Берега

Мы сидели на берегу реки. Она не позволяла себя обнимать. За нашей спиною был дом отдыха. А меж нами– чуть-чуть початая бутылка красного вина.
Но она сказала:
– Выпей водки.
– У нас водки нет.
– А поищи.
И действительно, рядом со мной в траве – рукой дотянуться, лежала бутылка водки и совершенно чистый, «нулёвый» пластиковый стаканчик.
О себе:
Сразу скажу, я человек очень хороший, но вот некоторые земные пороки мне очень свойственны. Ну, а уж если меня девушка просит.
Я налил себе и выпил.
– Пей ещё, – сказала она.
– М! – сказал я, – больше не буду.
– Налей.
Она взяла стаканчик двумя руками, поднесла его к своим губам, и словно что-то прошептала:
– Это я так выпью с тобой, – пояснила она. И протянула мне стаканчик.
Я твёрдо решил, может быть, сделаю полглотка, но пить больше не буду. Поднёс стаканчик к носу, – какой удивительный запах! Сделал полглотка. НЕТ! Выпил ВСЁ, одним махом!
Ну, что вам сказать…
Нет, я, конечно, верю, что, может быть, где-нибудь ещё и летают Драконы. Но вот в обращение воды в вино, а тем более водки в ЧУДО, я не верею. Но это ЧУДО сейчас уже было во мне! Словно тысяча жизней, словно космос влился в меня!
«Что это было?» – этого я просто не мог произнести. 
– Знаешь, почему я тебе нравлюсь? – спросила она, – Потому что я – не из этого мира.
Я очень медленно начинал приходить в себя.
Вот об этом ни один мужчина девушку никогда не спросит! И клянусь вам, я и рта не раскрывал. Но она ответила на мой вопрос:
– Моя родина – Авалон.
– И где он?
– Прямо перед нами.
Мы сидели на берегу самой обыкновенной реки, той, которая до своего самого последнего изгиба занесена на все карты. Лишь только одно, пожалуй, картографам неизвестно: Вдоль берега – песчаная полоса, отделённая от основного пляжа узкой протокой. Да что там протокой, от пляжа шаг, второй и вот ты уже на этой песчаной полосе-косе. Я беру камушек и швыряю его, он летит в самую середину песчаной полосы. Но камень не хлопается о песок, он падает, и от него в разные стороны спешат круги.
– Как же это так, – я сверкаю глазами в её сторону: ведь я сегодня там был. И у песочного замка там ногою наступил на пластмассовый детский совок?
Она мне улыбается:
– Небольшое колдовство.
– Говоря тебе известными словами, я – ученица. Я – будущий жрец Солнца. Друиды, ты о нас слышал?
Я киваю головой ей в ответ. А от, громко говоря, «ею выпитого», девочка-то, видать, все же чуть-чуть захмелела. Она пальцы свои погружает в мои волосы. В ее движениях что-то и от женщины-матери, и от любовницы. 
Она продолжает рассказ:
– Дело в том, что Ключ от двери между Мирами: нашим, вашим и иными, как раз у наставников друидов. Я – одна из лучших… – улыбнулась она.
– Король Артур, Мерлин…
– Это всё наша история, – сказала она, – а впрочем, я прихожусь…
«О чем бы её ещё спросить», – подумал я.
И вот тут она совершенно изменилась в лице, она уже не кокетничает, она гневается:
–Не смей не верить в Авалон!
– В Авалон, – говорю я, – может в тебя?
– Это одно и то же!!
– Нет.
– Хорошо, – говорит она, – я тебе докажу.
Она встала, споткнулась и оттого едва не уплыла. Вот теперь я о ней могу сказать совершенно точно, девочка, конечно, не пьяна, но маленько да выпила.
Она вскинула руки вверх, как настоящий дирижер. И вот тут-то, под пение, там, где река, да нет, просто перед нами возник остров, что и замок, и цветущий сад одновременно. Башенки, острые шпили, волшебные деревья и от всего острова, и от каждой его части изумительное сияние.
Дыхание моё исчезло.
Остров же пропел нам, наверное, полкуплета какой-то своей песни, поманил нас и исчез. (Опять же с моим дыханием вместе.)
– Это ты? – я пожираю глазами волшебницу.
– Нет, – ответила она, – я ничего не успела сделать. Это, был мне знак. Я ухожу. Всё, мои каникулы закончены.
Я вскочил с песка, я рядом с ней ведь это как раз то мгновенье, когда сердце «впереди» человека.
– Ты со мной? – словно удивилась она, – Почему?
– Ну, – я пнул ногой бутылку, и она покатилась по склону вниз. Из бутылки выплескивалась водка, – я понял разницу между мирами.
– А, – потянула она, – рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше?
Что ей ответить?
– Ладно, идём.
Мы пошли к реке. Она шла по воде, переступая через волны. Вода и то не всегда, а лишь иногда касалась её щиколоток. Я брёл рядом с ней в воде почти по колено. Мы шли очень долго, в моей голове всё почему-то вертелось: «Мы уже давным-давно прошли судоходный фарватер». Идти мне становилось всё труднее и труднее. И я решил слукавить, я чуть-чуть приотстану и пойду за волшебницей след в след.   
Она обернулась ко мне:
– Ну, всё, возвращайся, тебе дальше нельзя. Ты и так уже зашёл далее многих.
– Ну, вот же, – сказал я ей, ровняя своё дыхание,– я иду.
– Х-м, – сказала она и сделала шаг. Я понял её так: поступай, как знаешь.
Я сделал шаг и оказался в воде, что не вода вовсе, с головою. Вокруг все клокотало. И мою жизнь от моей смерти отделяли полмгновения. До неё можно было дотянуться. Я стал хвататься за её ноги.
– То-ну!!!
И тут же я ощутил песок под своими коленями.
– Ну, вот, – сказала она мне с высоты своего роста, – ты всё понял. Чао! Она уходила, и откуда ни возьмись, появившийся туман, скрыл её от меня в несколько мгновений.
Я поднялся с колен – постоять бы. Но ту же предатель-песок, правда, своим собственным способом подсказал мне: «сваливай», мол, парень, отсюда!..»
Я уходил. Не промокли бы мои сигареты, я бы всё время курил. Как были тяжелы эти шаги! Я верил в «параллельные миры», я не знал, но надеялся, что Авалон и иные страны существуют где-то. Я в детстве грезил рыцарями, прекрасными дамами, пиратами. И вот сейчас я – старый, разбитый корабль, возвращаюсь в свою грязную гавань.
Я обернулся, посмотрел назад. Сердце сказало мне: «Лучше не смотри!» Разум мне говорил: «Нужно отсюда побыстрее выбираться». И я во многом был согласен со своим разумом. Здесь, между двумя мирами, не было ничего.
И в довершение всех своих несчастий, я заблудился в тумане. Я встал, постоял и, кажется, своими ладонями уловил слабенький ветерок. «Ого, становиться теплее!» Но теплее не было. Я шёл столь долго, что передумал, кажется, уже обо всём.
Я не заметил тот момент, когда вообще перестал о чём-либо думать. Я просто шёл и шёл, как вдруг… Вот именно…

Вдруг!
Нет, не я, а какая-то страшная неведомая сила бросает меня вниз! В воду! Заставляет вжаться в песок лицом.
Взрыв снаряда? Что же это?
Я поднимаю вверх оглушённую голову. Надо мной лейтенант:
– За Родину! Вперёд! Мать вашу!!!
Я хватаю из воды винтовку и бегу вверх по склону на встречу огню. Бой! Какой? Да тот, в котором убивают!
«Интересно,– мелькает у меня в голове, – и вот сколько минут я так провоюю за Россию?» 
Меня зацепило. Падаю. Вверху по склону вижу огневую точку противника. Автомат? Пулемётчик? Стреляю не целясь.
Перезаряжаю винтовку. На этот раз прицеливаюсь.
«Тоже мне, блин, – проносится в голове, – король Артур и Мордред».
Стреляю. Разрыв снаряда! Всё.

Нет, я не погиб, я начинаю приходить в себя. Сразу же первое, что поражает – это тишина. Вокруг никто не стреляет.
– Сейчас, – думаю я, – перевернусь на спину и увижу Небо, ну, прям, как Андрей Болконский.
Надо мной женщина, старший сержант медслужбы. 
– Вам привет от Далии.
Я её не понимаю.
– Она вам даже и имени своего не называла.
У неё красивое лицо, у неё глаза совершенно спокойные, а взгляд ровный-ровный. И я начинаю понимать: Она, никакой не младший командир Красной армии.
– Вы готовы к перемещению по Реке Времени? 
– А выбор у меня…
– Конечно же. Но сразу должна сказать, в той, вашей, войне, рядовой боец-пехотинец более одного раза в атаку редко ходил. Своё сражение вы уже выиграли.
И тут она произнесла фразу, что для них, наверное, уже давным-давно как для нас «мать вашу» сказать.
– Вы и так уже зашли далее многих.
– Всё, я остаюсь!
– Ну, тогда в медсанбат. Товарищи!¬ кричит она, – поднимайте его. И два здоровенных санитара кладут меня на брезентовые носилки. Она делает зачем-то так, чтобы я заснул.

Я просыпаюсь утром в доме отдыха «Белый Яр», в своём номере. И что хуже всего, под моею кроватью пустая бутылка из-под водки. Мой сосед по номеру целый месяц уж как не алкоголик. Он смотрит на меня с досадой и завистью:
– От тебя, – говорит он, – водкой несёт, как от десяти козлов!
Но это неправда. У меня совершенно ясная голова, и я всё прекрасно помню: и вечер, поведённый с Далиёй, или как там её, и те, свои полторы минуты, что в августе 42-го.
А что хуже всего, так то, что эти суки запросто могли сделать так, чтоб я ничего не вспомнил. Но я помню всё! Я помнил и я «их» за то ненавидел! От отчаянья ли, с горя ли, я запил, меня едва не выгнали с работы. А позже я понял вот что.
Я обыкновенный рабочий – в домах я устанавливаю пластиковые окна. Но когда-нибудь, когда я распахну самое обыкновенное окно, за ним я увижу облако-град Авалон или же узкую полоску песка вдоль реки, что отбита у неприятеля и мной, что омыта и моей кровью в августе 42-го.