Упавший в саду. второй эпизод

   Наименее правдоподобна именно истина. Убегая упоминания, она открыто зияет вокруг. Избранные каноны стратегий - от Сунь Цзы до последней редакции кладбищенских регистрационных свитков - то и дело пестрят первостепенным: неуловимо. Вот некто, насвистывая, приступает копаться в разноцветности щедро рассыпанного бисера, засопит, скукожится и восклицает, что non datur fatum, эврика, хотя и узорчато до чертиков. Риторическому человеку, среднему до лабиринтной рвоты, требуется двенадцать сотых секунды, чтобы стать таковым, то есть сотворить самого себя.  Подумать только, подумал вовчик, как немало, в сущности, мы упускаем... В оглушительном, как удар грома, безмолвии он заметил и еще одну странность. В то время, как велосипед, словно сплюнув его с себя, отплывал назад, а сам он неторопливо, как бы с ленцой (облако в жаркий полдень точно посередине неба) начинал погружаться в воздух, скорость самовоспроизводящей qualia оставалась прежней, избрав разгонять декоративное полотно деталей. Тебе выстрелили в голову, но, пока летит пуля, ты успел выкурить сигарету, погрустил о вечном и сочинил элегическое трехстишие, только потом подставив лоб - и факт твоей почти отрепетированной готовности никого, кажется, не удивляет. Общее место в постмодернизме? Какой там, клише беллетристики, негде поставить пробу. Ну, а из личного опыта? Пока, слова богу, нет - но предощущаем, интуитивно. Например, начавшаяся секунда и произвольная пауза между ударами сердца, совпав, как будто и не собирались уже заканчиваться никогда. Не на это ли уповают схоласты и свободные эсхатологи, самонадеянно манкируя прогнозами на финал, чуть ли не кичась ставками, - театрально, как все фавориты? Пожалуй, переизбыток вопросов. Пролетев достаточно для соблюдения траектории, еще немного перекатившись по исчезающей из сознания поверхности, погружаясь в мерцание множественности миражей, он - подлинный горизонтальный стоик - не изменил себе, медля, все медленнее, и, уже замедлившись до бессмысленной высоты, если так допустимо сказать об упавшем, наконец, замер. В абсолютной, астрономической тишине ему вслед прокатилась семиотически нулевая пуговица, о которой уже невозможно говорить, настолько она неразличима.