Глава 17. Софья

                Глава 17

Вчера волосной старшина - граф- Александр Федорович дал распоряжение своему дворовому слуге Ивану Павловичу поехать в яр - что на околице. Что бы разведать, посещала ли этот яр княжна Татьяна Ивановна. А если посещала, то для чего? С кем встречалась? Он, так и сказал Ивану Павловичу, - поезжай голубчик в яр. Посиди денек. А можно и вечерок прихватить. Можешь взять соседа за кампанию. Пригласите себе за стол девок поболтливее, и повеселитесь. А заодно и прислушайся к разговорам.
Обычно наследующей день все служащие, а особенно девки, обсуждают прошедший вечер. Рассказывают о его особенностях.- Мне думается, что княжну они не могли не заметить. Такие женщины, редко посещают их заведение.
Девок, надо угостить и постепенно вывести на разговор о вчерашнем вечере. Не перебивать. Сделать вид, что это вас интересует не более чем  сплетня, что слушаете только из-за любопытства, ради влечения к женскому полу.
А сегодня рано утром, Александр Федорович, вызвав к себе Ивана, и повторил вчерашнее слова.
- Я все понял Александр Федорович, - ответил Иван. - Не в первый раз, выполняю такие задания.
- Главное Иван Павлович, что вы поняли - это тонкая работа. И выполнить ее надо так, что бы на вас не упало, ни капли подозрения. Промашка может стоить жизни дорогого мне человека.
- Не беспокойтесь, все сделаю, как надо.



Как только Бело-бог  поднялся к небосводу, по летнему времени, десять часов.  Двое соседей Иван и Володька, обутые в кожаные сапоги, начиненные до блеска, остановили пролетку и приказали кучеру вести их в яр, что на околице.
Время прошло быстро и незаметно. Бело-бог прошел по небу три четверти небосвода, клонился к закату, его лучи ярко светили, но не припекали, хотя по-прежнему было душно. Друзья, Иван и Владимир наевшись и напившись досыта в яре, возвращались домой, наняв  разъездную карету. Они сели на одно сидение, обнялись, и стали напевать песни.
Карета доехала до улицы «Петра великого» и остановилась у торговой лавки.
- Все господа приехали, - крикнул кучер и широко улыбнулся. Понимая, что никакие они не господа, а просто мужики пожелавшие, может раз в своей жизни развлечься, побыть на это маленькое время, господами.
Кучер  слез со своего сидения открыл им дверь и низко поклонился, все так же улыбаясь, еле сдерживая в себе смех.
- Что ощерился! Ни разу господ не видел?! - высоко вытянув голову, сказал Володька, выходя с кареты.
- Да уж, таких господ не видел давно, - сказал в ответ кучер, и засмеялся еще громче.
Иван достал деньги и стал расплачиваться. - Ват четвертак, - протянул он кучеру, мельче нет.
- Подожди, я сейчас дам сдачу. 
Кучер взял маленькую кожаную сумочку, висевшую на спинке его кресла,  бросил туда монету, сунул туда руку и вытащил горсть меди, стал отбирать сдачу, а сумочку зажал под мышкой, прижав к телу рукой. 
- Сдачи не надо, возьмите себе на чай, - сказал Володька.
- Я с таких господ чаевые не беру, - ответил кучер, продолжая отчитывать сдачу. - Берите, не дурачьтесь, лучше зайдите в лавку и освежитесь, только не перебирайте, а то быстро вас оберут и сапоги снимут.
- В этом вы правы, - сказал Иван взял сдачу и поклонился кучеру.
Кучер поклонился в ответ.  Широко улыбнулся и легко запрыгнул на свое кресло.
Карета отъехала.
- Зря мы отпустили ее Иван, надо было подкатить к дому, что бы наши господа, на нас посмотрели. И поняли что мы тоже не хуже их, тоже можем ездить в карете.
- Я с тобой  согласен.  Но, мы должны зайти в лавку, промочить немного горло, а, то духота страшная, - ответил Иван и подумал, - нельзя нам к дому, карета нанята у яра, а кучер, может растрепать, чьи мы слуги. 
- Ну и что, - возразил Ивану Володька. - Надо было не отпускать. Я знаю, как господа делают.
- Какой ты все-таки Митька непонятливый, мы за эти деньги лучше пропустим по маленькой. А здесь дойдем пешком, дворами. Тут идти-то версты не будет. А господ, ну их в задницу. Рассерчают, да выпорют, нас. Вот и будет тебе карета.
- А, а, - сказал Володька, и немного поразмыслив, добавил, - тогда ты прав, так будет лучше Иван.
- Тогда пошли, промочим горло, квасом фруктовым и дамой, а то что-то душновато, или ты может чего, покрепче хочешь.
- Ну, ее к черту, покрепче не хочу. Голова будет болеть, возьми лучше квасу.
- А то смотри, я для тебя Володька, возьму.
- Нет, премного благодарен Иван, мы и так с тобой хорошо покушали и повеселились с барышнями, пора и честь знать.  Пьяному быть нехорошо.
- Может, боишься, что выпарят?
- Нет, не боюсь, мы к этому привыкшие. Просто нехорошо это пьяному- то быть. Ум пропивать, да голову терять. Вот повеселиться, поплясать, это другое дело.
Вот как мы сегодня с тобой,  нечего крепкого не выпили. Только, притворялись немного.
А как голова кружилась, от веселья, от наслаждения. А если бы напились? То наслаждения, никакого бы не получили.
- Ты  прав, от спиртного наслаждения не получишь, и веселья ни какого.
Володька и Иван незаметно для себя, за разговором подошли к небольшому деревянному домику, и присели на лавки, возле большого дубового стола. Из домика выбежал лавочник. - Что изволите? Кваску, или чего покрепче.
- Кваску братец, дай нам по кружечке, - сказал Иван.
Лавочник забежал в домик и вскоре возвратился, неся две большие деревянные кружки.  Поставил их на стол. - Может покушать чего?
- Спасибо, - сказал Володька. - Мы сыты.
- Сколько с нас? - спросил Иван.
- Две копейки - пожалуйте господа.
Иван отсчитал две копейки и отдал лавочнику.
- Благодарствую, - сказал лавочник.  - Вы только кружечки как попьете, занесите в лавку, а то у нас всяко бывает.
- Не уж-то воруют? - спросил Иван.
- Бывает братки, бывает, - сказал он и ушел в дом.
Слуги допили квас, занесли кружки в помещение и пошли к домам своих хозяев, беседуя.
- С хорошими мы барышнями познакомились, веселыми, да Иван? А особенно рыженькая   Валя, как пляшет. И вторая, Лена тоже нечего, только болтливая сильно.
- А женщины все разговорчивы, я это давно заметил. Просто Лена перебивала Валю, не давала ей слова сказать.
- Ну, уж не скажи, Валя само создание, скромней будет Лены.
- Может, Володька  и скромней, но только немножко. Потому, как им здесь, скромными быть не полагается. У них от этого, зависит заработок. Поскромничаешь, упустишь клиента. А у них, у всех семьи и наверняка дети. Мы им отдали по два пятака - это по десять копеек. По пятаку отдадут хозяину заведения, а по пятаку останется у них.
Это неплохие деньги, и еще покушали с нами, кваску попили. Можно было и подешевле с ними договориться, копеек за шесть, но не хотелось обижать. Уж больно женщины хороши. А Валя сильно, наверное, устала вчера. Слышал, что они рассказывали. Сколько было вчера мужиков.
- Да, большая нагрузка на их плечи. И охота им заниматься этим делом, развлекать мужиков? А Иван?
- Охота может и неохота, только выхода у них нет. Государство о женщинах не заботится, и господь, на них, на женщин, наплевал. Их даже в алтарь в церкви не пускают.
- Да!?
- Да, да. Вот и выходит, что выхода у них нет. А надо, как-то жить.
- Им бы надо рожать детей, ухаживать за ними, растить. А не заниматься развратом.  Конечно, и повеселиться тоже надо, никто обетом не говорит. Как-то все у нас в России шиворот на выворот. Одни жируют, другие спины на них гнут. А нас крепостных никто и за людей не считает. К собакам намного лучше относятся. И никто не рассудит, никто не разберет, - ни царь, ни  господь. Как же жить Иван? Не уж-то так будет всегда?
- Похожа Володька ровни ни когда не будет.
- Хорошо если барин хороший, а если нет, хоть петлю на шею. Нужда да порка.
- Петлю-то не надо. Если родился то надо жить и смотреть больше на Бело-бога, на его теплый и солнечный луч. Только Бело-бог почему-то греет всех одинаково.
- Этим и живем. Иногда опустится на руку солнечный лучик Бело-бога, а ты его погладишь ладошкой, он сразу переберется на ту руку, которой гладишь. И сразу радостней и теплей на душе. Ласку, даже  лучик Бело-бога любит. А лицо подставишь к Бело-богу, лучик его щекочет, словно целует.
- Выходит, что Бело-бог для всех греет одинаково и для людей и для господ, и для деревьев, и для травы. Значит у Бело-бога равноправие - все равны. Выходит, что люди разделили друг друга сами. Сами стали себе зверями. И каждый это понимает по-своему.
- Может вся беда в нашем спасителе, Иисусе Христе, а Иван?
- Может быть, все может быть.
- Ведь недаром его привезли к нам с чужой страны. Свой то, если бы был, может, и заступился бы за нас, за людей. Сделал бы, хоть маленькое равноправие.
- Я с тобою согласен, Володька. Хотя врят, такого бога можно найти. Подкупят его боренья, и дело с концом. Вначале может и заступиться маленько, а потом зажиреет, и превратиться в господина. Вот смотри, в какую деревню не зайдешь.  Кто лучше всех живет, - барин, да поп - слуга бога – спасителя. Если вот только взамен спасителя Иисуса Христа поставить, Бело-бога? Солнце наше.
- Тут ты прав Иван всем бы поровну досталось. Но согласиться ли он, вот весь вопрос?    
- А может и согласиться. Кто у Бело-бога спрашивал? Попам, это не надо. Невыгодно терять доход. Ведь церквей тогда не станет. Храм у Бело-бога, солнца нашего, есть свой небесный. Зачем Бело-богу церковь - склеп Христа, вместе с его крестом и распятием? 
Если посмотреть со стороны на небесный храм, и на церковь, то сразу увидишь разницу. Ни какого сравнения. А деньги, от постройки церквей отдать обездоленным. А господам,  зачем спрашивать у Бело-бога, - согласиться ли, он стать нашим богом.
Церковь господ устраивает, она ведь учит народ  кротости, послушанию. Но не равноправию. Так и в евангелие написано: «Ударили тебя по одной щеке, подставь вторую». Разве они согласятся, что бы нам правил Бело-бог? Всем поровну – получится, демократия.
- Нет, конечно, не согласятся. Выходит одна наша голытьба на это согласна. За душой без гроша. Да может кой, какие порядочные господа. Но, таких не бывает.
Вот мы с тобой Иван пришли. Спасибо тебе, проводил меня до самой калитки. Благодарствую за угощение. Мне первый раз в жизни было так хорошо. Честно признаюсь, не хочется идти домой. Так мы с тобой хорошо погуляли, поговорили. Хочется еще пообщаться. А судьба против нашей воли. Хочешь, не хочешь, а возвращаться надо, а то еще выдерут. Хоть и дали нам свободу, но ей что-то не пахнет.
Низкий тебе поклон Иван.
Володька низко поклонился Ивану, открыл калитку и зашел во двор своего дома.
Иван поклонился ему в след. Постоял немного, повернулся и пошел к своему дому. Зашел в свою комнату, привел себя в порядок, переоделся в форменную одежду. И поспешил с докладом, о проделанной им работе. Поднявшись по лестнице на второй этаж.


                *

Волостной старшина Александр Федорович только что вернулся из города. Переодевшись, он подошел к окну, выходящему на запад, на соседний двор. Отсюда просматривалась восточная часть двора. С этой стороны находилась входная дверь в дом, для слуг. Он внимательно осматривал двор, ища глазами Володьку. - Пришли они, или нет? - размышлял старшина. 
У открывшей ему двери прислуге, Александр Федорович не стал спрашивать про Ивана. Понимая, что лишний разговор,  не к чему хорошему не ведет, начнутся расспросы, домыслы, сплетни. Если Иван вернулся, то обязательно поднимется. Даже если по каким либо причинам, не в состоянии будет подробно обо всем рассказать.  Да и врят ли, кто сможет, сразу рассказать все подробно и в деталях. Обязательно чего ни будь, да упустит. Что бы все описать - нужно время. Предчувствие подсказывала ему, что они где-то рядом.
Александр Федорович еще раз осмотрел двор соседа, но Володьке небело видно. Он подошел к другому окну, стал осматривать улицу и заметил за забором две головы, приближавшиеся мужчин.  - А вот и они, - сказал Александр Федорович чуть слышно и перешел к третьему окну. Отсюда хорошо было виден соседа забор и разговаривавших меж собою мужчин, дворовых слуг.  - Наконец-то хоть что ни будь поясница.
Разговора слуг не было слышно. Но, старшина, умел читать по губам и приблизительно понимал, о чем идее речь. – Бело-бога, хотят господа сделать нашим богом, что бы поровну все было, - мысленно переводил он.
- Так Бело-бог и так, выше всех богов, придуманных человечеством на земле. Зачем Бело-богу лишние хлопоты, понижать себя в должности. Ничего у вас братцы не получится - хотя кто знает. Ведь когда-то  «Солнце», называли же «Бог»?! И «Бог», на всех языках «Бог». Как говорят: «Новое – это, далеко забытое старое».  Старшина улыбнулся и  отошел от окна. 
- Нехорошо, подслушивать чужой разговор, - сказал он себе и успокоившись,  присел на диванчик к маленькому столику. Взял стакан в серебряной оправе, положил в него несколько чайных ложек брусничного варенья, набрал воды из самовара, стоявшего на столе, и перемешал содержимое. Отпив несколько глотков  поставил стакан на стол.
На столе лежали бумаги; распоряжение властей, сводка с жандармерии и несколько писем. Он взял их, и  откинулся на спинку дивана, спал просматривать содержимое.
Раздался стук в дверь.
- Заходи, заходи Иван Павлович, голубчик. Проходи, присаживайся на стул.
Иван вошел, поклонился, подошел к столику и стоящему рядом стулу, присел.
- Рассказывай, я умираю от любопытства.
- С чего только начать Александр Федорович? С отчета о потраченных деньгах?
- Нет, о деньгах потом. Я знаю, ты лишнего не потратишь. Ты соберись с мыслями, и рассказывай, как есть, сначала.


- Приехали мы в яр, вошли в помещение. Официант, а может это, и сам хозяин. Посмотрел на нас, подошел, и отвел в уголок за столик. По-видимому, что бы, никому не мешали. - Что ребята, гульнуть решили? - спросил он.
- Да, - ответили мы с Володькой, чуть ли не в один голос.
- А как насчет девочек?
- Бабы нам нужны. Только  по веселей, что бы плясать умели, петь, что бы нам было с ними нескучно.
- Спать сними будите? Или просто, что бы развлекали?
- Не знаю, ответил я, как получится.
- Если спать с ними будите, то цена одна, а если просто повеселиться, то другая.  Усекли? А что за событие такое у вас, если не секрет?
- Да, какой тут секрет, - ответил Володька. - Именины у Ивана, барин его уважает, денег дал.
- Хороший видать барин. Вы бы на них, чего ни будь, купили, чем прогуливать.
- А что покупать-то? Одежду - так барин оденет, если нужно. А если понравится чего, все равно, отберет.  Жену, если какую? Так нужны мы тогда будем барину с семьями.
Официант засмеялся. - Значит вы господа, ненадолго? Дам вам девочек, они вас повеселят, есть у меня такие. Может потом вам, и жениться захочется.
- А сколько они стоят, - спросил я.
- С ночевкой:  десять копеек, а что бы так повеселить - шесть копеек, если ненадолго - четыре копейки, - сказал он, засмеялся и отошел.
Возле стойки толпились женщины, беседуя меж собой.
- Эй, самые говорливые! Видно вы за ночь не устали? Вон видите двое парней, они хотят вашего присутствия. Идите и  развлекайте. Нечего здесь языки чесать и что бы веселили их как следует. Это наша российская гордость!- сказал официант и засмеялся.
Женщины продолжали говорить меж собой.
- Идите! - повышенным голосом сказал официант. – Им, будите рассказывать сказки.
Женщины замолчали ненадолго.
- Валя и ты Лена - сколько можно чесать языки.  Пойдемте, я вам дам по подносу, отнесете им, если что нужно будет еще, пойдете и возьмете сами, мне с ними некогда возиться. Гостей надо проводить.
- Слушаемся хозяин! - сказали они с усмешкой и направились за ним в след.  Столики были больше половины, пусты. А один столик был накрыт в изобилии, но за ним никто не сидел. Люди подходили к нему по очереди, что-то говорили, выпивали чарку и отходили.
 - Такое ощущение, что они с кем-то прощаются.  Похоже на поминки, что ли? - сказал Володька.
Официант быстро вышел из подсобного помещения. И провожал гостей за дверь. А за тем возвращался и снова провожал.
Через распахнутые двери были слышны ржание лошадей, да стук отъезжавших и подъезжавших упряжек. Зал постепенно пустел.  Вскоре к нам подошли две молодые женщины  с подносами в руках. Выставили содержимое с подносов на стол. А подносы положили на свободный соседний столик. А сами сели за наш стол, попросив разрешения.
- Будем знакомы, - сказала одна из них и протянула мне руку. - Меня зовут Валя.  Затем она протянула руку Володьке. Володька пожал ей руку и поцеловал.
Так же представилась и ее подруга, назвав себя по имени Лена.
- А ты знаешь Иван Павлович, что все имена у них, у проституток, вымышленные, наподобие собачьих кличек.
- Так они, что никогда не называют себя по имени?
- Никогда, только за редким исключением. Конечно, хозяин заведения  знает их настоящие имена, но он тоже придерживается определенного порядка. И сам имеет псевдоним – кличку.
- Это у них. выходит как у воров, не имена, а клички - выходит, что человек вне закона.
- Правильно рассуждаешь, если у человека нет отчества, значит, и нет отца. Отец, конечно, есть, но как у собак неизвестен. Наблюдал, когда сучка гуляет, сколько крутятся вокруг нее кабелей, попробуй, определи кто из них отец. А нет отца и нет защиты. Поэтому из них редко кто доживает до старости.
- Вы хотите сказать, что без отца, все одно как жить без света Бело-бога.
- Да, это определение, схоже. Продолжай Иван Павлович, я постараюсь тебя более не отвлекать.
- Познакомились мы, значит, выпили за знакомство по маленькой кваску и стали закусывать.  Я и спрашиваю у них, - мы вот сидим с Володькой,  и размышляем, почему вон за тем столом никого нет?
- А, а, так это поминальный стол, - ответила Валя. - За ним и никто не должен сидеть, таков обычай.
- Кто умер, что ли у вас? - спросил Володька.
- Не умер. А Колю, говорят, убили казаки в драке. Вы, что не слышали, он у нас был известным человеком, - сказала Валя, посмотрела на нас и рассмеялась.
- Да хватит тебе, - одернула ее Лена. - Расскажи им лучше подробнее.
- Он заведовал, вот этим заведением, он и еще который вас обслуживал, официант.  Вот это заведение, у них на двоих - понятно.
- Знать, Колю убили в драке, казаки. Из-за бабы, наверное? - сказал я. - За чужой юбкой увязался. Изсильничал?  У них это строго. Засекут. Если не по согласию.
- Да нет, они поехали по шкурным делам. А там с казаками стычка, произошла. Казаки ему раз по шее и отрубили голову. На этих Козаков, не какой управы нет, что хотят то и делают.
- Это за что же? За что он шкуры овечьи собирал, - спросил Володька.   
Они засмеялись обе так, что и нам стало смешно. Потом Лена перестала смеяться  и говорит, - шкурные дела, это такое название, а на самом деле чего ни будь, продать, стащить - провернуть дельце.
- А, а, - сказал Володька. - Ограбить, значит.
- Тихо ты не кричи так громко.
- А что такого мы ведь здесь не задаром.
- Покойника разбудишь, - сказала Валя.
- А, а, - ответил Володька, стараясь говорить шепотом. - И сколько они его будут поминать? Я поплясать хотел, сюда из-за этого и приехал.
- Да нет, это ненадолго, в основном вчера поминали, а сегодня те, кто не уехал вчера, остался ночевать.  Прощаются и уезжают. А вчера тут такое было!  Приехала одна статская дама, видно любовница Коли - помянуть.
- Со всеми вместе не села в зале, а ее проводили в кабину, - говорит Валя, перебивая подругу.
- Наносили ей туда всего, всякого. И рыбы стерляди, и жареных куропаток, и телятины тушеной в горшках. И квасу хмельного и водки целый графин. Она все съела и все выпила.  Видно здорово она любила, колю. И еще заказала.
- У Коли, есть здесь на вроде жены, подруга Клава, - сказала Лена, перебивая Валю.
- Не перебивай Лена, дай я доскажу.  Вот увидела госпожу, эта Клава. Подождала, пока та напьется и тихонечко шасть в кабину, к этой барыне. И давай с ней отношение выяснять.
- А мы смотрим, вокруг, кругом писк, крики, а не поймем, откуда шум. Только потом догадались, когда все затихло, что шум был, из кабины. Ее отсюда невидно, - Валя показала кивком головы в ту сторону и говорит. - Барыня кричит не своим голосом, взяла сука деньги и еще пришла разбираться, давай деньги назад, а то убью сучку.  Видно, Клава продала Колю, еще живого - этой госпоже. А хозяин наш растерялся, встал как вкопанный и не знает, что делать. Идти разнимать? Но ведь с бабами шутки плохи, когда они в гневе. Он же знает, обетом. Были бы мужики, другое дело. Вышибалы их давно бы разняли.
- Мертвого мужика не поделили, - сказал Володька. - Выходит ваш хозяин, специально спрятал барыню, что бы эта Клава, не видела.
- Попейте кваску, - сказал я и налил чарки доверху, хмельным квасом.
- Подожди ты, со своим квасом дай досказать, - сказала Валя. - Она эта барыня сильнее Клавы оказалась, а на вид такая щупленькая козочка. По сравнению с Клавой ни что.
- Оглушила она Клаву, графином, - сказала Лена.
- Убила она ее, - сказала Валя.
- Я и говорю, оглушила она ее, а затем убила, и через окно в кабине вытащила ее тело, оттащила его саженей за двадцать и спрятала в сене.
- И как ей, все-таки это удалось, ведь Клава, тяжелая.
- А в горячке, говорят, появляется у человека такая сила, что быка может одолеть. Мне рассказывал один мужик: « Загорелся дом, а старенькая бабушка взяла сундук полон набитый барахлом и вытащила его. Дом потушили вовремя. А, на утро,  сундук на место в дом, четверо мужиков не могли затащить».
- Да не утром Лена, а поздно вечером.
- Ну да, поздно вечером, ночью. Пошли за сеном работнички наши, такие же, как и вы. Постелей не хватило гостям. И решили постелить сено, прямо на пол. Черно-бог на небо взошла, видно стало как днем. Мужики стали дергать сено крюком. А мы, помогали таскать. А оттуда бах и тело вывалилось. О, о, что тут началось.
- Да ничего не было, ее погрузили на телегу и отвезли к знахарке, - сказала Валя.
- Да к какой знахарке, ее отвезли сразу на кладбище.
- Да нет Лена, могила то еще не выкопана, куда на кладбище? Ее отвезли к знахарке, подлечить, а потом только на кладбище повезут. Я слышала, их вместе собираются хоронить, в одну могилу с Колей, его в церкви отпевают.
- Ну и правильно, Клава любила его, и он ее уважал, это точно, пусть и лежат в одной могиле.
- Так если ее вылечат, зачем же в могилу, что ли живую закопать, - сказал Володька.
- Не перебивай, пусть расскажут, - одерну я его.
- Да что тут слушать, поплясать бы!
- Если посидите по дольше, то попляшите, - сказала Лена. - Сейчас гостей проводят, разберут стол, придут цыгане,  будут играть.  Хозяину тоже не выгодны поминки.
- А раньше ни как?
- Нет, Володя, раньше ни как, - сказала Валя и погладила Володю по голове. - Тебе, наверное, не интересно слушать историю, которая произошла сегодняшней ночью?
- Я бы с удовольствием послушал, - сказал я, и уже пожалел, что взял Володьку с собой.  Но Володька, как будто прочитав мои мысли, сказал, - нет, отчего же, рассказывай Валя. Мне все-таки интересно, закапают ее живьем, эту как ее, Клаву?
- Нет, Володенька, если ее вылечат, то закапывать, ее живьем никто не станет. А если она окончательно окочурится, то конечно закопают.
- А, а, я-то думал, что у вас так принято, женщин закапывать вместе с мужьями? Где-то я слышал, в какой-то стране так делают, хоронят вместе с умершим мужчиной его гарем.
- А куда же госпожа делась? Ее тоже убили? - спросил я.
- Да, нет. Ее не смогли поймать, она удрала. Когда спрятала Клаву, в сене. У нее здесь была своя карета.
- Она потихоньку,  вывела лошадь на дорогу и поминай, как звали.
- Да не она, - поправила Валя, Лену. - Она заплатила хорошо кучеру, говорят сто рублей дола, вот кучер ее потихоньку увез.



Пока женщины, нам рассказывали, про вчерашнюю ночную историю, гостей проводили, убрали поминальный стол, пришли цыгане и стали играть.
Я-то думал, дело сделано, можно уходить. Но только как уйти, могут плохо подумать. А Володька, как бросился плясать с Валей, то в обнимку, то под ручку.
Истинно вам признаюсь, Александр Федорович, у меня у самого ноги заходили.  Вот и подумал я, - дело сделано, можно и от радости и поплясать.
Какие  женщины! Александр Федорович! Кровь с молоком, и только.
- Пропащие эти женщины Иван Павлович. Поверь. Если вовремя не бросят это занятие, то окончательно пропадут, выработают себя и не годятся к семейной жизни.
Негодные станут, для продления рода. А дети, в семейной жизни, основной фактор. Да, и мужик, откажется, потому, как спать с ним, негодная будит. А Володьку, ты не тужи, что взял с собой,  все у вас хорошо получилось, молодцы.
- Так, он ничего не знает, я ему ничего не сказал. 
- Не сказал и хорошо.
- А женщинам, как вы велели - заплатил дороже. Хотя мы с ними не спали.
У них там, три расценки;  две, что развлекают, четыре и шесть копеек, а третья, дороже - десять копеек.
- Правильно сделал, что заплатил больше, они это запомнят. Хотя, что же не заплатить, если пришлись по душе. Теперь они будут с вами откровенны всегда, им редко кто дает чаевые. Ты дорогой Иван Павлович, пойди, отдохни, не надо отчитываться за деньги. Потом, я знаю, что ты напрасно не потратишь копейки. А я немного поразмыслю над сказанным. Боюсь, вам придется еще не раз, посетить это заведение.
Иван откланялся и вышел.

               
                *

                Яр.
Хозяин заведения, по кличке «официант», или как его еще называли в своих кругах «Туз» проводив последнего гостя за ворота. вздохнул с облегчением. - Наконец, хоть от этих господ отделался, уж очень хлопотно, и растраты большие.
Конечно, растраты перекроются со временем, за счет этих же господ и пожертвований  на похороны. А главное, все делай сам, встречай, усаживай, угощай, провожай, и по-другому никак нельзя. Обидчивые господа. Пойду и я помяну братку, да отдышусь немного.
Официант налил себе чарку и подошел к поминальному столу: «Прости меня братец, что так получилось, у меня не было выхода». - Чуть слышно произнес он, и одним глотком осушил содержимое до дна. Отойдя в сторону, прячась в тень, стал  внимательно смотреть на сидевших за столом барских дворовых слуг. «Не лазутчики ли с жандармерии?» -  мысленно задал он себе вопрос. Но услышав, довольно откровенное высказывание Володьки: «Да, что тут слушать, поплясать бы!» - Успокоился, и подозвал управляющего. - Разберите поминальный стол и пригласите цыган, пусть люди веселятся. А то мы с этими поминками дохода лишимся.  Пусть пляшут рабы божьи, - с усмешкой, сказал официант. - И еще, - придержав за локоть управляющего, сказал он,  - я пойду немного отдохну, будешь принимать, и обслуживать клиентов без меня.
Управляющий поклонился, - сделаю все в лучшем виде, хозяин. Другие будут распоряжения?
- Пока все, иди, выполняй, я устал.
Хозяин еще раз посмотрел на столик, занятый Иваном и Володькой. - Крепостные, а как смотрятся за столиком, с бабами.  Будто, всю жизнь были знакомы. Как  влюбленные голубки, Умеют же, наши шлюхи, обольщать клиентов. Все косточки теперь покойному перемололи, и про Клаву сплетни сплели, не расплетешь. Ох, уж эта Клава, как я недосмотрел. Вдруг выживет? Все спешка. Говорил себе сколько раз, никогда не надо спешить. А значит, опять приедет барыня, и будет трясти деньги или работу. А как быть?
Подошел управляющий. - Хозяин, столик разобран, цыгане приглашены, идут.
Официант вздрогнул от неожиданности. - Да, да - хорошо молодец.
- Шли бы вы хозяин отдыхать, на вас лица нет, устали ведь.
- Хорошо, хорошо братец, иду.
Официант ушел в свою комнату. До него тихо доносилась игравшая музыка, да стук сапог, отбивавших чечетку. - Пляшут. Ишь, как выделывают, можно позавидовать, не похож на жандармов, - успокаивал себя он. - Ни забот, не хлопот, все счастье поплясать. А тут мозги наружу вылезают. Махнуть, что ли к княжне на усадьбу, проведать ее, на минуту побыть возле счастья. Выходит, я окончательно потерял голову. Надо думать о чем ни будь другом, а то так не отдохнешь. А вдруг, эта Клава действительно выживет, что тогда делать?
Если умрет то и дело с концом. Нет связных и нет ответа.  Пусть живет, эта Софья. Хотя она меня видела в лицо. Неужели запомнила? Саженей двадцать меж нами было - это точно.  Не хочется, оставлять ее в живых. Если Клава выживет то один исход, с Софьей надо кончать.
Мне в те края, так и так ехать. Надо навести справки, о княжне и Софье. К княжне проще, сел на лошадь и поехал, проведал.  А, о Софье при ней, заикаться даже нельзя. Иначе она все поймет.  И расспрашивать у местных о Софьи, опасно. Что делать? Может эту цыганку Нину взять с собой, девка она неболтливая и дело знает. Мало ли цыган ходят по дворам. Выведает все, до мелочи, если заплатишь, хорошо. Надо вначале  отдохнуть, как следует выспаться.  Сходить в церковь, помолиться, поставить спасителю свечку. А после уже ехать.

                *

Александр Федорович, ходил по комнате туда-сюда, размышляя над рассказанным Иваном. - Выходит эта, как ее, Клава, знала княжну, иначе бы с ней не встретилась. И действительно, не Колю же убитого, они делили. Это исключено.  Выходит деньги. А причем здесь Клава? Она что, главарь банды? Или посредник?
Если она, была бы, главарь банды? Разбираться, таким образом, с княжной, не стала бы. Исключено.  Возможно, что посредник? Но кто доверит деньги ей? А деньги, по-видимому,  хорошие.
Может ли кто доверить, крупную сумму денег любовнице или подруге, или даже жене?
Врят ли. Если к бизнесу не имеешь никакого отношения - она не может быть посредником. 
По описанию, присланного с хутора. Вместе с Колей,  была не женщина, а мужчина и  похожий на хозяина яра. По одной догадке, не предъявишь обвинения. Мужчин с таким лицом и бородкой, множество. Так какое же участие, отводилась Клаве? Что их могло свести с княжной? Роль связного.  Это ближе.  Выходит Клава, участвовала в посредничестве в роле связного.
Знала ли Клава, на какое дело пошел ее друг и не вернулся? Вернее, вернулся только трупом. Из-за этого, произошло выяснения отношений? Не могла же княжна не с того не с чего наброситься на женщину и убить, или побить. Она не дура. Понимает, какое ей отведено место в жизни. Может у Клавы,  помутился разум от выпитого хмельного? Объяснимо.
А крик про деньги, якобы княжна купила у Клавы Колю - это же чушь. Я ее знаю, этот Коля не в ее вкусе. А там кто ее знает - жизнь полна загадок. Даже если это и так - это ее дело. Она же меня обвиняет, что женюсь на крепостной, хоть Софья не совсем крепостная. Из бывших. А все одно, числилась крепостной. 
Одни вопросы, и не одного твердого ответа. Одна, пожалуй, зацепка - официант? Хозяин заведения, интересовался у мужиков, кто они и зачем пришли? Если бы не случай, не гости, которых надо было провожать, он бы их расколол.
Если это так.  То он, действительно в курсе всех дел. Ведь, он же хозяин? Как, это мне сразу, в голову не пришло.
Если он знал, значит, руководил. Только одно меня в этом деле смущает, - если руководил, почему умные, здоровые мужики, не могли справиться с девкой? Если все это так? То ответ, один. Он сам принимал в этом участие.
Если бы, наняли профессионала. Софья, была бы давно мертва. Страшно подумать. А он по-видимому,  пожалел деньги, подумал, плевое дело, девку убить. И ошибся.  А может, какие обстоятельства, помешали. Только княжна об этом, по-видимому, не знает. Иначе не связалась бы с Клавой.
И опять же вопрос: - как княжне удалось вытащить тело Клавы, через окно? Оттащить за двадцать саженей и спрятать. Не внизу спрятать. А что бы собаки ни раскопали, поднять наверх.
Вероятнее всего - она этого не делала. Тогда кто?
Крутится у меня в голове, этот официант, хозяин бара. Может, он ей помог избавиться от трупа. А зачем? Преследуя свои интересы, интересы заведения? Похоже на то. Нужна она ему Клава, выживет, а не выживет, туда ее дорога.
Если выживет Клава, вспомнит только княжну, и пусть охотится за ней.
Вот оно, получается какой расклад, надо будет поразмыслить обетом еще. А Ивана попросить, как хорошо отдохнет, что бы он, мне еще раз рассказал, все подробности.