рефлексии 2

хороша жизнь негодяя. легка и непринудительна. третьи сутки - мир и покой в душе, Yello и Andrew Bird и ушах. в теле - нега и немного алкоголя. вам завидно?
одиночество располагает к воспоминаниям. недолгим и ярким. личным и историческим.
закурив сигаретку, после очередного стаканчика, мысль растворяется в прошлом.

в славные советские времена я был молод и смел.  худ и задорен. велик и бессмертен.
согласитесь, это стоит воспоминаний.

одно время я был бэйным басистом в духовом оркестре при школе, в которой и учился. впрочем, без особых успехов.
первое мая, седьмое ноября, двадцать третье февраля - это не даты. это вехи.
демонстрации и концерты. для ветеранов и не очень. для трудящейся молодёжи.
в наших краях в ноябре уже случались серьёзные морозы, и для нормального функционирования
инструментов руководитель выдавал нам спирт. дабы мы, музыканты, время от времени, заливали его (!) внутрь наших медных трубок. надо знать, что при игре на любом духовом инструменте в него попадает слюна. остывая на морозе, сей конденсат, образует ледяную корку, препятствующую и т. д.
спирту выдавали много, ( о, славные времена) бесплатно и отличного качества. некоторые дураки так и делали - заливали спиртягу в инструмент и дули с удвоенной силой. наивные безмозглые твари. кстати, я не слышал  с тех пор ни об одном из них. Бог им судья. и чёрт - прокурор. я делал так, как учили старшие. я пил этот спирт. я грел свою бессмертную душу этим крепким и чистым напитком. и, о, чудо!
при игре, моё горячее дыхание, попадая в дудку, топило лёд. и звук летел в пространство моей Родины чистым и вдохновенным.
я до сей поры люблю звуки духовой музыки. соло басов в маршах, плевки секунды и божественный голос трубы.... турецкий марш из афинских развалин. прощание славянки. егерский. на сопках манчжурии... но, довольно.
с братьями духовиками мы, в итоге, напивлись так, что нас (славные времена) развозил по домам автобус, выделенный какой-нибудь организацией. благо, их было навалом.

скажите же мне, почему в те далёкие времена, даже в ноябре, небо всегда было голубым, а люди добрыми?

когда праздников не было и мир пил без вдохновения и надежды, для музыкантов наступала пора жмуров.
великое таинство смерти. и пошлый акт погребения. сопли  и слюни. страдающие родственники и жаждущие пришельцы. серый снег у свежевырытых могил. дышащие перегаром могильщики. кучка непонятных субъектов топчется от нетерпения тепла и бухла. и музыка.
траурный марш шопена, вызывающий страх и трепет даже у окрестных собак. высокие, трагические темы гаврилова. изумительная по красоте печаль мелодии зубова....
и последний вальс....
я смотрел на виновника и дул в свою железяку, думая о том, что хоронят какую-то синтетическую макивару, а не человека. потому как понятно, что это футляр только... и скрипки там уже нет.

нам платили по три рубля, кормили со всей сворой до отвала и провожали, пьяные и добрые, как родных.
люди смертны. вы не представляете себе как они смертны. люди заряжены смертью.

потом я пошёл работать. потому что не работать было нельзя. я устроился на завод медицинских препаратов, в печатный цех, учеником наборщика. маленькая душная типография и такая же маленькая и пухлая наставница с  горьковским именем Васса.
и море спирта. за всё и всем расплачивались только им. в курилке и перед обедом, у слесарей в коптёрке и в красном уголке - пили. с пьянством на заводе жестоко боролись.
не дай Бог пройти пьяному через проходную. вынести - тоже проблема. всё решалось просто.
за две минуты до проходной (конца смены) вливаешь в себя двести пятдесят чистого и проходишь, весел и прям. через пять-семь минут, не успевая сесть в автобус, тебя развозит как гавно по асфальту.
равно и меня теперь так же повело... прервусь, пожалуй