Зина

Локальная трагедия произошла на участке загородного шоссе. Нетрезвый водитель легковушки выскочил на встречку и протаранил лоб в лоб встречный автомобиль.

Погибли оба. Нет, вначале показалось что оба. На самом деле один из них остался жив.

За секунду до столкновения тому, кто ехал по правилам, не слишком быстро не слишком медленно, но как раз так, чтобы не успеть ничего предпринять, ибо справа уже не дорога, там кусты, трава, деревья вперемешку с рыхлыми комьями вывороченной травы, остро брызжущей соком, напахнувшей теплом, жаром, темнотой...   
Еще можно было бы свернуть, пусть в кювет, пусть, зато не насмерть,         
пожалел машину, пожалел себя, неизвестно кого, думал, что тот, встречный все же свернет, ибо так бывает и порой слишком часто, ну не разбивать  же машину из-за всяких идиотов...
Потом вдруг ощутил как твердая ладонь некогда мягкого кресла с силой вдавливает вперед, выгоняет воздух из легких, ломает ребра, комкает и бросает дальше, на стекло, которое и само разлетается на тысячи жарких осколков... 

Боли не было, только ощущение погружения в воду, которая и не вода вовсе, а горячий красный бетон.
И не то мысль не то последний всплеск... пирожки.... Зина стряпает пирожки... просила приехать пораньше. Иначе остынут... 
Все произошло за одну секунду. Деформация пространства, времени,  тонкого листового железа, лакированного покрытия, технических жидкостей, выплеснувшихся туманом перегретого пара и две вспышки - рывок перед отбытием в ничто у которого нет света, ни тепла ни белых полос на мокрой от снега дороге...
 
Груда искореженного металла еще только только начало остывать чуть потрескивая, когда на место прибыли репортеры,  милиция, скорая, кто то еще, в конце концов узкий участок дороги и так не слишком широкий стал слишком тесной для двух потоков автомобилей почти сразу же образовалась длинная очередь машин, медленно ползущая, поминутно останавливаясь что бы пропустить встречные...

А жизнь продолжалась. Чрез неделю наступила весна. Снег почти сошел и птицы весело чирикали, залетали в открытую форточку, пытались клюнуть булочку,  и улетали, шумели, дрались за окном, чирикали,  в конце концов Зина приоткрыла рассохшуюся раму и положила булочку на жестяной карниз.
Окно закрывать не стала, просто задернула штору... снова мельком взглянула на кровать

Ей все время казалось, что там, на кровати, укрытое до подбородка белой простыней тело ее мужа и замотанная бинтами его голова, путь так будет, ну пожалуйста, так ведь тоже бывает...быть может врачи просто ошиблись, так бывает,  правда?   Он сейчас без сознания, он спит,  но скоро очнется, с него снимут бинты и все у них будет хорошо...  А тот, виновник, он  умер, он погиб, он остался там...

Вот уже две недели, начало третьей, а он все так же лежит. Бинты скрывают лицо... А ей лишь бы взглянуть... Врач кажется говорил, что завтра снимут бинты...
И уже скоро тихий час, скоро сюда заглянет медсестра и строгим голосом скажет, что режим нарушать нельзя...
Словно от тихого дуновения ветра затрепетала штора. Из-за ее края выглянул взьерошеный воробей и завертел головой оглядывая больничную палату.
И вдруг с дуновением ветра, шуршанием больничной шторы, тихий голос - ну как там пирожки, Зин... И, неужели показалось... нет, нет, голос, он был тот же самый, он... только... только... словно... немного постояла чуть склонив голову словно бы к чему то еще прислушиваясь,  затем шагнула к окну и  положив пирожки на подоконник тихонько вышла плотно прикрыв за собой двери.