Прапор. То ли сказка, то ли быль. Глава 4
Да, сильно изменился прапор с момента нашего знакомства с ним: рост поубавился, волосы повылезли, совсем немного реденьких осталось, морщинки появились глубокие, передние зубы выпали; а в довершение ко всему, в виду отсутствия лезвий, зарос он бородой, всклокоченной и длинной. И стал он похож больше на раскольника из сибирского скита, чем на прапора. Одежка его заношена, застирана, заштопана. Но он на это уж давно махнул рукой. Много стал читать в последнее время прапор. Не по своей воле, конечно. Жизнь заставила. Сестра-то супруги больше не приезжает, газет для сортира не привозит. Вот он и добрался до собраний сочинений и других умных книжек, которые валялись у него с некоторых пор на чердаке. Сидит прапор в сортире и перелистывает страницу за страницей. Сколько здесь мыслей-то умных! Кто бы мог подумать – целый склад умных мыслей! А сегодня прапору нежданно-негаданно возьми и попадись в словаре слово – «демократия». Хотя ничего в жизни случайного не бывает. Это уж прапор знает точно. Так вот, оказывается, не так страшен черт, как его малюют. Демократия, написано в книжке, это когда народ является источником власти, и он, народ, то есть, участвует в решении государственных дел. Вот те на! Выходит и народ в этой жизни чего-нибудь да значит? Уставился прапор в потолок сортира и задумался: обветшало всё, доски сгнили, а щели – хоть кулак просовывай. Зимой, пожалуй, сквозняк будет. Так вот, оно, оказывается, что… Да разве с таким народом построишь демократию? Людишки-то у нас больно поганые. Им бы только самогонку хлебать – дармоеды…» Прапор никак не мог простить сельчанам, что они растащили его добро. Но теперь, по крайней мере, он знал, кто виноват и что делать. Вместо того чтобы демократию строить, они самогонку трескают, сволочи.
Итак, враг обнаружен! Теперь, по всем законам военной науки, его надо уничтожить. На войне как на войне. Прапор испытал такой подъём душевных и физических сил, какого давно уже не испытывал. Как всё это он сделает, пока не представлял. Тактический план ещё не созрел. Но теперь у него появился смысл жизни. Это надо обмыть! Прапор подошел к забору и позвал мужичка.
А надо сказать, население деревни разделилось к тому времени на две неравные части. Одна – небольшая – гнала самогон, а другая – подавляющая – его потребляла. Горстка богатела не по дням, а по часам, а остальные – с такой же скоростью нищали. Те, кто нищал, дружно тащили из дома всё, что ещё осталось. Если у кого уже было пусто – тащили у соседа. Похмелиться-то надо. Похмелье ведь дело серьёзное. Вовремя не похмелишься – можно и копыта откинуть. Это вам не шуточки! А в хате – пыль да копоть, и нечего лопать. Работы не было: разве что у самогонщиков – то забор поправить, то погреб выкопать. За это – ясный перец – вознаграждение. Стаканчик, другой – да и с ног долой. Прапор не примыкал ни к тем, ни к другим. Почему? Да у него был свой спирт. Ему не надо было ни гнать самогон, ни доставать его. По этой причине он оставался чужаком для всех. Не любили его, и водил он дружбу только с соседским мужичком, с которым он сейчас сидел за столом, готовился к трапезе, и собирался сообщить ему о своем открытии.
Мужичок пришел не с пустыми руками, а с «французской жрачкой». Так он называл лягушек, пойманных утром на речке, сваренных «вкрутую» и приправленных укропом, петрушкой и зелёным лучком. Уже многие сельчане перешли на французскую кухню. Голод-то не тётка, пирожка не подсунет. Некоторые уважали, и китайскую. А что – котлеты из змеек – чем не еда. Как говорится: приняла б душа, а брюхо не прогневается.
Но вернемся к беседе наших старых знакомых. Выпили они по стакану – закусили. Решил прапор свой план изложить. Но как начать? Не скажешь ведь: «Этих сволочей всех до одного – в расход надо!» По отношению к соседу – как-то не очень деликатно… А потому начал издалека: воруют, мол, да пьют, как свиньи, и ничего делать больше не хотят, мать их за ногу… Разве с таким народом построишь демократию? Мужичок уплетал лягушек, отмахивался от мух и внимательно слушал прапора.
«Сущая правда, товарищ прапор,- сказал он, – власть наша никудышная, народ – никчемный, жизнь – сволочная… Другой раз думаешь: накупить бы фанеры, построить ераплан и улететь бы, значит… к ****и матери». При последних словах прапор так и подскочил на своем месте. « Что?» – заорал он, выпучив глаза. Что творилось в этот момент в его голове – сказать трудно, только стал он меняться в лице, точно хамелеон, который переползает с одного места на другое и принимает цвет этого самого места: то он краснеет, то зеленеет, а то становится синим-синим, как небо. Вот так же менялся цвет лица у прапора. Что он думал в эту минуту, мы не знаем, ибо чужая душа – потемки. Может, он нашел ответы на все вопросы, которые так мучили его в последнее время? Мужичок смотрел на него с испугом и быстро-быстро мигал. Замешательство длилось минуту, не больше, потом прапор прошептал на ухо мужичку: «Поможешь вертолёт построить?» «Запросто!» – без колебаний ответил тот.
ПРОДОЛЖЕНИЕ: http://www.proza.ru/2010/09/12/835
Свидетельство о публикации №210091001099
Спасибо, Леонид.
С уважением,
Виталий Митропольский 10.09.2010 20:06 Заявить о нарушении