Морские котики

Все началось с того, что Саньке не дали визу в Италию. Не дали и все. Сколько Саня ни возмущалась, ни обещала «разобраться», ни к чему это не привело. Тогда подруга решила наказать негостеприимных итальянцев. Удалить их рублем, в смысле евром. Поехать отдыхать в другое место. Например, на Канары.

- Поехали на Тенерифе, - день  за днем затевала Саня одну и ту же песню. Все-таки остров вечной весны. А то ведь в душе сплошная осень, даже зима високосного года. Испанскую визу дадут без проблем. Оторвемся. Отдохнем как следует.

Муж категорически отказывался покидать отчизну в пик строительного сезона, который, как это не печально, приходится на лето. При этом он тоже не возражал, чтобы я «как следует» отдохнула. Как именно «следует»,  уточнять я не стала. И так понятно, что его  взгляды не совпадут с Саниными, и все мероприятие может сорваться.

Еще за месяц до вылета, Саня начала методично посещать всевозможные магазины с целью приобретения нарядов, и уже в самолете, вся с ног до головы  в немыслимых оборках и розочках (цветы – хит сезона), начала бойко разглядывать не чуявших беды пассажиров. Не всех, конечно, а только тех, кто попадал в круг Саниных интересов:

- Вон, смотри, прикольный пацан, но зад висит! А на девку глянь – я в таком прикиде в прошлом году на фитнес ходила! Помнишь? Там еще парень был как бы тренер, вечно меня щупал, чтобы я правильными мышцами работала. И зад у него был нормальный. Не то, что у этого. Не смотри влево! Да не смотри, я тебе говорю, там и смотреть не на что. Хотя где-то я его видела. Я сильно изменилась? А эта баба ему точно не жена. Жену я помню. 

Надо заметить, Саня до одури боится летать на самолетах. Поэтому где-то за час до вылета она решительно приступает к «премедикации». Под этим медицинским  термином подруга понимает выпивание коньяка непосредственно из фляжечек, крошечных бутылочек и прочих пузырьков, рассованных у нее по всем карманам. Я ей уже неоднократно предлагала купить одну большую бутылку и не маяться. Но Саня говорит, что это неприлично, поскольку окружающие тогда уж точно  решат, что она алкоголичка.

Говорила Саня громко, поскольку после «премедикации» она всегда начинает подозревать окружающих в глухоте.

Хорошо еще, попутчики попались кроткие, и никто Саню не поколотил. А ведь она практически каждому уделила пару-тройку минут. Одобрение вызвал, как это ни странно, только голос командира экипажа, показавшийся Сане достаточно сексуальным. Еще час она рисовала мне его портрет, состоящий из таких достоинств, что ухо сидящего перед нами пассажира, видневшееся между креслами, неожиданно стало бордовым.  Наконец Саня умиротворенно заснула.

В аэропорту Рейна София нас встречал на редкость хамоватый гид Евгений. Даже Саня растерялась.

- Что, птицы? Долетели? – приветствовал он кого-то, вглядываясь вдаль. Оказалось нас. Глазами он просто искал еще каких-нибудь постояльцев отеля «Бахия Принсипе».

Из-за приступа мизантропии был выбран отель, находящийся в 12 километрах от ближайшего населенного пункта. На момент выбора Саня ненавидела все человечество и хотела оказаться от него подальше.       

Александра, оценив Евгения по своей десятибальной шкале где-то на три с минусом (о чем она немедленно доложила мне на ухо) тем не менее, начала с ним активно общаться. Ее интересовало абсолютно все – от местных обычаев и традиций,  трагической судьбы местных жителей гуанчей до цен на такси и местные сувениры.

- Смотрите в окно! -  цедил Евгений сквозь зубы. – Сейчас бесполезно вам знания вбивать, все равно забудете. Расскажу завтра. Если вы, конечно, не опоздаете на встречу.

«Поплаваем в океане, - вслух стала мечтать Саня, - объедимся, в отпуске худеть грех. Загорать будем упорно».

- В хлорке будешь плавать две недели, -  злорадно сообщил Евгений, внезапно переходя на ты. - Отель расположен на скалистом побережье, ближайший пляж в пяти километрах! - Разве что язык не показал. Саня неожиданно проявила несвойственную ей впечатлительность. Отвернулась к окну и шумно задышала.

Отель оказался внешне вполне приличным, даже красивым, как и положено отелям класса «люкс». Это вселяло некоторый оптимизм. Но глумливый Женя отказался нас провожать до номера, деликатно посоветовав самостоятельно изучить схему отеля, расположенную в определенном углу ресепшн, и мы с Санечкой два часа как привидения слонялись по неведомым, залитым лунным светом дорожкам, прежде, чем отыскали свой номер.

- Ты знаешь, -  сказала Саня, отодвигая свою кровать от моей в целях создания собственного угла, - Если я завтра увижу только вислые зады,  мне придется утопиться!

- Замерзнешь топиться! Из-за холодного течения, здесь даже акул нет! – к сожалению мне тоже было нечем порадовать подругу.

- Тогда повешусь на полотенце за 40 евро! - проворчала Саня, ткнув пальцем в объявление на двери, где нам обещали суровую расплату за утерю пляжных полотенец.

Есть у моей подруги полезная привычка возить с собой в отпуск градусник для определения температуры окружающей среды. Эти термометры она никогда не увозит обратно в Россию, великодушно оставляя их очередным постояльцам. Утром Саня выскочила на балкон, выложила на столик градусник и уселась следить за красным столбиком.

- 16 градусов! Понимаешь? – Надевай куртку. – Вот она - вечная весна! Пошли посмотрим чем здесь кормят, да и на публику тоже.

Публикой Саня оказалась категорически недовольна. Еще бы – отель изобиловал  инвалидами и стариками: к ним везде, кроме России, относятся почти с трепетом. Кухня оказалась практически несъедобной. За исключением великолепного кофе.

- Жизнь налаживается, - радостно кудахтала Саня, отпивая кофе как коньяк в самолете – нетерпеливо и жадно.

Вода в бассейне почему-то не была покрыта корочкой льда, хотя температура ее не оставляла пловцу ни малейшей надежды на выживание. Вероятно, надо было взять с собой из России гусиный жир и намазаться. Может, тогда бы удалось искупаться.

Основная масса отдыхающих, по крайней мере, физически бодрая ее часть, густо населяла джакузи. Бассейнчик в пять квадратных метров грозил выйти из берегов: в нем единственном вода была с подогревом.

- Нырнем? Хлорки с мочой глотнем! – не унималась подруга.

Но отчаиваться как-то не хотелось. Уже через час мы бодро карабкались по вулканическим породам в поисках хоть какого-нибудь  дикого пляжа. Еще через два часа упорного продвижения вдоль побережья (красота-то какая!) поиски увенчались успехом. Камни расступились, и почти с высоты птичьего полета мы увидели узкую полосочку из серого песка. По ней были беспорядочно разбросаны бронзовые человеческие тела, при ближайшем рассмотрении, мужские.

На камнях виднелись палатки с натянутыми между ними веревками для сушки белья.
Голые дети ползали безо всякого присмотра, пока их родители были заняты семейной жизнью. Там и сям, вырываясь из палаток, торчали взрослые пятки, прикрытые неожиданно белоснежными пододеяльниками и простынями. Бегали собаки и кошки, почему-то не испытывая друг к другу никакого антагонизма.

- Хиппи! – выдохнула Саня с облегчением, – Чувствуй себя как дома!

Саня бодро скинула всю одежду, исключая разве что трусики из двух полосок, и  ринулась сливаться с водной стихией. Но плюхнуться с разбегу ей так и не удалось. Под водой скрывались камни и она острожно, падая и спотыкаясь, периодически вставая на четвереньки, попробовала продвигаться туда, где глубже. Это было фантастическое зрелище, взволновавшее все мужское население пляжа. Те, у кого плохое зрение, даже не поленились сбегать в палатки за оптическими приборами.

- Я океанская маньячка! – орала Саня, наконец-то погрузившись в воду. – Вода такая холодная, что обжигает! Это кайф! Это как съесть апельсин, только еще лучше!

Не знаю, как это произошло, но уже через несколько минут я настигла Саньку и мы обе начали радостно барахтаться, не обращая ни малейшего внимания на тот факт, что кроме нас никто не отваживался войти в воду. Только минут через сорок удалось найти в себе силы, чтобы расстаться с океаном и направиться к берегу. Там нас ожидало двое молодых людей. Один из них дружелюбно протягивал полотенце.   
   
Придушенно пискнув «Сорри!» я кинулась к рюкзачку за собственным полотенцем, а Санька с наслаждением доверила вытирание и, я бы даже сказала втирание совершенно незнакомому парню. Он говорил по-немецки и по-испански, Саня по-русски и по-английски, я только по-русски. Но это не помешало нам выдуть весь его кофе с ромом и даже рассказать о том, в каком жутком месте мы поселились.

- Такое чувство, что мне придется вступить с ним в связь! – задумчиво бормотала Санька, допивая кофе. – Представляешь себе секс между двумя глухонемыми? Жестикулировать невозможно, в смысле руками…

Помощь пришла, откуда не ждали. Внезапно, словно из песка появилась девчонка лет семнадцати, хихикнув, вылила в трусы Саниному другу воду из пластикового стаканчика, и радостно хохоча побежала по пляжу. Друг ринулся за ней, метров через десять он ее настиг, они начали бороться, а потом упали на песок и слились в объятиях. 

- Дикие люди, - порадовалась за них Санька и начала собираться в обратный путь.

Когда мы уже подходили к отелю, подруга решила запечатлеться на фоне океанической бездны. Вручив мне свой фотоаппарат, она начала моститься на камнях, придирчиво выбирая постамент. Неожиданно Саня издала звук, в котором было столько ужаса и восторга, что я испугалась. Выпучив глаза, она показывала пальцем вниз. Точно такой же пляж располагался в трех минутах ходьбы от нашего отеля. Конечно, там не было хиппи, но зато там были лежаки!

- Спасены, - ликовала подружка. – Купим туфли для плаванья, ласты, маски! Увидишь, компания подтянется сама!

Уже на следующее утро перед нашими лежаками, как бы совершено не обращая на нас внимания,  усиленно делал гимнастику загорелый атлет. Затем он с необычайной нежностью начал втирать в бугры мышц желтовато-белый крем. Рот у него был приоткрыт, грудь вздымалась, красные трусы надулись пузырем.

Не выдержав нервного напряжения, я, прихватив маску и ласты, поскакала по камням в воду. Саня, грациозно изогнувшись, полезла в сумочку за кремом. Что было дальше, я не знаю, потому что когда вышла из воды, ни обжигающего красавца, ни Сани обнаружить на берегу не удалось.

Прошло полтора часа. За это время я успела проштудировать два журнала и страничку из испанского разговорника. Саньки все не было. Сверху на меня с профессиональным равнодушием взирал сотрудник безопасности отеля. Он там находился с самого момента нашего проникновения на дикий пляж.

Вскарабкавшись по камням «на чистом английском языке» я поинтересовалась, где моя подружка. Секьюрити хитро улыбнулся и показал на плотно закрытые окна в ближайшем корпусе отеля. Я ничего не поняла, и поклялась себе устроить Сане жуткий скандал. Если она, конечно, не утонула.

Не знаю, на что я надеялась, но и в номере Сани не было. Страх ледяной лапой смял диафрагму. Деликатный стук в дверь не предвещал ничего хорошего. Ноги стали ватными, и совсем не хотелось идти открывать.

Оказалась, что это все-таки Саня, а не группа товарищей, принесших страшную весть. Я, рыдая, повисла у подруги на шее. После всех упреков и оправданий, заявлений типа «Я плаваю как рыба», «Я взрослый человек», «Ты мне не мать», «Ты зря испугалась» и пр. наступило время романтической повести.

- Представляешь, как только ты уплыла, оказалось, что он русский! Он работает в дельфинарии, дрессирует морских котиков! У него даже нет испанского гражданства, но он какой-то резидент и болтается здесь уже семь лет. Семья в Москве. Он к ним летает, но редко, потому что туристический сезон здесь круглый год. Конечно, не хватает общения…

На человека, умирающего от одиночества наш морской котик явно не тянул, но я предпочла ничего не уточнять.

- Он сказал, что отвезет меня на следующее представление. И я увижу, какие чудеса творят его питомцы. В нем столько доброты, он как взрослый ребенок! Он будет выступать только для меня!

- А как у него с задней частью? - все-таки не смогла я удержаться.- Не провисает?

- При чем здесь зад? Это душа! Вот ты смогла бы найти общий язык с животным?

Саня смогла. Из того факта, что она не стала обсуждать интимные подробности встречи соотечественников, я заключила, что она влюбилась. И началось. С утра до вечера Санька либо пропадала со своим морским котиком неизвестно где, либо просила меня  «погулять», предоставив номер в распоряжение влюбленных. Но в любом случае я не знала, куда себя деть. В нашем отеле не было никого, с кем можно было бы поговорить по-русски. Когда наконец у Сани появлялось время для меня, наши разговоры можно было записывать на диктофон и давать послушать практикующим психиатрам. Тонкости дрессировки морских котиков, особенности их физического строения, обеспечивающие какую-то там обтекаемость,  случаи, доказывавшие необыкновенную сообразительность и дружелюбие морских котиков, стали главными темами задушевных  бесед.

На все просьбы не бросать меня, подруга отвечала странной фразой: «Ну, ты же понимаешь!». И еще Санька очень хотела, чтобы я познакомилась с приятелем морского котика. «Он серб, красавец, нормально говорит по-русски, семья у него где-то не здесь! Он бы тебя и развлекал!». Это, с Саниной точки зрения, могло полностью снять остроту проблемы.

Найти слова, чтобы объяснить Сане свое нежелание знакомиться с сербом я не могла. Дело было даже не в преувеличенных представлениях о верности, а в нежелании еще и с ним разговаривать о морских котиках. Постепенно мне удалось  научиться отдыхать и без Саньки. Плавала с маской, обалдевая от необыкновенной подводной красоты, записалась на кучу экскурсий, с головой погрузившись в изучение Канарских островов, как интереснейшего места на планете. Вулканы и пирамиды, лунные ландшафты и колонии китов, джунгли и пустыни, фламенко и сальса, пропасти и бездны,  горячее дыхание оживающей под ногами красной земли… И, главное, никаких морских котиков!

Со временем Санин роман набрал достаточно оборотов, чтобы неотвратимо потребовалась жилетка для плача. Рассказы о невозможности быть с морским котиком вместе навсегда, о страстном желании родить от него ребеночка и самой воспитать его, а морской котик чтоб никогда не узнал, что у него растет сын, или дочь, или двойня! «Тройня!», - подсказала я Саньке, а она отчего-то разревелась. Даже стало совестно от собственной душевной черствости.   

Неожиданно у меня появился друг. Когда я привычно обшаривала дно океана в поисках чего-нибудь необыкновенного, мой взгляд зацепил мелькнувшую серую тень достаточно больших размеров. Причем, где-то совсем близко. Испугалась я раньше, чем поняла, что это такой же натуралист, бултыхающийся в поисках подводных красот. В трубку залилась вода. Я не смогла ее выплюнуть, начала стаскивать ее вместе с маской, при этом пытаясь выталкивать соленую воду изо рта и носа. Глотнуть воздуха все никак не удавалось, вдобавок стукнулась коленкой о камень, забила по воде руками. Ничего бы страшного не случилось: так бывало уже миллион раз. Неизвестный пловец этого не знал. Крепкая рука обвила меня под грудью и потащила на воздух, а потом к берегу. Когда мы, наконец, победили прибой и рухнули на горячий песок, я с удивлением разглядела спасателя – смуглого мальчишку лет восемнадцати. Он о чем-то заговорил по-испански, но я сделала вид, что слишком утомлена борьбой со стихией, и закрыла глаза.

С этого момента мы часто встречались на пляже, лезли в воду, обследовали нагромождения из лавы и камней, звали друг-друга, если находилось что-то интересное. Швыряли плоские камешки в воду - «пекли блинчики». Иногда разговаривали: каждый на своем языке. Есть что-то завораживающее в такой манере общения: никто никого не переспрашивает, не опровергает, не делает лицо, соответствующее тому или иному известию. Мне кажется, он понял меня только однажды. Когда я сказала, что завтра не приду, потому что возвращаюсь домой.

Малыш явно огорчился. Чтобы он не грустил, пришлось поцеловать его в щеку. Но он резко повернул лицо и впился в меня как в единственный источник кислорода. Сестринской ласки не получилось. Когда удалось восстановить дистанцию, я подумала, что главное сейчас удержаться и  не посмотреть ему в глаза. Тогда никто не обидится и не потребует продолжения. Тогда ничего не будет испорчено.

В самолете мы с Санькой почти не разговаривали. Она впервые за всю историю нашего знакомства не пила в самолете свое любимое «лекарство от страха» и не приставала к окружающим. А мне впервые за две недели стало по-настоящему одиноко. Я поняла почему. Потому что со мной больше не было Атлантики.