Адлер-сочи

Всё складывалось как нельзя удачно: над моею головою, словно «волшебник в голубом вертолёте пролетел». И по мановению его волшебной палочки в моих руках оказались «ну совершенно неимоверные деньжищи. Я решил отдохнуть. Я летел в Сочи!
В адлерском аэропорту таксистов и «бомбил» много больше, чем нас, людей сюда прилетевших. И из целой сотни «извозчиков» я выбираю самого невзрачного.
– Довезти.
И тут он мне такую сумму называет, что неделю назад, услышал бы я от «бомбилы» о таких деньгах, – убил бы. Но сейчас я добр, я счастлив и торговаться под таким чудесным Солнцем совершенно не хочется. Я соглашаюсь.
Облагодетельствованный мною «бомбила» улыбается:
– А ты, я смотрю…
– Не смотри, – улыбаюсь ему в ответ.
– Нет, это я к тому, что ты – один и при деньгах, так может, мы тебе сейчас и подружку «подсиропим»?
Не люблю я наглых. Ему, значит, и деньги мои, и он еще и бабами  прямо в аэропорту торгует…
– Выбирай.
– Из кого?
– Да открой ты глаза, сколько баб вокруг! Сочи, ведь это – столица любви, столица разврата! Каждый день
 по этому асфальту бабы, девки, девицы каблучками цок-цок-цок. И вот там, – тут таксист махнул рукой кругом, как бы указуя сразу на всё побережье, – там они все: разведёнки, замужние, мечтающие о детях и боящиеся пуще атомной войны забеременеть, там все они оказываются в чьих-то постелях. Так отчего бы тебе, молодому здоровому красавцу, не дожидаясь ни следующего дня, ни этой ночи, «не смаслить» одну из девочек для себя прямо здесь? Выбирай…
– Это всё, – я отвечал таксисту, – так, трёп, теория.
– Ну, может, про кого и теория, а вон про ту так сразу – практика. Смотри, – он толкнул меня кулаком в плечо, – вон идёт…
– Рыжая?
– Да, рыжая.
Рыженькая минчаночка, (на сумке у девушки надпись «Минск») была хороша. Ну, или же вернее сказать, совсем неплоха. Но о ней лично бы я сказал: во-первых, худовата, а во-вторых, «художница». Косметика на её личике уж слишком яркая. В общем, девица – не в моём вкусе. Ну а таксист, смотря ей вслед, так просто пускал слюни.
– Ну смотри, как идет, ну не идет, а колдует. Эта, «сто камней», беспроигрышный вариант! Но, – тут водила прищелкнул языком, – правда есть загвоздочка.
«Минск», это полный «венок» всех сексуальных удовольствий, но вот только на два или три дня. А после она пересядет на коленки к другому. Эта девица искательница сексуальных удовольствий. Двадцать дней на курорте – восемь мужиков, это для неё нормально.
Ну, а дома у неё в Минске…
И тут водилу, можно сказать, «понесло», ну да я его уже и не слушал. Я смотрел вслед рыжей. (Положа руку на сердце, говоря откровенно, в чем-то, мой водила видимо был прав.) Девица, прошлась вдоль стоянки «бомбовозов», этакая фея на плацу. Поговорила минуты две, нет, не с шофёром, а с мужчиной уже в такси сидевшим. А вот она уже садится на заднее сидение «Волги». При этом, наверное, не только я со своим «бомбилой», а человек, ещё двадцать рассматривали её ножки.
– Эх, мою бы шею она вот так, своими б ножками обхватила, – пронеслось в моём мозгу вдруг. Но нет, то лишь затмение, девица эта, совсем не в моём вкусе.
Шофёр наконец-то вспомнил о моих вещах, он стал загружать их в багажник.
Мимо нас, за руки держась, прошли две девочки, на спинах у них милые, очаровательные рюкзачки. И уже отойдя от нас, одна из них вдруг обернувшись, улыбнулась то ли мне, то ли шоферу. Она, вернее, обе они, не красавицы, но миленькие. В их возрасте, им лет по шестнадцать-восемнадцать, многие девочки одеваются под мальчиков. Есть какое-то такое молодёжное течение или это просто молодёжная мода. Ну, в общем…
– Это «би», – говорит мне шофер, – они – бисексуалки. Вероятность сексуального контакта – процентов 90.
– А чем 100 процентов от 90 отличаются?
– 100 – это 100, – поясняет мне шофёр. А 90, это значит, что с ними полчаса поговорить нужно, и ещё их нужно пивом «накачать». Нью-хипушки, – продолжает шофёр, – вариант самый простой по деньгам. Им ведь ничего кроме пива днём и одной постели… Одной постели, на вас всех троих, им больше ничего не нужно. И ещё, они – наркоманки, ну так, правда, анашка, ничего серьёзного.
Я удивлен. Водила то заметил:
– Видел, на запястьях их по зелёному шнурочку? Это знак. Означает: я, мол, курю анашу.
– Ты-то откуда знаешь?
Водитель улыбается:
– У меня дочь почти что их ровесница, про молодёжные штучки-дрючки я, брат, много знаю. Так что, беги за стаканом анашки*, подсказать, где купить?
Я молчу.
– Но как «бомбила» «бомбиле» я тебе, друг, не советую. Они же грязные.
Пожалуй, только вот этим словам шофёра: «они же грязные»... Этим, его первым совершенно грубым и мужичьим словам, я верю целиком. Как он говорит «на сто». До того весь этот его «трёп» про баб… Это так, – может быть, а, может, нет. Но эта «хитрая зараза» сейчас совершенно не понял, о чём я думал, и он с жаром продолжил меня убеждать.
– У них сейчас так принято: подхватить какую-нибудь половую гадость. Нет, не серьёзную, не триппер, а так, «половую болячку» и ходить с нею. Это для них как честь как для генерала, его звёзды на погонах. Понял?
– Понял. Тут я уже не стал расспрашивать водителя-отца, откуда о тех болячках он узнал. Не от дочки ли?
Водила выруливал вдоль аэропорта. По ходу движения, слева, рядом со своими чемоданами стояла великолепная шатенка. Женщина лет сорока, но не женщина, а настоящая сказка!
Водила «и ухом не вёл»
– Подъедем вон к ней?
– Подъехать можно, но эта «птица не из твоей стаи». Пустая трата времени.
Я уж было хотел ему что-то сказать, но он меня опередил:
– Сам смотри. Одета – с картинки. Каждый из её чемоданов – долларов 300 стоит, никак не меньше. Почему из аэропорта не уехала? Вопрос: кого ждет? Ответ: «Элементарно, Ватсон», она ждёт любовника.
Не согласиться с ним было трудно.
Мы проезжали мимо автобусной остановки, женщин там… мой «бомбила» прямо разбушевался:
– Эта – извращенка.
– Почему?
– Да так уж, поверь мне. Эта, – продолжал бабовед, – типичнейшая женщина-мать. Сойдись с такой, и даже на курорте, она тебе будет носки стирать. И взятым ею на 20 минут у горничной по этажу, утюжком будет твои рубашки выглаживать. Женщина-мать – это, как говориться, «два удовольствия в одном флаконе». Женщина-мать – прекраснейший тип…
– Хватит, кончай трындеть.
– Не веришь?
– Ну, а кто тебе поверит, ты как цыганка всё и ничего не говоришь. Это, если у Лолиты жопа большая, так, значит…
– Спорим, на 100 долларов спорим…
– Я тебе и так деньги дал, а ты меня вон – на 100 метров от аэропорта ещё не отвез. Сказочник!
Но водила, такой упертый, упрямый, словно баран попался:
– Спорим, – говорит, – и всё! Пускай и без денег, но давай с тобою спорить! Я, – говорит «бомбила», – «художник», и для меня «искусство» прежде всего!
Я уже чувствую, от меня он просто так не отстанет.
– Ну… давай, – говорю, – спорить.
Сидим в машине, курим уже по второй сигарете. Женщины все, ну, словно вымерли. Наконец, вижу, одна какая-то к автобусной остановке идет.
– Ну, – говорю водителю, – что за штучка?
«Бомбила» глазами похлопал-похлопал.
– Странная, – говорит, – так сразу и не скажешь. Давай подвезём её, я тебе, про неё всё и расскажу.
– Девушка, – говорю я ей, высовываясь в окно, – с меня этот болтун и враль столько денег берёт, что мне одному до города ехать – это как на свои собственные деньги плевать. Давайте мы вас подвезём.
Секунды три она думала.
– Я с вами не поеду, вы курите.
Мы переглянулись с водителем, и тут же, не сговариваясь, выбросили свои сигареты в открытые окна машины. Нет, ничуть не кокетничая, а вот именно подумав несколько секунд, девушка, нет, молодая женщина села на заднее сиденье нашего авто. Слава богам! Мы, наконец-то поехали, я был совершенно счастлив. И счастлив я был ещё оттого, что мой «бомбила», наконец-то заткнулся! А, кроме того, ну это уж так, совершенные мелочи, зеркало заднего вида в машине было развёрнуто под таким углом, что не водитель, а именно я мог рассматривать нашу попутчицу:
Она так себе, ничего особенного, совершенно обыкновенная, ничем не примечательная «серая мышка». Я бы, скорее всего, определил её так: школьная учительница. А были бы сейчас на дворе годы застоя, я бы сказал о ней, она – пионервожатая. Наша попутчица раз – и снова поймала на себе мой взгляд. Она была не в восторге от того, что её вот так вот разглядывают. И я перестал смотреть в это зеркальце. Благо дорога и вообще всё, что вокруг после пыльной и скучной Москвы для меня сейчас настоящая сказка.
Мы проезжали мимо какого-то киоска.
– Ой! Ой! Остановитесь, пожалуйста, – закричала девушка, – мне нужно солнечные очки купить!
Водитель притормозил, остановился. И девушка побежала к киоску.
– Ну, слушай, – «бомбила»-бабник смотрел мне прямо в глаза, – первое: возьми у неё номер сотового. Она, скорее всего, номер тебе даст, она не станет артачиться. Второе: пригласи её вечером, но ни в какой-нибудь дорогущий ресторан, а в самую, что ни на есть обычную кафешку, то есть туда, где она бы чувствовала себя «в своей тарелке». Это – важно. Она не из тех баб, что спаивают и не из тех, что «покупают». Вынешь при ней лишний рубль, она раз – и в «скорлупу». Запомни. Говорить с ней проще всего на такие темы: «Ах, девушка, а когда вы в последний раз посещали городскую филармонию?»
Попутчица уже возвращалась от киоска к машине, и в руках у неё были дешевенькие, простенькие солнечные очки.
Водила заторопился:
– И самое главное запомни: как бы вас сильно друг к другу не тянуло, в первый вечер никаких поцелуев, никаких объятий. Всё самое лучшее будет потом. Запомнил?
– О чём вы тут разговариваете?
Водила не соврал:
– Без вас мы, конечно же, говорим о вас.
– Поехали!
А дальше мы очень долго плутали по Сочи. Я-то где находится моя гостиница, конечно же, знал. А вот она представление о своей улице имела лишь визуальное. Дальше было почти, что как в том фильме: «Мужик в плаще сидит, дерево с листьями вот так…» Потратив час времени, мы все же нашли её улицу. Я помогал девушке (девушку звали Светой) вынуть из багажника машины её тяжёлую сумку.
– Света, а давайте я на слух с первого раза запомню номер вашего телефона?
– Хорошо, – Светлана произнесла десять цифр.
Я сказал десять цифр.
– Ну вот, вы всё перепутали, а у вас был один единственный шанс.
– Нет, – сказал я, – это ваш номер, но в обратной последовательности. Я снова, но на этот раз медленно произнёс те самые десять цифр, что я называл первоначально.
Света улыбнулась – она подарила мне улыбку.
– О чём это вы там так мило разговаривали, – спросил меня «бомбила».
– О тебе. Поехали.
Фокус с цифрами, десятью или даже двадцатью, это для меня очень простой фокус. Ведь я – финансовый мошенник. Номера всех моих счётов в двадцати банках, реквизиты этих всех банков, все свои финансовые документы – это я помню, хоть ночью буди. Вот такая вот странная особенность моего головного мозга.
Около своей гостиницы я спросил у «бомбилы»:
– Ну, что ещё мне о Светке скажешь?
– А что? Я самое главное тебе уже сказал. Да я вообще всю остальную часть дороги не о бабах, а о карбюраторе думал.
Я помахал у него перед носом сотней долларов. 
– Ну, как знаешь…
– Есть. Есть информация, но она не одной, а двух сотен стоит, – этот парень, разузнав о содержимом моего кармана, просто сажает меня «на кукан»*. Но денег у меня сейчас было ровно на покупку целого мира!
– Говори.
– У неё очень чуткое обоняние.
– Ты хочешь сказать «нюх»?
– Нет, нюха у этой «курицы» никакого, а вот обоняние великолепное.
– Фуфло. Это и десятки не стоит.
– Не скажи, – улыбнулся мне «бомбила», – вот ты проводил её на улицу Школьников, 33, а потом в своей гостинице шлюху «отодрал». Нормально?
Я мотнул головой в знак согласия.
– А вот и нет, с ней этот номер не пройдёт. Она запах другой бабы от тебя как сука спаниеля учует. Она из тех, о которых моя жена говорит: «Мужик уже постоял ногою на её сердце».
Я распрощался с «бомбилой» и со своими деньгами.
А вечером, не знаю зачем, но я позвонил Светлане. Я назначил ей свидание в кафе, но, правда, в том кафе играла музыка и в сторонке готовили шашлыки. Светлана пришла в кафе со своею огромной сумкой.
– Света, а зачем вам сумка, и как же мы с вами будем танцевать?
– Ой, вы знаете, а я не танцую.
Я подозвал официанта, и, помня о наставлениях «шидоши»*, сделал не слишком дорогой заказ: четыре шашлыка, бутылка недорогого вина и еще там кое-какие салатики. Заиграла музыка и тут эта «гадюка» меня в первый раз попыталась «ужалить».
– А почему вы никакую девушку потанцевать не приглашаете?
Я скривил рожу.
– Знаешь что, Света, мне что-то эта современная музыка совершенно не нравиться. В музыке, я вам сразу скажу, я ничего не понимаю, а вот слов, а тем более смысла в нынешних песнях я не нахожу.
– Но ведь какую-то музыку вы все равно слушаете?
– Очень редко.
– И сколь редко? – она до меня допытывалась, допытывалась. Своим «вы», которое она вставляла практически в любую из своих фраз, она уже начинала меня просто «бить по почкам». Ну, если ты строишь из себя девочку, зачем ты тогда сюда пришла, чтобы мне «выкать»? И на этом разговоре о музыке я, словно волк, попался в специально приготовленную ловушку. Своим бесконечным «выканьем», своими вопросами, что следовали один за другим, один за другим словно, свет клином на этой самой музыке сошёлся! Светка прижала меня к стенке и вынудила выложить ей всю правду. О, эта «коза» (это я о Светке), не так проста, как с виду кажется.
– Знаете что, Света, – говорю я ей, – не слушаю я музыку по причине нехватки времени. По этой причине (потому что меня совершенно не видела), и жена от меня ушла.
– Бизнес – это спорт, – спрашивает Светлана.
– Нет, – отвечаю ей, – а может быть, и да. Когда ты в деле, даже и не деньги, а что-то инее, тебя не отпускает. Какая-то «подкова» внутри меня сидит. И эта «подкова», наверное, – необходимость, желание, стремление доказывать, нет, не кому-то, а именно себе… Что я чего-то в этой жизни да стою! Понимаете, я умнее кого-то…
– От вас ушла жена, и вы приехали сюда. Как это у вас называется, «оттягиваться»? 
– Жена от меня ушла год назад. И сюда я приехал просто потому, что приехал. Вернее, я здесь потому, что «срубил» в лёгкую деньжат. А ты почему здесь? Отпуск?
Светлана не ответила, а снова спросила:
– А как же музыка? – Это было последней каплей, это меня окончательно вывело из себя.
– Светочка, – я ей говорю, – музыка в моей жизни, конечно же, присутствует. И знаете какая? Где в клипах – женщины, и желательно, что б эти женщины были максимально обнажены. Группа «Блестящие», например. Знаете такую?
Именно таким вот образом, на музыке, очень просто и незамысловато меня и поймала эта «училка». Я ей в двух словах вынужден был рассказать о себе очень многое. Но вот тут – настоящая «фига». Все мои рассказы об ушедшей жене, о деньгах, – это всё, пусть и правда с моей стороны, но всё это – «курортный трёп». На этом побережье всякий мужчина, что угощает барышню шашлыками, конечно же, богат и свободен. Все светы на свете в сказки эти давным-давно уже не верят. Светы в сказки не верят, но на сказочников не обижаются. А вот симпатию к группе «Блестящие», – это вам ни одна женщина в мире не простит.
– Ну нет, – Светлана скривила лицо, – я такую музыку не слушаю. Я люблю авторскую песню.
– О, авторская песня, – я вскинул вверх брови, – не лукавя, авторскую песню я любил и знал. Ночёвки у костра, гитара в подъездах – всё это в моей жизни было. Наш разговор со Светланой сразу стал более простым, более теплым. Мы говорили, меня уже больше не «допрашивали». И всё бы хорошо, но вот два момента: первый – те авторы-исполнители, что любимы мной (Городницкий, Галич, Кукин, Дольский и иже с ними), одним словом, классика авторской песни, для моей собеседницы были «вчерашним днём». Светлана прекрасно знала всю современную, всю сегодняшнюю авторскую песню. Но это в разговоре нашем не было натяжкой, это было даже плюсом разговора. Куда как хуже второе – всякий разговор с «серой мышкой», Светлана – это «серая мышка», и наш разговор – это прогулка по «минному полю». О чём мы с ней дальше будем говорить?
Я вспомнил о водителе.
– Света, а как часто ты посещаешь филармонию?
– Я в филармонию не часто хожу, – тут Света, чуть-чуть смутившись и улыбнувшись, сказала, – я книжки люблю читать.
– А чего же вы стесняетесь. Я, знаете ли, за свою жизнь тоже пару книг прочитал.
Девушка улыбнулась:
– Нет, вы меня не так поняли, и я вам не так сказала. Ой, я стесняюсь.
«Это – моя первая победа», – отметил я про себя, она со мной в первый раз за вечер кокетничает.
– Я вас очень внимательно слушаю.
– Ну, знаете, я, – Светлана сделала в воздухе жест рукой, – сначала люблю книжки по радио слушать. Вы знаете, литературные чтения. А потом я иду в библиотеку…
– Знаете, как это интересно… Вот например, – Светлана произнесла название какой-то книги, – держала её в руках, читала, ну, вроде бы ничего интересного. А в мае месяце, – Светлана продолжала жестикулировать, – слушаю по радио, читают главу из этой книги…
Светлана увлечена, речь у неё грамотная, но вот только что она допустила ошибку, она сказала: в мае месяце. Так не говорят, говорят: «Слушала радио». Это всё потому, что она сейчас, очень увлечена. Но вот, она спохватилась: ОШИБКА «В МАЕ МЕСЯЦЕ».
– Но я смотрю, вам это неинтересно.
– Напротив.
– Тогда почему… ты… улыбаешься?
– Так, историю вспомнил.
– Какую?
– Да так, пустяки.
– Ну, расскажи.
– Всякая история, – начинаю я, – имеет свое название. И… моя история будет называться: «Как я узнал о существовании настоящей литературы». У тебя есть какая-нибудь версия?
Кусок шашлыка сейчас у Светланы одновременно и в руке, и во рту.
– Гым-гым-гым, – «говорит» она.
– Чего-чего?
– Ты, – Светлана облизывает свои пальцы, – под одеялом читал «Декамерон»?
– Ваш ответ принят, – я щелкаю пальцами в воздухе, – но он совершенно не верен. Моя встреча с этой «распрекрасной барышней» произошла довольно-таки поздно, мне было четырнадцать лет, я уже учился в седьмом классе. Нет, до этого, конечно же, был и Фенимор Купер, и Майн Рид, но я прекрасно понимал, что это всё так – приключения.      
– И ты никогда не хотел стать индейцем? Видимо, я неплохой рассказчик, и мой рассказ у моей слушательницы пробудил аппетит: в руках у Светы снова кусок шашлыка.
– Нет.
– Какой умный мальчик. Продолжай.
– Я куда-то собирался, помню, уже стоял в прихожей. На кухне работало радио, были… – я словно обратился к Светлане, – литературные чтения: «Женщина опустила свои ноги на коврик, что возле её кровати. И солнце у неё на ногах и на этом коврике». Совершенно милые и безобидные, я бы даже сказал прозрачные фразы. И я тогда подумал: вот, говорят о какой-то ерунде, но как всё просто, чисто. Но самое главное, ни одного слова ни о «подвиге советского народа», ни о «руководящей роли коммунистической партии»…
– Какой ты старый.
– Старый конь…
– Вот только не надо про борозду. Лучше уж про коммунистическую партию. Продолжай. Что это была за книга?
– Себастьян Жапризо «Женщина в очках с ружьём в автомобиле», детективчик. 
– Нет, не читала.
– Жаль. Литературные чтения очень коротки, и в прихожей я стоял, слушая радио, не более пяти минут. Но то, что я услышал, мне понравилось настолько, что я сразу же, забыв о своём деле, поехал в библиотеку. И там эта книга была, вот так и произошло моё знакомство с её величеством Литературой.
– А ещё, – продолжал я, – сейчас уже не вспомню, по какому телеканалу должен был идти фильм под таким же названием: «Женщина в очках с ружьём и в автомобиле».   
– При чём здесь кино?
– Это уже, моя «фишка». Рассказать что ли?
– Расскажи!
– Дело в том, и это со мной ещё со школы, я очень часто именно после просмотра фильма прочитываю книгу. Так мною были прочитаны, – и тут я назвал сколько вспомнил, наверное, книг восемь. Ну а «Женщина в очках» для меня это, наверное, как легенда, но вот этого фильма, я к сожалению, не видел. Но судьба меня с этой «женщиной», наверняка, ещё сведёт.
Я отпил из стакана вина:
– Очки у тебя есть, есть ли у тебя ружьё?
Светлана сказала:
– Нет. У меня, всё не так. Я ужасная фанатка литературных чтений, радиотеатра, я даже до этого случая специально в магазине диктофон купила. Вот только маму мою, – Светлана улыбнулась, – до сих пор диктофоном пользоваться не научу. И ещё, – Светлана сдвинула брови, – она у меня постоянно забывает обо всём, хоть на бумажечках ей записывай. А вот аудиокниги я не люблю, они очень дорого стоят…
И далее мы говорили и говорили. Уже совсем не важно, о чём наш разговор. Мы уже с ней позабыли, мы уже с ней не помнили, когда же это произошло? Когда растаял или куда уплыл, куда делся тот ледяной айсберг, что в начале нашего вечера был меж нами. Мы с нею пили вино, чокались, смеялись.
Светлана совсем незаметно, то уже я постарался, забыла о том, что она «играет в серую мышку», на проверку Светка оказалась ужасной болтушкой. Она говорила мне обо всём, но о том, позже. Сейчас я вам расскажу о «серых мышках».
Начну я своё размышление с той самой фразы: «нет некрасивых женщин, бывает слишком мало водки»! Вот он «ключ»!
Как правило, нам, мужикам, хочется всего и сразу – 100 %, 90. «Ах, ты не даешь, ну так значит, ты – б*!» Не груб я? Конечно же, груб, но жизнь еще во 100 крат грубее. И вот что дальше бывает: «истоптанная», да пускай хоть мной, женщина, утром подходит к зеркалу. «И зачем мне сексуально одеваться,– говорит она,– ведь всё равно, все мужики – сволочи!» И вот тогда, в то утро, происходит первое превращение: в то утро из своей квартирки на Божий свет выползает пока что маленький, но «серенький», «серенький мышоночек».   
А год-два-три жизни такой, кто же на тебя уже, солнышко, взглянет?
Так что в двух словах подытожу. Всё выше мной сказанное: «серая мышь» – это диагноз, это болезнь. А большинство болезней, как известно, сейчас лечатся. «Подсвети» такой девочке как Света и… Например, пусть я и не доктор, но за сегодняшний вечер я научил Светлану улыбаться. Вот только каких усилий мне это стоило.
В наш первый вечер мы с нею говорили обо всём на свете. Как показалось мне, в этот вечер я был посвящён сразу во все её тайны. Она говорила мне о своей маме, – да, трудно старушке в жизни пришлось.
Она, Светлана, работает уже второй год в сельскохозяйственном институте, кем-то на какой-то там кафедре.
– Нынешние учёные – святые люди, – сказал я ей. Светлана со мною спорить не стала.
Сюда, в Сочи, Светка прилетела, словно вырвалась.
Здесь она снимает самое что ни наесть убогое жилье. Её (их) хозяйка сдает жильцам не комнаты, а кровати. С ней в комнате вместе живут ещё три девушки. Сомнительные девушки. И вот оттого она, Светлана боится за свои вещи, этим объясняется тяжёлая сумка, что рядом с ней. (Что, милая девочка, у тебя красть?)
Ох уж эта здоровая, неприподъёмная Светкина сумка. Я тащил её почти что через весь город. А как мне хотелось девушку за талию обнять. И ещё. Мне очень хотелось, чтоб с нею мы шли по какой-нибудь тихой улочке. Но, к сожалению, в Сочи ночью многолюднее чем днем. Ну, а неон реклам и огни фонарей, об этом я уж просто молчу…
Мы шли со Светланой по улицам, мы обходили целующихся, обнимающиеся пары обгоняли нас. А навстречу – то молодёжь, то старики…. Ну я-то, ладно, я смотрел на Светлану, а она, пыталась делать вид, что никаких пар просто нет.
Но вот наконец-то «пятачок» перед её жилищем. По-моему, это единственное в городе место для нас двоих: нет ни огней, ни людей. Она подошла ко мне чуть-чуть ближе… И вот тут-то я понял: меня к ней тянет. Я взял девушку за запястье: она не сопротивлялась, она мне покорна, наверно, думает: «А, будь, что будет...»
И тут вспоминаю трепача-бомбилу. И даже сам не знаю почему, просто жму Светину ладошку:
– Спасибо, мой Свет, за вечер. Встретимся завтра? В моём вопросе столько красок, словно можно представить, я и не знаю ответа. «Уж не переиграл ли я?»
Она отвечает:
– Конечно… Позвони.
Её «конечно» совершенно и совершенно искреннее, словно она объявляет о приходе капитализма в нашу с вами страну.   
Светлана разворачивается и уходит. Я смотрю ей вслед.
– До свиданья, – тихо говорю я ей.
И почему я не полез к ней целоваться? Я вспомнил о словах «бомбилы». Он, конечно, трепач, но пару моментов нашего сегодняшнего вечера он угадал.
«Тьфу, – плюю я на асфальт только что закуренной сигаретой, – да ведь он всё угадал! И что будет дальше, мне даже интересно. Помнится, он говорил о том, чего я в этот вечер не должен делать.    
Хотя я был бы даже и не против, не против, например, того, чтоб меня пособлазняли. И видимо, специально для этого около киоска, что рядом с моей гостиницей, я выпил бутылку пива.
Нет, никому, кроме комаров, в этот вечер я не нужен.
Приняв душ, я лёг в постель. А вот, проснувшись утром, обнаружил, – странное дело. Дело в том, что у меня, словно у мальчика… Мой, короче говоря, мой … просыпаюсь, а он... Оно, конечно, даже приятно почувствовать себя пятнадцатилетним, но вот что скверно… сюда, в Сочи, я летел не за сексуальными приключениями, я летел сюда и думал: «Да будь что будет. Случится – хорошо, а нет – и ладно. А тут вот поутру такое, я просыпаюсь, а мне говорят: «Здравствуй!» Нет, как выйти из этого «штопора» я знал, нужно просто позвонить гостиничному портье…  Но я вовсе буду не против, если со мной в постели окажется не какая-нибудь незнакомая девица, а Светлана. Я даже буду целиком «за»! А вдруг она сегодня, откажет?
Я смотрел на часы и на телефон, когда же ей позвонить?
Я решился и вот, что странно, перед тем как набрать её номер, я самому себе трижды вслух сказал: «Кхм, здравствуй». «Здравствуй». «Здравствуйте».
– Алло. Здравствуй.
– Здравствуй. Давай встретимся.
– Конечно.
Мы встретились со Светланой через полчаса. И что меня сразу удивило:
– А где же твоя сумка?
– А… Я её в камеру хранения отнесла.
Я не слишком-то хорошо знаю Сочи, но ведь все городские камеры хранения очень далеко. И что же выходит: чтобы не быть «клушей», чтобы истребить в себе «серую мышку», а значит, специально для меня Светка сегодня рано утром ехала неизвестно куда, и сдавала в багаж ту сумку, что вчера полвечера была меж нами. 
Я посмотрел на Светлану. Да, в ней «это» произошло, внутри неё словно натянутая струна. Ей уже сейчас совершенно «не все равно», как она выглядит.
Света мне улыбается:
– Ну что, на пляж!
Пляж – это масса обнажённых людей. Светлана снимает сарафан через голову. Она, наверное, могла бы сейчас сказать: «Ты это чего?» Он она этого не сказала.
Всё дело в том, что моя новая подружка – настоящая красавица.
Наверное, вы, мой слушатель или читатель, уже давным-давно задаёте вопрос: «Какова же она, эта Света?» И вот я вам отвечаю. Вчера она была совершенно, никакой – обыкновенная девушка, торгующая на рынке помидорами, и то, много более сексуальна и привлекательна, нежели она. А вот сегодня…
У Светланы почти что, да что там «почти что», совершенно идеальная фигурка. Она, конечно, не супермодель: росточка, скажу сразу, Света никакого, но вот зато всё остальное: так очень часто бывает, девушки невысокого роста или вовсе лишены женских прелестей или напротив… Да что это я говорю? Всё это не о ней.
Вот вчера, например, я мог только догадываться, что у Светланы красивая шея, ну а сегодня… Плечи, шея, бёдра, да она – настоящая картинка одинокому мужику на ночь».
Она невысокая, но сильная, гибкая. Тут и профан скажет: «Девочка занималась спортом».
Она смотрит на меня и улыбается.   
У неё спокойное красивое лицо. Светлана сегодня никем не напугана, она сегодня никого не боится.
И вот ещё одно, о её лице. Женских лиц и женских взглядов множество. Но, пожалуй, лишь о десяти из сотни женщин можно сразу сказать: «Она порядочная». Светлана из их числа. И это – моя девушка.
У Светы спокойные карие глаза. Ну, это, уж как говорится – умище. Его никуда не спрячешь.
Научный работник – это вам не… Ну вот, о чём-то я не о том думаю. Светлана склонилась к своему полотенцу.
– Гимнастикой занималась?
– Нет, альпинизмом.
И вот смотрю я на неё, и отчего-то в мозгу у меня крутится, что, обладая таким роскошным телом, Светлана о сексе знает не только из книжек. Вредную мысль я, словно муху, прогоняю от лица рукой. Но вслед за одной мыслью – вторая, следом – третья.
В общем, скажу я вам: порой то, о чём мужчина думает, и без колдовства женщине известно. Светлана берёт инициативу в свои руки:
– Бежим купаться!
Мы с нею вместе бежим, навстречу нам волны! Я с разбега ныряю в волну, Светка ныряет вслед за мною. Чёрное море – лучшее море на свете!
А когда мы с нею, держа друг друга за руки, выходим вместе на берег. Меж нами, о том не говорено ни слова, но и без слов мы знаем: уже сегодня мы станем любовниками.