Пять причин ненавидеть её

Сегодня всё было против них, даже погода, устроившая настоящую проверку городским паркам и аллеям. Деревья подгибались под яростными порывами ветра, а хлёсткие струи дождя сшибали с ног любого, кого судьба выбросила в этот вечер на улицу. Природа словно изливала весь накопившийся гнев на тех, кто методично губит её каждый божий день. В тихой и уютной квартирке, расположившейся под самой крышей, пару минут назад бушевала не менее сильная буря, пусть все предметы и остались на своих местах. Чуть только захлопнулась входная дверь, и затихли шаги на лестнице, Он сел перед ноутбуком и, пытаясь заглушить нервную дрожь в руках, стал листать страницы сети. Пересмотрев несколько форумов, сыграв пару раздач в онлайн-покер  и просмотрев почту, хотел уже выключить компьютер, но сигнал ICQ остановил его.
- Привет,
- Привет, что хотел?
- Да так, как дела?
- Хреново, а у тебя?
- Да нормально. А что случилось, опять поссорились?
Он задумался, набрал: «Да, какой ты догадливый», но вдруг ему стало противно и он стёр написанное.
- Ну, нет, просто небольшие трудности, а откуда ты узнал?
- Так в социалке написала только что.
- Вот блин. – Он написал и отключился.
Он ненавидел её увлечение социальными сетями. Да, именно так, во множественном числе. Приходя с учёбы, она, бывало «пропадала» в них часами.
- Что ты там делаешь? - спрашивал он.
- Общаюсь, смотрю новые фотки, оцениваю, читаю, что пишут. 
- Общаешься? Но, ведь ты только что виделась со своими друзьями. Неужели этого мало?
- Ну как ты не понимаешь, ведь это всё по-другому. Здесь я могу фотки смотреть, делиться…
- Нет, я, правда, не понимаю. Как так можно, ведь  общение – это когда ты смотришь человеку в глаза, разговариваешь с ним и так далее. Какой-никакой контакт визуальный происходит.
- Ну, какая разница, ну не приставай.
И так каждый раз, хотя таких разговоров было не слишком много. Довольно скоро, смирившись, Он перестал обращать внимание, хотя иногда просто ненавидел её за это.
Ему чертовски хотелось выпить, но ведь Он бросил. Конечно, это была его инициатива, ведь Он хотел стать настоящим мужем, пусть и в будущем. К тому же, здоровый образ жизни - это здоровые дети, да и потенция не пропадёт с возрастом. В общем, данный поступок был вполне обдуманны, решением настоящего мужчины, в конце концов, как глупо бы это не звучало. Поэтому теперь Он решил просто поужинать. А может это был бы обед, Он уже точно и не помнил.
В холодильнике пустовало, если не считать нескольких связок зелени и пары йогуртов. Перейдя к плите, он обнаружил сковородку. «О, да, еда» - только и успел подумать Он, прежде чем открыть крышку и ужаснуться: зелёно-коричневая масса выглядела вовсе неаппетитно. «Ну вот, опять!» Несколько утрируя расхожее выражение, Она каждый искала самые экстравагантные и неизведанные пути к его сердцу. И столь часто ему приходилось довольствоваться странными, порой даже подозрительными кулинарными изысками, вычитанными где-то, что Он стал скучать по простым макаронам с жареным мясом и пельменям. Нет, не то чтобы она готовила плохо. Просто плохой вкус к еде, вызывал пускаться в самые отчаянные эксперименты, которые с трудом выносил даже её желудок. Куда уж там ему, привычному к простейшему, пятнадцатиминутному обеду.  Поэтому Он начал готовить сам, но удивительно, Она была только довольна, из чего вытекал вполне объективный вывод: Она не любила готовить. Порой, сознание этого удручало его, порой Он даже ненавидел в ней это, но постепенно как-то смирился.  Ему даже начало нравиться готовить, ведь так Он мог ещё о ней позаботиться, продемонстрировать свою «хозяйственность».
Съев в итоге пару ложек, Он решил более не мучить себя и поставил воду на огонь. Дождь за окном, прошивая толщу густого летнего воздуха, яростно колотил в стекло, пугая своей напористостью, грозясь вот-вот снести незримую преграду. Он вдруг почувствовал себя одиноким. Это склизкое чувство пришло откуда-то снизу и мгновенно наполнило его гнетущей пустотой. Ему вспомнилась Она, тихий поздний вечер, старый фильм по телевизору и такое тёплое и нежное ощущение близости, защищённости и спокойствия.
Отбросив эти мысли «Что за малодушие?», Он вернулся к компьютеру, и только хотел немного поработать, как столкнулся  с проблемой: флешка куда-то запропастилась, да так, что с первого взгляда и не найти. «Ну, блин, дела…» - Он уже предвкушал долгие поиски. Все его вещи располагались в самых нужных и удобных для него местах, и не важно, что иногда они могли быть весьма необычными. Зато каждый раз, в случае необходимости, они сразу находились. «Твою мать» - только и подумал Он, роясь в тумбочке. Все, без исключения представительницы прекрасного пола стремятся к порядку, только подчас сами понятия «порядка» и «беспорядка» для них могут серьёзно отличаться от тех же самых у мужской части населения планеты. К примеру, лежащие на кресле носки (ведь так с утра их гораздо легче найти, не правда ли) – одно из жесточайших проявлений беспорядка, а вот когда в шкафу на полке джинсы можно обнаружить лишь с тридцатого раза, перерыв всё сопутствующее бельё (уж точно там обнаружится пара лифчиков и чулок) – это порядок. Больше всего Он не любил её аргументы вроде: «Всё должно лежать на своих местах» и «Так эту вещь всегда можно найти». Во-первых, кто сказал, что место компакт-дисков на полочке за стеклом, а не возле компьютера, где они явно нужнее? А во-вторых, зачастую выходило, что время поисков утраивалось или вовсе стремилось к бесконечности, после очередного наведения «порядка». Мало того, Она никогда не позволяла заниматься уборкой ему. Нет, подмести и вымыть пол, отдраить плиту и ванную – всегда пожалуйста. Но вот раскладывать вещи – никогда! Поэтому, после очередной уборки, частота которых могла достигать пяти раз за неделю, ему приходилось довольно долго разыскивать нужные ему вещи и раскладывать по подходящим местам, чтобы на следующее утро услышать что-то вроде: «Ну вот, стоит только убраться, как опять всё раскидал».
«О, вот ты где!» - флешка мирно лежала на полочке с разными мелочами, заставленная всякой бессмысленной ерундой, которую так любили дарить многочисленные знакомые. Бронзовая статуэтка часового времён тридцатилетней войны соседствовала с миниатюрной шкатулкой красного дерева, а многочисленные стеклянные мини-животные мирно паслись вокруг. Пара подсвечников занимала почти всё оставшееся место на полке, а прочий хлам ютился между более крупными предметами. Доставая флешку, он опрокинул часового и пару стеклянных кур с кукольным аистом, держащим в клюве конвертик с малышом. Не обратив на всё это ровным счётом никакого внимания, Он сел за компьютер, но работать не стал. Смешанные чувства метались в голове, не давая сосредоточиться. Сделав немалое усилие, он заставил себя отвлечься  от всего, но тут услышал яростное шипение, доносившееся с кухни. «Вода, чёрт, макароны» - Он устремился на кухню, где газ вот-вот собирался потухнуть, заливаемый потоками кипятка из кастрюли. Он высыпал пачку макарон, посолил и задумался.
Вдруг его взгляд упал на сломанный утюг, доживающий свой немалый век на подоконнике в кухне. Ему вспомнился тот скандал, что Она устроила ему, после того, как он отказался чинить это чудо инженерной мысли. Её аргументы были довольно весомыми, а главное – довольно сильно задевали его. «Мужчина должен всё дома чинить, он должен уметь всё», «Почини, ведь ты – единственный мужчина в доме, ты должен разбираться в этом». Как часто слышал Он подобные слова. Особенно его раздражала та уверенность и безаппеляционность, с которой они произносились. Ну почему, в самом деле, Он должен уметь всё, тем более, когда дело касается достаточно сложных вещей? Вот никогда Он не стал бы заниматься починкой того, в чём не смыслит, но это вызывало серьёзную обиду каждый раз, стило ему только заикнуться: «Ну, милая, я ничего в этом не понимаю. Давай просто отдадим в ремонт». Она была непреклонна и постепенно Он начал просто ненавидеть её за такую позицию. В очередной раз посмотрев на утюг, Он усмехнулся: после покупки нового, тот пережил несколько домашних «ремонтов», затеянных не столько из-за давления, сколько из его собственного любопытства. И всякий раз результат был один – чудо инженерной мысли наотрез отказывалось работать.
Убедившись, что вода в кастрюле больше не сходит с ума и соли достаточно, Он отправился в гостиную, где, развалившись на диване, включил свой любимый сериал. Макароны должны были свариться через несколько минут, и начинать сколь-нибудь серьёзное занятие на такой срок было бессмысленно. Он и так за сегодня неплохо поработал, но спать отчаянно не хотелось. Сладкая дрёма моментами накатывала, заставляя класть голову на подушку, но тут же отступала, словно испуганная кем-то. Постепенно действие на экране перестало обращать на себя внимание. Неприятные чувства всё более захватывали его: Он уже не мог спокойно смотреть телевизор и, выключив его, задумался. Совсем нерадостно на душе было в тот момент. С одной стороны, Он совершенно не был виноват в том, что Она ушла. С другой, чёрт возьми, конечно, был виноват, да ещё как. В конце концов, именно его слова привели ко всему произошедшему. Впервые с момента расставания Он пожалел о том, что произошло. В душе боролись два мнения. Первое, что Он ни в чём не виноват, просто это Она устроила очередную истерику и вообще, Он – мужчина и Он прав. Второе стояло на том, что Он поступил неправильно, что Он должен был спокойнее и по-другому реагировать на её слова. Именно потому, что Он – мужчина, Он должен был исправить ситуацию, не доводить до того, что произошло. Однако через мгновение чувство внутреннего стыда отхлынуло и Он на миг, забыв обо всём, стал следить за происходящим на экране.
Хотя в этот раз всё как-то не складывалось. Любимые герои, ежедневно радующие его искромётным юмором и издевательством над пороками и предрассудками современного мира, словно скисли вместе с ним. Плохо вникая в смысл, вконец отвлёкшись от сюжета и, посмеиваясь, словно на автомате, Он вновь погрузился в себя. Она всегда была против этого сериала. Она называла его глупым, бесполезным и грубым. Долгое время Он пытался убедить её в обратном, но всё тщетно. С каждым разом её высказывания становились всё более резкими и вызывающими. Постепенно Она научилась сводить всё к его «безделью», «циничности» и «дурному вкусу». Ей всегда нужно было ставить своё мнение выше его. Самое обидное, что проявлялось не только в вопросах, касающихся пристрастий и  увлечений. Всякий раз, когда Он пытался выразить своё мнение по поводу той или иной вещи, ему приходилось, прежде всего, думать о том, что ответит Она, и не будут ли его слова противоречить её позиции. Пребывая в постоянном «страхе» за свои слова, прежде никем не контролируемые и не оцениваемые так строго, Он чувствовал, что постепенно сходит с ума. Довольно сложно мириться с постоянной цензурой, особенно исходящей от любимого человека. Не стоит и говорить, что за это Он страшно ненавидел её в такие моменты. «Хотя вообще-то Он её любил. Иначе, зачем бы ему сейчас так сильно переживать происходящее» - говорил Он себе.
Сидя на диване, уже давно не обращая внимания на картинку телевизора, Он смотрел в окно. Внезапная мысль пробежала по телу, словно удар молнии. Он подбежал к окну и понял, что не ошибся. За окном ничего не изменилось: природа продолжала своё неудержимое буйство, словно осознавая бессилие своих атак на человечество, от отчаяния забыв обо всём, кроме гнева. Но чуть поодаль, возле парка, где, то тут, то там валялись сорванные сучья, на остановке стояла Она. Крыша остановки была совсем узкой, да и могла ли она защитить от хлещущих под разными углами струй пусть и тёплого, но прошибающего насквозь дождя. Она уже промокла с ног до головы и, отчаявшись дождаться транспорта, всерьёз думала о пешей прогулке. Лишь страшные порывы ветра, поднимающие в воздух мелкий мусор и будто бы готовые смести на своём пути любого, осмелившегося выйти из укрытия, останавливали её. Она только всё сильнее вжималась в угол остановки, надеясь на окончание бури или хоть какое-то затишье.
Между тем, Он нёсся по лестнице вниз, на ходу натягивая куртку. Ему уже было всё равно, станет ли Она зудеть по поводу его сериала, прятать вещи или сидеть в своей социальной сети. Он совершенно не вспоминал теперь ещё о тысяче причин, по которым её можно было просто стереть в порошок. Ему было всё равно. Намерения его были твёрже, чем когда либо, и никто, даже страшная стихия не могла им противостоять. Прижав её к себе, Он привёл её в дом, где Они ещё долго сушили себя и одежду, и всё говорили. Говорили о том, какими нравятся друг другу, о том, что бесконечно любят друг друга, и никогда больше не станут ссориться.
Оставим их, ведь они смогли найти причину, чтобы быть вместе. Причину, стоящую ста, нет, тысячи тех, что толкают на ненависть.