плен

У девочки было редкое имя  - Руфина. Возможно, поэтому она была странная и свободолюбивая.
Сегодня, в  холодный осенний день пятидесятого года,  ей впервые не разрешили выходить на улицу и передвигаться по дому.
Было велено сидеть и играть на кожаном диване, с круглыми валиками по краям, в папином кабинете, и не выходить, чтобы не общаться с приехавшими людьми.
Руфа сначала сидела тихо, оскорбленная столь несправедливым родительским запретом, затем начала подвывать. Вошла  мама, всегда тактичная, а сегодня другая. Принесла тряпочную куклу, карандаш, тетрадку и букварь.
-Руфина, потерпи, милая. Папа сказал, что этих людей никто не должен видеть. Вечером, когда стемнеет, придет машина, и они уедут навсегда. Пожалуйста, доченька, мне тоже тяжело.
После такого обращения, девочка некоторое время играла куклой, заворачивая ее в старый пуховый платок.
Потом Руфе стало скучно. Подобравшись к двери, она прислушалась. Из кухни доносился стрекот швейной машины Зингер, на которой мама обшивала клиенток.
Если бы в партийном комитете узнали, что жена второго секретаря обкома нелегально обшивает народ, отец слетел бы со своего поста.
Руфина  приоткрыла дверь в большую комнату и тихонько стала подглядывать за гостями: зеленоглазой женщиной и девочкой лет десяти.
Женщина стояла у окна и смотрела через тюль куда - то очень далеко. Она была необычно стройная, и Руфа долго любовалась ею. Наконец, девочка, сидевшая за столом и читавшая книгу, спросила:
-А мы, правда, увидим папу?
-Не знаю, дочка, возможно.
Женщина подошла к девочке, обняла ее сзади и погладила по светлой головке.
А Руфина стояла за дверью и как завороженная смотрела на них в щелку, пока ее мама не пригласила гостей обедать.
Время шло, Руфа то теряла интерес к происходящему, заигрываясь, то вновь подглядывала.
Стали сгущаться сумерки. Послышались первые раскаты грома. Пришел с работы отец. Тихо заговорил о чем - то с женой на кухне, потом вышел к гостям.
Женщина, лежавшая на диване, резко вскочила. Отец снова усадил ее. Сел рядом, взял за руку, прижал к шеке. Так молча они сидели некоторое время. Потом он тихо спросил о чем- то. Женщина отрицательно замотала головой. Позвонили в дверь, пошел открывать.
От сквозняка распахнулось окно, слетел на пол горшок с геранью.
С раскатами грома и сверканием молнии в комнату ворвалась свежая прохлада.
Отец из коридора закричал: «Руфина, машина пришла! Иди скорей».
Пленница, радостная, что о ней, наконец, вспомнили, выскочила из заточения, наткнулась на зеленоглазую женщину, тоже спешившую в коридор.
Мать, выбежав из кухни, схватила Руфину поперек туловища и унесла обратно в кабинет.
Там она побила ее первый и последний раз в жизни.