Паспорт

               

      
               
 
    Утром, в понедельник, не смотря на пробки, Влад, добрался до работы вовремя. Припарковав старенький  форд на стоянке, выскочил из тёплого автомобиля на прозябшую от холода улицу без куртки, рассчитывая через минуту нырнуть через прозрачные двери в тёплое фойе офисного центра. Какое же это было чудесное здание: двадцать этажей бетона и стекла, искусственные пальмы, ковровые дорожки, полированный мрамор различных цветов и оттенков, блестящий металлом скоростной лифт с зеркалом на потолке и обзорным окном наружу. Поднимаясь на  лифте, вы замирающим  сердцем могли видеть как люди, машины, дома, улицы внизу становятся мелкими и незначительными, а птицы, облака, солнце близкими и доступными.
Накануне вечером проверяя почту, Влад обнаружил короткое деловое письмо, отправленное  службой безопасности офисного центра. В письме был указан пакет документов необходимый для получения электронной карты-пропуска нового образца. В перечне документов первым значился паспорт, документ исчезновение, которого обнаружилось только три дня назад по чистой случайности. Можно было попробовать воспользоваться старой картой, но Владислав решил попытать счастья в кабинете администратора. Перед дверями в кабинет стояла очередь из десяти человек в различных позах, ожидающих возможности войти. Владислав смотрел на золотистый волос прилипший к спине стоящей перед ним блондинки, и пытался представить себе её лицо, но женщина вошла в кабинет так и не взглянув на него. Когда двери открылись, Влада уже больше интересовало лицо администратора -  коренастого мужчины лет сорока с блестящей лысиной,  одетого в салатовую рубашку и серые брюки.
  - Доброе утро!
  - Доброе…
  - Владислав Сухарёв, компания «Пегаско», вчера я получил ваше письмо о замене старых пропусков.
  - Минуточку,- пухлые, покрытые рыжими волосами пальцы администратора плавно побежали по клавиатуре, меняя картинку на мониторе компьютера.
    - Так, - грузное тело администратора вдруг круто развернулось вместе с креслом против часовой стрелки и остановилось напротив шкафа наполненного, аккуратно разложенными по папкам документами, и также быстро вернулось на исходную позицию. Теперь на столе в прозрачном файле лежал какой-то документ и тонкая карточка желто-синего цвета –  новый электронный пропуск.
    - Документы принесли? – не глядя на посетителя, сухо спросил администратор.
    - Дело в том, что я пока что не могу найти свой паспорт. И тут только администратор первый раз внимательно посмотрел своими покрасневшими глазами на Влада и быстро отложил файл с пропуском в сторону.
    -  Принесёте заявление  директора компании на моё имя вместе с вашей объяснительной и ксерокопиями документов, тогда и получите временный пропуск, а пока что я не имею права разрешить вам вход в здание.
   - До свидания! Пусть заходит следующий посетитель.
    -До свидания…
Двери кабинета уж закрылись за новым посетителем, а Влад всё так и стоял и не знал, что ему делать дальше: идти домой или всё-таки попытаться  попасть на работу ещё сегодня.
   - Компания «Пегаско», оператор Марина, слушаю вас,- зазвучал приятный женский голос в мобильном телефоне.
   - Соедините меня, пожалуйста, с менеджером отдела доставки.
   - Секунду, сейчас проверю…ой, вы знаете его на месте нет, он с сегодняшнего дня на больничном.
   - Ну, а с директором я могу поговорить?
    - К сожалению, директор задерживается на конференции в Праге, и будет только в начале следующей недели. До свидания! – оборвала разговор оператор приятного голоса.
В этот день, впрочем, как и в следующие за ним на неделе Владислав так и не попал на работу. Дома, в гараже, в квартире родителей и на даче всё было перевёрнуто  вверх дном в поисках злосчастного паспорта, нескольких листков бумаги с фотографией и печатью без которых Влад стал совершенно другим человеком. Вернее, из-за его исчезновения, он перестал быть тем жизнерадостным, полным сил мужчиной, каким его все знали раньше.
Сначала одержимый идеей найти пропавший документ он перессорился со всеми родными, и в эти дни он был страшен, невыносим, но хуже всего была апатия, постучавшаяся в дверь вместе с человеком, который принёс Владу  трудовую книжку  с записью об увольнении за прогул. Не выходить на улицу, сползать с дивана только для того, чтобы пойти на кухню или  в туалет, не мыться, не бриться, не менять одежду, игнорировать жену, не обращать внимания на детей, забыть про родителей – всё это стало для Влада естественным.
 
  Марья Алексеевна Сухарёва – мать Владислава сидела на стуле у нагретой изразцовой печи  с альбомом семейных фотографий на коленях, в комнате было тепло и тихо, из окна был виден сад: ветви деревьев в почтении склонились под тяжестью снежных шапок, провожая багровое солнце за горизонт, искристый снег, отражая солнечный свет окрасил беседку, тропинки, ограду – всё вокруг в нежный розовый цвет. Седые волосы на голове женщины были разделены на прямой линией пробора посередине и собраны на затылке, открытый лоб исчерчен тонкими морщинами, чёрные зрачки глаз светились остатками внутренней силы, которая когда-то переполняла её, высокие скулы, прямой, правильный нос, острый подбородок, тонкая, слегка дряблая шея  - говорили о былой красоте. Не только старые  фотографии помнили свежесть и красоту её молодости, она сама глубоко в своём сердце помнила себя молодой и сильной. Год за годом болезнь и нужда покрывали серебром её голову, а она смотрела на своё отражение в зеркале и думала о том, что та женщина в зеркале всего лишь оболочка, под которой  скрывается настоящая она – прекрасная и недоступная Аврора. Никакой краски, макияжа, помады, ничего искусственного – здесь в глуши, вдали от посторонних глаз мать Владислава могла позволить себе роскошь быть самой собой. Она переворачивала твёрдые картонные страницы альбома с приклеенными к ним чёрно-белыми фотографиями. Вот она беременная Владом, вот ему шесть месяцев, вот годик, это новогодний утренник в детском саду, первый звонок…горячие слёзы горькие от печали и тоски покатились по тонкой  шее, несколько капель упали и оставили тёмные пятна на сером картоне. Наплакавшись, Марья Алексеевна вытерла шёлковым платком лицо, спрятала альбом, прошлась несколько раз под скрип деревянного пола по комнате, обнимая себя за плечи. Возле окна она на мгновение задержалась, всматриваясь во тьму, как будто кого-то ждала, потом  резко развернулась на сто восемьдесят градусов и подошла  к старому отреставрированному буфету, приподнявшись на носках, сняла с верхней полки тонкую в синем переплёте книгу. На первой странице прочитала шёпотом:
 
   «Авраам родил Исаака; Исаак родил Иакова; Иаков родил Иуду и братьев его;
    Иуда родил Фареса и Зару от Фамари; Фарес родил Есрома; Есром родил Арама;»
 
            «Нет, не понимаю, что здесь написано, и объяснить некому», -  бессильно подумала Марья Алексеевна, книга закрылась, из памяти на поверхность сознания всплыли воспоминания о людях, подаривших ей эту великую, но до сих пор для неё непостижимую книгу. Тем самым летом, когда Владик поступал на математический, она ехала в электричке в город. Со всех сторон обложенная сумками с помидорами и болгарским перцем, она уставшая, но довольная и даже немного гордая за выращенный  урожай, задремала под мерный стук колёс. Проснулась от необычных звуков: напротив неё вместо пожилого пенсионера теперь сидели парень и девушка. Смуглый паренёк играл на гитаре, а девушка в воздушном длинном до пола платье негромко пела протяжную песню. Пока женщина спала, её лоб покрылся мелкими каплями, платок съехал набок, волосы растрепались, и она поспешила привести себя в порядок. Молодые люди, казалось, не замечали её, продолжали вдохновенно петь, устремив взор в окно за которым мелькали деревья, поля, дома и дороги. Марья Алексеевна, вдруг начала понимать слова песни, стук колёс стал для неё второстепенным шумом, сопровождающим музыку. Простые слова песни рассказывали о последней дороге Христа на крест, о любви Бога к Сыну и ненависти людей. На следующей остановке молодые люди сошли, подарив ей Новый Завет. Если бы они могли  разделить с ней её горе, посоветовать, где искать Владика, но никого рядом нет… Она накинула на голову тёплый пуховый платок, и первый раз в жизни начала молиться, просто  в тёмное ночное небо, слившееся с чёрными стволами деревьев в саду. В печке догорали поленья, где-то на чердаке завыл одиноко ветер, а она просила прощения за то, что  называла сына неудачником, за то, что не смогла принять невестку, за то, что так поздно поняла, как сильно ещё может любить.
    
 Жена Владислава – Анфиса Сухарёва вела машину по лесной дороге, поднимающейся вверх на холм, между зелёных, увешанных снежными хлопьями елями. На заднем сиденье автомобиля, каждый у своего окна, сидели дети: мальчик и девочка, трёх и семи лет. Они внимательно слушали детскую радиопередачу, в которой диктор бархатным голосом забавно рассказывал про медведей мультиапликационных, сказочных, и настоящих.
    - Белый медведь умеет быстро плавать в холодной воде Северного Ледовитого океана. А заплывает он так далеко, что иногда даже может встретиться с подводной лодкой…
 На обочинах лежали груды убранного, перемешанного с песком снега. Пушистые белые облака снежной ваты плавно опускались на землю, устраиваясь поудобней, ожидали возможности отдать себя ручейку. Дети, прижав носы к стёклам, рассматривали хвойный лес, одетый снегом в белые меха, доведённый до совершенства серебряными украшениями февральского мороза. Величественная красота Божьего творения поражала своей чистотой.
      - Одним словом, - победив помехи, голос диктора снова заскрипел  в салон автомобиля, - у медведей и других крупных плотоядных идёт речь  не о спячке, а скорее о зимнем отдыхе, потому что дыхание, обмен веществ, сердцебиение замедляются только наполовину, а во время настоящей спячки эти процессы снижаются до нуля…
   Из-за поворота показались открытые ворота гостиницы-ранчо «Золотая подкова». «Лиза, Дима, оденьте шапки и не забудьте пакет с яблоками и морковью для животных», - скомандовала мать своим чадам, паркуя машину на стоянке возле гостиницы. Фасад отеля, облицованный красным кирпичом, напоминал три египетские пирамиды соединённые вместе длинными на весь фасад окнами. От стоянки и до мраморных ступеней входа в отель сквозь тонкий призрачный слой снега был виден причудливый орнамент, выложенный разноцветной брусчаткой. С правой стороны гостиницы вниз по холму вились серпантином вымощенные натуральным камнем дорожки. Спускаясь по ним с холма, можно было оказаться в миниатюрном селе, состоящем из семи добротных деревянных домов на два входа каждый. В обход миниатюрной деревни к конюшне и загонам с животными шла  широкая асфальтная дорога, огороженная с двух сторон невысоким забором из обтёсанных брёвен.  Одноэтажное здание конюшни, по сравнению с другими домами выглядело несколько тускло и серо, но главное богатство было внутри. У приоткрытых ворот конюшни  Анфису с детьми встретил молодой мужчина в сапогах выше колен, одетый в синюю телогрейку и чёрную шерстяную шапку. Он завёл их в постройку, пахнущую особым лошадиным духом, и показал, как правильно кормить животных: если корм лежит на широко раскрытой ладони - лошадь лишь слегка прикоснётся к руке губами и корм тут же окажется в её зубах. Лиза протянула гнедой лошади  кусок яблока, но когда короткая детская рука вытянулась во всю свою длину, так и не достигнув морды животного -  выгнулись вверх пальцы, за которые и ухватились лошадиные зубы. Лиза пискнула, отдёрнула руку, выпустив из ладони яблоко, лошадь испуганно мотнула головой в сторону, оставив на пальцах ребёнка коричневые следы  комбикорма. Девочка встала на принесённую конюхом маленькую табуретку, и со второй попытки  покормила гнедую лошадь сочным фруктом. Димка наблюдал  за старшей сестрой  с благоговейным восторгом, но сам  не решался кормить, пока не увидел, абсолютно белую лошадь с большими ресницами и мудрыми карими глазами. Сидя на маминых руках, он смотрел в большие разумные глаза огромного, дышащего силой и здоровьем животного. Решившись,  прикрыл от страха такие же, как у лошади карие глаза и протянул несмело руку с оранжевой морковью, к лошадиной морде возвышавшейся над людьми. В последнем, пустом стойле хриплым лаем захлёбывалась чёрная собака. Покормив лошадей, Анфиса с детьми вышла из конюшни на солнечный свет. С холма открывался чудесный вид на белоснежные поля, серый лес, припорошенную снегом чёрную дорогу. Снег перестал падать, ветер утих, рассеялась мгла, выглянуло жёлтое блестящее солнце, радуя своим светом всё живое вокруг. По голубому небу растянулись тонкие  верёвки облаков, вдалеке, неясно, как мираж виднелся, дрожал тёмными пятнами город. Пока дети возились в снегу, Анфиса подставила лицо тёплым солнечным лучам, прикрыла глаза, наслаждаясь внутренним умиротворением, наполнившим её  впервые за последний месяц. Когда исчез муж, её жизнь разлетелась на куски, словно дорогая китайская ваза династии Минь. Восемь лет она не отлучалась от детей ни на секунду, семья  и  домашнее хозяйство забирали всё её время и силы. Когда мужа уволили, и в доме не стало денег, Анфиса взяла свой диплом переводчика, полученный восемь лет назад, и отправилась искать работу. Без единой записи в трудовой книжке, ей, чудом удалось получить должность офис менеджера в редакции рекламного издания. И вот, два дня назад она получила долгожданную первую зарплату, оплатила счета, накупила продуктов, заправила машину и приехала сюда. Ради детей, старалась быть сильной, когда пропал Влад, не решалась обзванивать  морги и больницы, всем этим занялась свекровь - Мария Алексеевна. Она не плакала, когда эти поиски  не принесли результатов, когда Димка босиком бродил с фонариком по квартире, заглядывая под кровать и в шкаф, звал тонким срывающимся голосом: «Папа, папа! Ну, где же ты? Папа!» Только теперь начиная понемногу приходить  в себя,  хотела плакать, и  плакала, украдкой изливая слезами всё, что никому не могла рассказать. Дети, наигравшись в снегу, пошли к загонам и покормили остатками яблок и моркови овец, возглавляемых чёрным круторогим бараном. Отогрев, онемевшие руки, проголодавшиеся путешественники, перекусили прямо в машине ещё тёплыми отбивными и белым домашним хлебом, запили всё горячим ароматным  чаем. Вскоре они отправились в обратный путь.
   Форд на небольшой скорости спустился по лесной дороге с холма и через несколько минут словно, дикое животное, выпущенное из клетки, резво мчал по трассе, неумолимо приближая своих пассажиров к концу выходного дня. Дети отдохнувшие, под впечатлением от живой природы, сидели смирно на заднем сидении, о чём-то по-детски серьёзно размышляя.
     - Мама, правда, жалко, что папа сегодня не был с нами на ранчо? – спросила Лиза.
     - Правда.
     - Папа любит лошадок, - добавил деловито Димка.
     - А что, папа уснул, как медведь в берлоге? – поправляя рукой непослушную чёлку, снова задала вопрос Лиза.
     - И проснётся только весной, как настоящий, бурый медведь,- с грустной улыбкой ответила мать.
     - Мама, давай покормим папу морковкой и яблоками, - вполне серьёзно предложил Дима.
     - Когда папа проснётся, он приедет к нам, - уже без улыбки произнесла Анфиса.
     - Когда он приедет, мама?! –  хором спросили дети.
     - Не знаю! – резко сказала в ответ Анфиса, а через несколько секунд, вздохнув, добавила спокойным тоном, - когда, буду знать, обязательно скажу вам, драгоценные мои… и давайте больше не будем об этом.
 
С того момента, как трое пассажиров старенького форда пересекли границу города, они все вместе, и каждый по-своему, стали ожидать прихода весны.
      В их маленькой квартире, на девятом этаже с видом на железобетонные шеренги домов царила тишина, на книжной полке, отдельно от других книг лежала семейная реликвия - напечатанная ещё до революции прабабушкина Библия. Эту книгу никогда не открывали, и как между её пожелтевших страниц попал паспорт Влада точно неизвестно. Там они так и лежат вместе: Библия и паспорт, ожидая, когда же их откроет пропавший без вести человек.