Гудвин

– Я человек маленький…
Продавец пиявок был не столь уж мал, сколько был – ну очень – худ. Всю свою жизнь он считал пиявок и вот оттого он, ну очень любил цифры.
– Заметьте! Это мы, «маленькие люди», в городскую казну в году прошлом принесли 66,6 процента тех денег, что…
– Кто это «вы»? – свое слово в речь пиявочника, словно иглу, вонзил учитель танцев.
– А вот считайте. Рядом только со мною мастерская ткачихи, харчевня поварихи, и в доме напротив сваха живёт. И что же нынче выходит, господа? Что какой-нибудь Иван-дурак на городской площади целый день дурнем стоит, стоит и глазеет на этот воздушный шар! А не стой, а ходи он по улице, глядишь, и в мою аптеку зашёл бы!
Рассматриваемый нами сегодня вопрос, господа, очень важен, ведь речь идёт о деньгах.
– Фи. Я совершенно ничего не понимаю в ваших финансах, господин, как вас там…– жена главного лесничего дамой была и при годах, и при ещё не совсем растерянной красоте, – но это, господа, вопрос морали, здесь речь идет о воспитании наших с вами детей. У меня две, нет, три дочери, и что же они видят в своё окно? Голого по пояс мужика, и он не стрижен и не причесан, как только можно себя распустить? И, если мы позволяем сегодня такое, что же будет в нашем городе завтра?
Во всяком средневековом городе помимо харчевен, кузнец и просто небольших, но очень аккуратных домиков всегда есть огромный замок. Замок, доставшийся своему владельцу просто так, от рожденья, по наследству.
– Каково же ваше мнение? – спросили хозяина замка все.
Хозяин замка был человеком ещё молодым, он только вот-вот начал отпускать свою первую бородку. Но других он и в грош не ставил, считал себя самым умным и, может, именно оттого он красил свою бороду в синий цвет.
– А всё просто, господа. Вот приглашу я его к себе в замок, и заблудится там он у меня, и дело с концом!
– Нет, – снова подал свой голос учитель танцев, их главства с этим никогда не согласятся. Учитель танцев был человечком самым ничтожным, но последний год он, словно родной, проживал во дворце городских глав. Вот оттого и голос его здесь и имел вес.
– А что же их главства?
Учитель молчал.
– Их главства жрут! – словно барабан голоса скрипок в оркестре, голоса всех собравшихся подавил бас владельца городского кукольного театра. Он единственный в городе мог позволить себе сказать такую –  т-с-с – правду. Владелец театра был импозантным великаном.
– Господа собравшиеся! – начинал громыхать он, – Я! Человек искусства! И ко всему происходящему на площади я отношусь, как к представлению. Но раз это представление, то за показ он должен деньги брать!
– Шар не взлетит. Шары не летают, это я вам как городской плотник говорю, – сказал городской плотник, – и, в конце концов, хочешь ты с ума сходить – сходи. Такой закон даже есть. Но, делай это не прилюдно. Знавал я одного плотника, так он у себя весь подвал деревянными солдатами забил!
При этих словах каждый член городского совета про себя усмехнулся: мол, знаем, знаем мы этого плотника.
– Всё, господа, довольно речей, речь – мыло. Давайте голосовать.
То, каков будет исход голосования, заранее знали все: все «за», за то, чтоб мастера выгнать из города. Один волшебник своей руки не поднял. Но то не новость, так волшебник поступает всегда. Последняя рука – больший вес. И волшебник действительно имел вес в этом городе. И вот об этом волшебнике стоит рассказать поподробнее.

Телосложения он был хлипкого, роста он был невысокого. И ровно треть от его невысокого роста составлял остроконечный, весь в звёздах, сказочный колпак. Со своим колпаком волшебник ровно сроднился. Никто и никогда в этом городе не видел его без головного убора. Волшебник свой колпак называл шляпой. Рано ли, поздно ли весь город, забыв про некогда бывшее у волшебника имя, так и стал его звать: Волшебная Шляпа. На носу у волшебника всегда были очки. Но, как говорила служанка, работавшая у него, и без очков ей Шляпа всегда указывал даже на крошечную пылинку, на любое пёрышко, если оно присутствовало в его доме.
Подытожу: в общем, волшебник хоть и напоминал всем своим видом волшебника, но никому никакого трепета-уважения не внушал. Но не всё то, что не блестит – не золото.
В городе Волшебную Шляпу уважали, потому что в отличие от большинства волшебников-перезвонов, что имеют всех вещей: суму через плечо и книгу сказок, Волшебная Шляпа был человеком основательным. Он имел дом, башню за городом, хорошие вещи и в доме, и в башне и свою постоянную клиентуру. Ко всякому делу он подходил дважды, основательно. Он никому и никогда не говорил сразу «да». Вот и сейчас…
Выйдя из здания градсовета, Шляпа направился на главную городскую площадь. Над городом свирепствовал ветер. Сейчас площадь была пуста, сейчас часы на городской башне пробили – время взрослым рассказывать детям сказки.
– Как дела твои, мастер?
Мастер поклонился. Этого человека, что сейчас на площади, я буду называть впредь лишь мастером, иного имени в городе пока что он не заслужил.
Волшебная Шляпа не раз обошёл все, что аккуратно лежало или напротив, беспорядочными кучами было разбросанно на земле. Шляпа, был образцовым гражданином города. И пусть даже мастер сумасшедший, Шляпа не наступил своею туфлёю ни на одну из его вещей.
Шляпа трогал верёвки своими руками-рученьками, изучал внимательно своими глазами-свёрлышками устройство горелки: «Эдакая она смешная».
– Нет, парень, никуда ты не полетишь.
– Отчего же?
– Да оттого, что нельзя людям летать, – Шляпа немного подумал, – летать только можно нам, волшебникам!
– Так полетели?
– А, вот мне нельзя, я волшебник не воздухо-летающий!
– Врёшь, старик. Ты боишься неба оттого, что у тебя слишком много всего здесь, на земле.
– Да, – начал спорить волшебник, – у меня здесь всего немало. Но ты не взлетишь оттого, что не взлетишь!
– Вам доводилось держать свою руку над свечой?
– Неоднократно…
–Улавливали вы своею ладонью тот воздух, что горяч, но ладони вашей ещё не обжигает? – волшебник кивнул, – Горячий воздух я соберу в этот вот купол, куда воздуху из купола деться? Это не колдовство, старик, это – наука. Я поднимусь, – мастер расправил свои руки словно крылья, – вверх!
– Зачем!?
Видели бы вы в тот момент мастера, в мыслях своих он был, как птица, где-то уже далеко. И тут ему, будто штангой, под дых двинули!
– Чтобы лететь.
–А дальше?
– Что бы лететь за моря…
– За моря плавают корабли.
– Что бы увидеть другие страны…
– До любой страны можно преспокойно добраться в дилижансе.
– Да, тьфу на вас! Что бы быть первым!
– Молодой человек, первым быть дело хлопотное. Все первые, в лучшем случае, набивают себе горб, во всех остальных случаях на них надевают белые тапки.
– Знаете что, – вскипел мастер, – отец вы всех волшебников! Вы просто стоите на земле, как ваша башня на сваях!
И вот тут начинается сказка. Волшебная Шляпа сделал такое!
Благо вокруг уже была темень, а то, кто бы из городских увидел, ну, ни за что бы не поверил! Шляпа вот как стоял, прямо раз и сделал кульбит назад. Мастер и моргнуть не успел, мастер опешил.…
А Шляпа улыбался, Шляпа собой был очень доволен:
– Каково?
Мастер медленно по складам, произнёс:
– Хре-но-во.
– Почему?
Мастер был очень серьёзен:
– Я молод… – тут мастер сбился.
– Но вот послушайте то, что говорила мне мать, а она была мудрой женщиной. Сказка не отнимет у вас много времени.

Давным-давно, настолько давно, что и неправда, вернее, правды-неправды, чёрного-белого в те незапамятные времена просто не существовало, тогда было лишь Слово, и Слово то было БОГ. Тогда, когда разница между богами и людьми была настолько мала и ничтожна, что даже сами они не совсем ясно её различали. Двое скитались по космосу. Была ли то любовная игра или бегство – не знаю. Но взору их открылась удивительная планета вся в материках и океанах.
– Летим туда, – сказала Женщина.
Конечно, здесь было СЛИШКОМ… И тело порою чувствовало острую боль, но зато часами можно было слушать соловья, встречать восход, закат, рассвет. Смотреть на плавающих в воде рыб, а когда станет совсем уж тяжко,– просто расправить крылья, рвануться вверх, улететь, оставив на Земле всю печаль, горечь, злобу. Но бесконечность более не манила. В бесконечности было всё. Да, но не было в ней тех ничтожных, тех мелких, земных радостей, а им уже их не доставало. Они были людьми и всякий раз снова и снова они возвращались. Возвращались.
Они горбились, сутулились, становились ниже ростом, на Земле они уподоблялись делам своим.
И вот уже сын или даже внук того первого человека стоит на возделанном поле и восхищается парящей в небе птицей: «Как смела она, как горда, как прекрасна».
Расправь крылья, рванись за ней вслед! Ещё не поздно!
Но стоит ли? Чего ищет она там, в пустоте? А за спиной человека был свежепостроенный дом, человек стоял ногами на свежевспаханном поле, которое возделал он сам, на костре готовился обед, жена доила козу.
Птица та была не просто птицей, боги послали её к человеку: птица была знаком. Человек не взлетел. Врата Вечности захлопнулись перед ним окончательно.
А было всё так просто – стоило лишь расправить крылья…

Волшебник уходил с главной площади по-иностранному*, т.е. не попрощавшись. Он, Шляпа, в каждом деле терпеть не мог прежде всего дилетантов. Он сам издал три книги о том, как писать сказки.
«Подумаешь, тоже мне, умная женщина. Дилетант!»
– Так все-таки есть вопрос или вопроса нет? Размышлял у камина, разогревая в своей кружке кофе на углях, волшебник.
– Ой! – Шляпа сильно обжог пальцы, – но почему? Почему просто кричать хочется – вопроса нет! Нет! Нет!
Почему об этом хочется кричать?
Шляпа, это уже сказано, был человеком очень и очень обстоятельным, он взял лист бумаги.
«Рисковать и потерять всё в один момент – глупо!», – записал он на листе, и рядом с написанным поставил жирную единицу! Всё это – много лет непрерывной работы, а кроме того… И это на первом месте, в любом рискованном предприятии можно запросто свернуть себе шею.
«Потерять своё влияние, свой авторитет, означает – лишиться многого», – это, следующее, что записал волшебник.
«3. Положительный результат поставит нас, поставит меня, перед решением целой кучи задач. Ошибись я в решении хотя бы одной из них опять, я могу потерять многое».
Волшебник встал и начал ходить взад-вперёд по комнате. Самую возможность полёта он исключал, но не писать же на листе своею рукою: «Шар не полетит, потому что не полетит!»
Пока волшебник измерял шагами комнату, пока ходил туда-сюда, в голове у него родились ещё три-четыре пункта.
Волшебник снова сел, поднял перо, и тут заметил, взятый им второпях лист с одной стороны был уже исписан. Исписан его же (а кому ещё на его листах писать) его обычным, а значит, очень мелким почерком. Открою вам тайну – у Шляпы было орлиное зрение: никогда, ни в каких очках он не нуждался. Шляпа просто любил носить очки на своём носу. И было бы право такое у него, он издал бы закон – ВСЕМ ХОДИТЬ В ОЧКАХ!
– Так-так, посмотрим…
Все свои дневниковые записи Шляпа вел почему-то от третьего лица.
«А была ли принцесса?», – было в первой строке.

Сидя на камне у моря, он смотрел вдаль и думал.
Вот плывёт корабль, и на нём люди. Сколько, должно быть, удивительных историй о них можно рассказать, но все их истории сейчас уплывают за моря. Как и сказки.
Сказки улетают на зиму в тёплые края.
Но ведь раньше он сочинял и зимою сказки.
Он подумал о математиках, – вот они тоже чего-то ждут. Ждут вдохновения или считают свои цифры так, обыденно – изо дня в день?»
Он стал придумывать себе математика, но эта задача оказалась непомерно трудна, потому что на песке кроме кругов и треугольников он ничего более не мог нарисовать.
Он поднялся с тёплого камня и стал возвращаться на гору в свою высокую башню. Тропинка виляла среди утёсов, но вот на втором повороте он едва не столкнулся с испуганной принцессой, та бежала вниз, и на ней было белое платье, в её глазах…
« Может, мне полюбить эти глаза», – подумал волшебник. Но тут же за его спиной возникла уродливая старуха по имени Скука. «Не стоит», – шепнула она волшебнику в ухо. Принцесса убежала, волшебник же в башне на вечно теплых углях, что живут в его камине, разогрел кофе в старой медной кружке.
Волшебник сел в кресло, волшебнику хотелось спать. Но часы пробьют ко сну в восемь, на часах без пяти восемь, эти пять минут он просидит здесь, в кресле. Быть может, в окно на свет его свечи залетит всё же одна из сказок.
 
«Нет, – подумал волшебник,– этот волшебник не – я!»
Но почему-то он, Шляпа, был очень похож на того волшебника.

А на следующий день над городом и в городе был сильный ветер. На следующий день из-за этого воздушного шара в городе едва не случилась революция. Шар взлетел, вернее, не то чтоб взлетел, шар медленно приподнялся над городскою площадью и… завис. Но что? Они, горожане, до сегодняшнего дня и часа вообще кроме воздушного змея ничего в воздухе не видавшие, ликовали! Кричали: «Ура!» Бросали вверх шапки, ругались с соседями, делали ставки – на всё! В общем, едва не случилась революция, т.е. всеобщая драка! Полицейские и их добровольные помощники едва-едва сдерживали толпу. Единственный человек за кругом радости и веселья – мастер.
На его лице недоумение. Он, всегда знавший, что и как делать, в шаге, в прыжке, от своей мечты упёрся в непреодолимую стену. Он проверял горелку, увеличивал в ней поток огня, сбрасывал один за другим мешки с песком… Воздушный шар, не желал подниматься выше остроконечных крыш.
«Может быть,– надежда ещё не покидала мастера,– что-то важное второпях я позабыл, оставил на земле». По верёвочной лестнице «герой дня» стал спускаться на землю. А город между тем ликовал, каждое «Ура» из толпы, словно камень в спину.      
Со стороны из толпы глядеть на мастера, он был похож на пескаря, прыгающего на сковородке.  (просто вылитый!) Мастер бегал, суетился, наконец он понял всё. «Это крах! – Мастер сел на землю, – нет, не крах!» – глаза у него снова заблестели.
Мастер встал и замахал руками толпе:
– Слушайте меня! – толпа не сразу, но всё же чуть-чуть, начала успокаиваться, мастер кричал, – я слишком тяжел, воздушный шар со мной не полетит! Мне нужен человек. Чтобы был он лёгок весом!
Толпа молчала.
– Воздушный шар далеко не улетит, – продолжал мастер, – он долетит только вон до той горы!
– Эк, далеко, – сказал рыбник.
Вообще, если в городе кто-то на такую глупость и мог решиться, то это Иван дурак. Ивана горожане стали плечами подталкивать к воздушному шару, но Иван, видать, после своего последнего приключения поумнел.
– Он говорит, ему жидкий прыщ нужен.
И это верно, городской Иван был Иваном что надо.
– Я денег заплачу, – прокричал обречено мастер.
– Хм, денег. Да мы тебе сами денег заплатим, – ответил из толпы мастеру господин с виду очень похожий на стоящего на задних лапах медведя.
«Из этого болота не то чтоб улететь …» – но мастер не успел подумать, как из толпы прямиком к нему побежал человек. Возраста тот был среднего, роста невысокого, костью некрепок.
– Не шутишь? – взглянул на «гриба» мастер. Человечек в ответ подмигнул. Предполетный инструктаж был очень краток:
– Ну, у меня здесь всё готово. Ты только, когда будешь там, слово скажи «поехали!»
– Зачем?
– Ну, – мастер переминался с ноги на ногу, – я так загадал. Пусть, если не я, хоть ты… Скажешь?
– Ага!
– Ну, давай!
И человечек по лестнице взлетел на воздушный шар, словно белка.
– Ну, – мастер осенил себя знамением, – давай, – и перерезал канат! И над городом покатилось: «Прощай, Земля. В добрый путь!»
– Вот сволочь! – выругался мастер. Но сволочью был не только, как о том ты догадался, переодевшийся волшебник. Сволочью был и воздушный шар, он качнулся туда-сюда и никуда не полетел.

Здесь, на очень короткое время оставив день, город и площадь в покое, я возвращаюсь в предшествовавшую дню ночь. Этой ночью Шляпа не спал и вот что придумал он. Решение это, конечно, не из лучших, волшебник то прекрасно понимал. Но этой ночью из десятка верных, очень верных решений он выбирал самое-самое. И этим был совершенно измучен. Итак, быть следующему.
Днём он будет на городской площади. Волшебник снял с головы колпак и, кто бы мог подумать…отклеил от подбородка свою волшебно-козлиную длиннющую бороду… Итак, волшебник, или кто он там, но несомненно, Шляпа был очень умным человеком.
«В случае неуспеха, – он размышлял, – поражение потерпит кто-то другой. А если удача, так – там посмотрим…»
И вот тут, мой читатель, я предугадываю: «Как же так?», – спрашиваешь ты. Ведь Шляпа, или кто он там, в успех мастера, прежде всего не верит? И зачем тогда рисковать, идти на площадь и, может быть, быть узнанным? Ну, что ж, читатель, ты очень проницателен и вынуждаешь меня рассказывать больше, чем я хотел рассказать изначально:
Отклеивать и приклеивать бороду – для Шляпы было делом привычным. Несколько лет назад он был актёром, вернее, цирковым артистом. Ну, а кроме того, ведь город, никогда и не видел его без бороды. Быть узнанным – этого Шляпа не боялся.
Надев на себя «шкуру волшебника» со всем полагающимся, Шляпа и забывать-то стал свою прежнюю жизнь. А тут вспомнил, раз как-то в болоте он стал свидетелем отвратительной гулянки уродливых старых баб. Такое и присниться-то не могло, но вдруг, как по команде, они расхватали свои мётлы и со словами: «Прощай земля. В добрый путь!» взмыли в небо и улетели. Так что на завтрашний день, как у опытного шулера в рукаве, у Шляпы был свой «туз»!

А вот теперь день. И мы с вами снова на городской площади.
«Ваша дама бита»», – словно звучали в ушах у Шляпы чьи-то слова. Украденное колдовство, как ни произноси, не действовало. А в Небе было очень страшно!
– Абракадабра!..
– Чуфырь-муфырь!.. – вспоминал совсем не совсем волшебник все известные ему волшебные слова.
– Трах-тибидох,– наконец!
– По…– Шляпа стал набирать в грудь побольше воздуха, чтобы уже молить весь город о спасении! Как вдруг Небеса словно зашумели:
«Что???»
– Поехали, – выдохнул из себя человек! И всё – воздушный шар летел.
Ведь для того, чтоб что-то исполнилось, мало твоего желания, мало науки, и даже мало волшебства. Всякому делу, прежде всего, нужна частичка твоего сердца!