Неизреченное?

Позорное преступление всегда со мной,
прожигая кожу до костей,
проникая в сердце ржавыми стрелами разрушения,
сдирая кожу с надоевшего лица.

В приемном покое дожидаюсь хирурга –
измените мое лицо, заберите то, что есть,
дайте другое,
позвольте исчезнуть, скрыться в забвении,
отпустите грехи.
Признаю: это я во всем виноват,
проткните серебряной иглой сомнительные пятна,
зашейте глаза, свяжите обсидиановыми четками,
повесьте вниз головой.
Mia culpa, mia culpa, mia culpa….
Вопреки течению времени, продолжаю оплакивать твою смерть.
Боль не уходит, линии преломляются, возвращая в прошлое.
Надеюсь, ты счастлив, надеюсь, ты отыскал тепло и забвение.
До рассвета тебе нужно успеть отречься трижды,
но у меня сохранились вещественные доказательства:
пустые сосуды, измятые страницы, пряди волос под ковром.
Твои бинты на черном покрывале
были подобны рождественскому снегопаду.
Из всех я выбрал мертвого тебя.
Порой так кажется.
Порой иначе.
Каково это быть выбранным никем,
тем, у кого даже нет лица, чтобы быть узнанным,
нет тела, чтобы любить? – Отвратительно.
Разбить зеркала, изучать латынь, искать забвения? -
Безусловно, пока я раскапываю могилы
и облизываю червивую падаль, не закрывая глаз.

Обмотать голову шелковым шарфом
и ритмично раскачиваться в пустой комнате.
Метроном безысходности.
Сновидения остывают.

Узнаваемость слов преследует меня –
боюсь произносить даже по буквам, не то что писать.
Употребление Неназываемых Словосочетаний.
Разновидность машины времени.
Смесь мемориальной гангрены и огнеупорных энергий,
вызывающих незаживающие стигматы.
Невидимые, потому что они прошивают не ладони,
а само сердце, если оно есть. 
Стоит ли опасаться при его отсутствии? –
Наблюдения утверждают: стоит.

«Это раны любви» - говорю себе просыпаясь,
но не могу ручаться за других пациентов.
Необходимо изобретать новый язык.
Прятаться от одних слов, избегать других, как чумы.
Говорить как можно проще – дабы не было неясностей,
потому что именно в них укрылась чувственная зараза.
В закоулках слов, на грани смыслов, на конце пресловутой иглы
балансируют опасные снежинки.
Лучше о прозрачном.
Вот, к примеру, идет  дождь.
Стремительная морзянка капель сообщает нечто важное.
Некто сверху передает сведения вниз.
А что происходит здесь? – Сплошное непотребство:
эти самые воспаленные стигмы, молитвы, горячечный бред,
фонтаны самобичеваний и прочий ментальный онанизм
под соломенным навесом сентиментальных ритмов.
И все-таки нечто странное, необъяснимое преследует меня.
Не в силах понять, откуда накатывают эти упругие волны.
Наверное, стоит посоветоваться, расспросить -
найти того, кто испытывает нечто подобное.
Но как это сделать? – как найти магический театр,
в котором не движется время и таинственный некто
сидит на стуле посреди освещенной сцены.
Пустой зал, завязанные глаза, побелевшие нервные руки на коленях.

Другая реальность иногда так близка,
что отчетливо ощущаю запахи оттуда.
Тонкий силуэт в проеме дверей, запах волос, теплая кожа.
Солоноватый привкус на кончике языка –
кровь или усталость, сложно определить.
Навязчивое удушье памяти смыкает руки на судорожном горле.
Лепрозная опера. Апофеоз эксгумаций.
Сила во взаимосвязях.
Многодневное кружево взаимопроникающих слов
прочно закольцовывает параллельные реальности.

Жить как сиамский близнец с мертвым братом за спиной.
Темное волшебство обезвреживает спасительные яды.
Влажный шепот срывается с мертвых губ.
Их движение скрыто предательским покровом темноты.
Слова  больше не повинуются мне:
Косноязычие забило рот,
как будто ты заставляешь меня есть землю,
вместе с мелкими камешками и корнями засохшей травы.

Ветер пахнет несчастьем.
Забвение не приносит покоя.
Некоторые тексты стоит прятать.


01-05.09.2010г.