Все пройдет, а красота останется!

Никто бы не назвал меня красавицей, но есть в моем облике что-то, что делает его довольно милым (судя по реакции окружающих).  То ли нос курносый и конопатый, то ли чуть вздернутая верхняя губа, то ли круглое как монета лицо – наследие далеких мордовских предков, то ли не очень большие и близко посаженные, вечно удивленные глазки? Однако появился в этом, довольно средненьком портрете, совершенно лишний в моем еще вполне юном возрасте штришок – морщинки. Не то, чтобы уж сильно они вредили моей привлекательности, но я же помню, что без них было лучше!

- Пилинг! – Санька посмотрела на меня чуть пристальнее, чем обычно. – Только пилинг избавит тебя от мук!

- По-моему, насчет мук можно быть абсолютно уверенным. Я слышала, что результат никто не гарантирует, а вот муки гарантируют все без исключения!

Александра загрустила, но лишь на секунду:

- Зато потом? Представляешь? Какая красота! Эффект держится пять лет! В тридцать пять ты будешь выглядеть всего-то на 30! – вообще-то, о возрасте воспитанные люди никогда не разговаривают. Но кто и где видел настолько воспитанных подруг? Тем более, что мы ровесницы.
-
- В восемьдесят пять всего на восемьдесят!
-
- Успокойся, - Саня горестно ухмыльнулась – до стольких лет мы не доживем. У нас привычки вредные! А хочешь, я тоже пойду на пилинг, на следующий день после тебя? Будем вместе страдать, потом похорошеем и пойдем куда-нибудь, где мы всем давно приелись в нашем былом виде. Ну, хоть в Рейнское кафе. Или в спортзал! Нас там уже пол-года не было. Явимся помолодевшими! Здорово?

Клиника «Лазер-лайф» давно уже привлекала меня свои удачным расположением на перекрестке двух дорог, по которым нас вечно куда-то носило. Да еще постоянными рекламными акциями, в которых участвовали такие же «морщинистые старушки», как мы с Санькой. После наших пилинговых дискуссий, уже морально тяжело стало смотреть телевизор, в котором они прямо на глазах постепенно превращались в беззаботных свеженьких подростков, в то время как мы с Саней глубже и глубже погружались в свои морщины.

В «лайфе» меня приветствовали, как долгожданную родственницу, всем на радость, вернувшуюся из дальних стран, где она ужасно подурнела. В результате теплой встречи, я даже понять не успела, как записалась на этот самый пилинг. Это все наследие страшных времен: если человек тебе хотя бы  не хамит, то только за это сразу же хочется упасть ему на грудь и выполнить любое его пожелангие. Понимаешь ведь, что все дело в профессиональном обаянии и ни в чем больше, но всякий раз ловишься, как ребенок.

Ответственная за мою грядущую красоту, доктор Мария тоже лучилась оптимизмом и приязнью. Хотя могла бы я, вспомнив тяжелую долю сказочных Настенек и Машенек, предположить, что такие имена даются только очень серьезным тетенькам. Они вынуждены были эволюционировать подобным образом, чтобы в лесу подружки не бросили, да баба Яга с тремя медведями не съела.

- Можно, конечно, лет десять еще подождать. Но мы ничего существенного делать и не будем. Мы  не будем глубоко проникать в кожу. Даже не до кровавой росы. Обработаем только верхний слой. Это совершенно безобидная легкая шлифовка, – убеждала Маша, ни на секунду не переставая озорно улыбаться своим свежим, милым, от силы 20-летним личиком. -  Ацикловир пропьете для профилактики герпеса, заготовите мазь и хлоргекседин. Через несколько дней вы себя не узнаете!

Все бы ничего, но напутственная фраза: «Никому не говорите, каких мучений все это вам стоило, пусть думают, что все от природы!» резко вернула меня к не такой уж радужной действительности.

В понедельник мы отметили День рождения нашей лучшей подруги, завершив праздник в четвертом часу утра. Во вторник я провалялась с больной головой, думая о завтрашнем пилинге.

Два доктора - Маша и незнакомая, еще более юная леди, закамуфлированные в халаты от ушей и до полу, шапочки и маски, склонились над моим распростертым на кушетке телом.

- А у вас женщины здесь от боли кричат, ну, во время этой процедуры? –  я как бы надеялась слегка взбодриться перед стартом.
-
- Ну, разве что совсем чуть-чуть. Будет ощущение легкого жжения, иногда жжение будет усиливаться, правда, незначительно, на проблемных участках. Смущает, как правило, даже не столько ощущения, сколько запах – нормальный запах горелой кожи.
-
- Моей?
-
- Пациентки.  Той, которой проводится процедура, – ловко увернулась от ответа Мария.

С перепугу, я так и не поняла, о ком шла речь. Действительность не позволила долго находиться в неведении.

- Стреляю! – звонко предупредила Маша, и я почувствовала, как после легкого хлопка маленьким напалмом мне обожгло висок. Второй выстрел превратил маленький напалм в достаточный, а третий в больше, чем достаточный.
-
- Какой у вас низкий болевой порог, - удивилась Маша. – А мы думали, что вы мужественная девушка!

Минут тридцать мое личико поджаривалось как блин на сковородке.

- Вот и все, только еще чуть-чуть осталось, - раз пять говорила коварная Маша. И продолжала свои бесчеловечные прижигания моих, как я тогда поняла, вполне приемлемых и вообще незаметных морщинок.

 После процедуры мне в руки дали зеркало. Из круглого лица получился овал, одна из сторон которого лежала почти на груди. Овал был полосатый – мучнисто-белый и кроваво-розовый. Глазки были почти незаметны, поскольку никак не нарушали единообразия по всему пространству «овала».

После всех испытаний нужно было еще торчать в холле, прослушивая напутствия доктора и пытаясь приподнять брови, чтобы выдернуть окончание овала с ключиц. Два молодых человека совершенно беззастенчиво и безо всякого сочувствия стали разглядывать мое еще полчаса тому назад нормальное лицо. Вряд ли это были студенты-практиканты. «Знакомые меня вряд ли бы узнали, а на незнакомых наплевать», – попыталась я себя утешить, стараясь хоть как-то приглушить зверское ощущение плящущих костерков на лице.

Дома стало еще «веселее». Из лица полилась кровь. Вероятно, это и была та кровавая роса, которой не должно быть ни в коем случае. И при этом лицо категорически отказывалось принять свои естественные размеры.

Муж меня долго изучал. Потом резюмировал: « Не переживай - все прйдет, а красота останется!»

Прошло два дня. За это время я успела почти до энуреза напугать целую кучу граждан,  которых просто магнитом потянуло ко мне в гости. Жертвами моей «красоты» стали поочередно разносчики воды, служба доставки продуктов на дом, установители интернета, соседи, как минимум, из двух квартир … Примечательно, что такого наплыва визитеров до этого дня не наблюдалось ни разу за все те 5 лет, что мы живем в нашем доме. Глядя в широко распахнутые от ужаса глаза, я всем поясняла, улыбаясь кровавой маской:

- Все пройдет, а красота останется!

День на четвертый личико начало возвращаться в берега и даже слегка оживать. Свежесть в лице, говорит Маша, останется на пять лет. А потом ее надо будет опять наносить. При этом с кровью отдирая старую, уже отжившую  свежесть.

Санька делать пилинг отказалась. Пока.