Самый дешевый пиар в мире

В 1992 году я ушел по сокращению с ТВ (первый канал), где проработал полгода, и устроился в газету «Правда», она была оппозиционная.

Вообще-то с 1991 года я начал сотрудничать с газетой «День», но,  похоже, что лично Проханов завернул меня оттуда. Может быть, это не так, но думаю, что не совсем ошибаюсь. В «День» меня по случаю привел Бондаренко, но был я учеником Аполлона Кузьмина. Кузьмин был русский националист, а Проханов евразиец. Кузьмина выгнали  к тому моменту из  «Нашего современника». Журнал этот возглавил Куняев,  идеологом его стал Кожинов, главный идеолог евразийства.

Я тогда всех этих дел не знал, на  мой вопрос, почему его перестали публиковать, Кузьмин мне не ответил, только усмехнулся, видно подковерная борьба была в разгаре. Я, кстати, предложил Бондаренко сделать для «Дня» интервью с Кузьминым, тот мягко отказался.

Итак, 1992 год, в стране три оппозиционных газеты, в одной меня не жаловали, да и не велика я птица, в «Совраску» к коммунистам я не хотел, а «Правда», как ни странно, была не очень коммунистическая, я туда попал.

И где-то весной 1993 года я  написал довольно большую белогвардейскую статью против евразийства  Дугина. К этому  времени я уже понял, что собственных коммунистов в «Правде» почти не  было, были  вполне вменяемые люди.

В «Правду» даже пригласили двух красных идеологов, профессоров, чтобы они хоть что-то писали с этого фланга, убежденным социалистом был зам. главного редактора  Александр Ильин, но он-то и взял меня фактически на работу.


Я принес ему текст, он прочитал, сам он писал не очень, но был влюблен в журналистику, в писательство, так он пробежал глазами две странички и сказал: «Так никто не пишет». Я сник, уверенный, что он это сказал в том смысле, что так плохо никто не пишет, но как оказалось, что он имел виду манеру мою. И  стал я «правдистом». Если народу интересно, то позже я могу описать эту газету 1992-1993 годов, но сейчас я про самый в мире дешевый пиар.

Написал я, значит, антиевразийскую белогвардейскую статью и отдал по инстанции. А на редколлегию не пошел, а там оказывается, Селезнев разбушевался, сказал обо мне: «Передайте этому молодому человеку, пусть свою статью несет в «Куранты».

«Куранты» это была тогда такая известная либеральная, и, скорее всего, русофобская газетка. Я ее  не читал, правда.  Но была она таким словом нарицательным, антикоммунистическим.

И тут второй зам. Селезнева Виктор Линник говорит: « А почему, собственно? Я считаю, что статью нужно опубликовать». И еще интереснее Ильин, первый зам, правдист, в отличие от Селезнева и социалист, как я уже говорил,  тоже меня поддержал. Но сказал, что имеет смысл мою статью  опубликовать в  паре с другой, где мои идеи бы оспаривались.

Редколлегия эту идею поддержала, а Селезнев умылся. Мне это рассказали, я прихожу в  секретариат к бездарному, но очень наглому Спехову и спрашиваю, кого же мне дадут в спарринг партнеры? Наглый Спехов нагло отвечает – сам и ищи.

Я пошел к местным коммунистам, они отказались. Причин их отказа не знаю. И тут идет по коридору Михаил Иванович К. Замечательный пожилой журналист. Я к нему, говорю о статье, он отвечает, что читал и одобряет, я говорю, что мне не одобрение нужно, а дискуссия. Он чешет репу, а потом рубит рукой: «Поллитру поставишь?» Я сказал, что конечно поставлю.

Михаил Иванович писал средне, но байки травил гениально. Помню две про армию, он служил на военном аэродроме сразу после войны. И вот рассказывает, прошел у них в части слух, что в другой части у бойца член невероятных размеров. И они отправились ночью в дикий мороз в ту часть, пришли, а боец с большим членом кочевряжиться начал, он уже стал звездой, к нему со всего полка ходили, говорит, что не покажет, что настроения нет.

Но тут на него накинулись сослуживцы -  ты, - говорят, комсомолец или нет? Ребята такую дорогу прошли, а тебе жалко?  После этих слов боец достал свой феноменальный прибор, выставил колено и как артист, отработанным движением постучал прибором о колено.

А вторая байка  про ефрейтора ****юкина. Фамилия такая была у парня, сам парень из одного финно-угорского народа происходил и был деревенский и очень простосердечный. Отца у него не было, а фамилия от матери.

Его спрашивают – у тебя сестра-то поди с такой фамилией гуляет? А он отвечает простосердечно, не видя в этом греха, что не только сестра, но и мать тоже.

И вот назначили как-то этого ефрейтора ночью дежурить в части. А у командира полка Героя Советского Союза была привычка ходить ночами по бабам, жена его знала и ревновала, вот он ушел ночью, сказал, что на объект, жена тут же звонит в часть, ефрейтор ****юкин  поднял трубку и по уставу ответил: «Ефрейтор ****юкин слушает!»

Возвращается командир полка домой, а жена ему говорит, что мало ты сам шляешься черте где, так твои солдаты меня уже ****ью называют. То ли не разобрала она в расстроенных чувствах, то ли наврала специально. Герой  примчался в часть, пистолет из кобуры – застрелю гада!

Но тут все прояснилось. Командир полка поржал, потом велел ****юкина больше дежурным не делать, к телефону не подпускать: « Ладно, - говорит, жена, а если генерал не так поймет?»

Так вот автор этих  баек, чудесный Михаил Иванович написал мне гневный ответ, начинался он так: «Легко Самоварову рассуждать о русской России…» Ну чего-то в этом роде.

Статью при Селезневе не пропустили все равно, но я ушел летом из газеты, Селезнева избрали от КПРФ в  Верховный Совет, а Ильин статью эту опубликовал вместе с яростными возражениями Михаила Ивановича, с которым мы благополучно и распили поллитру на Савеловском вокзале.