Как правили Тютчева

Этот случай рассказал мне Иван Стремоухов, бывший литсотрудник многотиражной газеты «Машиностроитель» завода тракторных запчастей. В то время я был её редактором. Передаю с Ивановых слов.

«Давно, в молодости, я написал стихотворение. Оно мне показалось удачным. Этакая премиленькая картинка из сельской жизни.

Мазком яркой кисти
Зарделся закат,
Усталые листья
Давно уже спят.
Спокойные тени
На землю легли,
Знакомая песня
Проснулась вдали.

Принёс в редакцию районной газеты.

Пожилой литературный сотрудник газеты Иван Карпович Коленов сказал:

- Вот ты пишешь «Мазком яркой кисти». Кисть не может быть яркой. Кисть – она и есть кисть. Щетина чёрная или белая, ручка – деревянная. Яркая краска, а не кисть. Вот если бы ты написал «Мазком яркой краски» и так далее, то было бы точнее. А ещё. Закат величиной в полнеба. Разве можно одним мазком его намазать? Согласен?

- Да.

- Пойдём дальше. «Зарделся закат». Что за глупость? Зардеться может только человек. Что значит «Зарделся»? Покраснел от стыда. Стыд свойственен исключительно человеку. Да и то не каждому. Есть люди бессовестные. Они не стыдятся, тем более не краснеют. Убираем эти слова. Не возражаешь?

- Нет.

- Смотрим дальше. «Усталые листья давно уже спят». Листья не могут ни уставать, ни спать. Выбрасываем эту чушь. Так?

- Так.

- Рассматриваем дальше. «Спокойные тени». Скажи мне, как ты понимаешь, что такое тень.

- Тень – это отсутствие света.

- Вот-вот! Тень не материальна. А потому бесчувственна. А ты награждаешь её человеческим качеством «спокойная». Это слово мы убираем. Не против?

- Нет. По-вашему даже лучше.

- Надеюсь, тебе ясно, что убрать надо и фразу «На землю легли». Тени ложиться не могут. Они не люди и не животные. Тени покрывают и траву, и стены домов. А не только землю. А значит, у тебя нет правды жизни. Верно?

- Ещё как!

- Вертаемся к твоей поэзии. По той же причине убираем и слова «песня проснулась». Смотрим, что у нас получилось:


Яркой краской закат.
Тени.
Знакомая песня вдали.

- Ты сам видишь, что такое стихотворение печатать нельзя. Ни рифмы нет, ни размера. Чтобы писать стихи, надо много работать над словом. Напиши что-нибудь посерьёзнее и приноси.
Через неделю я молча положил ему на стол стихотворение Тютчева, выдав его за своё:

Есть на земле – два земнородных,
Два божества – то смерть и сон,
Как брат с сестрою дивно сходных –
Она угрюмей, кротче он…

Иван Карпович не то что расстроился, а даже рассердился.

- Я вижу, ты прогрессируешь в обратном направлении. Что, по-твоему «земнородные»?
- Это те, что родились на планете Земля.
- А ты считаешь, что есть жизнь и на других планетах?
- Нет.

- То-то! Значит, все, живущие во Вселенной, родились на Земле. Так и пиши. И нечего выдумывать какие-то противные слова вроде земноводных. Опять-таки: два божества. Ты какую имеешь в виду религию? Если православие, то там Бог един, хотя и в трёх лицах. А если – древнегреческую, то там богов штук четыреста. Опять у тебя нет правды жизни. Далее. Ты пишешь, что смерть угрюмее, а сон кротче. Наделяешь нематериальные понятия человеческими качествами. Нет. Негодное стихотворение. И вообще, бросай-ка ты писать стихи. Не выйдет из тебя поэта».