессию беззлобными, но обидными шуточками:
- Эй, рыжий, куда ты её тащишь? Похорони её здесь!
- Да кто ж это зарезал такую молодую курочку? Она ж ещё петушка не знала!
- Ничего, что молодая, - возражала третья. – В ней хоть и мало филейной части, но зато много кожи и косточек!
- Мальчик, а ты её нюхал? Она свежая? – спросила проходящая мимо бабка.
- Да вона ж щэ тэплая! Тилькы што трепыхалася,– потешалась четвёртая торговка.
- Я тоже ещё тёплая и трепыхаюсь, – парировала бабка. – Но уже не свежая.

В другой раз Феликс решил порадовать семью и принёс с «Привоза» двух живых кролей. Какой-то дядька продавал их очень дёшево, почти задаром – по три рубля.
Мама Соня, как говорят в Одессе, пришла в ужас:
- Зачем ты их притащил! Что я с ними буду делать? У меня на них рука не поднимется! Я курицу зарезать не могу! Дурак, только деньги потратил!

Расстроенный Феликс отнёс кроликов в ближайшую кочегарку, к пьянице дяде Васе. И тот за скромную плату – головы и шкурки – забил кролей молотком между глаз. И тут же освежевал.

Феликс, обладая чувствительной душой, не присутствовал при экзекуции, предпочтя прогуляться на свежем воздухе.
Когда дядя Вася позвал его, красные обезглавленные тушки уже лежали рядышком на деревянном ящике из-под пива.
У кочегара был кантор, и они взвесили кролей.
- Ни хрена соби! - сказал дядя Вася, причмокнув языком. – Аж кило восемьсот заважили! С гаком!
За шесть рублей, которые истратил Феликс на кролей, можно было купить всего лишь килограмм говядины. А тут, - почти вдвое больше, причём, крольчатина, деликатес!

Феликс помог кочегару (у него не было кисти правой руки) соорудить из щепы рамки и натянуть на них шкурки для просушки. Дядя Вася сказал, то их принимают на пункте по рубль двадцать. Так что ему хватит на хлеб и на два флакона тройного одеколона. Вот это гешефт!

- Дядь Вася! - однажды поинтересовался Феликс. – А почему ты пьёшь именно тройной одеколон, а не, к примеру, «Шипр» или «Красную Москву»?
Дядя Вася задумался.
- Шо тебе сказать, хлопчик? Традиция! Воны там на хфабрике до спирту добавляють лыше три якыхось дряни. В других деколонах оно его побольше. Завредно, вишь, для здоровья и печёнки.

-----------

Особой любовью Феликса пользовался мясной корпус. Он входил в него, как в театр, предвкушая зрелище. Ноздри его раздувались от запаха свежего мяса, глаза блестели, дыхание перехватывало.
Это был хищник!
Он любовался ловкими движениями рубщиков, их бесстрашностью в обращении с опасным инструментом – ножами и топорами. Он восхищался их искусством разделки туш, тем, как они делили мясо по сортам, рубили битки с косточкой, окрашивали руки кровью, вырезая лёгкие и печень.

Ходил и приценивался.
Но хорошее мясо, а особенно – любимейшие свиные битки и говяжья печень - были недоступны по цене.
Феликс покупал обрезки, почки, ливер, всяческую требуху, которую мама вкладывала в «пирожки с мясом».

Мама Соня твердила, что не любит мясо. Но это была уловка, чтобы мужчинам досталось больше. Она также утверждала, что не любит куриные пульки, но Феликс иногда замечал, как она сглатывает слюну, кладя пульку в тарелку мужа. Братьям также приходилось довольствоваться крылышками. Обе пульки доставались Яну по праву главы семьи и основного кормильца.
Но не следует понимать это так, что он съедал их за один присест. Нет, бульон варился на три дня, и куриное мясо из бульона также делилось на три дня.
Впрочем, какое там мясо! Купленные куры (а покупала их только мама, не доверяя сыну, который в птице не разбирается), как правило, были тощими и зобатыми – зоб, набитый кукурузой, составлял чуть ли не треть от общего веса. Двести-триста граммов филе, куриной грудинки мама Соня прокручивала на мясорубке и, замешав их с манной крупой, делала крошечные фрикадельки.

----------------

До шестнадцати лет, пока не научился зарабатывать сам, Феликс не получал от родителей и рубля на карманные расходы. Мама Соня считала, что нельзя баловать сыновей, иначе не будут ценить деньги.
За те рубли, что получал Феликс, идя на «Привоз», он отчитывался с точностью до копейки. Считал зазорным для себя, недостойным настоящего мужчины завысить реальную цену, что-либо утаить и использовать для личных нужд.

Впрочем, он прекрасно обходился без денег.
На трамваях ездил зайцем, выглядывая в окно у передней двери и вычисляя контролёров среди людей, стоящих на остановках. Причём, никогда не ошибался.
На танцплощадку, как и многие его сверстники, проникал, перемахнув через высокую решётчатую ограду. Ловко увёртывался от милиционеров и дружинников.
Знакомых девочек в кино не водил, ничего им не дарил и ничем не угощал. Впрочем, тогда это не было так повсеместно принято, как сейчас.
Всё же, иногда перехватывал пару копеек, то ли помогая в выгрузке машин у ближайшего «Гастронома», то ли выполняя заказы соседей по покупке картошки или яблок на рынке. Сгибался вдвое под тяжестью мешков и радовался заработанному полтиннику, который тратил на кино.

Кроме покупок на рынке и мытья полов, Феликс добровольно принял на себя ещё одну заботу, - мелкий ремонт всего, что требовало в доме ремонта.
Контуженный и очень слабый здоровьем папа Ян, а также старший брат Семён, гуляка и повеса, не брались, как говорится, ни за холодную, ни за горячую воду. И домашние проблемы их не интересовали.
Течёт кран? Ерунда!
Пробивает электропроводка? Мама, не лезь мокрыми руками куда не надо!
Отвалился кусок штукатурки? И так перезимуем!
Треснуло стекло в окне? Но это же в самом уголке, почти не видно!
Скрипят дверные петли? И пусть себе скрипят, они же кушать не просят!

Тринадцатилетний Феликс решил сохранить мамины нервы. И брался за всё подряд. Смазывал петли, вставлял в окно новое стекло, а старые укреплял свежей замазкой. Изолировал проводку, менял прокладку в кране, чинил примус и керогаз, замазывал пластилином дырку в большой кастрюле для солений. Заклеивал треснутую крышку унитаза, укреплял расшатанные «венские» стулья, шпаклевал щели между половицами, красил ржавые трубы масляной краской. В общем, был на подхвате.

Никакая работа его не пугала, он умел делать очень многое.
Потому что был очень любознательным. Его интересовало всё на свете. Особенно – ручное мастерство. Если к ним в квартиру или к соседям приходили мастера – сантехник, электрик, плотник, штукатур, стекольщик, - Феликс был уже тут как тут. Вызывался помогать. Придерживал, когда просили, подавал инструмент, откручивал и закручивал гайки, замешивал раствор, забивал гвозди - мастера охотно поручали ему эту простую работу.
И - впитывал, впитывал, впитывал!
Запоминал, никогда не записывая, какие инструменты нужны для той или иной работы. И постепенно, на протяжении двух-трёх лет, экономя на кино, мороженом и конфетах, у «синячков», которые крутились возле «Привоза», покупал за копейки молотки, отвёртки, гаечные ключи, стеклорез, пассатижи, клещи и иные инструменты, а также скобяные и крепёжные изделия. Скорей всего, ворованный товар, но это его мало волновало.

Думаю, что вы, Читатель, уже имеете полное представление о детстве и юности моёго героя, о его характере, увлечениях и наклонностях.

----------

Брат Сёма был человеком иного склада. Абсолютно отмороженный тип! Ничего в жизни его не интересовало, не привлекало и не волновало. Даже деньги. Он относился к ним, как к средству передвижения. Тусовался в компании таких же балбесов. Немножко кирял, немножко подбирал то, что плохо лежит, немножко резался в очко. Здесь имеется в виду карточная игра в «двадцать одно», а вовсе не то, о чём вы сейчас подумали.
Искал «кошёлку» - богатую и глупую невесту. Парочку таковых нашёл, но не спешил с выводами. Авось, завтра приплывёт рыба покруче. Авось, клюнет Золотая Рыбка.

Талантами не блистал, учёбой не злоупотреблял, но и физического труда не боялся. Ночами ходил разгружать вагоны на товарную станцию и корабли на причалы. И тут, и там всегда можно было чем-то поживиться, что-нибудь стянуть.
После того, как, благодаря папе-профессору одной из потенциальных невест, он поступил в сельскохозяйственный институт, не ленился ехать со студенческим отрядом на целинные земли.
Благодаря хорошо подвязанному язычку и природной ловкости был избран командиром отряда. Командовал неплохо. Находил для бригады выгодные, денежные приработки. Приезжал с неплохими бабками и щедрыми подарками. Но, как мама Соня не билась, так и не научился Сеня откладывать что-либо «на чёрный день». Всё, до копейки, в две недели спускал на кабаки и на шалав.

Сеня был нагл, как танк. И даже наглее.
Прохаживаясь по Дендистрит (так именовалась левая сторона Дерибасовской, где фланировали одесские стиляги, в отличие от Гапкепштрассе, где гуляла молодёжь, приехавшая из сёл) в весёлой компании таких же лоботрясов, он снимал девиц на счёт раз-два-три.
Однажды забил пари с приятелями на червонец, что за минуту уговорит на секс любую красотку, на какую они ему укажут.
Шумели, хохотали, громогласно обсуждали достоинства и недостатки проходящих мимо девиц и дам.
Наконец, указали. Сёма посмотрел и обомлел. Это была богиня, на которую простой смертный не смел поднять глаз.
Парню стало чуть-чуть не по себе.
Но пари есть пари, червонец – большие деньги! Червонца жалко!
Семён выступил навстречу богине:
- Девушка! Можно вас на секундочку?
- Да? – она приостановилась, ровно на секундочку. Но этого вполне хватило Сене, чтобы решительно взять её за руку. Взял и чуть было не упал от нахлынувшей на него волны дорогого парфума.
Девушка стояла и не думала вырываться. Она, Её Королевское Величество, презирала всех и вся, и не допускала и мысли, что с ней вдруг может произойти что-то непредвиденное.
Семён крепко стиснул её руку чуть выше запястья. Приблизился к ней вплотную. Посмотрел тяжёлым взглядом своих наглых зелёных глаз в её прекрасное лицо и сказал роковое слово. Ни тихо, ни громко, но с расстановкой. Решительно, повелительно:
- Отдайся!
Королева опешила. Она не поверила своим ушам! Среди бела дня, среди гуляющей публики, на виду у милиционера, - что такое требует от неё этот парень! Сумасшедший, что ли?
Беспомощно озиралась по сторонам. Ещё раз посмотрела ему в глаза. Может быть, она не расслышала? Может быть, ей это померещилось?
- Отдайся! – так же твёрдо повторил Семён.
Она покачнулась. У неё закружилась голова. Видно было, что она потрясена, вот-вот шлёпнется в обморок.
- Но где? Где? – пролепетала она в ужасе.
Насильник, - а это, несомненно, был какой-то маньяк! - услышав сии панические слова, отпустил её руку, широко улыбнулся, отступил на шаг и театрально поклонился, приподняв воображаемую шляпу.
- Пардон, мисс! Извините, ради бога! Ошибочка вышла! Я вас принял за другую. Извините ещё раз! Вы свободны.
- Свободна?
- Да, как птица! Летите!
Она пошла нетвёрдой походкой, озираясь на каждом шагу. Потом побежала.

Компания гоготала до упаду. Надорвали животики.
- Ну и Сеня! Ну и выдал!
- Умора, чуваки, я прям обчурался! Клёвый номер!
- «Отдайся», говорит. А она уже местечко стала присматривать. Где, говорит, прям тута, при менте?
- Нет, говорит, здесь нельзя! Советчиков много будет!
- Сеня, признайся, ты где хотел её трахнуть? Вон на той клумбе?
Семён посмотрел, театрально ужаснулся:
- Ша, чуваки, вы что, обалдели? Мне ещё дело пришьют. Мало того, что попытка изнасилования среди бела дня, да ещё и - с антисоветским уклоном. Кочумайте, чуваки, в натуре! Похиляли отсюда!
На зелёной клумбе горела красная надпись из цветов: «Слава КПСС!» Отсюда напрашивался вывод, что клумба эта не была предназначена для соитий.

Так Семён выиграл десятку. Ведь красотка, практически, согласилась на секс. Оставалось только найти удобное местечко.
Для склонения девушек к интиму у Семёна были и другие проверенные жизнью способы. Один из них он как-то продемонстрировал Феликсу.

Полнейший бездарь, Сеня относился к младшему брату, что был на голову выше по уровню интеллекта, покровительственно и снисходительно, порой иронически посмеиваясь над ним. Но Феликс не обижался, он знал себе цену.
Тем более, что Сеня, щедрая душа, иногда водил его в кафе-мороженное и угощал полной креманкой пломбира с малиновым сиропом, да ещё и присыпанным шоколадом. Объедение, пальчики оближешь! А после того, как однажды брат добавил к этому стакан молочного коктейля, да ещё и заварное пирожное, Феликс проникся к нему таким уважением и даже любовью, что готов был всю дальнейшую жизнь сносить любые Сенины насмешки.

Была веская причина столь необычной щедрости брата, - они пришли в кафе втроём.
Сусанна, очередная потенциальная невеста Семёна, смуглая, толстая, усатая и недалёкая, жеманно ела мороженое и грубо подведенными бараньими глазами пожирала своего ухажёра.
Семён уже успел сообщить пятнадцатилетнему брату, что все попытки завалить её на спинку, на травку, кончаются неудачей. Ручки у неё хорошие, умелые, шаловливые. Но вот ноги пришуруплены к заднему месту так неудачно, что совершенно - мать твою! - не раздвигаются.
Сёма ласкал её, как хотел, крутил так и эдак, заводил до предела, приводил в дикий, сумасшедший экстаз. Но добраться штопором до заветного местечка, проникнуть дружком своим в святое святых ему всё же не удалось, - толстенькие волосатые ножки никак не хотели раздвигаться! Ну никак!
Сусанна цеплялась за свою девственность до последнего вздоха. Дура, в общем, счастья своего не понимает!
- Я уже думаю, может её к ортопеду повести, чтобы он ей другие шарниры в таз вставил? - горько шутил Семён.

А ему необходимо было позарез, кровь из носу, «оприходовать» перезрелую смуглянку! Только таким способом, только через эти иерусалимские ворота мог он проникнуть в семейство Сусанны Шульман, в объятья её дорогих, в буквальном смысле слова, предков.
Папа Сусанны, полуеврей, полуцыган, был директором крупного комиссионного магазина, торгующего шубами, хрусталём, дорогим фаянсом, золотом, антиквариатом. И был чересчур зажратым жлобом, то есть, лавэ имел под самую завязку. Сеню, отпрыска нищих «аристократов», он на нюх не переносил.
- Тоже мне, жених с голой жопой! – брезгливо говорил он, противно лыбясь, сверкая тридцатью золотыми зубами. – Суса, потеряй его! Ему не ты, ему бабки нужны. Он спит и видит, как будет сорить нашими бабками. Тоже мне, прынц с Молдаванки!

Сеню сильно обижали такие жлобские мансы. И он поклялся себе, что рано или поздно приговорит любимую дочь этого животного, этого золотого Тельца. И сделает ему рыженького наследника или наследницу. Ибо и Семён, как и брат Феликс, был жгучим блондином.
И тогда уж Сева Шульман не отвертится, сделает его своим зятем. Иначе будет позор на всю Одессу. А кому это надо? Вам это надо?
И здесь, за столиком кафе-мороженого «Снежинка», взяв Сусанне, себе и брату по двойной порции пломбира (шесть шариков - три белых и три розовых), политого малиновым сиропом, да ещё и присыпанного шоколадом, а также три бокала молочного коктейля, и к тому же (пировать, так пировать!) заварные пирожные, Семён решил прибегнуть к крайнему методу убеждения, который был проверен и действовал почти безотказно.

-------------

В этот день на мизинце Семёна красовалось кольцо из фальшивого золота с александритом грязной воды.
Он снял его с пальца и положил перед девушкой. На Сусанну это не произвело никакого впечатления. Гурнешт! Почти на каждом пальчике Суса имела по кольцу с мелкими бриллиантами и изумрудами.
- Сусанночка! – проникновенно заговорил Семён, томно взирая на её смуглую лунообразную усатенькую мордочку, где даже на щёках уже проглядывались волосики. – Ты прекрасно знаешь, это для тебя не секрет. Я тебя хочу, очень хочу, смертельно хочу! И нет уже больше никаких моих дамских сил, так я тебя хочу!
- Что ты такое говоришь! Да ещё при ребёнке! – возмутилась Сусанна.
И так резко дёрнулась, что пролила коктейль на стол. Совсем немного, с четверть бокала.
Сеня вынул из подставки бумажные салфетки и аккуратно промокнул.
- Сусанночка! - продолжал он, как ни в чём ни бывало. – Не обижай моего брата! Какой он ребёнок?! Он уже зрелый мужчина. Он уже так много знает про это дело, что мне надо у него поучиться. У него уже дети в штанах бегают, вот-вот наружу выбегут. Феля, братишка, правду я говорю? Признайся, как давно ты стал мужчиной? Признавайся, рыжий бес!
Феликсу от этого разговора стало весело и легко. И он включился в игру.
- Уже две недели, как стал.
- Вот видишь, Сусанночка! Две недели! Огромный срок! За это время можно такого натворить! Аж в дрожь бросает, как представлю. Ведь для этого нехитрого дела нужно всего-то пять минут. А то и три, как у кого. Так что, в среднем, четыре. А теперь попробуем разделить две недели на четыре минуты. Сумасшедшее число получается! Феля, ты ведь силён в математике! Скажи, сколько это будет? С точностью до десяти раз.
Феликс сделал умный вид и ответил наугад:
- Пятьсот сорок три с половиной.
- Вот видишь, Сусанночка, с половиной, – продолжал трепаться Семён. - И это очень печально! Мужчина начал действие, но не закончил. Очень плохо отражается на здоровье! Так что же должна делать приличная девушка в таком случае?
- Что? – спросила Сусанна, облизав губу и потихоньку возбуждаясь, отчего дыхание её стало частым и шумным.
- Приличная девушка, если она имеет хоть каплю сострадания к ближнему своему, должна помочь ему завершить действие.
- Да неужели? – улыбаясь, спросила Сусанна и нечаянно положила горячую ладонь Феликсу на бедро.
У парня, как у той крыловской вороны, дыханье в зобу спёрло!
Но Семён не заметил легкомысленного жеста своей возлюбленной и продолжал:
- Так вот, Сусанночка, хорошенько подумай об этом на досуге.
- Хорошо, подумаю, - ответила плутовка и передвинула ладошку повыше.
Феликс готов был сквозь землю провалиться!
- Теперь слушай дальше. Как я уже здесь однажды упоминал, я тебя хочу. Желаю! Всеми фибрами души. И в знак любви дарю тебе это дорогое кольцо. А ты?
- А я тебя не хочу, - сказала Сусанна, учащённо дыша. И поиграла пальчиками по гульфику юнца, как по клавишам рояля, чем привела его в сильнейшее замешательство.
- Феликс, что с тобой? Ты весь красный! - забеспокоился Семён. – Тебе плохо?
- Простудился. Мороженного объелся, - рассмеялась Сусанна и убрала руку.
- Вылечим! Наложим компресс из хорошенькой девочки на всё тело, и вся простуда пройдёт. Так о чём же это я говорил? Ах, да. Сусанночка, как сказал предыдущий оратор, я тебя хочу и в знак сего готов подарить тебе это прекрасное кольцо. Которое дорого мне, как память, - убедительно внушал Сёма - Ты же меня не хочешь, и поэтому - что?
- Что?
- Поэтому ты должна отдать мне своё кольцо, - указал на самое дорогое колечко. - Хотя бы, вот это. Логично, Феля?
- Вполне логично! - ответил юноша, которого всегда приводила в восхищение железная логика старшего брата.
Сусанна немножко растерялась. Глупенькая смуглянка интуитивно понимала, что в такой «логической» цепочке должно быть какое-то слабое звено. Но никак не могла сообразить, какое.
- А я вовсе не обещала тебе своё кольцо! – парировала она.
- Я тоже не обещал, - парировал Сеня. – И всё же дарю.
- Но я не продаюсь за кольца! – воскликнула развратная Сусанна, не зная, что ей делать. И девственности ей было жалко, но своего золотого с брюликами и изумрудом кольца ещё жальче.
- Это подарок, а не плата, - нагло улыбался рыжий студент. – Я тебе дарю такое дорогое кольцо (фальшивое, конечно!). А взамен ты мне даришь нечто иное. То, что вообще не имеет никакой цены на «Привозе» в базарный день. Справедливо, Феликс?
- Справедливо! – отвечал младший брат, который уже в те юные годы решил, что посвятит всю свою жизнь борьбе за справедливость на Земле.

В конце концов, вдоволь поиздевавшись над здравым смыслом, Семён отпустил расстроенную паненку Зюзанну восвояси, целой и невредимой. Со всеми кольцами на шаловливых пальчиках-сардельках. И девушка могла ещё радоваться, что отделалась так легко. Она ушла, не прощаясь, плача на ходу.
- В следующий раз так просто не отделается. Не пройдёт и года, как будет Маша наша! Ручаюсь головой! Вернее, головкой!

Итак, неприступная Сусанна сбежала вместе со своей девственностью, мелко перебирая неправильно пришурупленными ножками, которые никак не желали раздвигаться.
Но Сеня не унывал. В его богатой практике было много лёгких побед. Сенина железная логика буквально валила с ног простодушных девчат, и они, обезоруженные и обескураженные, падали навзничь, на спину. То есть, говоря военным языком, занимали заранее подготовленную позицию.
Нужно заметить, что, придумав эту дурку с кольцом, причём, совершенно случайно, брат Семён и сам так и не смог до конца разобраться, в чём тут фокус, и каким образом можно опровергнуть его железобетонные доводы.


Рекомендую другие мои произведения:

«Библейская правда» - сатирические атеистические комментарии к Библии. Широко разошлась в сети рунета.  Полный текст – на сайтах более трёх сотен электронных библиотек. Постоянно упоминается и обсуждается на многих форумах.. Многие читатели ставят её в один ряд с книгами Лео Таксиля.

Кроме полного текста, на странице  имеются два десятка  фрагментов    книги, кажущиеся мне наиболее интересными.

«Претенденты в президенты» - мои   анекдоты о современных украинских политиках. Больше всего достаётся Ющенко и Януковичу. Мои,  это значит, - сочинённые мною. Некоторые из них широко цитируются в Интернете. Как водится, без указания авторства.

«Греховные мысли, навеянные Господом» - мои анекдоты еретического содержания.

«Байки старого гуляки» -  смешные фривольные сценки автобиографического свойства.

«Дамы делятся на дам и не дам» - мои эротические анекдоты.

«Святая  Ахинея» - юмористические, сатирические комментарии к ответам священников на вопросы верующих людей различных вероисповеданий.

«Железный Феликс, резчик по мылу» - фрагменты плутовского романа о жизни неординарного человека.
Весь роман я уже никогда не закогчу. Ибо нахожусь, как люблю уточнять, в предгробном возрасте. Отдельные главы представлены в виде рассказов. Герой вымышлен, на десять лет младше меня, иной по характеру.  Но многие сценки и эпизоды в значительной мере автобиографичны.

«Одесская жертва Шестидневной войны» – мемуары диссидента-шестидесятника, антисоветчика, осуждённого за клевету на советскую действительность,   сионизм и... и украинский мелкобуржуазный национализм.  Такие были времена.

«Андрокуры Андрея Кураева»  - эссе, в котором я старался осветить   и разоблачить воинствующий дебилизм  популярного современного христианского миссионера

«Великий ловкач Рамбам и 613 ахинейских заповедей»  - разоблачение одного из трёх самых главных постулатов иудаизма.

«Как я делаю Э. Э.» -  сатира на творчество современного известного раввина и толкователя Торы Элиягу Зссаса.