Один из них будет важен

Он ждал Елену на улице. Худенький парень в черной косухе и затрапезного вида джинсах сидел на синей трубе, которой была огорожена клумба, и сосредоточенно жевал зубочистку. Когда железная дверь подъезда привычно хлопнула за спиной Елены, парень спрыгнул с трубы и помахал рукой:
- Привет!

- Привет… Я вас знаю?

- Не-а. Можно на ты, кстати. Туда идешь?

- Допустим. А что?

Елена оглядела незнакомца – так, вроде самый обычный парень, ничего опасного. Только что он привязался?

- Да ты не бойся. И не сердись. Пойдем потихоньку, дорогой объясню, что и как.
Елена посмотрела на часы: до первой пары оставалось минут тридцать, как раз дойти и конспект проглядеть.

- Да не, это сегодня не пригодится.
- Что не пригодится?

- Конспект.

Ничего не объяснив, парень пошел к подворотне. Елена стояла на месте, провожая его взглядом. Пройдя несколько шагов, парень остановился.

- Ну ладно. Допустим, меня зовут Евгений. Люблю это имя.

- Ты сумасшедший?

- Кому как, на любителя. О, а вот гаранты!
Во двор неторопливо вошли два милиционера с большущим ротвейлером в строгом – пожалуй, даже чересчур – ошейнике. Парень направился прямо к ним.

- Здравствуйте. Тут вот что: эта девушка чего-то меня опасается. Посмотрите на меня внимательно, запомните. И если с ней сегодня что-нибудь случится – а с ней, я обещаю, ничегошеньки плохого не случится, - вы сможете меня найти и оторвать что-нибудь.

Тут «допустим Евгений» нагнулся и погладил ротвейлера – при этом суровая собачина вдруг лизнула его руку – и повернулся к Лене:
- Теперь тебе спокойней? Можем идти?

Оставив озадаченных, но ухмыляющихся милиционеров во дворе, они вышли к набережной. Елена, еще раз посмотрев на часы, поинтересовалась:
- Теперь объяснишь, что тебе нужно?

- Да фигня. На первую пару не ходи – и все.

- Как это – не ходи? У меня семинар!

- Ой, семинар! Не съест тебя Мамаев, не боись. Это он с виду такой суровый, а так… Он ведь сам всегда боится.

- Мамаев? Боится?! Чего это, интересно?

- Что его слушаться не будут. Это у него давно. – Евгений зевнул. – Он когда после института в школу пришел работать, ему знаешь какой класс достался? Ой-о! Восьмой «Г», там народ был – разве что на уроках в форточку не курили. Вот он и начал с ними как крутой Уокер. Ну и привык. А на самом деле перед входом в аудиторию он мысленно всегда крестится.

Лена резко остановилась:
- Да ты откуда вообще все это знаешь? И что у меня первая пара у Мамаева? Ты тоже у него учишься?

- Сама ты это слово. Я свое еще когда отучился. Ну, знаю – и все. Садись давай, подождем кое-чего.

И Евгений шлепнулся на лавочку.

- Ты точно псих. Ладно, я пошла на занятия, а ты сиди тут.

Евгений сдвинул брови домиком:
- Что, даже Аллочкиного звонка не дождемся? Всего минут сорок осталось. – И тут же продолжил голосом, точь-в-точь повторяющим Аллочкин: «Ой, Лена, это какой-то кошмар! Знаешь, что сейчас было?!»

Елена от неожиданности даже дар речи сначала потеряла.
- Какой… кошмар? Ты кто такой вообще?

- Ангел. – Евгений душераздирающе зевнул. – Не, не хранитель – он у тебя сейчас на переписи.

- На переписи? – Елена уже вообще ничего не понимала.

- А, заинтересовалась! – улыбнулся Евгений. – Садись, тогда расскажу.

Елена подумала, потеребила шарф – и села рядом, положив ногу на ногу и вытянув вперед острый носок сапога.
- Ну?

- Тема такая. У нас там, - Евгений указал глазами вверх, - время от времени начинают уточнять списки тех, кто будет в Армагеддоне участвовать – ну, если начнется когда-нибудь. А твой хранитель из боеспособных, вот и полетел заявиться Он знает в какой раз.

- А ты что же не полетел – небоеспособный, что ли?

- Да я бы с удовольствием, но не берут. Плоскостопие.

Елена засмеялась. А потом глубоко вздохнула. Ситуация была просто безнадежной: вместо того чтобы идти в институт, она сидит на берегу канала, в котором матово блестит черная вода, а рядом сидит ангел с плоскостопием… Бред!

Евгений тем временем занялся разглядыванием собственного пальца. Так прошло довольно много времени, пока Елена не заметила:
- Такое вот неловкое молчание…

Ангел посмотрел на нее с изумлением:
- Да ты что? Молчание никогда неловким не бывает. Иногда только в нем и смысл. А вот слова… Нет-нет да какую-нибудь неловкость и сморозишь. Кстати, время.

Он щелкнул пальцами – и в ту же секунду в кармане пальто Елены зазвонил мобильник. Как только она нажала кнопку, Аллочка затараторила:
- Привет, ты где? Ой, Лена, это какой-то кошмар! Знаешь, что сейчас было?! Сидим щас на семинаре, и тут на стул прямо рядом со мной огроменный кусок штукатурки как свалится!!! Стул – в щепки, я до сих пор в себя прийти не могу! Мамаев даже занятие прекратил, ужас!

Лена безвольно опустила руку с мобильником, уже не слушая Аллочкин голос.

- Кусок и правда большущий, кило на пятнадцать, - заметил Евгений. – А что – здание старое, его после революции, небось, и не ремонтировали толком. Ты ведь обычно рядом с Аллой сидишь, верно?

Елена молча кивнула. Евгений криво улыбнулся:
- Хоть бы спасибо сказала… Да ладно, не за тем прилетал. Ну, собственно, все. Мне можно валить.

- Зачем…

Ангел сунул руки в карманы куртки и поежился.
- Зачем я тебя спас? Эх-м… О таких вещах говорить не положено, да что там! Ты вот Алексея любишь?

- Да, - прошептала Лена, даже не спрашивая, откуда ангел знает про Лешу.

- Вот и люби. И не ссорьтесь больше, ладно? Дети у вас будут, внуки там, правнуки. Один из них будет важен. Ну, бывай!

С этими словами Евгений просто растворился в воздухе.

Лена подошла к парапету. Невская вода вела себя спокойно: не поймешь – то ли течет, то ли нет… Вообще все вокруг было до обидного банальным – пасмурный день, какие-то прохожие, катер с тремя замерзшими туристами… Разве что голубь, сидевший под мостом и с какой-то вовсе не птичьей тоской глядевший в воду, где вместо четких контуров зданий выгибались написанные неведомым лекалом кривые, выбивался из привычного ряда символов. Лене вдруг захотелось, чтобы сквозь тучи пробился яркий-яркий солнечный луч и дотянулся до ее ладони, но ничего такого не произошло. Тогда она решила совершить чудо сама – и набрала Лешу.

Чему быть – того не миновать.