Письмо Лукашенко

 Ванька Жуков, пятнадцатилетний хлопчик, отданный два месяца назад в подмастерье гастарбайтеру Джавдету, не ложился спать. Дождавшись, пока остальные ушли  на вечерний намаз, он достал из хозяйского шкапа потёртый ноутбук. Перед тем, как открыть его Ванька несколько раз оглянулся на пустой проём откуда неслось заунывное: "Аллаху акбар". Ноутбук лежал на скамье, а сам он стоял перед скамьёй на коленях.

 "Милый дедушка, Александр Григорьевич!-тыкал Ванька в буковки ноутбука,-Поздравляю Вас с хорошим урожаем картохи. И желаю тебе и всем у вас там всего от господа бога. Нет у меня здеся ни отца, ни матери. Сгинули на пожаре. Только косточки ихние развеяло. Только ты у меня один остался, Александр Григорьевич."

 Ванька перевёл глаза на пустые проёмы окон и живо вообразил это знакомое лицо с внимательными глазами и доброй улыбкой, затерявшейся в густых усах. В голове, заглушая зычную вечернюю молитву, зазвучали знакомые строки:

                Далёка ад роднага краю,
                Чый вобраз па кроплі зьбіраў,
                У трызьненьні белага маю
                Самотны паэт паміраў.

 Теперь, наверно, стоит дед перед чужими хоккейными воротами или взял в большие руки любимый баян. А после забитой шайбы  приходит в неописанный восторг, заливается веселым смехом и кричит:
     - Отдирай, примерзло!

 А погода стоит великолепная. И дождички, и теплынь. Всё, как у людей. Всё небо усыпано весело мигающими звездами. Не то, что здесь, ни одной не видно.

 Ванька вздохнул и продолжил.

   "А вчерась мне была выволочка. Хозяин выволок меня за волосья на площадку и заставил закрывать зелёной сеткой весь забор. С улицы, где должен проехать наш Президент, она ветром сдулась. За это Джавдет отчесал меня шпандырем. Откуда он взялся у Джавдета, ума не приложу. Но отчесал меня он знатно. А потом ещё и мастерком.

 Друзья его надо мной насмехаются, посылают в супермаркет за водкой и велят красть у хозяев стройматериалы, а хозяин бьет чем попадя. А еды нету никакой. Утром дают хлеба, в обед каши и к вечеру тоже хлеба. А картоха ужасть какая дорогая. До ста рублей доходит. Вот я что и пишу, дедушка. Мне бы немножечко. Мешочек на зиму. Я бы заховал в подвале, да ел потихоньку. Пускай даже с кожурой. Уж, дюже хороша твоя картоха, любимый мой Александр Григорьевич!"

 Ванька покривил рот, потер своим черным кулаком глаза и всхлипнул.

 "А Москва город большой. Дома всё господские и машин много. Со звездой тут ребята не ходят и на клирос петь никого не пущают, а раз я видал в одном магазине на окне крючки продаются прямо с леской и на всякую рыбу, очень стоющие, даже такой есть один крючок, что пудового сома удержит."

 Намаз заканчивался и Ванька заспешил.

 "Приезжай, милый дедушка, Христом богом прошу. Привези ты мне картохи. Мочи нет Пожалей ты меня сироту несчастную."

 Издали послышалась знакомая гортанная речь. Рабочие возвращались с молитвы. Ванька быстро скопировал письмо и отправил по емейлу.

 Убаюканный сладкими надеждами, он час спустя крепко спал... Ему снилась резиденция. На печи сидит дед, свесив босые ноги, и читает письмо помощникам. Около печи ходит Вьюн и вертит хвостом.

 P.S. Все совпадения с произведениями других авторов случайны и непреднамеренны. Фамилия Лукашенко очень распространённая. У моей бабушки была почти такая же. В её девичестве.