Ист. 35 Был бы Бум натурой поэтической...

       Был бы Бум натурой поэтической, назвал бы эту ночь «ночью обломов и разочарований».
      За городом остановился у одной из перспективных плешек, которые наметил ещё до входа в королевство. Отослал эскорт подальше, сообщив, что настало время разобраться с туэрами и  в зрителях надобности нет.  Обследовал. След, очень похожий на след привидений, был каким-то не таким. Сели с ловцом на краю и стали ждать, потеряв на это больше часа. К полуночи плешка заклубилась.
     Бум и ловец понимающе переглянулись. Не потребовалось сенсоров, достаточно было анализатора, что бы понять, поднимающийся от плешки туман так же мало походил на привидений, как побелка на молоко. Бум раздраженно ткнул в обманку бичом, выпустив с досады мощный импульсный разряд. Туман порвался. От места  разрыва засветился  кислотно-желтым на краях, растекаясь в ультрафиолетовый и темно-синий.
-Это не привидение, - сообщил он заинтересованным лицам, не сильно озабочиваясь, поймут его речь или нет,- Просто ядовитый газ. Есть вкрапления следов, но только для контроля за дымом.
       Разочарование посеяло в Буме обоснованные сомнения, действительно ли туэры – нечистая сила. Вдруг тоже обманка? С трудом подавил желание свалить по-быстрому. Но  Хутч тоже желал «свалить», да ещё в нужном Буму направлении,  поэтому компанию разбивать не стал. Шли  всю ночь. Хутч или хорошо  знал места, или умел видеть в темноте. Для Бума мрак не являлась серьезным препятствием. За всех страдал Роэд. Сначала держался бодрячком, но затем свалился в овраг и где-то на его дне оставил щенячью радость предвкушения новых впечатлений. Из оврага извлекли совершенно другого Роэда - ворчливую стенающую зануду. Кроме естественных трудностей лес был усеян искусственными. От двух ловушек спас Хутч. Одну, над которой Роэд уже занес ногу, вовремя заметил Бум. А четвертую нейтрализовал ловец. Он так забавно барахтался, что Хутч и Бум радостно поржали. Но Роэд не развеселился. Обругал всех садистами и полез на дерево без ножа срезать сети. Ловец вскоре выпутался сам, а на спасение Роэда потеряли ещё полчаса. Привал, уступив нытью нежного сына епископа, устроили на рассвете.
-Хутч говорит, что скоро повылазят козявки, - переводил толмач, уминая наперегонки с ловцом лепешку с сыром, - Тоже мне смельчак. Мошек каких-то испугался.
      Покончив с едой, запил вином из бурдюка, сообщив, что вина могло быть и побольше. Бум успел урвать каплю. Ну, да. Скорее это была вода, подкрашенная толикой алкоголя. Хутчу воды не досталось и он, почесав за ухом, ушел в лес, как авторитетно пояснил Роэд, пить из лужи.
-У них такие желудки. Они могут хоть из болота – и им ничего не будет. А знаешь почему? Говорят, они людей едят.
-Конеболезнь, - вспоминал Бум слово.
-Как-то не так, - сомневался толмач, - По-моему – гони-болизм.
    На том и порешили, тем более вернулся проводник и жестами показывал, что срочно-пресрочно пора выдвигаться.
    Первые ласковые лучики светила настроение младшего сына десятого епископа подняли, но ненадолго. Сначала он разделся, потому что стало припекать, хотя  Бум предупредил, что козявки проснулись и рады будут отведать свежего мяса, и куртку одел. Будущий великий философ отмахнулся:
-Бывали с мамашей на пикниках. Знаем.
     Налетела мошкара. Роэд натянул рубашку и балахон, но поздно. Теперь к его нытью добавились обвинения. Так он чесался и бухтел до второго привала.
     Местечко было живописным: земляничный пригорок, одну сторону которого подтачивал родник. Ягоды Роэд охаял, сказав, что они недостаточно сладкие и к воде не пошел, мотивируя избытком усталости. Воду ему принесли, но от предложения отдохнуть ещё пару часиков отказались.
     Ловец сгонял на сторону и нагнал экспедицию, когда они свернули в бурелом. Был он доволен жизнью, верно, не пение птиц слушал, а промышлял. Вот кто в лесу проживет без хлопот, не то что Роэд. Он как увидел, куда его ведут, дальше идти категорически отказался. Ему не перечили, согласились, что раз он дальше не может, то пускай остается. Хозяин – барин!
      Роэд крикнул им в спины на двух языках, что они, включая кота, убийцы, поэтому добром это не кончится и со стенаниями побрел следом. Заткнулся только после форсирования особенно густого завала, откуда его пришлось несколько раз  вытаскивать,  и молчал до самого «посада», чем порадовал остальных изрядно.      
     А у Бума произошел небольшой языковой прорыв. Из каши звуков сначала вычленелись слова, которые понемногу приобрели смысл. Теперь он адекватно реагировал на «стой», «иди», «быстрее» и «туда-сюда» со взмахом руки, говорящее о направлении. Для разговора с Хутчем более чем достаточно. Так что когда гонэд скомандовал «стой», встал сам, без переводчика.
-В этом стойбище, - цедил слова Роэд в лучших традициях толмачей-синхронистов, - У него есть друг. Сейчас мы туда придем, отдохнем и пойдем дальше.
     Непосредственно к другу пошел только Хутч. Бума с младшим сыном епископа и ловцом заперли в сарай, бросив туда соломенные тюфяки. Минут через пять принесли одну, но огромную миску каши и взвар.
    Оперативно всё схомячив, затворники разделились по интересам. Бум завалился спать, а Роэд барабанил в дверь, требуя ванны, туалета и простыней. Через пять минут им приволокли две бадьи: с водой и пустую.
-Вот тебе туалет и ванна. А где что сам выбирай, - прокомментировал Бум.
-Хамы, плебеи, - носился по сараю неугомонный Роэд, - Я с вами разберусь.
     Не верилось, что ещё час назад он умирал от усталости.
- А знаешь, - упал наконец-то на свой тюфяк младший сын епископа, так и не воспользовавшись ни туалетом, ни ванной, - Мне Хутч не нравится всё больше и больше.
- Тебе что, жениться на нём?
-Я про другое. Помнишь, я говорил, что гонэды людей едят. Вот чувствую, заведет он нас подальше, … то есть поближе к своему дому и …, - Роэд сделал выразительный жест, - Прямо на ужин… или обед… тебя, как костистого и хрящеватого в суп, кота на второе, а меня тоже, наверно, на второе. У них же по десять жен и орава детей. И все, заметь, хотят жрать.
     Бум поблагодарил за интересную информацию, но сказал, что личная жизнь гонэдов, ровно как их гастрономические пристрастия его мало интересуют.
-Нормально идем. Чего тебе ещё надо?
    Оказалось, что Роэду всего-то приспичило избавиться от проводника. Он уже и план придумал:
- Хутча надо убрать тихо и быстро, что значит – насмерть. Тогда он нас точно не догонит и не отомстит. А мы сможем убежать.
    Логичнее было бы спросить «куда?», но Бум почему то поинтересовался «как».
- Ты уже знаешь как?
     Роэд деталей не знал, и в этом вопросе полагался на Бума:
-Раз ты будешь это делать, так сам решай, как лучше.
-То есть убивать должен я? Почему?
     Роэд объяснил, что сам он, в отличие от Бума, не умеет ничего, а тот хотя бы привидений укокошивал, так что какой-никакой, опыт имеется. Потом ему, будущему философу, не к лицу руки марать, а Буму это прибавит славы. Вывод погрузил Бума в некоторую задумчивость. Заметив сомнения товарища, младший сын епископа нашел новые аргументы:
- Тебе сделать это пара пустяков. Ерундовая дружеская услуга. Я-то тебе жизнь спас. И коту, - правильно понял удивленный взгляд «друга» и уточнил, - Когда его из ловушки вытащил. Ну, как? Ты согласен?
     К глубокому разочарованию будущего философа, Бум отказался, мотивировав, что связан некоторыми моральными обязательствами, согласно которым он сможет убить Хутча только когда тот будет его засовывать в котел и никак не раньше. Если у Роэда имеется желание идти и убить гонэда, то Бум ему препятствовать не будет, но если убийство на ближайшее время не планируется, то не мог бы философ заткнуться или почитать фолиант, пока Бум отдыхает.
    Роэд согласился на чтение, пробормотав: «А ещё друг называется». 
-Что-то не впомню, когда мы стали друзьями, - буркнул сам себе Бум и уснул.
    Светило уже пряталось за горой, когда они отправились дальше. Дороги по-прежнему не было, но лес стал более редким и чистым. Идти было легче, так что перемещались бегом. Удивительно, но пробежка далась Роэду легче, чем предыдущий переход. Немного поразмыслив над такой странностью, Бум сделал вывод: в королевстве, где основное средство передвижения – ноги, скорость и усталость зависит от качества дорог. Не успел порадоваться на быстроту движения, как снова залезли в какие-то дебри, а затем нырнули в катакомбы. Здесь пришлось Роэда привязывать к себе веревкой, так как он если не спотыкался о камни, то норовил свернуть не туда. Роэд от этого почему-то проникся подозрениями:
-Сговорились? Думаешь, если меня сдашь на колбасу, то тебя в живых оставят?
     Он нарочито бравировал, поливая по-всякому спутников. Буму надоело в сотый раз объяснять, что никто на его священную жизнь не посягает, поэтому волокли молча.
     Вышли из пещеры в кромешную тьму. Отвязали от себя гнусного сына епископа.
     Из эмоциональной речи, произнесенной Хутчем при свете костерка, Бум разобрал только слово «идти».  Многократно повторенное оно наверняка означало долгую дорогу.
-И что он сказал? Далеко ещё?
-Хам, - презрительно скривился  Роэд, независимо задрав, подозрительно дрожащий подбородок. Гордо встал, сделал два шага и пропал. 
    Бум залез к нему в яму:
-Ты чего? Что не так?
-Это животное считает, что сын десятого епископа для него не очень хорошая компания, - заносчиво пояснил Роэд.
     Подкрепились очередной лепешкой и водой с каплей вина, любезно предоставленные гонэдом. Поспали. Бум пожертвовал многострадальному Роэду часть балахона. Он ещё в посаде, укоротил его по плечи. Капюшон оставил себе, а оставшуюся часть зачем-то затолкал в рюкзак. Пригодилась.
    Едва небо слегка посветлело, Хутч растолкал компанию.
-Он говорит, что через болото надо пройти затемно. От светила поднимается… Что-то вроде ядовитого тумана…, - спросонья Роэд с трудом вспоминал иностранные слова.
-Марь, - подсказал Бум.
    Пока шли к болоту, толмач так и не проснулся. Один раз его едва не потеряли. Оглянулись – нет человека. Хорошо, ушли недалеко. Вернулись и шагах в тридцати обнаружили его спящим стоя, прислонившись к дереву. Растолкали, повели дальше. Проснулся парень только на краю болота.
-Он говорит, что кругом топи и идти надо нога в ногу, - тревожно перевел Роэд.
Помолчав, нехотя попросил:
-А можно меня это… того, снова привязать.
  Поставили Роэда в серединку, привязав к себе согласно просьбе,  пошли гуськом. 
   Туман поднимался причудливыми клубами, от которых центральное звено цепочки  шарахалось и разные стороны, усложняя и без того сложный маршрут.
-Хэг, хэг, - покрикивал гонэд. Поторапливайтесь, мол.
-Что за спешка?  - поинтересовался Роэд, дернувшись от очередной тени.
   Хутч коротко ответил, и ответ весьма подзадорил епископского сына.
-Поторапливайся, - прикрикнул он  Буму, - Здесь очень опасно и без мари.
    Оступился и вновь слетел с тропинки. Через некоторое время вышли на островок с чахлыми деревцами.
    Роэд со стоном «земля» опустился на траву, но сел в лужу. Во время короткой передышки получили такую же короткую инструкцию: длину веревки увеличить раза в два, потому что только при такой сцепке есть надежда выжить, если они вдруг встретят страшного Сенсури.
-Я не знаю, как они называются у вас, а у нас это бывшие утопленники. Они… образуют, что ли, хозяина болота, подводного зверя – Сенсури, которому что бы выжить, нужны новые утопленники. Он таиться, а потом нападает и всё время дрейфует по болоту, так что может быть далеко отсюда, а может поджидать за соседним кустом….Я понятно объяснил?
    А Хутч уже перепоясывался и торопил. Коррективы внес ловец. Ему надоел переход, хотя и отсидел на плечах Бума всю дорогу.  Что б развеяться, он устроил любимую игру «поймай меня» лазанием по деревьям. Гонэд требовал, что бы кота оставили, Роэд предлагал ловить всем коллективом, но Бум махнул рукой:
- Идите без меня. Он пока не перебесится, в руки не дастся. Что ж я брода не найду? А Сенсурей ваших не боюсь. Охотник я, в конце концов, или кто?
     Ушли, поминутно оглядываясь.
    Ловец дал себя изловить только потому, что деревце, на которое он прыгнул, оказалось слишком хлипким даже для него, и вывернулось с корнем. Крепко зажатый подмышкой, возмутился самым противным душераздирающим воплем и успокоился. Бум посмотрел в сторону недалекого (а это он чувствовал) берега, но обнаружил в трясине кое-что поинтересней.
-Радуйся, - возбужденно сказал ловцу, - Твой завтрак, - вспомнил пригородную обманку и добавил, - Возможно.
     Просканировал нужную сторону эхомером, выставляя зарубки-зацепки на пути следования.  Добрался  по реперам почти нормально, отметив, что надо поправлять траекторию в процессе движении. Иначе рискуешь уйти в яму по пояс там, где согласно данным  мелко и сухо, потому что сигнал отразился от плавающей коряги. 
     Пришли на место и Бум порадовался своему дипломатичному «возможно».
-Что бы это ни было, но это не тэури. Посидишь ещё денек на диете.
      Он стоял перед странным озерцом, идеально круглой формы. Будто некий исполин аккуратно раздвинул сплавину, прибив бузу к краям, очистив серую и похожую на ртуть воду.
      Бум сломал гнилое деревце и кинул в центр.  Никакого всплеска. Деревяшка моментально беззвучно впиталась. Выдрал комель и почти опустил на край. Картинка повторилась, но Бум углядел, что бревно перед тем, как его всосало, чуть дернулось к центру.
      Осмотрелся по сторонам. Вроде никого. Врубил все анализаторы, включая тепловизор. Хрен с ней с фарой. Рассвело достаточно, что бы свет издали в глаза не бросался.
    Пульсирующие силовые линии уходили вниз, закручивая поля в узкую воронку, и уплотняя их. То, что Бум сходу принял за воду, таковой была очень частично, основное тело - сгусток пространства, поглощавший всё, что попадало в его границы. Но в тоже время сама граница работала наоборот, то есть отжимала и создавала некий барьер - пленку…  Это свойство и создавало на поверхности иллюзию воды, потому таковой  являлась, - тончайшей водяной мембраной.  «Интересно, - подумал Бум,  - А можно найти равновесное положение»? Начал подсовывать пучки вырванной травы и обломанные ветки кустарника. Пришел к выводу, что если нечто целое хоть одной молекулой попадало за границу в воронку, она его затягивала. Сколько времени Бум и дальше развлекался бы с озером не известно, но только вдруг, воронка издала негромкий душераздирающий вздох и, с утробным «глум», схлопнулася. Почти сразу такой же звук раздался слева. Бум пошел туда и к своей радости обнаружил озерцо-насос.
-Не такой уж он и страшный, этот Сэнсури, - довольно сообщил ловцу и только тут заметил, что рядом кота нет. Прямой намек, что Бум увлекся, и неплохо было бы вернуться.  Светило припекало и от воды начал подниматься желтый туман – марь.
«Меня, наверное, потеряли. Ждут, все глаза проглядевши», - споро работая ногами, думал Бум. И как-то помимо воли начал мечтать, что бы спутники устали  ждать и тоже потерялись, хотя и понимал, что это неправильно. Тогда получается, зря торчал здесь двое последних суток. Что бы развеяться, стал в уме делить плотность материи пространства на величину силового поля, что бы прикинуть, где находится конец воронки.  Увлекся и не заметил, как попал в чаруса. А ведь знал, что красивых полянок на болотах не бывает, и всё равно попёрся напрямик. Хотя, это не зыбун, пройти можно, если осторожно.
     Будучи парнем, делающим иногда правильные выводы из собственных ошибок, предварительно запустил эхомер и поставил засечки- ориентиры. Больше на интересное Бум не отвлекался, только прикидывал оптимальную траекторию к Хутчу и Роэду. 
     Почти у берега дым перебил гнилой аромат поднимающейся мари. Спутники,  ожидая Бума, развели костер, сушились и пировали.
-Чего так долго? – строго спросил Роэд, - Кот уже давно здесь. Мы насобирали грибов. Жарим. Только тебя и ждем. Будешь? Кот отказался.
    Бум ответил, что никогда не разделял вкусов ловца. Один раз он ужинал грибами и остался вполне доволен. К грибочкам прилагались: сердцевина некого тростника (охапка срезанных стеблей лежала в тенёчке), горка фруктов («по-нашему – мусс, а как по-вашему – не знаю») и два разнокалиберных гнезда. Заглянув в одно из них, философ сказал, что это горох, а не яйца. Вторая кладка устроила его больше, но употреблять их сырыми отказался и свою пару  положил в костер. Пояснил:
-Печеные будут.
      Радость несколько поутихла, когда его основное блюдо начало стрелять содержимым, чуть не испортив портрет создателя, опрометчиво склонившегося над костром, что бы проверить готовность.
-Сырые – очень полезные, - говорил он Буму, прикладываясь к «гороху», - Но было бы сытнее, если бы гнезда были с птенцами.
     Хутч выкатил из костра три клубня.
-Дикий байс. Его бы с солью, но и так вкусно... с золой... и...с землей, - продолжил знакомство Бума с национальной кухней  Роэд, гоняя свой клубень по траве, - Горячий, зараза. Бери осторожно.
     После еды всех разморило.
     Разлеглись и уставились в небо. Бум молчал и старался ни о чем не думать, потому что мысли в голову лезли мрачные. Времени не оставалось ни на что. Завтра он должен любым способом свалить из этой долины. Невозможно за короткий туристический маршрут узнать все дворцовые тайны королевства. И так эти мысли Бума угнетали, что решил он отвлечься на Роэда, тем более тот давно что-то рассказывал:
-… жуткий звук. Неужели ты не слышал Сенсури?
-Видел. Ничего особенного. Если не лезть, так и боятся нечего.
     Приподнялся Хутч.
-Он спрашивает, как с ним бороться? – терпеливо перевел Роэд.
-Не надо с ним бороться. Его надо обходить. Если увидишь в болоте круглую ровную лужу, не суйся туда, и он тебя не тронет. А победить его нельзя. Это как ветер. Не станешь же драться с ветром? Так что сидит себе в болоте и ай с ним.
     Возникла небольшая пауза. На столько небольшая, что Бум её не заметил.
     Роэд уложил себя поудобней, подложив под голову фолиант Гарвада. Тут, возможно, близость его мозга к творению гения озарила:
- Кажется, я вывел формулу абсолютного счастья. Самое интересное, что иногда ночами спать не мог, думал. Временами, не поверишь, по две тетрадки думами исписывал. Утром перечтешь – и в огонь, чтоб не дай бог кто не увидел, - такой бред. Сейчас, лежу. Одет непонятно во что. Поел неизвестно чего. Компания, не понять какая. А мне это нравиться.  И я понял, что нельзя почувствовать или осмыслить счастье, находясь в состоянии покоя. Тогда не возможно сравнивать ощущения до и после, что бы понять, когда действительно было хорошо. Нужно искать и перемещаться. А в награду- оно. И оно будет разным, в зависимости от желаний, а может и потребностей. Очень индивидуально. Моя софийская концепция требует серьезной переработки. Но об этом я ещё подумаю, не всё же сразу. Например,  сейчас счастье – отдых, после сильной усталости; еда, после голодовки. Но! Абсолютное счастье, это состояние за две секунды до самого счастья. Тут главное не переборщить с предвкушением. Не представляешь, как я соскучился по книгам! Как я хочу её открыть. Поэтому, смотри,  закрываю глаза, считаю до двух и буду две секунды абсолютно счастлив.