И все же жизнь прекрасна глава 8

Глава 8
Разные люди, разные судьбы

   Проработав один год, я оформила пенсию и уволилась, мысль об учебе не давала мне покоя: я хотела учиться, но куда поступать и как. Не попробовать ли заняться иностранными языками? Идея показалась хорошей, и я поступила на московские заочные курсы иностранных языков. Курсы были платные, но теперь деньги у меня были свои. Мне прислали экзаменационный лист, я отправила работу и получила ответ, что зачислена на первый курс немецкого языка. Через некоторое время, мне прислали учебники и пластинки с записями на немецком языке, пришлось купить проигрыватель. Вооруженная до зубов, я принялась за учебу. Но это оказалось не так просто, как думалось в начале.
   Вместо Маши в комнату поселили бабушку, мы с ней нашли общий язык, и проблем не было, но вот Зоя, особа в шляпе с помойки.… Стоило мне включить пластинку с немецкой речью, как она начинала ругаться, как пьяный извозчик. Каждое слово сопровождалось отборной бранью, причем, если я не обращала на ругань внимания, она ругалась все громче и громче, так что я уже не слышала не только пластинку, но и себя. Приходилось выключать приемник и уходить из комнаты. Начиная учебу на курсах, я мечтала по окончании курса немецкого языка, поступить на отделение английского, а потом на группу романовских языков, хотелось стать полиглотом. Но мечты на то они и мечты, чтоб не сбываться. Проучившись, первый год, я опять задумалась, а что ждет меня по окончании курсов, какая реальная карьера? Учеба на курсах не приравнивалась ни к высшему, ни к среднему образованию и не давала права на работу. К тому же мои скудные запасы, деньги, заработанные на швейной фабрике, закончились. От родительской дотации, десять рублей в месяц, я отказалась сразу, как начала работать, а пенсии, пять рублей в месяц (это десять процентов от полной пенсии, так как я жила в доме интернате), мне не хватало. Да еще условия, в которых приходилось учиться, и явная бесперспективность реализовать знания приводили меня в уныние.
  После мучительных раздумий, я устроилась на работу на производственное объединение «Дон» швеей-надомницей по пошиву детских трусиков, но учебу решила не бросать, а совместить с работой. Первое время я шила на ручной швейной машине и за целый день могла пошить всего десять трусиков, а это один рубль заработка. Поработав несколько месяцев, я купила электрическую швейную машину, работа пошла веселее: за пять часов работы я могла пошить двадцать пять трусиков. Свободного времени стало намного больше, учебу на курсах я не бросала, но прежнего энтузиазма к учебе уже не было.
   Часто приезжала в гости Вера, мой «учитель» музыки в школе, она поступила в РИНХ на факультет бухгалтерии на вечернее отделение, так как уже работала ретушером, в фотоателье. Зарабатывала Вера прилично и профессию менять не собиралась. Я ее спросила, зачем тогда она поступила в институт, если не собирается работать по специальности, ее ответ очень удивил меня. 
- Как это зачем? Для веса в обществе! – тоном, не терпящим возражения, сказала Вера – Вот, как получу на руки корочки об окончании института, на меня сразу будут смотреть по-другому! И вообще, у меня все по плану, сначала институт, потом, ребенок.
  Да, Веруня у нас человек целеустремленный и никогда не сомневающийся в своей правоте не то, что я. Забегая вперед, скажу, что институт Вера закончила и ребенка родила, но вот с весом в обществе ей  не совсем повезло, хотя она уверена в обратном. В то же время, надо отдать ей должное: воли к жизни, мужества и упорства в достижении цели у нее, как говорится выше крыши. Да, я забыла сказать, что Вера в детстве так же, как и я  перенесла полиомиелит, с остаточными явлениями немногим легче, чем у меня: у нее сильнее руки и спина, хоть и плохо, но она все же ходит на костылях в аппаратах без корсета. Не повезло Вере и с родными: мать оставила ее в доме ребенка, откуда привезли в школу лет в пять, и лет до пятнадцати считалась она сиротой. Потом мамаша объявилась, да не одна, а со старшей дочерью. После школы, Вера стала жить с родными, в коммунальной квартире (комната метров одиннадцать) в Рабочем городке Ростова. Отношения не складывались не столько из-за характера, сколько из-за непонимания, а вернее не восприятия инвалида за человека с такими же потребностями и стремлениями, как у всех. Вере, например, запрещалось выходить на улицу, чтоб не шокировать своим видом соседей. Ну, а о том, что бы поступить учиться, на работу, получить мотоколяску не могло быть и речи, все вызывало у родных бурю негативных эмоций и огромный скандал в доме. Вера уже начала подумывать об определении в дом инвалидов, но тут родным подошла очередь на получение квартиры. В новую квартиру Вера не вписывалась, это было обоюдное желание, и ее сестра пошла в исполком к председателю. Разговор был примерно следующий:
- Посмотрите на меня, видите, какая я красивая? Мне бы спать с мужчиной, а приходится спать с инвалидом, войдите в мое положение.
  И председатель вошел, комнату в коммуналке закрепили за Верой, чему она была несказанно рада. Родные переехали в благоустроенную двухкомнатную квартиру, а Вера осталась в Рабочем городке, в бараке с частичными удобствами, но зато свободная и независимая. Конечно, она испытывала огромные физические трудности, но соседи помогали: всегда находятся добрые люди, что-то поднести или вынести мусор заодно со своим.
  Вера устроилась на работу, получила мотоколяску и, наконец, поступила в институт. Учебой она себя не напрягала:
- А мне и удавчика хватит, лишь бы корочки получить!
  Первые два года в институте проходят иностранный язык, все переводы ей делала я. В конце второго курса, Вера пришла ко мне со словами:
- Завтра сдавать немецкий, а я ничего не знаю. Ты должна меня подготовить к экзамену.
-  Ничего себе заявочки, как можно подготовить за два часа?!
- А мне много не надо, всего две-три фразы: ну там, какой сегодня день, какое число - уговаривала Вера.
- Или как тебя зовут - съязвила я.
 - А вот это я знаю: Ich Name Wera!
 - Ich hai;e Wera, aber maine Name ist Wera - безнадежно поправила я.
 Часа через два Вера с оптимизмом выпалила:
- Во ист майне костыляйне, я пошла гуляйне!
  - Вера, ну ты хоть что-нибудь запомнила? - уныло спросила я.
 - Ни-че-го! – бодро и по слогам произнесла Вера, - Но ты не переживай: удавчик у меня будет, а больше мне и не надо!
 К моему великому удивлению, тройку она все же получила и на третий курс переползла.
  Летом Вера возила меня в кинотеатр, чаще всего мы ходили в «Юность», там не было ступенек. Мы смотрели почти все премьеры фильмов. На праздники Вера привозила меня к себе в гости, жила она на втором этаже, перила были не под мою руку, и подняться сама я не могла. Меня заносил на руках кто-нибудь из соседей. Родные Веры оставили ей мебель: полутора спальная железная кровать, шкаф для одежды, кухонный стол и телевизор КВН, первого выпуска еще с линзой. Комната была узкая и длинная, если напротив кровати поставить раскладушку, то между ними оставался проход с четверть метра, не более. Но мы как-то умудрялись собираться у нее большими компаниями и, почему-то не было тесно.
   Помню, на первое мая я все не могла решить, ехать ли мне к Вере, она хотела привезти меня к себе заранее, но я не смогла, не помню по какой причине. Витя мой был в Саратове, в институте травматологии, так, что я вольная и одинокая, решила все же ехать к Вере, но не заказала заранее такси. Утром я оделась и пошла за ворота, в надежде поймать такси. Такси я не поймала, но зато встретила свою старшую сестру Тамару, дочь моего отца от первого брака. Незадолго до этого приезжал мой папа и познакомил нас с Тамарой, в надежде, что она хоть изредка, но будет меня навещать, чтобы я не чувствовала себя брошенной. Тамара живет в Ростове, и в тот день пришла  вместе со своим мужем и сыном навестить меня. Мы немного поговорили во дворе, зайти в помещение они отказались, сказав, что торопятся. «Может помочь тебе поймать такси?» - предложила Тамара. Я с радостью согласилась. Муж Тамары вышел на дорогу и в считанные минуты поймал машину. Я, было, двинулась к такси, но мои родственники быстро сели в машину, махнули мне рукой и уехали. Увидела я свою сестру по отцу лет через пять, или шесть, когда уже жила в квартире, в Западном микрорайоне. Это был второй и последний визит Тамары, так что мечта папы, что я обрету в лице его старшей дочери сестру, не оправдались. Но я нисколько не в обиде на нее, у каждого своя жизнь.
   Моя родная сестра Аля жила на Украине, в городе Луганске, училась в институте легкой промышленности и работала на швейной фабрике. Примерно, в 1971 году, мы с ней решили, что надо жить в одном городе, и Аля переехала в Ростов. Квартиры у меня еще не было, и Аля временно поселилась у Веры, с условием, что будет ей помогать физически. Первое время так и было, по крайней мере, Вера была довольна присутствием моей сестры. Несколько раз мы втроем ездили к нашим родителям в деревню, но вскоре отношения у Веры с Алей дали трещину. В общем-то, иначе и быть не могло: слишком разные они были не только по характеру, но и по восприятию жизни. Вера любила шумные компании с музыкой, вином, мужчинами, Але больше нравилась тихая, спокойная жизнь с книгой и «таким заманчивым горизонтальным положением», как любила она говорить. Отношения портились стремительно. Вера молчала, а Аля все чаще жаловалась на невозможность совместного проживания. Наконец, я не выдержала и сказала сестре, что в любом случае, Вера хозяйка квартиры и уйти придется ей.
- Что тебя держит у Веры, если тебе так плохо у нее, уйди. Найди другую квартиру и уходи - сказала я сестре.
   Но тут случилось непредвиденное: Аля заболела, потеряла сознание в общественном умывальнике. Приехавшая скорая увезла ее в больницу, где она пробыла около недели. Диагноз был неясен, так сказал лечащий врач.