Писатель

"Есть от дверей ключи,
 Да сменены замки." Из песни.

 На вопрос о своих занятиях он уже давно буднично отвечал:"Писатель",- и твердо усвоил законы жанра: он знал, что в самом сюжете вымысла может быть, хоть сколько,а в деталях необходима правдивость; знал, что искренность надо отмерять чайной ложкой, иначе она покажется пошлостью; знал,что то, что он переживет "на бумаге", войдет в мир,-его или чей-то еще. Это знание наполняло его и тщеславием, и гордостью, и суеверным страхом.
 Когда-то он описал дом, большой и многоярусный, как корабль,- на опушке леса.Теперь он в нем жил.
 Когда-то ему пригрезилась женщина на крыльце этого дома: в белом джемпере грубой вязки с высоким воротником, на плечах - его старая замшевая куртка, у ног - его старая овчарка, - она вышла встречать его вечером. Машина тихо катилась по дороге, присыпанной первым снегом, вдоль черноствольных вязов с одиночной желтой листвой, мягко тормозила у крыльца; женщина привычно его обнимала , а между ними настырно протискивалась грузная старая собака. Эта "картинка" жила с ним так привычно, что иногда на подъезде к дому он даже вглядывался, нет ли света в окнах; но жил он один, со старой собакой. Чтобы картинка
вошла в его жизнь, ее надо было обстоятельно описать, а сделать этого он не мог: к ней не было сюжета и даже лица женщины он не представлял, только рассеянно-мечтательный взгляд. Невоплощенная на бумагн, мечта не могла придти в его жизнь. Может, в этом и была усмешка его судьбы.
 Когда тоска по несбыточному стала особенно острой, ему позвонили: журналистка просила об интервью. Ее приветливо встретила его старая собака. Они сидели за столом на веранде, в воздухе стояло осеннее тепло. Смеркалось, расплывались контуры предметов, верилось в чудо и он рассказал ей о даре оживлять сюжеты, но только, если они окажутся напечатанными. Сказал и о своей "картинке": о женщине на крыльце. Сказал и подумал:"Как просто, оказывается, было решить эту задачу, - рассказать в любом интервью. Рассказать и ждать."
 Она знала цену словам. Знала, что искренность чаще сходит за глупость. Ей было его жаль: откровения - удел слабых; но ее волновал этот внимательный мужской взгляд  и глубокая ямка на его подбородке, по которой ей хотелось провести пальцем. Она сделает хорошее интервью: она уберет все лишнее и, конечно, его рассказ про женщину. Пусть его одиночество работает на его популярность и каждая читательница верит в свой шанс. Ничего, даже в жизни знаменитых есть редактор.
 Он ждал выхода интервью, но никаких его откровений в напечатанном интервью не было.
 Она одна пила чай в своей маленькой квартире. Вечер, сумерки. Какие мощные деревья растут на писательской даче, какая большая и умная у него собака, а она - обманщица, теперь она никогда не сможет войти к ним в дом. И тут она вспомнила, что у нее был друг, который потом превратился во врага из-за того, что когда-то у них что-то не случилось: тогда под влиянием мгновенного чувства, они стали срывать друг с друга одежду, но, когда он захотел увидеть ее грудь, она опомнилась и прогнала его. Теперь он был редактором крупной газеты и ее врагом, но больше обратиться ей было не к кому.
 Тот согласился опубликовать текст полного интервью в утреннем  номере при условии: на первой странице будет ее фото, - голой.
 В городе в витрине газетного киоска писатель увидел странное фото рядом со своим интервью без купюр. Ему захотелось закрыть эту девушку от чужих глаз, но ему оставалось только скупить тираж.
 Он сбавил скорость на подъездной дороге, вдоль которой темнели вязы. На первом этаже светилось окно. Как только он притормозил  у крыльца, на него вышла женщина в белом свитере грубой вязки, в его старой замшевой куртке на плечах,с  его собакой у ног. Она просто и буднично обняла его на пороге и осторожно провела пальцем по ямке на его подбородке.
 Данность, дальность и туманность, - окаянность.
 Нервность, скука и ненастье, - все к напастям.
 Вечера темнее ночи, - жизнь короче.
 Приходи, мы сядем вместе
 В это кресло.
 Обойму тебя руками,
 Счастье с нами.