***

Медвежий Треугольник



Утро выдалось прохладным, на земле появились первые признаки приближающейся зимы. Ночью в низинах изморозь посеребрила опавшую с деревьев листву. В это время медведь, в буреломе, в яме под упавшим кедром, устроил себе берлогу. Подстилка из еловых веток и мха манила улечься в зимнюю спячку, но внутренние часы ещё не сработали, и было время нагулять побольше жира, благо еды в лесу было много.
Тимофей Иванович собираясь в очередной раз в тайгу, скрупулёзно укладывал необходимое: соль, спички, охотничий нож,- всему своё место. Раздумья томили душу, правильно ли  сделал, что согласился взять с собой – в лес по ягоду, знакомый люд? Выдержат ли трудности похода? Народ  то подобрался городской.
На таёжном полустанке, толпа дружно вывалилась из плацкартного вагона, возбуждённо переговариваясь между собой.
 Тимофей поправил на плечах лямки своей берестяной пайвы, красиво украшенной хантыйским орнаментом, и весело скомандовал:
 - Ну, что? Пошли мужики, тут недалече будет, верст пять.
-Как пять? Ты же говорил три, – забасили ему в ответ.
Мужики - его знакомые и коллеги, увязались за Тимофеем неспроста, он слыл знатоком местных окрестностей, знал в округе  все ягодные и грибные места. Не богатырского телосложения, жилистый, наделённый недюжей силой, он проворно бегал по тайге, будто абориген, рожденный на этой земле. Ему нравилось находиться в лесу. Суета городской жизни была не для него, и как только выпадала свободная минута, он стремился в тайгу, где отдыхал душой и телом. Часто в своих походах он забредал так далеко, что удивлял местных хантов, неожиданно являясь к ним. Аборигены на своих угодьях сначала встретили его настороженно. Но потом привыкли к безобидному путешественнику, и, узнав поближе, между собой звали лесным бродягой. Бывало, что ханты согревали припозднившегося путника, оставляли на ночёвку. Тимофей стал понимать их язык, перенимал навыки выживания в лесу, узнавал о привычках лесных обитателей. В тайге это часто помогало ему в трудную минуту. Друзья и знакомые за его привязанность к лесу так его и прозвали: «Тимоха-Остяк».
- Сегодня путь держим в треугольник, - объявил он попутчикам.
- Надеюсь, не в Бермудский? шутил Ваня, закуривая «беломорину».
- Нет, «бермудский» далеко, а вот наш клюквенно-ягодный близко - ответил он.
 Треугольником он прозвал место, где тайга с трёх сторон опоясывала клюквенное болото, с островком посередине в виде известной геометрической фигуры. Издали было интересно наблюдать, как Тимофей в своём длинном не промокаемом плаще с посохом в руках размашистыми шагами идёт во главе? семенившей за ним «разношёрстной» группы, состоящей из четырёх человек.
С лежневой дороги свернули на север. Мыхпайские болота после дождливого лета встретили ягодников непролазной топью и тучами мошкары. Летние проливные дожди сделали своё дело, и трясина под ногами путников ходила ходуном.
 - Идите за мной,  след в след, – кричал Тимоха  отстававшим товарищам, проторяя  на болоте только ему ведомую дорогу. Но замыкающий группу Николай, не услышав совета, пошёл вдоль тропы. Несколько шагов хватило, чтобы незадачливый путник угодил в невидимую болотную яму и провалился по пояс. Перепугавшись, Николай начал истерично звать на помощь. -Да не ори ты так, мы же все рядом, – успокаивал подошедший Тимофей, протягивая свой посох. Главное, сапоги в трясине не оставь, сейчас в лес выйдем, обсохнешь,- успокаивал он его.
-С ягодой труднее будет выбираться. Назад другой дорогой выходить будем, - сказал Тимофей. И вот показался спасительный лес.Кедровая грива встретила их неистовым жужжанием комаров. Белки торопились забраться повыше в кедровые кроны, а полосатые бурундуки попрятались в свои укрытия.
Остяк на скорую руку, по-хозяйски развёл костёр, и, отмахиваясь от дыма, крикнул:
-Суши одежду, Никола.
-Теперь я знаю, почему с тобой, Тимоха, больше одного раза никто в тайгу не ходит,- бурчал Николай, выжимая снятую мокрую одежду.
Сергей, отпивая из пластиковой бутылки минералку, спросил Тимофея:
 -Скажи, Остяк, ты специально маршрут потруднее выбрал. Вот уже полдня по тайге и болотам кругами водишь? Боишься, мы дорогу запомним?
- Тропу натаптывать нельзя, народ «табуном» по ней пойдёт - ворчал в ответ Тимоха.
-Вот возьмите, намажьтесь мазью с дёгтем берёзовым, - ваша «дэта», только для города годится,- сказал он, протягивая заветную баночку ягодникам, неистово отмахивавшимся от полчищ комаров.
 -Слушай, абориген, когда же, наконец, твой треугольник покажется?
 -Не боись народ, Остяк  дорогу знает, - смеялся он в ответ, хитро щуря глаза. Болото встретило путников мятыми делянами.
- Видно зверьё здесь попировало, но нам ягод хватит, правда?
- Хватит, хватит нам – загудели ягодники. И вскоре, послышалось шуршанье совков о высокую траву, вперемежку со звоном ягод.
Тимоха ушёл дальше вперёд. Клюковка играла на солнышке бликами от росы. Остяк  бережно складывая тёмно-красные ягоды  сначала в туесок и только потом в пайву. На островке он понял, недавно здесь был медведь. Мятый мох,- косолапый не раз тут кормился. А на сухом острове сделал лёжку. Тут же на сосёнке он рассмотрел  прилипшую медвежью шерсть.
 -«Откуда медведь сюда приблудил? Ягодникам не стоит об этом говорить».
Невдалеке, над таёжной гривой, две сороки устроили переполох:
 -«Не косолапого ли «ведут»?» - взволновался Тимоха, вглядываясь в лесную чащу.
И в этот момент, из леса, продираясь сквозь кустарник, прямо на него вышёл медведь.
Увлечённые сбором ягоды не все обратили внимание на шелест травы. Мимо них, как заправский «спринтер», высоко поднимая колени, молча, пробежал Тимоха. Из ведра во все стороны сыпалась собранная клюква.
 - «Остяк», ты куда? – окрикнул его Александр, но он не ответил. Добежав до края болота, он забыл слова, и только на что-то указывая, поднимал перед собой руку. Наконец, переведя дух, выдавил хриплым испуганным голосом: «Медведь!» От неожиданного крика топтыгин остановился.
Все замерли от страха. Тишину нарушили загалдевшие сороки -белобоки. Тимофей опомнился первым, и, вприпрыжку возвращаясь к товарищам, начал  стучать металлическим совком об эмалированное ведро.
Ягодники наперебой застучали об вёдра. Металлический звон загремел над тайгой. Перепуганный Тимоха не громко закричал: « А-а-а-…У –у –уходим!»
Все, как по команде стали дружно пятиться назад. Медведь, сделав несколько бросков  вперёд, встал во весь рост и зарычал. Лоснящаяся бурая шерсть переливалась на солнце, огромные клыки из оскаленной пасти пугающе сверкали белизной. Качая головой, топтыгин рычал, но рык его тонул в грохоте посуды и криках людей. Вдруг не на шутку перепуганный косолапый, неуклюже шарахнулся в сторону, и прыжками, сметая всё на своём пути, стал удирать с болота.
  - Что такой бледный, Тимоха? – проронил Николай.
  -«Ты на себя сейчас бы со стороны посмотрел»,- отвечал  ему Остяк, тяжело дыша, и смахивая пот со лба.
 -Извините, парни, трухнул  поначалу, ведь мы все без ружей. Страшновато, посохом от него не отмахнёшься, - оправдывался он.
- Не оправдывайся, Тимоха, ты молодец, сразу догадался шумом его испугать.
-Ты, что Иван там прячешься?
-Да у меня парни «медвежья болезнь» приключилась, думаю, что и наш топтыгин, с перепугу, сейчас окрестные кусты «метит».
Его слова развеселили компанию, которая ответила дружным смехом.
-Ты почему не предупредил, что здесь мишки ходят? Это ж какой-то медвежий угол, а не клюквенный треугольник, – всё ещё дробно стуча зубами, говорил Александр.
-Верно, ханты говорили: будь осторожен, медведей много в наши края пришло. Лесные пожары от реки Сороминки зверя погнали, вот он здесь и появился.
Ягод друзья набрали на другом болоте, и, посмеиваясь, предлагали Тимофею всерьёз заняться бегом на короткие дистанции, уж больно шустро он убегал от Топтыгина.
Медведь ещё какое-то время бродил по окрестностям, находил брусничные поляны, лакомился золотистой морошкой и сладкой малиной.
Вскоре выпавший пушистый снег, тёплым покрывалом накрыл медвежью берлогу, и только наверху небольшое отверстие – «чело» дышало струйкой пара, указывая на теплящуюся под сугробом жизнь.