Один кор

" Бабуленька, ну расскажи о двадцатом веке. Ведь ты же его ровесница и он прошел перед твоими глазами ".

Часто с такими словами я обращался к бабушке моей незабвенной Олимпиаде Карповне. Родилась она в 1908 году. Вспоминая, рассказывала и о событиях 1917 года, и о репрессиях 30-х годов, и о войне с гитлеровцами, и о многом, многом другом. Ей было, что вспомнить и рассказать. Ибо, она являлась свидетелем нелегкой жизни полного драматизма двадцатого века.  Эту историю моих предков не могу не рассказать. Уж больно глубоко она запала в мою душу и день и ночь просится на волю, чтобы, как можно больше людей узнали о ней.

Тридцатые годы. По стране покатилась волна  массового раскулачивания и репрессий. Не миновала она и наш южный городишко. Вчерашние крепкие хозяева , труженики оказались "врагами народа и мироедами ". Посыпалась дробь " стукачества ". Печально- памятные тройки не успевали выносить без суда и следствия приговоры о высылке людей в лагеря или расстреле. Чаще- последнее.

Прадед мой, Карп Карнеевич, крепкий, кряжестый мужик, был простой рабочий- бригадир. Его бригада добывала песок в карьере. Работа была очень изнурительная. Механизмов- то никаких.
По рассказам бабушки, от постоянного напряженного труда, у ее отца не разгибались пальцы рук. Прадеду удалось построить дом, купить лошаденку, корову и еще кое-какую живность по хозяйству. Вот таким размеренным укладом и жили мои предки. Жили не тужили. До тех пор, пока..

Это случилось осенним солнечным днем. Бабушка была во дворе и занималась домашними делами. Рядом бегали и озорно щебетали ее детишки. Сестренке было 3 годика, а брат на 3 года старше. Вдруг, в ворота подворья кто- то настойчиво постучал. Бабушка содрогнулась.
Какое тяжелое смутное предчувствие обожгло сердце. До нее доходили слухи, что по городу то там, то где-то рядом началась конфискация  вещей и ценностей, якобы нажитых не честным путем. Появлялись хмурые люди с бумагами в руках, где было прописано, что необходимо изъять у  проклятых " мироедов ". В состав таких " комиссий "входили, как правило, нигде не работающая "бось", лодыри и пьяницы. Иных людей молодые Советы и не могли представить в своем передовом авангарде.

Стук  становился все сильнее. Отворив калитку, бабушка была грубо отстранена рукой вошедшего. Это был известный всем в округе молодой человек. Он " прославился " своей разгульной жизнью. И соседи, оценивая его поступки, подмечали много странностей. Иные говорили, что у него в голове не все дома и крутили пальцем у виска. С ним  были двое помощников. Таких же мерзких типов.

Матюха, такое имя носил вошедший, подбоченясь и с позой хозяина, окинул взглядом двор. Достал бумаги и стал читать по складам. Бабушщка- в слезы. Стала причитать, надеясь, что хоть это  разжалобит и собьет спесь "гостей". Но, тщетно. Подошли к детской кроватке. Мама в ней стояла, улыбалась и протягивала ручонки навстречу незнакомым дядям. Ребенка взяли в охапку и опустили на землю. Вытащили кроватку и другую утварь за ворота и погрузили в телегу.

В списке под очередным номером  значилось: " Один кор". Долго жевал губами и хлопал глазами Матюха. С друзьями стали искать и нашли. Старое погнутое корыто доживало свой век. Довольные, прихватили и его. Ушли. Бабушка перекрестилась. Она смекнула, что скрывалось под этим пунктом,  " один кор ". " Коровушка, бедная ты наша кормилица. И до тебя добрались, супостаты ".

Через несколько дней снова вошли в подворье "новые хозяева новой жизни". Кое- чем прибарахлились и, как в прошлый раз, продолжили поиски: " Один кор ".Видимо, их начальству не понравилось старое корыто. Забрали в этот раз таз. Надо же как-то угодить своим руководителям.

В третий раз ошибки не последовало. Пришли злые и набросились на бабушку с площадной бранью. Мол, почему Советской власти голову морочишь. Засадим в тюрьму, сгноим и т.д. Вывели из хлева родную кормилицу, коровенку. А у той в глазах слезы. И у бабушки, тоже.
Такое было расставание. И, повели неизвестно куда, кому...И зачем?

" Ох, знобит от рассказа дотошного-о-о-о".

 " Бабуленька, ну расскажи о двадцатом веке..."