В стриптиз-баре становится тише

Если муж вдруг поклялся в субботу, что больше никогда не станет посещать по пятницам стриптиз-бар, то это может означать только одно - накануне вечером он там уже был. Причем, в самом гнусном из всех возможных. Если при этом супруг упомянул  московскую делегацию и некий коттедж у озера Кривое, где его продержали указанные делегаты всю ночь - подозрение ваше верно на 100 процентов. Вот ведь бедняга: хулит передовиц отечественного стриптиза, передовиков этого дела просто называет плохими словами, но ведь каждый пятничный вечер как на работу...

-Девушки там такие страшные! А пропил знаешь сколько? Только маме не говори!

Может, не поверите, ну как на духу. Лично я к тем, кто по-честному, сорвав последние покровы, гонит эстетику в массы, никаких претензий не имею. Что уж тут страдать. У них товар, у нас купец, поглазеть молодец. Кто их - этих молодцов, горящих на производстве, разберет. Вдруг, иногда приятно смотреть на чужие задницы, старательно прикрывая свою?

Короче, каков джентльмен, таков и клуб. Это в Англии только в смокингах и чтоб по рекомендации, и чтоб без дам, и развлечения чтоб только интеллектуальные: шахматы или дискуссии о губительном влиянии игры в гольф на экологию, газету можно почитать, если, конечно приличную, "Таймс", например. А у нас?

Заведение о котором идет речь, привлекающие всю крутую молодежь, находится в центре города. Представления о Востоке у хозяев довольно дикие, зато  шикарно воплотившееся в местных традициях. Все пространство заставлено по типу амфитеатра диванами на коротких ножках и столиками. Помещение маленькое, дорожки между столами узенькие. По ним, срываясь, на четвереньках ползают покорные женщины востока - официантки, с трудом удерживая подносики с едой и водкой. Вот уж где точно не стоит проблемы пьянства персонала на рабочем месте и его хорошей физической формы. Цены кусают случайных посетителей страшно, почти насмерть.

Как и всякий нормальный человек, привыкший хоть изредка вспоминать о том, что такое хорошо и что такое плохо, одобрять эти походы я не могу. Ждать когда благоверный куда-нибудь влипнет, не хочется - есть у нас еще дома дела. И вот после очередной "делегации" впав в беспросветное отчаяние, я позвонила своей самой надежной и дерзкой подруге Александре, в просторечии Саньке.

- Сань, давай пойдем вечером в этот стриптизбар - хоть посмотрим, что там делается. Замаскируемся, чтоб не узнали.    

На счет "не узнали" - это про моего мужа и ее бойфренда, которого Саня любовно называет "Алесио" в честь своего любовника-итальянца, которого она любит каждое лето не больше двух недель.

- В-общем-то, Бог с ним, с Алесио, я женщина свободная, - сказала осторожная Саша, а тебя точно не поймут!   

Наряжалась Санька старательно, как она сказала, «не выделяясь»: джинсовая юбка-ремень грамотно рваная, чтоб было заметно, откуда ноги растут, рубашонка белая «ближе, чем кожа», лифчик выглядывал синий в бурую крапинку, а на голове платок с такой же крапинкой «для заурядности образа». Короче, чтоб вся красота была заметна даже для  подслеповатых завсегдатаев. Оглядев Саньку, я с облегчением подметила, что на наших тридцать она явно не тянула.

- Красота-то какая! - решила я ободрить подругу.
-
- В ответ Санька придирчиво оглядела мое довольно миленькое черное платье и критично изрекла. - А у тебя на лбу написано высшее образование и двое детей! Стыдно в приличном месте показаться! - Хотя, может, за лесбиянок и сойдем. Знаешь, у них всегда противоположности притягиваются. У тебя как раз видок моему абсолютно неадекватный. Ничего? Хотя, чего смущаться двум скромным лесбиянкам в таком заведении, где смутить может только отсутствие денег?

Честно говоря, не люблю я этих всех ненатуралов.

- Сань! Давай поработаем над имиджем? - не нравится мне эта однополая любовь. Опять же вдруг знакомые. И мы тут – Зита и Гита...
- Чита и Грита! Темнота. Зита и Гита – это такие сестры из Индии. Мне мама рассказывала. – Санька продолжила, деловито поправляя прикидик. - Зато не прилипнут. – Для увеличения площади поражения она попыталась сделать на рваненькой джинсовой юбочке еще одно поперечное сечение, как раз под ягодицей. - Вот ты у своего спроси, нормальных мужиков от лесбиянок тошнит. Так что пошли и не вздрагивай, когда я буду к тебе приставать!

Я уж не сказала Саньке, что в этом случае мы точно переплюнем  местное транс-сексуал-шоу.

Насчет денег у нас с Санькой было как всегда: у нее кредитки заблокированы, так как она думала, что кошелек оставила в такси, а он оказался в парикмахерской, и ей его неожиданно вернули. А у меня, как у честной домохозяйки, лежало три тысячи, выданные мужем для оплаты квартиры и телефона. На красивую жизнь явно не хватало.

Мест в заведении не оказалось. Пришлось Саньке, проклиная свою отзывчивость, звонить какой-то Масяне, чтоб та позвонила Костику, а он чтоб позвонил в этот «кумган» или как его, и сказал, что нам столик не надо, мы пешком постоим у барной стойки и чтоб нас пустили...

- Стареем, - ворчала Санька. - Каких-то пять лет назад ногами любые двери открывали, а сейчас прокисли, вон даже в этот Содом не пускают! Перестали выходить в свет, один спорт в голове, зеленый чай и диеты для похудания. Здоровый образ жизни вместо жизни!

Нет, зря мы для храбрости и для вхождения в образ чего-нибудь алкогольного не приняли. «Чтоб на приключения случайно не разнесло» - сказала я Сане. Какие глупости! Да там после полуночи, после начала «культурной программы» в трезвом виде вообще находиться невозможно. Просто психика не выдерживает. Хотя тогда мы еще об этом не знали. Стараясь не отвлекаться от происходящего, мы взяли в баре по двойному «Мартини» со льдом.

- Ба! Опаньки! - Санька нас чуть не демаскировала, залюбовавшись на двух парней в камуфляжах, деловито сбрасывавших с мускулистых тел все, в том числе и лишнее. - Не знаю как тебе, а мне здесь начинает нравиться! Сидим как дуры по вечерам дома, маньяков боимся и уличной преступности, а в это время два одиноких, красивых, молодых человека... просто не знают, куда себя деть!

Пришлось свистящим шепотом напомнить Саньке, что мы с ней голубые, то есть розовые, и нечего тут причмокивать, как изголодавшийся партизан, наблюдающий за купанием молодой поселянки. Я пыталась мучительно вглядываться в стриженые макушки, разыскивая ту единственную, из-за которой мы здесь оказались.

В это время один из юношей сексуально угрожающей походкой направился в зал. За ним скользнул лучик освещения. Еще секунда и праздник может закончиться, а я так и не узнаю, каким медом здесь намазано.

- Отходи, Саня! - шепнула я подруге. - Уводи его от меня подальше, а потом в туалет!

- Кого в туалет? Тут до туалета пилить и пилить! Все ноги переломаешь! Лучше дай денег, я ему их в трусы положу, он и уйдет! – Александра полезла в сумочку, как бы скрывая смущение.

- Щас! Мы уже по два «Мартини» выдули! Вдруг не хватит? А ты все самое ценное какому-то мужику в трусы? Сто рублей и ни копейкой больше!

- Это ты озверела. Видишь эту импозантную тетеньку справа? Она вообще зеленую бумажку засовывала!

Пришлось немедленно отвернуться к стойке и попросить воды без газа, желательно "Святой источник". Бармен посмотрел на меня так, как будто я сказала что-то неприличное. Я поняла, что слово «источник» он не расслышал.

После этого на сцену выпал высокий худенький дяденька-конферансье, который делал вид, что он девушка, размахивая оборочками веселенького платьица с вырезом от затылка до кобчика. Он рассказал с десяток пахабных анекдотов, в которых «плохие» слова произносились с детсадовским упоением. Ухохотавшись всласть, конферансье сообщил, что ненавидит стриптизерш, потому что все они …, короче, падшие женщины. «Б…! на сцену!» - проверещал наш неотразимый и, обмахиваясь ощипанным боа потащил свою вихлявую попу за один из столиков. Стриптизерши, неумолимые как пираньи, стали рассредоточиваться по залу.

Одна из эротических танцовщиц весила полтора центнера. «Атас!» - разнеслось по диванам и столики у эстрады начали стремительно пустеть. Размахивая необъятной грудью, девушка таки ухватила одного из наименее расторопных гостей за галстук и поволокла на танцпол. Бедняга был повален и отутюжен мощным телом на радость тем из присутствующих, кто успел сбежать.

- Меня сейчас вырвет, - зашипела мне в ухо Санька, при этом напряженно вертя головой, – Твоего вроде нет, а мой вон сидит с голой задницей в руках!
- Чьей?
- Ну не своей же! Пошли уже. Натерпелись.

Я бы пошла, но ноги буквально приросли к полу. В это время стало окончательно ясно, что некий посетитель, украшенный волосатой грудью, плотоядно выглядывающей из рубахи, расстегнутой до пупа, возымел желание пригласить меня пуститься в пляс. От ужаса я даже забыла, что «нам с подружкой не до пьянки» и начала что-то мычать как в восьмом классе, про якобы хромую ногу. Санька оценила ситуацию и вцепилась в меня как спасатель в утопающего. Мы, обнявшись, как в последний раз, как бы в медленном лесбийском танце, переминаясь и наступая друг другу на ноги, потопали в неизвестном направлении. Немного смущало, что в зале стало подозрительно тихо. Плюнув на конспирацию, Санька поволокла меня за плечи куда-то, где потемнее. Мы уже почти отползли с простреливаемой местности…
 
- Ты что здесь делаешь? - знакомый голос прозвучал, как милицейская сирена для уличного хулигана.
-
-
- С Санькой вот пришли потанцевать! – начала я выкручиваться.
-
- Здесь еще и Александра? – в голосе супруга явно заскользили угрожающие нотки. – Совсем одурели. Быстро вызывай такси, и чтоб я вас здесь не видел!

Санька, оказывается, попыталась скрыться, поняв, что нас обнаружили. Дерзко ухмыляясь, она вернулась на огневой рубеж.

- Если я ничего не путаю, ты сказал жене, что у тебя комиссия из ближнего зарубежья? И где она? Где? Вот этих вот прислали – без трусов? Она же волнуется! 

Но в этот момент артисты и артистки уже были в трусах, и не просто в трусах, а в костюмах снежных баб и снеговиков-мужиков. Чтобы проще было ориентироваться, они на снежные шары налепили себе всяческие вторичные половые признаки. И похабно ими потряхивая, весело кружились в танце.

Супруг возмущенно огляделся, словно Мавр Отелло в поисках платка. Его горящий взгляд уперся все в того же неунывающего молодого человека, расстегнутого до самого ремня. Этот «Тарзан» зачем-то схватил меня за руку и настойчиво пытался оттащить в сторону. Опасаясь за его жизнь, я послушно поплелась за ним, и незаметно оказалась сидящей рядом на одном из диванов.

Жаль, конечно, что мой английский недалеко ушел от программы средней общеобразовательной школы. Тогда бы мне удалось понять, чего непосредственно добивается мой новый англоязычный друг. Он что-то кричал мне в ухо, напряженно жестикулировал, почему-то извинялся. При ближайшем рассмотрении он оказался вовсе не плох собой. А вполне трезвые и даже серьезные глазки! Но для начала я зачем-то решила помочь ему застегнуть рубашку. В момент, когда мне оставалось только повязать уже извлеченный из кармана брюк галстук, я обнаружила руки супруга как раз там, где только что виднелась кадыкастая нероссийская шея. 

Через минуту мы в гробовом молчании уже ловили тачку. К нам ненавязчиво прибился Алессио, принципиально пойманный злющей Санькой в какой-то тайной комнате. Там он наслаждался участием в «приватном» танце, состоящим из знакомых всем взрослым людям движений. 

- Ты зачем сюда ходишь? Это же мерзость какая-то: трансвеститы, пошляк ведущий, жирные балерины, снеговики с письками наперевес, – попыталась я «ковать железо». Супруг что-то мрачно пропыхтел на тот счет, что мы его несмываемо опозорили. Алессиио задумчиво кивал повинной головой.

Это мы-то! Оазис нравственности в гоморроидальном Содоме! Да моей ноги там… да никогда…

Хотя, конечно, если бы я была уверена, что смогу еще когда-нибудь увидеть там «тарзана»…