Пустынный эпизод

Городом Газли назвать трудно. .
Здесь нет высотных и  красивых зданий,  нет скверов и многих городских удобств.
И тем не менее это одноэтажный город, построенный в пустыне Кизилкум(красные пески) для строителей-газовиков и их семей, медработников и немногочисленного коренного населения, в основном казахов.

Газли-это центр богатейшего газового месторождения.
Газ-ли? О да, Газ! (В моей интерпретации названия города.)

В 1976 году 19 марта в 21час и 29 минут город был разрушен полностью землетрясением. Лопалась кора земли, поглощая кибитки и людей.
9000 семей остались без крова.
Вся страна протянула руку помощи Узбекистану.
Несмотря на продолжающиеся колебания почвы( позже подсчитают, что за год было 1500 толчков), началось строительство города.
Очень быстро, за считанные месяцы  возник новый Газли, выстроенный по правилам сейсмологии.

И почему пустыня называется Красные Пески, когда песок такой здесь белый, что глаза режет, глядя на них?!

Пустыня только на первый взгляд кажется безжизненной.
Куда не кинешь взгляд, норы тушканчиков, тарбаганов, сусликов, мышей.
Ящерицы здесь огромные. Вараны наглые и шипучие, не боятся нас двуногих!
Полно и змей песчанных.
Из растительности-верблюжья колючка, да саксаул.

Мало кто из моих читателей ел шашлык, приготовленный на саксауле.
Отменная вещь! Совсем другой вкус и запах мяса!
А чай, заваренный из высушенных цветов янтака(верблюжьей колючки), такой ароматный, но главное-целебный!

Было время, где-то в конце 80-х, когда исчезли вдруг лекарства, мы, врачи, успешно лечили больных с кишечными заболеваниями этим чаем.
Возле больницы, где я работала, были обширные заросли колючек.
По утрам мы собирали молодые отростки и нежные розовато-белые цветочки растения, заваривали их кипятком на 10 минут и поили этим отваром  солдатиков, прибывающих из Афганистана, больных амёбной дизентерией.
Страшная болезнь, сопровождаемая резкими болями в животе и кровавым в виде малинового желе стулом, из-за язвенного поражения кишечника.
Но я отвлеклась.

В Газли мне приходилось бывать часто, то в качестве зам.начальника медсанчасти Бухарского Газпромстроя, где я проверяла работу и санитарное состояние врачебных и фельдшерских здравпунктов, то в качестве врача-консультанта по инфекционным заболеваниям.
Мне вспомнился такой случай.

Стоял июль, самый жаркий месяц лета. Почему месяц назвали июлем, а не жарюлем или пеклюлем?! Было бы справедливее.

Наш самолёт благополучно приземлился на асфальтированную площадку, присыпанную песком в Газли.
Я громко и искренне благодарю каждый раз Бога, когда шасси "кукурузника" дотрагиваются до земли.
Я быстро пробралась к выходу и ступила на трап, стараясь сдержать скудное содержимое желудка и не вырвать раньше времени, измученная болтанкой и воздушными ямами.
Меня никто не встречал, хотя в больнице меня ждали.
-Мы связались по рации, машина уже в пути!- приободрил меня один из пилотов.
Я и два пилота вошли в тень, отбрасываемую самолётом. Присев на корточки, я закрыла глаза, пытаясь придти в себя после полёта.

Звучали ленивые реплики пилотов. Кто-то из них пытался рассказывать анекдоты.
Через некоторое время мужчины стали жадно пить из фляги тёплую воду, предлагая и мне.
Что-что, а я, какая бы жара не была, не выпью и глотка воды из общего стакана, тем более, я не знаю из какого источника эта вода, которую они пьют. 
Чисто профессиональная закалка. Осторожность прежде всего!

А вообще я хорошо переношу жару, могу долго не пить, не потею.  Вообщем, почти как верблюдица.
Вскоре пилоты выкатили бочку и наполнили её водой из запасников до половины.
Как женщине мне предложили первой окунуться, чтобы «не хватил солнечный удар».
Естественно, я отказалась от этой дикой, на мой взгляд затеи.
Мужчины же попеременно опускались в бочку и с наслаждением плескались, укоряя меня за стеснительность.
- Мы всегда так делаем, спасаемся от жары. Вы можете прямо в платье окунуться. Всё равно через минут пять всё высохнет!

Я иронически ухмыльнулась, думая о своём.
Когда же я вернусь домой и смою с себя пыль? Я ведь уже отработала свою смену. И как некстати этот вызов!

Машина скорой помощи появилась неожиданно из-за песчанного бархана.
-Садитесь, Анна Александровна,- вежливо пригласил меня водитель, распахнув переднюю дверь.
Попрощавшись с пилотами, я выехала в медсанчасть.
Дорога была асфальтированной и просторной. За полчаса езды нам не встретилась ни одна машина. Стрелка спидометра скакала от 120 до 150 километров. Я смотрела в окно на монотонный пустынный пейзаж под унылые звуки акына, льющиеся из радиоприёмника.
В своей длиной песне он рассказывал о своей жизни.

В больнице было не очень много пациентов. Только те, у которых болезнь была далеко запущена и представляла опасность для окружающих.
В палатах стоял раскалённый от жары воздух.
Кондиционеры в такую жару не спасают.
Люди, измученные болезнью и жарой представляли жалкое зрелище. Мне сделалось дурно.
Я чужую боль воспринимаю как свою.

На столе в ординаторской, куда я зашла сделать записи осмотра и рекомендации, уже стояла тарелка с конфетами. Пузатый чайник пыхтел, заполненный свеже –заваренным зелёным чаем.
-Сафар –ака,- обратилась я к заведующему, пожилому, но ещё стройному мужчине.
-В таких условиях больные не поправятся! Все жидкости, которые вливаются пациентам, не соответствуют их условиям хранения, и вызывают аллергическую реакцию....
-Знаю я про это всё! Но что же делать, если нет условий, этот вопрос не ко мне!-прервал меня местный врач.
- По –Вашему, я должна решать ваши проблемы?- возмущенно парировала я.
 Вы меня вызвали за 100 километров, чтобы решить, что делать с больным, переводить его в другое отделение или нет.
Вы что, сами не можете отличить токсический гепатит от вирусного? И потом, состояние больного средней тяжести.
А вы заказали самолёт, консультанта, как это понимать?- завелась я.
-Честно сказать, этот больной обещал мне привезти цемент для ремонта отделения. Я таким образом, его благодарил. Не обижайтесь!- улыбнулся мой коллега.

Я не нашлась, что ответить на такое заявление, да и понимала прекрасно этого врача.
Мрачно попращавшись, я выехала в Бухару, уже на машине скорой помощи.
Всю дорогу я молчала, изредка бросая недовольные взгляды в окно.
Бесценная тонна цемента. Это же надо!...
Шофёр делал вид, что не замечает моё недовольство. Его дело везти, а не вдаваться в подробности.