Козырная дама. Глава 12. Детектив

Глава 12




   Для привычного водоворота жизни  Максима Яpцева присоединилось беспокойство за безопасность Рады Гордовой. И это не буйство фантазии, и, даже, не чёрный юмор. Все последние события заставляли его думать о том, что Гордову кто-то навязчиво достаёт.
   Он мчался по левой полосе шоссе на своей новенькой белой «десятке» не замечая скорости.    
   Леонова Раде нечего бояться. Подумаешь кроссовки. Это несерьёзно. Но вот Третьяков его удивил. Оказывается, у него есть автомобиль. Зачем этот факт он скрывает? В чём тут причина? Номер на машине? Эти две цифры вполне могут быть совпадением, хотя это надо будет проверить. 
   Как поpой мы плохо знаем людей?
   Этот же Ковальчук - тихий сюрприз, да и только.
   Стрелок.
   В это верилось с трудом.
   Ну а, если посмотреть с другой стороны. Напpимеp, на него - Яpцева. Вот он владеет одним из видов китайской борьбы, кто-нибудь из коллег по работе знает об его увлечении?..
   Скорее всего, нет. Сам он об этом не афишировал.
   Вообще-то Максиму Ярцеву по его характеру, взглядом на жизнь близки не только сама техника ведения этой китайской борьбы, но и сама теория искусства поведения в ней двух борцов. И ему импонировало то, что она основана не на нападении, как принято у нас, а на искусстве самообороны.
   Ярцев терпеть не мог «кулачных боев» во взаимоотношениях с людьми, умело пресекал возникающие конфликтные ситуации, строя свои отношения с людьми на искусстве ухода от «ударов» противника. Противник бесконечно «лупил» словами, а он отступал уворачиваясь, и лишь выждав момент - давал отпор ёмкой победной фразой.
   У него не было сомнения в том, что каждый человек по своей натуре бесконечно самолюбив. Он немедленно противодействует любой сложившейся давящей на него ситуации, не особо задумываясь и раздавая направо и налево словесные «тумаки», и зачастую неосознанно, а, подчиняясь внутреннему инстинкту самосохранения. Он борется, стараясь первым наносить за ударом удар, а такие взаимоотношения между людьми неизменно порождают вражду. 
   Тогда зачем же мы так бездумно отвешиваем «тумаки»?
   Ярцев считал, что в большинстве случаев человек вполне может следовать определенному давлению извне, во всяком случае, до тех пор, пока эта сила не несёт в себе ничего разрушающего. Hо всё дело в том, что очень сложно подчинить себя чужой воле, загнать в угол своё собственное «я», как бы зачеркнуть его даже на время, освобождая путь чужому «я».
   Вот именно здесь и наступает критический момент - перевоспитание и покорение себя.
   Как и китайские борцы, Максим Ярцев внимательно следил за «противником». Он отступал шаг за шагом, подавляя  собственное «я» тогда, когда хотелось «садануть» словом. И лишь тогда, когда это было уже неизбежно, морально вымотав противника, он неожиданно наносил ему опережающий, сокрушительный аргументированный «удар».      
   Эту восточную мудрость ведения китайского боя Максим Ярцев использовал в борьбе с видимым противником.
   Но как же быть, если он неизвестен? А потому и более опасен...
   «Опередить и обезвредить», - вот, что должен сделать он. Взгляд нечаянно скользнул по панели приборов автомобиля. Спидометр зашкаливал за сто семьдесят километров. Макс снизил скорость достал из кармана мобильник и набрал номер сотового Гордовой.
   Гудки шли, но она не отвечала. Максу пришлось набрать несколько pаз её номер, прежде чем он услышал долгожданный голос:
   - Да, я слушаю, - тихо и неуверенно пробормотала Гордова в трубку.
   Мужчина обрадовался:
   - Рада, это я – Ярцев.
   - Слышу, что ты, - всё также тихо сказала она.
   - Что с тобой? – насторожился Макс. – Ты не заболела?
   - Нет.
   Ярцев сразу почувствовал скверное настроение Гордовой и лихорадочно пытался понять его причину:
   - Почему ты не берёшь телефон? И отвечаешь как-то односложно. Мне приходится слова из тебя вытягивать чуть ли не щипцами. В чём дело?
   - Ой, Макс, - безрадостно сказала девушка. - Ты же знаешь, я боюсь отвечать на звонки.
   Hа несколько секунд в разговоре возникла молчаливая пауза. Макс соображал, как же быстро помочь девушке, так чтобы она почувствовала себя более спокойно. А Рада так казалось, и вовсе не собиралась открывать рот.
   Ярцев заговорил первым:
   - Давай договоримся так: я буду звонить тебе два раза, при этом первый pаз будут звучать три гудка, а во второй - один, - он говорил спокойно и уверенно.
   - Это здорово, - немного повеселела Рада. – Будем играть в партизаны.
   - Почему бы и не поиграть. А потом ты опять поменяешь номер телефона. Ты сейчас чем занимаешься?
   - Читаю.
   - У тебя есть какие-то планы? - поинтересовался Ярцев.
   - Hет. Пока ничего не предвидится, - простодушно сказала Рада.
   - Давай встретимся.
   - Что, прямо сейчас, - удивилась Гоpдова.
   - Да, - твёрдо сказал Макс.
   Трубка Рады замолчала.
   - А зачем, можно узнать? - в её голосе послышалась лёгкая усмешка.
   - Я не приглашаю девушек на свидание против их воли, - тут же парировал Ярцев. - Это будет деловая встреча. Ничего не спрашивай. Всё узнаешь на месте.
   - Ясно, - присмирела Рада. - Куда прибыть?
     Макс назвал адрес. 
      

                ***


   «Десятка» Яpцева уже стояла во дворе обычной серой хрущёвки, когда к нему вплотную подъехала Рада.
   Макс вышел из своей машины и пересел на переднее сиденье «Ауди» Гордовой.
   - Зачем мы сюда приехали? – нетеpпелось поскорее узнать ей.
   - Вон видишь, - Ярцев показал рукой на пятиэтажку. Она стояла неподалеку, в метрах пятидесяти.
   - И что? - не поняла Рада.
   - Дом видишь? - снова ткнул Макс указательным пальцем, длинным как у пианиста, в сторону пятиэтажки.
   - Вижу, - девушка внимательно всмотрелась в дом через лобовое стекло автомобиля. - Hу и что?
   - Там живет Ковальчук.
   - Да-а, - изумлёно протянула Гоpдова, - её поразило, что Ярцев вдруг взялся ей помогать, ведь совсем недавно он считал Ковальчука, чуть ли не самым законопослушным гражданином. И вдруг такая перемена. Но она ничего этого не сказала Максу, а лишь только ждала, что же будет дальше. А это что-то должно быть, ведь не зря же он её сюда пригласил.
   - Твоя задача пройти во двор его дома, пообщаться с прогуливающимися во дворе старушками и постараться, что-нибудь у них узнать. В разговоре с женщиной они доверятся больше чем, напpимеp, мужчине.
   Рада оживилась:
   - Узнать всё о Ковальчуке.
   - Всего мы не узнаем, - урезонил её Макс. - Но какую-то информацию обязательно получим. Соседи тебе могут многое рассказать, гораздо больше чем следователю. Ему-то они как pаз меньше всего скажут, никому не хочется быть свидетелем в преступных делах. Один вид человека в форме людей уже напрягает. И при одном его виде, они немедленно всё тут же начисто «забывают» или закрывают pот на замок. В большинстве случаев так и бывает. Так, что действуй. Ты, ведь, этого хотела?
   Открывая дверцу машины, Рада улыбнулась:
   - Да. Я много думала. И пришла к неутешительному выводу, что страшнее неизвестности - может быть только неизвестность. Надо что-то делать.
   - Я жду тебя, - бросил ей в след Макс.
   Гоpдова зашла во двор пятиэтажки с одной стороны,  которой её взору открылся самый обычный газон с кустами акаций и двумя извилистыми стволами рябины, а с другой - тупиковый дом с пешеходной аркой по середине.
   Она проскользнула к четвертому подъезду, именно там жил Ковальчук. Газоны и возле него не отличались оригинальностью всё та же рябина и кусты акаций. Неподалеку от входа в подъезд с бетонными ступеньками, напротив друг друга стояли деревянные свежеокрашенные оранжевые скамейки. На них мирно переговаривались две пожилые женщины.
   С деловым видом Рада уверенно пролетела мимо них и забежала в раскрытые двери подъезда, а вот здесь девушке уже некуда было спешить. Она неторопливо поднялась на второй этаж, выждала некоторое время на лестничной площадке и с озабоченным видом отправилась вниз:
   - Здравствуйте, - мило улыбнулась она, поравнявшись с женщинами, - разрешите к вам присесть.
   Старушки приветливо одна за другой закивали:      
   - Садитесь, садитесь, - Гоpдова смело расположилась рядом с ними, аккуратно расправив полы богатого ворсистого пальто.
   Бабушки не скрывали любопытства и во все глаза разглядывали всю в чёрных одеждах смуглолицую, глазастую экстравагантную молодую женщину, образ которой напоминал  им только что сошедшую с игральной карты пиковую даму.
   Разумеется, сначала Раде пришлось поговорить с пожилыми тётеньками о погоде и городских новостях, прежде чем она узнала то, ради чего сюда пожаловала. Hет, она, конечно, не сказала истинной правды, из-за чего оказалась здесь, а на ходу выдумала банальную историю с её хорошей знакомой разыскивающей давнего друга.
   Бабушки сопереживали Раде и рассказали всё, что знали о знакомых Ковальчука.
   - Да. Приезжал. И не pаз. - кивнула старушка в очках с толстыми стёклами в громоздкой роговой оправе, после того как Гоpдова обрисовала им внешность Романа Полянского. - Такого видного мужчину нельзя не запомнить, - твердила она.
   - Уж, какой красавец, - вторила ей другая, поправляя узловатыми пальцами убелённую сединами прядку волос, выбившуюся из под платка. - Только что-то в последнее время я его не вижу.
   - Поругались, наверное, - сказала ей соседка.
   «Точно, - открылись глаза у Гордовой. - Как же я раньше не подумала. Вот он мотив убийства...».
   Рада, заполучив нужные сведения, поблагодарила бабушек и как ошпаренная понеслась к машине.
   Вот оно ещё одно доказательство. Почти улика. Полянский приходил к Леониду Ковальчуку. Они общались домами?!.. Помимо работы.
   Скажи в отделе - не поверят!
   Настоящие «петербургские тайны» сотрудников отдела обоpудования завода «Радар». Этот открывшийся факт, как шагреневая кожа, сужал очерченный круг вины подозреваемого Ковальчука.
   Что связывало Полянского и Ковальчука?
   Кто кинул камень pаздоpа между ними?
   Или что-то они не поделили между собой?
   Однако добытых сведений: лук и стрелы, тайная дружба - недостаточно для того, чтобы обвинить Ковальчука в убийстве Полянского. Нужны ещё факты. Только они не требуют дополнительных доказательств, для того, чтобы заключить окончательный вердикт над Леонидом Ковальчуком.


   Проблемы одна наскакивали на другую.
   Но ни на один день Рада не забывала про Веру. Она не позволит ей сделать аборт. Несколько раз она говорила по телефону с Виталием, но об этом подруга ничего не знает. Гордова просто не сообщает ей об этом. А если скажет, то та на неё навеки обидится. Но надо же как-то их помирить. Гордова скрывает от Зарининой, что ведёт переговоры с Виталием. Ей было стыдно, что она втайне от подруги за её спиной, пытается решать её проблемы. Она лжёт! Как это некрасиво по отношению к подруге, с которой дружит целую вечность. Так поступать нельзя. Но ведь эта ложь во имя будущего её же ребёнка. У ребёнка должна быть семья. Его должны воспитывать отец и мать, а не мать-одиночка. Обязательно. А если родится мальчик, как он будет расти без отца?!.. Однако телефоны телефонами, а человеком с глазу на глаз поговорить надо. Гордова уже знала, из-за чего они расстались. На вечеринке Виталик положил глаз на другую, вернее это та белокурая девица с кудряшками положила на него своё недремлющее око, а он не отказался. Короче пока Верка кушала салаты, ухватистая Ленка увела у неё жениха.
   - А потом что, - напористо спросила Гордова у Виталика, приехав к нему на работу.
   Виталик зарделся как юная девушка:
   - Понравилась мне Лена.
   - Новую любовь закрутил? – хмуро бросила Рада.
   Мужчина опустил глаза:
   - Что-то вроде этого.
   - Да ты уж говори как есть, чего вилять задом. Когда ребёнка делал, нравилось, а вот когда он получился – не нравится.
   - Какой ребёнок? – уставился на Гордову Виталий.
   «Вот ведь гад какой, - разозлилась Рада, - не зря про него Верка говорила...».
   - А то ты не знаешь? – теперь уже она с ненавистью сверлила его глазами, ей так хотелось испепелить его тут же на месте за его удивлённое лицо. Это так противно и гадко слышать даже ей, Раде. Как хорошо, что всего этого не видит и не слышит Вера. А если бы она услышала, то уж точно не простила бы ему этих подлых слов никогда. Такое не прощают... Гордой так и хотелось броситься прочь, чтобы больше никогда не видеть этого отвратительного лица Виталия. Кто бы мог подумать, что он способен на такое?
   Но ребёнок!
   Гордова заставила себя остаться на месте.
   Тот пожал плечами:
   - Не знаю.
   - Хватит юлить, Виталик. Ты прекрасно знаешь, что Вера беременна.
   - Что-о? – удивлённо захлопал глазами мужчина. - Этого не может быть.
   - Как это не может, если это есть, - красноречиво хмыкнула Гордова. – А у тебя просто совести нет. Как можно бросить беременную женщину. Будущую мать твоего ребёнка. Ты что думаешь, она аборт будет делать, да не будет этого никогда. Она рожать станет, и растить его станет, только вот отца у ребёнка не будет. Да и зачем ему такой козёл как ты нужен, только прыгать на баб и можешь, а потом в кусты прятаться. Разве это по-мужски. Кому нужен такой кустарь-папаша..., - Гордова не могла больше сдерживаться, она шагнула вперёд и изо всех сил влепила Виталию пощечину, и круто повернувшись, пошла прочь.
   «Так тебе и надо, - бормотала она, удаляясь, нервно бросив за щеку жвачку. - Я тебе ещё по почте твою мраморную статуэтку пришлю. Ценной бандеролью».
   - Рада, - вдруг услышала она торопливые шаги. Виталий догонял её, но она не останавливалась. Он обогнал её и загородил дорогу. Она хмуро взглянула на него. На его левой щеке укором рдели красные полосы от её пощёчины. – Подожди, я... я всё понял.
   Гордова все, также, угрюмо не мигая, смотрела на него:
   - Точно понял? -
   - Да.
   - Смотри, у тебя немного времени. А Веру я в обиду не дам. И ни слова ей о нашем разговоре.
   


     * * *


   В дверь негромко постучали.
   - Войдите, - ровным голосом сказал капитан Матвей Чеpвонный, нехотя отрываясь от монитора.
   В широко распахнутую дверь кабинета, сгибая крупную бритую голову, стараясь не задеть дверной косяк, ввалился здоровенный мужчина. Даже через лёгкую, дорогую кожаную куртку явно просматривались играющие мускулы его широкой груди и бугристых pук.
   «Мостовой, - предположил следователь, - про таких мужиков говорят - качок», - хмыкнул про себя Чеpвонный, и его только что расслабленное лицо мгновенно преобразилось. На вошедшего было обращено казённое лицо представителя органа правопорядка.
   - Здравствуйте, - глухо пробасил мужчина, пряча прищуренные глаза под нависшими стрелками век. Он осторожно прикрыл за собой дверь и в нерешительности остановился у входа.
   - Доброе утро. Проходите, - холодно отозвался капитан, указывая на стул.
   Hа лице следователя не дрогнул ни единый мускул. Это с друзьями, с коллегами по работе Матвей Чеpвонный мог позволить себе расслабиться: рассказать анекдот, бросить весёлую шутку или просто поострить. Hа допросе это был совсем другой человек, никакого панибратства и эмоций. Всё ненужное мешало работать, уводило в сторону следствие и затягивало раскрытие преступления на неопределенный срок или неминуемо грозило уголовному делу стать бесконечным «висяком». Перед подозреваемым представал жёсткий человек. Это уже был холодный, расчётливый и проницательный следователь абсолютно равнодушный к проявлениям каких-либо чувств, властно требующий от допрашиваемого только того, что крутилось вокруг разбирательства.
   - Давайте повестку, - потребовал капитан, глядя подозреваемому прямо в глаза.
   Мостовой безоговорочно достал из барсетки листок и подал его следователю. Ему было неуютно от пронизывающих глаз следователя, которые бесцеремонно «дырявили» его, словно пулями, стреляющим взглядом.
   - Капитан Чеpвонный Матвей Демьянович, - сухо представился следователь, принимая повестку из pук мужчины.
   Бритоголовый молча мотнул головой.
   - У вас были разногласия по ведению бизнеса с Полянским? - сходу начал допрос Чеpвонный.
   Мостовой замялся:
   - Hу как сказать...
   - Говорите как есть, - оборвал его капитан, - Вы сюда пришли не сказки про белого бычка рассказывать, а отвечать на вопросы следователя. Повторяю вопрос: у вас были разногласия по ведению бизнеса с Полянским?
   Мужчина растерянно молчал.
   - Да или нет?
   - Да, - хмуро бросил Мостовой. - А у кого их не бывает.
   - В чём конкретно проявились разногласия?
   - По разным вопросам.
   - Это не ответ, - снова оборвал его Чеpвонный. - В распределении прибыли у вас были разногласия?
   - Были, - недовольно пробурчал бритоголовый. - Но я Полянского не убивал, - добавил он разгорячённо. Волна крови бросилась ему в лицо.
   - Все так говорят, - железным тоном произнёс капитан. - Убивал или не убивал – там видно будет. Следствие найдёт виновного.
   Между вопросами и ответами Чеpвонный делал скорые  записи на листке бумаги.
   - Вы всегда в одно и тоже время выезжаете на работу? - глаза капитана внимательно следили за реакцией подозреваемого.
   Мостовой задумчиво потёр подбородок.
   - Я не слышу ответа.
   - Стараюсь выезжать в одно и то же время. Но не всегда получается.
   - Назовите время?
   - С семи часов двадцати минут и позже, - Мостовой заметно волновался.
    - В какое время вы появились на фирме в день убийства Полянского?
   - В восемь часов утра, - глубоко посаженные глаза мужчины беспокойно забегали, а на высоком лбе выступили мелкие блестящие бисеринки пота.
   - Где вы были в день убийства с семи до семи часов сорока минут утра?
   - Ехал на работу, - проворно ответил допрашиваемый.
   «Резво ответил, - отметил по себя капитан Чеpвонный. - Как-будто ждал вопроса».
   - Кто может подтвердить этот факт?
   Мостовой снова задумался. Он нервно щипал барсетку в руках.
   - Не понятен вопрос? - спокойно спросил капитан, выстрелив взглядом в сторону Мостового.
   - Понятен, - растерянно выдавил тот.
   - Тогда в чём дело?
   - Мне сложно ответить на этот вопрос, - замялся подозреваемый. - Может быть, кто-то и видел. Раннее утро. Спешка...
   - Таких людей нет, - констатировал факт следователь.
   - Hе знаю, - взволнованно заёрзал на стуле Мостовой. Он то клал барсетку себе на колени, то беспокойно вертел её в руках.
   Капитан Чеpвонный сурово посмотрел на мужчину и официальным тоном сказал:
   - Вы - Мостовой Кирилл Сергеевич являетесь диpектоpом фирмы «Витязь», владельцем которой был убитый Полянский  Роман Константинович. С хозяином фирмы у вас были разногласия в распределении прибыли. И у вас нет алиби на момент убийства Полянского. Факты говорят сами за себя. Вы - подозреваетесь в убийстве вашего хозяина. У меня всё. Распишитесь. Здесь и здесь, - Чеpвонный небрежно ткнул пальцем в какие-то бумаги.
   - А это что? - непонимающе глядя в один из поданных  ему листков, спросил мужчина, растерянно теребя рукой широкий квадратный подбородок.
   - Подписка о невыезде из города, - лицо следователя было сосредоточенным и безнадежно холодным.
   - Да не убивал я Полянского, - не выдержал Мостовой, багровея лицом.
   - Следствие разберётся. Вы свободны, - отрезал капитан Чеpвонный.
   Опытный следователь, на послужном счету котоpого pаскpыто множество тpудных уголовных дел, он уже интуитивно знал, что дело Полянского будет не из легких.