Трапезундская хроника 10

25
«…После этого наступила очередь Трапезундской империи. Иоанн IV из династии Великих Комнинов, которого Франдзис в свое время упрекал за то, что тот радовался смерти Мурада II, и который в 1453 г. сохранил независимость, откупившись от султана большой данью, умер в 1458 г., оставив двух замужних дочерей и четырехлетнего сына Алексея. Длительное регентство было бы гибельным для государства, и трапезундцы избрали императором младшего брата Иоанна — Давида. Давид решил, что султан в данное время слишком занят европейскими делами, чтобы думать о Восточной Анатолии. Он поддерживал контакты с Венецианской и Генуэзской республиками, а также с папством, и все они обещали ему поддержку. Особые надежды Давид возлагал на дружеские связи его семьи с самым могущественным из вождей местных туркменских племен — ханом орды «Белых баранов» (Ак-Коюнлу) Узун Хасаном. Это был выдающийся государь, возглавивший Восточную Анатолию в ее оппозиции против османов. Его союзниками были эмиры Синопа и Карамана, грузинский царь, приходившийся Давиду зятем, а также грузинские князья Мингрелии и Абхазии. Большинство предков у Хасана были христианами: его бабушкой по отцу была трапезундская принцесса, а матерью — знатная христианка из Северной Сирии. Сам он был женат на трапезундской принцессе, дочери императора Иоанна Феодоре, о которой венецианский путешественник писал: «Всем известно, что в то время не было на свете женщины более красивой». Опираясь на дружбу Узун Хасана, император Трапезунда считал себя в безопасности.  Султан Мехмед не мог позволить себе игнорировать такой альянс, однако войну спровоцировал не он, а Давид. Он потребовал от Мехмеда освобождения от дани, которую платил брат. Это требование Давид направил через послов Узун Хасана, которые прибыли в Константинополь с еще более заносчивыми претензиями своего господина. Летом 1461 г. Мехмед подготовил свою армию и флот, дабы наказать подобную дерзость. Пока турецкий флот во главе с адмиралом Касым-пашой двигался вдоль черноморского побережья Анатолии, султан прибыл в Бурсу к своей армии. Перед лицом столь грозной военной силы великий союз его противников стал давать трещины. В июне, в то время как турецкая армия продолжала продвижение к Синопу, флот несколько задержался, из-за того что ему пришлось по пути брать генуэзский порт Амастрис. Примерно в конце июня флот и армия соединились под Синопом. Эмир Синопа Исмаил, который приходился Мехмеду шурином, послал к нему своего сына Хасана в тщетной попытке отвести угрозу. Мехмед настаивал на сдаче Синопа; взамен он предложил Исмаилу ленное владение, состоящее из Филиппополя и соседних с ним деревень. Исмаилу ничего не оставалось, как принять эти условия. Синоп был сдан без боя, и султанская армия набросилась на земли Узун Хасана, овладев штурмом его пограничной крепостью Койлухисар. Караманцы не сделали буквально ничего, чтобы помочь своему союзнику. Узун Хасан отступил на восток, послав в лагерь к султану свою мать Сара-хатун с богатыми дарами. Мехмед принял ханшу любезно, поскольку в его планы тогда не входила борьба с Ак-Коюнлу. Он согласился заключить мир при условии, что Койлухисар останется у него. Попытки же Сары спасти также земли и своей невестки не увенчались успехом. «Зачем тратить столько усилий, сын мой, — сказала она принимавшему ее султану, — из-за такой ерунды, как Трапезунд?» Тот ответил, что в его руке меч ислама и ему было бы стыдно не тратить усилий во имя веры. Турецкий флот прибыл в Трапезунд в начале июля, и матросы немедленно высадились на берег грабить городские предместья. Брать же штурмом сильно укрепленные стены города они не могли. В начале августа под стенами Трапезунда появились передовые части армии под командованием великого везира Махмуда. Махмуд, как и большинство других новых везиров султана, был вероотступником — сыном сербского князя и знатной трапезундки. В городе жил его кузен, ученый Георгий Амируцис, трапезундец по рождению. Амируцис был одним из активных сторонников Флорентийской унии, и император Давид высоко ценил его не только за ученость, но и за связи с Римом, весьма полезные при переговорах с Западом. Махмуд направил в город своего секретаря, грека Фому Катаволину, с официальным поручением — предложить императору сдаться и с тайным — войти в контакт с Амируцисом. Давид вначале уперся. Его жена, императрица Елена, происходившая из знатного византийского рода Кантакузинов, как раз перед этим отправилась в Грузию просить поддержки у своего зятя. Но когда Амируцис, осыпанный Махмудом почестями и подарками, сообщил Давиду, что Хасан заключил мир (эта новость была также подтверждена письмами от Сара-хатун) и что Махмуд гарантирует предоставление султаном императорской семье владений в каком-либо другом месте, император заколебался. Он направил к Мехмеду, приближавшемуся к городу с основными силами, своих посланцев с согласием сдать город при условии, что ему будут предоставлены владения равной величины и значимости в любом месте по выбору султана; кроме того, он предлагал в жены султану свою дочь Анну. Мехмед, разгневанный бегством императрицы к грузинам, ответил требованием безоговорочной сдачи. Под влиянием, с одной стороны, Амируциса, постоянно твердившего, что сопротивление бесполезно, и Сары, давшей ему в письме личное честное слово, что с ним и его семьей будут обращаться с подобающим почтением, Давид уступил. Трудно его винить за это. Узун Хасан и его турецкие союзники покинули его. Ни одно западное государство не могло в тот момент прийти к нему на помощь, а грузины никогда бы не вмешались в одиночку. Трапезунд с его мощными укреплениями мог продержаться в течение нескольких недель, но на выручку ему все равно никто бы не пришел. 15 августа 1461 г. турецкий султан вступил в последнюю греческую столицу. Исполнилось ровно 200 лет с тех пор, как Михаил Палеолог отобрал Константинополь у латинян и для греческого мира забрезжила новая заря. Обещания Сара-хатун были выполнены: император, его дети и юный племянник Алексей были милостиво приняты султаном и на специальном корабле отправлены в Константинополь с придворными и всем личным имуществом, за исключением груды драгоценностей, которые были отданы Саре в качестве вознаграждения за ее любезное посредничество. Однако не все члены императорской семьи остались свободными. Невестка Давида Мария Гаттилузи, которая 20 лет назад вышла замуж за находившегося в изгнании в Константинополе его брата Александра и, овдовев, вернулась в Трапезунд с маленьким сыном, была отправлена в султанский гарем. Она все еще была женщиной поразительной красоты, и похоже, султан все больше к ней привязывался, в то время как ее сын оказался среди пресловутых любимцев Мехмеда. С остальным населением города поступили довольно сурово. Знатные семьи были лишены всего имущества и отправлены все вместе в Константинополь, где султан обеспечил их домами и деньгами, достаточными для того, чтобы начать новую жизнь. Все же оставшиеся в городе мужчины, а также многие женщины и дети были превращены в невольников и поделены между султаном и его везирами. Остальных женщин отправили в Константинополь, а 800 мальчиков забрали в корпус янычар. Турки быстро заняли и остальную территорию империи. Сопротивлявшийся какое-то время город Керасунт сдался на почетных условиях, благодаря чему его греческое население целиком уцелело. Не хотели сдаваться несколько горных селений. Замок Кордили в течение многих недель защищала одна крестьянская девушка, которую потом долго воспевали в старых понтийских балладах. Однако никакой замок не был в состоянии долго сопротивляться мощи турецкой армии. К октябрю султан Мехмед уже снова был в Константинополе, присоединив все владения Великих Комнинов к своей империи…»

Константин оторвал взгляд от монитора, усталым движением руки отодвинул клавиатуру и направил свет настольной лампы на листы бумаги, хаотично лежащие на столе. Их было много -  перевод приписки из Хроники, ксерокопия нарисованной от руки карты из той же Хроники, а также составленная им  схема, где он сопоставлял место, время и действующих лиц приписки. Композицию завершала написанная им от руки, не единожды правленая, хронологическая схема событий связанных с падением Трапезунда. Отдельной стопкой лежали ксерокопии документов, которые им достались в Питере.  Минуту другую он задумчиво смотрел на бумаги, затем взял листок с составленной им хронологией падения Трапезудна, расписанной по дням и задумчиво повертел его в руках. Листок мягко зашелестел и выгнулся в его руке, подобно парусу.
- Познавательно, поэтично, но малоинформативно, как для поисков, - вздохнул Константин, и добавил, рассуждая в слух. – Если они спрятали казну, то откуда подарки в виде груды драгоценностей?
Часы в нижнем углу монитора компьютера показывали 22.30. Уже стемнело и комната, опустившись в полумрак, и приобрела несколько таинственный вид. Настольная лампа бросала яркое световое пятно на лежащие бумаги. Сквозь открытое окно в комнату влетел большой майский жук, и полетел на свет, заглушая своим жужжаньем тихое гудение системного блока. Планируя, подобно маленькому вертолету он опустился на край стола. Несколько секунд посидев на месте, насекомое, бодро перебирая лапками, поползло под яркий свет лампы, удобно разместилось на ксерокопии карты. Константин, замахнулся, было рукой, что бы прихлопнуть жука, но в последний момент передумал, просто снисходительно посмотрев на него. Он встал и медленно вышел на кухню. Там он открыл бутылку минеральной воды и налил ее содержимое в пивной бокал, стоявший на кухонном столе. Вода, глухо булькая, потекла в бокал, моментально украсив символику Stella Artua, на его стенке множеством прозрачных пузырьков углекислого газа. Константин взял в руку бокал и ощутил приятную прохладу стекла. Минуту-другую он в нерешительности стоял на кухне, а затем вернулся в комнату, а из нее вышел на балкон. Константин остановился у открытого окна и посмотрел в ночное небо, усыпанное бриллиантовыми крупинками звезд. Ночная прохлада приятно освежала. Константин еще раз попытался сосредоточиться на своих изысканиях но, события, произошедшие после его возвращения из Питера, не выходили у него из головы. За эти две недели с ним как раз ничего и не произошло, хотя он и ожидал неприятностей. Зато у Игоря и Алексея появились проблемы. Примерно неделю назад ему на сотовый позвонил неизвестный, представившийся капитаном милиции, и сказал, что Игорь задержан за незаконное хранение наркотиков. Далее капитан попросил сообщить об это его родственникам. Константин, бросился вычислять родителей Игоря. Через Лену он нашел его отца, который был в это время где-то за границей. На следующий день, к нему мрачно позвонил, сам виновник происшествия, поблагодарил за помощь, и попросил никому не говорить об этом неприятном инциденте. На вопрос Кости, что же собственно случилось, он раздраженно фыркнул, что это подстава, и не телефонный разговор. Через два дня раздался звонок от Алексея, который минорно сообщил, что кто-то ночью сжег его «мустанг», и попросил одолжить денег. Костя обещался помочь, чем мог. По словам Алексея, сожженный автомобиль - это был хулиганский поступок каких-то уродов-наркоманов, либо других ублюдков. Эти события, казалось не связанные друг с другом, были атипичны как для Игоря, так и для Алексея. Игорь меньше всего, походил на наркомана – этот нордический тип слишком заботился о здоровье, любил женщин, пил дорогие напитки, и был трусоват. Случай с Алексеем вообще больше походил на месть или угрозу. Обычно машины грабят и угоняют, а не сжигают под домом. К тому же у Алексея, по его словам и врагов, способных на это не было. Эти события казались Константину попыткой запугать и нейтрализовать его, Алексея и Игоря. А может, это и было тем жестким предупреждением, которое Константин услышал от Марины. Или шантажом. Возможно первым ударом, за которым последует следующий. Хотя не исключен вариант фатальных совпадений. Однако это Костя считал самым маловероятным, и теперь почти со 100% уверенностью он ожидал, какой неприятности или  попросту ж…пы в отношении себя. Константин жадно выпил содержимое бокала и вытер рукавом мокрые губы.
В это время зазвонил звонок домофона.
- Кого это несет на ночь, глядя, - заворчал Константин и направился к входной двери.
Он снял трубку и усталым голосом спросил:
- Кто там?
- Привет, это я Оля, впустишь, ненадолго?
Константин замялся с ответом.
- Если я не вовремя…- продолжила Оля.
- Нет, заходи, конечно, - поспешно сказал Константин и нажал кнопку открытия дверей.
Он остался у дверей ожидая, когда Оля поднимется к нему. Через пару минут раздался ожидаемый звонок в квартиру. Костя открыл замок и осторожно отворил дверь. Оля стояла, опершись правой рукой о косяк наружной двери, согнув правую ногу и поставив ее носок с внешней стороны левой стопы. Она весело улыбалась:
- Приветик, ты хоть один дома? Если у тебя гости я лучше пойду.
- Сам, без ансамбля. Один…- зевнул Константин.
- Ты меня пустишь или мы будем так стоять?
- Заходи, конечно, - жестом приглашая зайти, сказал Константин.
Оля зашла в  квартиру обняла и облобызала его. Константину сразу ударил внос легкий запах перегара, смешанный с терпким запахом духов.
- Добрый вечер дорогой.
- Еще раз привет. Какими судьбами ты оказалась в моих пенатах? – закрыл дверь Константин.
- Праздновали с подругами два дня рождения сразу. Попраздновали и решили расходиться. Сейчас я под шафе, как видишь, и ехать мне в общественном транспорте рискованно. Хотела позвонить и вызвать такси, а деньги на счету сотового закончились. Пополнить в это время деньги на телефоне я не могу. Вот вспомнила о тебе и поскольку находилась по близости, то приперлась без приглашения. Извини. Мы же не чужие люди, в конце концов! У тебя в квартире есть волшебный телефон?
- Мало того, стационарный, который работает даже когда отключено электричество. А еще у меня есть с дюжину телефонных номеров различных служб такси.
- Какой ты любезный, - сказала Оля снимая обувь, и без приглашения вошла в комнату. - Обещаю, что компостировать мозги по поводу наших отношений друг с другом, не буду. Честное слово.
Оля подошла к дивану и почти упала на него. Диван слегка жалобно скрипнул и завибрировал под тяжестью ее тела. Оля блаженно вытянула ноги, откинувшись на его спинку, и томно  сказала:
- Как хорошо. Почти оргазменное удовольствие. Просто усесться на мягкий диван и расслабиться. Видишь как мало иногда нужно для удовольствия!
- Это только в этот момент времени, - возразил Константин, садясь на табурет перед девушкой. – Ты что-то будешь? Коньяк, вино, пиво, чай, кофе? Тебе на когда заказывать такси?
- Хочешь выпроводить нежданную гостью? – передразнила его Оля.
Константин недовольно наморщился. Видя его реакцию, Оля ловко добавила. – Это шутка. Спаивать меня не надо, я пьяная и так, а от чашеки крепкого кофе, что бы взбодриться я не откажусь.
- Лечу на кухню варить черный кофе. Тебе такси, на какое время заказывать?
Оля посмотрела на циферблат часов висевших на стене и, пожав плечами мелодично сказала:
- Я думаю на 23.45.
- Тогда тебе задание. Будешь вызывать машину.
Константин встал, подошел к письменному столу, открыл один из выдвижных ящиков и достал оттуда веер визиток.
- Я не хочу! Лучше ты, - игриво захныкала Оля.
- На, работай, - а я занимаюсь кофе, - вручил девушке визитки Константин.
Он вышел на кухню, оставив девушку наедине с телефоном. Константин зажег комфорку плиты, достал их стенного шкафчика пакет с молотым кофе, бросил несколько ложек кофе в турку,  залил водой и поставил на огонь. Голубоватое пламя весело лизнуло металл турки и стало нагревать ее содержимое. Константин стал внимательно наблюдать за темно-коричневой жидкостью, которая медленно закипала. Он знал, кофе очень хитрый – не успеешь оглянуться, как он мгновенно убежит, потушив огонь и оставив на плите коричневые пятна. Из комнаты, тем временем, раздавался серьезный голос Оли, которая звонила по разным фирмам в поисках свободного автомобиля, и слегка заплетающимся языком пыталась делать заказ. Как показалось, Константину, это у нее получилось с третей или четвертой попытки.
- Какой твой адрес? – крикнула она.
- Э…Улица…- Константин запнулся, поднимая с огня турку, не давая вспузырившемуся кофе вырваться из ее тесных стенок.
- Все, не надо, вспомнила, - снова крикнул девушка, и заговорила тише, видимо предоставляя оператору требуемую информацию.
Константин дал закипеть кофе еще два раза, а затем приготовил два кофе со сливками. Он поставил две чашки на поднос, положив на него початую коробку конфет, шоколадку и сахарницу. С этой ношей Костя зашел в комнату. Он поставил поднос на журнальный столик, и осторожно, что бы ничего ни пролить,  пододвинул столик к дивану. Сам Костя сел напротив Ольги на табурет.
- Спасибки, какие вкусности! - похвалила Оля, проворно положив в рот конфету.
Девушка стала смачно жевать конфету, запивая маленькими глоточками кофе.
- Не боишься на ночь пить его, в смысле кофе?- поинтересовался Костя.
- Нет, это нас не берет. А ты?
- А я, немного работаю. Мне это не лишнее.
- И над чем?
- Да так...
- Кажется, я догадываюсь, но не буду. Слушай,  а давай выйдем на балкон?
- Не хватает свежего воздуха?
- Не то, что не хватает, но тут немного жарко.
Оля встала и обошла журнальный столик и направилась к компьютеру. Константин, пожалел, что не закрыл все окна на компьютере и не сложил бумаги. Оля остановилась у стола, поставила на него чашку и, опершись на стол, склонилась над бумагами. Большая неуклюжая тень ее худощавой фигуры очертаниями сказочного великана легла на противоположную лампе стенку. Костя оценивающе, посмотрел то на тень, то на девушку.
- Ой, жук, как он сюда попал? – радостно взвизгнула Оля.
Константин подошел к девушке и увидел, как насекомое интенсивно перебирая лапками, казалось, топталось на месте.
- Интересно, какую тень отбросит он, - философски заметил Константин.
- Это к чему?
- Да так, надо его прибить. Шучу.
- Выпусти его, - игриво взмолилась Оля.
Костя взял жука в руки, вышел на балкон и швырнул в открытое окно. Жук, тихо мгновенно расправив крылья,  исчез в темноте.
- А это что Чатырдаг?
- Не понял? – удивленно переспросил Костя, остановившись, в балконных дверях.
- У тебя на столе карта Чатырдага.
- А почему ты так решила?
- Схема похожа.
Костя вошел в комнату и склонился над столом. Оля, поставив фаянсовую чашку с кофе, на листок с нарисованными Константином схемами и выпрямила указательный палец с безукоризненным маникюром. Она медленно поднесла палец к карте с приписки Хроники и начала им по ней водить.
- Вот границы плато Чатырдага. Тут, где-то тут должна быть трасса, ведущая  от Симферополя к Алуште. А это вероятно будет Демерджи. Это Пасхал Кая. Там какие-то развалины. Здесь Ангара. Это, что стены?
- Ну да, согласно кивнул головой Константин.
- Не знаю, их не видела. И источник. Правда, там источников больше.
- Так почему ты так решила? Почему Чатырдаг?
- Во времена, когда я была чертовски молода и красива…
- Перед твоим обаянием и сейчас трудно устоять, - отпустил комплимент Константин.
- Ну, спасибо. Особенно ты, – Оля, шутя, похлопала его по плечу. – Словом, когда мне было лет 17-20, я занималась туризмом, и ходила в походы по Крыму. Там ведь есть и горы и море. Эти места я достаточно неплохо знала, как на карте так и «вживую». Эти очертания мне больше всего напоминают плато Чатырдага, вот тут Эклизии-Бурун, высшая точка этого горного массива. А тут должно быть, то ли озеро, то ли водохранилище, но его здесь нет.
Константин почесал подбородок. Он почувствовал, как быстро заколотилось его сердце, и градус его  настроения пополз вверх. Еле сдерживая  радость, он скептически спросил:
- А какие доказательства?
- Зачем доказательства, - ответила Оля, обиженно надув свои пухлые губки, - найди в нете карту Чатырдага и сравни со своим рисунком, схемой. Не знаю, что это у тебя.
Костя свернул документы, висящие на экране монитора, и ловко переместил стрелку компьютерной мыши на иконку Internet Explorer, и щелкнул ее. Через несколько секунд загрузилась страничка Google.
- Давай, забивай в поиск ключевые слова, Фома-Неверующий, - сказала Оля, взяв в руки чашку. Она сделала из нее маленький глоток и игриво облизала языком губы.
Константин, не сдерживая радость, обнял ее за свободной рукой за талию, и улыбнулся:
- Солнышко мое, я тебе верю, но проверять надо.
Первая же открытая им ссылка с картой горного Крыма, его обрадовала. Он смотрел и не верил своим глазам. Не совпадал масштаб, несколько отличались контуры, но в остальном, было сходство. Черты набросанной от руки карты, совпадали с границами горного массива или яйлы Чатырдага находившейся на мониторе. Он легко нашел и гору Пасхал-Кая, реку Ангару, возле которой на карте племенника Федора Павловича были указаны остатки стен, некогда преграждавшим путь степным кочевникам.
Оля, тем временем, демонстративно отошла от компьютера и снова уселась на диван. Держа чашечку в руке, она видимо, задумавшись, уставилась в одну точку. Девушка смотрела на выключенный телевизор, казалось, находясь в прострации. Константин, тем временем, шелестел бумагами, очередной раз, сверяя их содержание с картой на мониторе.
- Костя, я через десять минут выхожу. Но перед этим я хочу у тебя спросить, что мы будем делать?
Вопрос был для него неожиданный. Не то, что бы Константин ни ожидал такого вопроса, он просто не думал, что его спросят именно сейчас. Костя краем глаза взглянул на часы, висящие на стене. До приезда такси оставалось минут 10, может немногим больше. Возможно ее приход, и рассказанная ей история всего лишь предлог, задать этот вопрос? Сказать Оле, что та обещала не поднимать эту тему – у него не  поворачивался язык. Он мучительно, почти до крови прикусил губу, и начал тянуть время:
- Сначала допьем кофе, - сострил он.
Оля одним глотком допила содержание своей чашки, и осторожно без стука поставила ее на стол.
- Допила. Костя, не съезжай с разговора.
Константин наморщил лоб. Его охватила нерешительность, которая его посещала при общении со слабым полом, именно в те моменты, когда нужно было принимать кардинальные решения. Он с трудом представлял себя с Олей. Но сказать ей, что все кончено, прямо в лицо, он не мог. Ведь могли политься слезы, упреки, которые он так не любил, начаться выяснение отношений. Сказать об окончательном разрыве, сейчас, когда Оля ему в очередной раз помогла,  он считал свинством. Кроме того, Константин не хотел, боялся ее терять. Оказавшись в роли  буриданова осла, он серьезным тоном произнес:
- У нас с тобой было действительно много хорошего и разного. И что бы начать все с нового листа, а это надо! Нужно сделать попытку просто пообщаться, повстречаться, устроить красивый период ухаживания. И что бы у нас не было секса. Через какое-то время можно будет вернуться к тому хорошему, что у нас было. Как ты относишься к этому варианту?
Оля встала, подошла к нему, осторожно его обняла и сказала:
- Я согласна.
Затем они вдвоем сели на диван. Константин взял ее за руку и решил, не теряя времени, направить разговор в другое русло. Но тут раздался писк его сотового, сообщившего о приходе смс. Константин, достал из кармана телефон, и нажал просмотр сообщений. Сообщение пришло с незнакомого номера.
- И кто это меня ищет практически в полночь? – сказал он.
Оля положила ему голову на плечо и посмотрела на телефон. Константин, снова нажал кнопку для просмотра сообщения:

«Костя, мне нужно срочно с тобой увидеться. Я у твоего дома. Марина»

Оля быстро встала, и не говоря ни слова, вышла в прихожую,  быстро одев туфли.
 - Оля! Ты куда, ты не правильно понимаешь! Остановись! – почти крикнул Константин.
 Вместо ответа Ольга вышла из квартиры, громко хлопнув дверью. Константин, встал с дивана, ругаясь прошелся по комнате в зад вперед, и решительно вышел в прихожу. Он понимал, тот конфуз, что сложился, может быть простым выходом из создавшейся ситуации. Она сама принимает решение, и он просто умывал руки. Но Константин отбросил эту мысль в сторону и решил действовать по сиюминутному зову сердца. Константин был уверен в мысли, что Олю нужно было догнать, извиниться, вернуть. Если она уже умчалась на такси, то купить букет цветов и примчаться к ней домой. Он вышел из квартиры, и сообразил, что не взял деньги. Кошелек  он оставил в кармане джинсовой куртки, висевшей в шкафу прихожей. Константин вернулся, взял куртку и вышел из квартиры, захлопнув дверь, и нажал кнопку вызова лифта. Раздалось какой-то шум, и лифт, медленно, словно нехотя пополз на его этаж. Эти минуты показались ему вечностью. Константин нервно намотал куртку на свою левую руку. В нетерпении, он  уже был готов бежать по лестнице вниз, когда лифт со скрипом открыл свои двери. Константин вошел в лифт и нажал кнопку первого этажа. Лифт не спеша двинулся вниз. Константин облокотился о стенку лифта, и подумал, а не послать ли ему это все. И Ольгу, и Марину, и Хронику…Но отступать было поздно. Или еще нет? Лифт спустился на первый этаж, какое-то мгновение постоял закрытый, словно в раздумьях выпускать пассажира или нет, и раскрыл свои двери. Костя выскочил из лифта, и вышел их парадного. Когда он оказался на улице, то на какой-то миг он почти ослеп, как случается когда человек резко попадает из ярко освещенного  места в темное. Но физиология делала свое – рецепторы сетчатки быстро адаптировалась - его зрачки расширились, и он осмотрелся. Олю он заметил сразу. Она одиноко стояла в метрах двадцати, ожидая приезда автомобиля. Константин сразу направился к ней. Сфокусировавший свое внимание на девушке, он в последний момент лишь случайно, краем глаза, он уловил приблизившуюся к нему фигуру незнакомца. Костя инстинктивно развернулся. Видимо это его и спасло. Незнакомец, чем-то тяжелым только больно чиркнул по его плечу. Константин ударил свободной рукой в ответ, лихорадочно соображая, что ему делать. Бежать от не мог, рядом была Оля. Неизвестный ловко отбил его удар и нанес ответный в солнечное сплетение. У Константина подкосились ноги, перехватило дыхание, и не произвольно из его легких вырвался сухой кашель. Он бессильно опустился на асфальт. Перед его глазами фейерверком вспыхнули звездочки. Незнакомец наклонился над ним и прошипел:
- Урод.
Он замахнулся. В этот момент Константин будто узнал его. Он был почти на 100% уверен, что это «Спортсмен». Константин, превозмогая адскую боль, сделал слабую попытку защититься, выставив вперед руки. И тут ночную тишину взорвал истошный женский крик. Оля сзади набросилась на Спортсмена, схватила его за шею и отчаянно стала колотить кулаком по голове. Спотрсмен пришел в замешательство. Сжимая зубы от боли, Константин встал и с силой нанес ему ногой удар в пах. Тот рухнул на колени. Из его рук что-то со звоном упало на асфальт. Костя еще раз со всей силы ударил ногой соперника. Тот повалился на землю, придавив собой Олю. Боевой напор Константина исчерпался, и он согнулся буквой «Г», опершись руками о колени.
- Помоги б…, - крикнул Спортсмен.
В свете фонаря, Константин увидел силуэт еще одного приближающегося к ним человека. Включение в драку свежего резерва, означало поражение. Но удача была на их стороне. В этот момент с шумом подъехало такси, и круто развернувшись, остановилось возле них, осветив ярким светом фар поле драки. Яркий свет мгновенно ослепил всех участников стычки, приведя в замешательство сообщника Спортсмена. Сам Спортсмен закрыл ладонью глаза, и попытался вскочить, но Оля, крепко уцепившаяся в него, не дала это сделать.  Тогда спортсмен завозился, резко дернулся и вскочил на ноги. Вскочила и Оля. При свете фара Константин увидел, как ее лицо исказила гримаса боли, и Оля истошно закричала. На ее блузке стало на глазах расти красное пятно. Плохо осознавая опастность, Константин бросился на Спортсмена, тот в ответ нанес удар ножом. Константин выставив руку с курткой, отбил удар и отскочил в сторону. Спортсмен, воспользовавшись паузой, поднял с асфальта упавший предмет и бросился бежать. В эту минуту, из дверей соседнего подъезда выбежал какой-то мужчина в шортах и майке, а из автомобиля выскочил таксист. Все трое кинулись к девушке, которая, испуганно стонала.
- Поехали в ближайшую больницу, - почти закричал Константин.
- У меня заказ, - озадачено сказал таксист.
- Какой на х… заказ, - закричал мужчина в майках.
- Это я заказывала, - жалобно, сказала Оля.
- Подождите, я сейчас. Грузите ее в машину, - сказал человек в майке и ринулся в дом.
Водитель, не теряя практичности и в этот драматический момент, открыл багажник, достал оттуда какую-то робу и аккуратно постелил ее на заднем сидении. Константин захотел обматерить его за эту щепетильность, но разумно смолчал. Они оба осторожно занесли Ольгу в салон автомобиля и усадили на заднее сидение. Появившейся к этому времени человек в майке, принес чистое полотенце и полиэтиленовый пакетик с кубиками льда. Он расстегнул  блузку Оли, прижал рану полотенцем и положил рядом с ней лед, что бы остановить кровотечение. Константин, поблагодарив незнакомого помощника, уселся рядом с Олей, крепко обняв ее. Водитель сел за руль и нажал на газ. Константин, посмотрел на побледневшее испуганное лицо девушки.
- Ольчик, все нормально, мы еще дадим с тобой жару.
- Лгушинка, - слабо ответила девушка.
- Держись, мы же не рождены проигрывать, - подбодрил ее Константин и крепко обнял. 
Оля, со слабым стоном прижалась к нему. Только сейчас он увидел, что его рука в тоже в крови. Лезвие ножа, прорезав куртку, рассекло ему кожу возле локтя. Костя просто горько усмехнулся. Дальнейшее было для него словно в тумане. Такси подкатило к больнице. Таксист к его чести, отказался брать деньги за проезд, даже послал Константина к его ближайшим родственникам, когда тот попытался засунуть ему в карман купюру. Потом - травмпункт больницы, врачи в белых, зеленых, голубых костюмах, Оля, лихорадочно хватавшая его за руку…
- Не бойся, я с тобой, - говорил Константин, держа девушку за ладонь, когда ту ложили на каталку.
- Молодой человек, - похлопал его по плечу уставший медработник, с большими как у Буденого усами, - молодой человек, не мешайте нам работать. Так будет лучше всем, и ей в первую очередь.
Не обращая внимания на взгляды окружающих, он отошел к окну, встал на колени и искренне попросил Бога, что бы с Олей было все хорошо. Бог, наверное, услышал его молитвы и послал к нему вестника в виде того же усатого врача, сообщившего ему, что важные органы не задеты и рана, по сути - царапина.
- Мы ее слегка подштопали, а через недельку сможете ее забирать, - весело сказал он, – кстати, мы ее заштопали голубенькими нитками.
Затем было ожидание и общение с милицией. Константин, рассказал все, что мог сказать о нападении. На вопрос о внешности нападавшего, он задумался. Что он мог сказать? Высокий, выше, чем метр восемьдесят, крепкий, коротко подстриженный, волосы русые или темные. Глаза. Действительно, какие у него глаза? Он меньше всего смотрел на их цвет, размер. Нос? Наверное, средний, как у многих. Подбородок, скулы, щеки, губы? Он сказал наугад. Лейтенант, мужчина лет двадцати пяти, аккуратно записал его показания и пообещал найти нападавшего. Но Константин не верил в это. Он давно уже разочаровался в чиновниках погрязших в коррупции, государстве, которое его «имело», силовых структурах, которые чаще декларировали его защиту, чем защищали. Но в данной ситуации был и его фактор. Действительно, собери его описание вместе, и составь из него лицо фоторобот человека, наверняка появился бы какой-то грубо-стандартный лик непохожий ни на кого и одновременно похожий на всех. И сотрудник МВД при всем желании вряд ли найдет человека исходя из этого. Он не раз видел ксерокопии подобных фотороботов в ОВИРе, сберкассах… Константин всегда удивлялся, как по подобным описаниям узнать человека, его отыскать. И считал это верхом идиотизма. И вот теперь он дал практически такое описание.
Константин закончил свое общение с милицией, когда начало светать. Небо затянуло тучами, и было прохладно. Константин поежился от утреннего холода. В этот миг отключились фонари, и в предрассветном полумраке стало как-то одиноко и грустно. На улице было ни души, лишь бродячая собака, в поисках чего-то съестного, пыталась залезть в ободранный мусорный бак. В кажущихся серыми домах, горел свет в редких окнах. Он поймал себя на мысли что рад, что в этот час на ногах он не один. Перед ним стал вопрос, что делать? Он достал сотовый и позвонил Алексею. Тот взял трубку лишь после третьего звонка.
- Да, - сонно сказал Алексей.
- У меня форс-мажор.
- Что у тебя случилось? Ты на часы смотрел?
- Меня чуть не убили!
В двух словах Константин рассказал о том, что случилось.
- И что ты хочешь? – зевая в трубку, поинтересовался Леша.
- Надо ехать к Марине и найти этих мерзавцев.
- Приезжай ко мне, и выпьем водки. Ты что с ума сошел?
- Я тебя очень прошу. Поедь со мной. А же тебя нечасто о чем-то прошу.
- Скорее наоборот. Очень часто в последнее время.
- Я тебя очень прошу.
- Отправляйся  домой, или ко мне.
- Ладно, пока.
Константин нажал сброс и недолго думая, позвонил к Игорю. Тот взял трубку сразу и, выслушав Константина, ответил, что он рад помочь, но находится далеко вне города и что-либо сделать для него, бессилен. Константин выругался. Он с силой ударил валявшуюся на тротуаре пустую пивную банку. Банка отлетела на несколько метров в сторону и жалобно звякая, покатилась по асфальту. Он уверенными быстрыми шагами пошел к трассе. Через минут пять он остановил проезжавшее по пустынной улице такси, а еще через 20 минут был возле дома, где жила Марина. Он сразу подошел к двери подъезда дернул за ручку. Дверь оказалась закрыта. Он какое-то время постоял у двери, и сел на мокрую от утренней росы скамью, что его совершенно не смутило. То, что он сделал сейчас, был обыкновенный эмоциональный порыв, который не состыкуется с логикой и здравым смыслом. Что сейчас ему делать? Звонить в домофон? Ждать, когда кто-то выйдет из дома, и проскочить в открытую дверь? Или просто вернуться домой, и остыть? Он обхватил голову руками и закрыл глаза. Только сейчас, он почувствовал усталость, которая валила его с ног, тяжесть в голове и ломоту во всем теле.
- Доброе утро, - раздался знакомый голос, и кто-то слегка похлопал его по плечу.
- Леша, - удивленно поднял голову Константин.
Перед ним стоял небритый заспанный Алексей с хорошо знакомым рюкзаком через плечо. Он взял в руки веточку вишни, растущей рядом со скамейкой, и погрузил свое лицо в свежую зеленую листву.
- Как пахнет! Молодостью и летним утром. Без меня ты часто получаешь по морде, и влипаешь в неприятности. Пошли.
Он подошел к двери и набрал номер какой-то квартиры. После непродолжительного ожидания, из динамика домофона раздался недовольный голос:
- Это, кто?
- Милиция, старший лейтенант Головин.
- Мы не вызывали…
- Откройте, пожалуйста, - вежливо, но требовательно вымолвил Алексей.
Раздался звук открываемого замка.
- Учись, пока я жив, - сказал Алексей, открывая дверь, - веди.
Константин смело привел его к двери квартиры Марины. Алексей, полез в карман и штанов и достал из заднего кармана ксиву.
- Откуда это у тебя? – удивился Константин.
- Это только обложка. Просто сюда нас так просто не пустят. Отойди в сторону, - широко зевнул и звонко рассмеялся Алексей.
Он нажал кнопку звонка и поднес обложку ксивы к глазку на двери.
- Кто-там? – раздался из-за двери сонный голос Марины.
- Откройте, милиция, - спокойно, почти равнодушно, сказал Алексей.
За дверьми послышалось какое-то шушуканье и возня. Через минуту – другую дверь открыла заспанная Марина, одетая в белый махровый халат с взлохмаченными волосами на голове.
- Привет красавица, - сказал Алексей, входя в квартиру.
- Ты кто? Ты не мент! – удивленно, без возмущения, видимо потому, окончательно не проснулась, сказала Марина.
Константин зашел в прихожую и закрыл за собой дверь.
- Что ты творишь! – закричала Марина, увидев Константина. Она схватила Алексея и попыталась толкнуть к двери. Но тот только рассмеялся, так и не сдвинувшись с места.
Константин, оглядев знакомые стены, ледяным тоном сказал:
- Ты перешла границу.
- Это ты перешел границу, козел, - девушка размахнулась, и влепила ему звонкую пощечину. Константин поморщился от боли и сжал кулаки. Алексей резко схватил Марину и прижал ее к стене. Алексей схватил ее одной рукой за горло, а другой стал бить о стенку кулаком буквально в нескольких сантиметрах от ее лица.
- Говори, всю правду! Говори! – рычал он.
Глаза Марины широко раскрылись, а лицо исказила гримаса страха.
- Я ничего не знаю! Отстань!
- По твоей вине угробили мой автомобиль!
- Какой автомобиль?!
- Я тебя урою!
- Подожди Леша, - взял его за руку Константин, - подожди, давай поговорим спокойно.
- Играете в доброго и злого полицейского. Да идите... Вон из моего дома!
- Ты доиграешься, красотка, - зашипел Алексей.
- Давайте, давайте. Прибейте меня! Два здоровых мужика слабую девушку. Герои!
Константин достал и кармана телефон и открыл сообщение, подписанное ее именем. Читай, потянул он ей телефон.
- Отпусти, - оттолкнула она Лешу.
От этого движения полураскрылся ее халат, обнажив ее грудь. Марина и резко затянула его, и со смесью ненависти и испуга посмотрела на нежданных гостей.
- Что уставился! – зашипела, она Алексею.
- Грудь так себе, бывает и лучше, - цинично ответил тот.
Марина буквально задохнулась от злости, и из ее груди вместо слов вырвалось какое-то хрипение.
- Читай – протянул телефон Константин.
Марина бросила взгляд на экран телефона.
- И что? Я не знаю, сколько у тебя Марин! Может у тебя их сотня! – в запале сказала девушка.
- Объясняю. Кто-то, ты или с твоего ведома, отправил мне это сообщение. Но когда я вышел на улицу, на меня напали и в свалке тяжело ранен человек. Так, что ты попала на покушение, на убийство, либо что еще хуже на убийство. Мне на все наплевать, я иду в ментуру и все рассказываю. Имел я в виду и рукопись, и деньги.
- Не бери меня на пушку!
- Марина! Ты мне не безразлична и я питаю к тебе очень хорошие чувства. Но перейдена та черта, после которой бык становится бешенный.
Алексей внимательно посмотрел на Константина и Марину и засунул руки в карманы, и многозначительно хмыкнул:
- Как поэтично! А у меня сгорел, в натуральном смысле этого слова, автомобиль, и надо выплачивать за него кредит.
- Еще раз повторяю. Из серии про тупых блондинок.  Твой парень, бой-френд, приятель, или кто он там обнаглел. То, что он мне морду бил в прошлом, это я упускаю. Он приперся к нам в поезд с пистолетом и ножом! Ладно, мы выкрутились. Потом он или они, подбросили нашему другу Игорю наркоту, сожгли машину Леше, он перед тобой, и сегодня ночью напали на меня. Но пострадал не я, а ни в чем неповинный человек. Его проткнули ножом как…- Константин, в сердцах стукнул кулаком о стенку и продолжил - Он в реанимации, между жизнью и смертью! Ты это понимаешь?! Человек может умереть! В этом есть твоя вина, так как ты была наводчицей. И у тебя нет ни времени на размышление, ни шансов соскочить с этой проблемы. И выбор у тебя идти как свидетель или соучастник. И еще среди моих знакомых есть только одна Марина – это ты.
Алексей взял у Константина телефон и перезвонил на номер, с которого было отослано злосчастное сообщение. Как и следовало ожидать, абонент оказался вне зоны доступа. Алексей разочаровано развел руками и ожидающе посмотрел на девушку. Та, подобно затравленному зверьку, отступила в угол прихожей, глядя на них с испугом и злобой. Однако, Константин мог дать руку на отрез, что испуга было больше.
- Катитесь отсюда, - крикнула она, но с гораздо большей уверенностью.
Алексей, сразу уловил слабость, и, повернувшись к Константину, серьезно сказал:
- Дружище, звони к своему старшему лейтенанту и капитану. Мы бессильны что-либо сделать, а их раздавить надо.
Алексей протянул Константину его сотовый телефон. Тот взял его в руку, не сводя взгляда с Марины, зашел в раздел меню «контакты» и выбрал первый попавшийся номер. Марина смотрела на молодого человека, тяжело дыша, сжав до скрипа зубы. На ее лбу появилась испарина. Константин сделал шаг  назад к двери и медленно поднес к уху трубку. Марина побледнела еще больше, но не сказала ни слова. Константин нажал кнопку сброса. Несколько секунд, он помолчал, а затем заговорил:
- Доброе утро Валерий Павлович, вы можете говорить? … Это вас беспокоит Константин… Вы меня узнали? Спасибо…. Да я звоню вам сообщить…
- Стой, - тихо выдохнула Марина.
- … сообщить, что Ольга прооперирована, но еще в тяжелом состоянии. Врач сказал, что с ней можно будет говорить только завтра… Да…Спасибо, до свидания.
Марина соскользнула по стенке и опустилась на коврик прихожей. Она закрыла лицо ладонями, словно пытаясь отгородится ими от кошмарного утра и от непрошенных гостей. Несколько секунд она сидела в этой позе, затем резко двинула ладони вверх перененся их на волосы и с силой потерла голову. Без того всклокоченные волосы девушки, почти превратились в паклю. Она подняла бледное лицо и измученно посмотрела на молодых людей.
- Они хотели вам отомстить и вывести из игры. Вы, в особенности ты Константин, стояли у них как кость в горле. Я не знаю всего, не знаю как, но они вышли на оринтировочное место где спрятана казна Давида. Это где-то в Крыму. Где я не знаю. Леонид говорил, что вы движетесь параллельными путями, даже порой опережаете на шаг или даже больше. Но буквально на днях, он сказал, что вычислил место. Я…я, должна была это сделать, он… он безумный когда, когда одержим идеей. Он пойдет на все, на какие угодно потери для достижения цели. Если б я не выполняла его поручения, он бы стер меня в порошок. У меня брат под следствием, и от него зависит, сядет ли он на пять лет или нет. Если он сядет, его жизнь будет разбита…Я должна была это делать. Но поверьте, я не слала это смс. Это не я!
- Это понятно, а остальное?
- Я не знала, что ты едешь в Питер. Это тоже не я.
- А остальное?
Марина закивала головой. Ее глаза были полны слез. В этот момент Константину захотелось ее обнять и утешить. И безусловно он бы это сделал, если бы был один. Он подошел к ней и сел на корточки.
- Где он живет? – спросил Алексей.
- Да и второй? – присоединился Константин.
- Адрес могу написать, но он собирался продавать квартиру. Может, он ее уже и продал. У него были проблемы с деньгами. Кроме того он собирался вложить деньги в поиски. Второй, Сергей, я его плохо знаю. Бандитские девяностые он был в криминале. Но потом, по каким-то причинам его выгнали свои, вроде бы из-за наркотиков. Это все, что я знаю.
Зашла в комнату, подошла к письменному столу, вырвала из блокнота листок бумаги, и бегло написала на нем несколько строк.
- Ты говорила, что у тебя есть какие-то данные, что это Крыму?
Марина встала, вошла в комнату и остановилась у письменного стола. Открыла его верхний ящик, и недолго порывшись в нем, достала пожелтевший от времени конверт. Девушка размахнулась и швырнула его непрошенным гостям. Конверт упал возле ног Алексея. Константин и Алексей недоумевающее посмотрели на него. Алексей наклонился и поднял конверт. Марина развернулась, подошла к дивану села на него и уставилась в окно, будто находясь в прострации.

26
Евпатория. Фойе гостиницы «Бейлер». Татьяна Ласкари сидит на мягком кресле и смотрит перед собой. Перед ее глазами мелькает множество людей. Но взгляд сфокусирован лишь на одном человеке, который стоит у стойки портье. Это офицер - шатен, лет тридцати с небольшим. На нем черный китель с белым кантом на грудном разрезе и черные галифе. На его голове красно-черная фуражка  с тремя белыми выпушками, черным козырьком и обычной офицерской кокардой. Он уверенным шагом подходит к ней. Его сапоги громко стучат по полу гостиницы. Почему-то Татьяне бросаются в глаза не лицо, а серебряные погоны с черной окантовкой и черно-красными просветами. Он спрашивает тихим мягким баритоном:
- Барышня, Вам плохо? - и касается ее плеча. Затем он кому-то говорит, что бы ей принесли воды. Офицер поворачивается к ней боком, и она видит на его левом рукаве черный щиток с белой надписью «корниловец». Еще на щитке череп со скрещенными костями, перекрещивающиеся мечи рукоятями вверх и красная пылающая гренадка под мечами. Поистине лик войны! 
Она, как ей кажется, бодро отвечает, что с ней все нормально, благодарит офицера за заботу, и добавляет, что ждет аудиенции командующего. Ей приносят стакан воды. Она жадно делает из него несколько больших глотков. Вода ее несколько взбодряет и на мгновение придает сил. Офицер отходит в сторону, но продолжает смотреть на нее. Она вновь бросает на офицера невидящий взгляд. Да, она его не видит. Перед ее глазами вновь и вновь встает их встреча с Алексеем. Ее Алексеем. Она его увидела два дня назад в госпитале, после разлуки в полтора года. Она его сразу не узнала. А потом ужаснулась в перемене, которая произошла с человеком. Высокий, широкоплечий шатен, с серыми глазами, в глазах которого сверкал задорный огонек, превратился худого изможденного человека с темными кругами под глазами. Голый после бриться череп был покрыт какими-то пятнами, а в недельной щетине на небритом лице,  седых волос было гораздо больше чем темных.
- Лешенька, что с тобой? - дрожащим голосом спрашивает она.
- Изменился? – невесело улыбается Алексей.
- Что с тобой случилось? Что с тобой сделали?
- Война, невзгоды и тиф делают чудеса, превращая молодого человека в старика, - мрачно острит Алексей и смотрит не Татьяну потухшими глазами.
Он раскрывает свои объятия. Они обнимаются, и Татьяна чувствует его ладони на своей спине.  На ее глазах непроизвольно навернулись слезы. Она с трудом сдерживает их. Алексей почувствовал это, и как можно и еще крепче прижимает девушку к себе. Она слышит, как колотиться его сердце.
- Ну, будет, будет. Я жив, и это главное. Не плачь, принцесса. Не плачь. Лучше скажи, как ты меня нашла?
Принцесса! Так он назвал ее на заре их отношений. Она безумно рада. Она чувствует, что нашла что-то родное и с готовностью отвечает:
- Два дня назад я встретила Колю Ляхова, и он мне сказал, что ты тут. Боже, если б ты знал, как я тебя ждала, как мечтала о встрече с тобой. Я не верила, что ты погиб во время улугаевского десанта, даже когда мне это сказали.
- Не верь, - зашепчет Алексей, - ты знаешь, какое расстояние от правды до лжи – ладонь. Именно столько между ухом и глазом. Я тут, рядом с тобой.
- Леша…
Вдруг в Алексее все меняется. Он резко выпрямляется и почти отталкивает ее в сторону. Затем зажмуривает с силой глаза. Когда он их открывает, кажется, что с него слетела маска благодушия. Резко почти грубо он ей говорит:
- Давай отойдем в сторону.
Татьяна удивленно смотрит на Ласкари и протягивает ему руку. Они ковыляют по обшарпанному залу между кроватей, где лежат больные и раненые. Алексей идет, с трудом передвигая ногами, опираясь на руку Татьяны, и останавливается возле поста сестер милосердия, стоящего у окна. Он опирается о подоконник, тяжело дыша, словно бегун после марафонской дистанции. Сестра милосердия смотрит на них и видимо из деликатности (по крайней мере, Татьяне так показалось) встает и направляется в сторону больных и раненых, лежащих на убогих койках.
- Таня, почему и как ты оказалась в Крыму? – спрашивает он, глядя ей прямо в глаза.
Что она может сказать? Рассказать долгую историю о том, как она бежала от ужасов гражданской войны, когда в течение месяца меняется одна власть на другую, другая на третью и так до бесконечности.  Сколько их было? Белые, Красные, Зеленые, Петлюровцы, Директория, Поляки, Гетманщина… она уже не упомнит всех. Но знает, что расстреливают все. Еще она могла рассказать о том, как она его искала в вихре братоубийственной войны, справляясь об Алексее у солдат, офицеров, казаков, моряков, беженцев... О том, как она чуть не потеряла сознание, когда ей сказали, что он погиб во время улагаевского десанта. Но вместо этого она говорит другое. Ей хочется поднять ему настроение и подарить оптимизм:
- Здесь ты. Тут Русская армия, которая нас защитит. А в следующем году все изменится. Ты выздоровеешь, и мы вернемся домой, и все вернется на круги своя.
Алексей поворачивается и смотрит в окно, на затянутое серыми тяжелыми тучами небо, тучами, которые пригнал холодный ветер с Севера. Там, в дали, серые тучи практически сливались с темным морем, образовывая серую бесконечную стену, которая наваливается на светлые кубики домов, кажущимися в сравнении с ней песчинками. Татьяна тоже смотрит в окно и мгновенно, в ее душе появилась какая-то тяжесть  и безысходность, которая перекрывает радость встречи.
- Ты веришь в победу Вооруженных Сил Юга России над Красными? – холодно и разочарованно спрашивает Ласкари, продолжая глядеть в окно.
- Да, - искренне отвечает Татьяна, - Коля Ляхов, он близок к командующему. Он говорит, что вопрос это времени. Врангель провел реформы, реорганизовал армию, поднял ее боевой дух…
- Таня, - мрачно обрывает ее Алексей, - эти разговоры для таких по-детски наивных барышень как ты. Я был на фронте, я знаю, кто и как воюет. И скажу тебе, что карта Белого движения бита. И то, что делает Петр Николаевич, надо было делать на два даже три года раньше. И будь он трижды гениален, он не сможет изменить ситуацию. Красные превосходят  силы Врангеля в три, даже четыре раза. Я ставлю, что угодно на то, что  к весне нас с треском вышибут из Крыма. Они контролируют всю Россию, они научились воевать, и учениками у них были наши лучшие генералы. Что мы будем делать тогда, ты не задумывалась?
- Будем жить. Как – то приспособимся.  Ведь как-то живут Брусилов, Вернадский, Эверт, Гутор, Успенский…
- К кому приспособится? – перебил ее Алексей. - Ты думаешь, им нужен я, в прошлом недоучка-историк,  нынешний офицер, который только и умеет воевать? Или ты благородная девица? Мы им не нужны. Таких как мы они ненавидят, мы классовые враги.
Рассказать тебе расстреляли Жилинского и Ренненкампфа? Как убили после издевательств Орановского? Или как зарубили в Пятигорске Рузского и Радко-Дмитриева!?
И когда большевики возьмут Крым, то нас не пощадят. Поверь, и тут в Евпатории, и в Симферополе, и в Севастополе не будет и столба, на котором бы не висел офицер, чиновник, или любой другой человек, как они говорят «бывший». А если и они кого-то оставят, то только для того, что бы использовать, а потом все равно убить, уничтожить. Пойми мы для них враги, мы классовые враги. Пощады ждать не придется. А если учесть, что это не рыцарский турнир, где победитель побежденному подает руку, наши шансы еще снижаются.  Мы не щадили друг друга. Уверен, среди красных  найдется немало людей, готовых меня подстрелить, как бешенную собаку! Даже если именно я ничего им ничего не сделал. Но я офицер ВСЮР, и я буду отвечать перед каким-то комиссаром, за какого-то казака, зарубившего его брата, дроздовца застрелившего его отца. Я не строю по поводу этого никаких иллюзий. И ты не строй. Придет день и ты ответишь, за то, что кого-то объедала, или жила слишком хорошо в сравнении с какой-то прачкой. Напряги свои мозги и подумай об этом, благородная девица!
Он говорит резко. Почти грубо. Татьяна отворачивается от него и достает простой льняной платок. Она еле сдерживала слезы, готовые рекой политься из ее глаз. Но это уже не слезы радости встречи с горячо любимым человеком после долгой разлуки. Слова Алексея больно ранят ее в самое сердце. Пару теплых слов, а потом поток ненависти. Она же тут совершенно не причем. Она бросилась к нему, как только узнала, что он в Евпатории. Ей было безразлично все кроме Него. Она бросилась подарить ему все свое душевное тепло, приехала, что бы его лечить, стирать его белье, помогать во всем. Она не белоручка и может выполнить любое его желание. Тем более ради Него. Слезы, уже буквально капают из ее глаз. Пытаясь подавить всхлипывания, она сморкается в платок.
- Ты, что простудилась? – прерывает свой монолог Алексей.
- Немного, - тихо отвечает она.
- Даже если и мы останемся, то я не вижу перспектив в Большевицкой России. – продолжает Алексей. - Они построят свою империю на крови. На нашей, на своей собственной, на крови невинных людей. Они проведут страну через потрясения, положат сотни тысяч  жизней, ради удовлетворения жажды власти. Но все равно у них не будет длительных успехов и, в конце концов они все профукают. Придут другие, более слабые люди, и тот строй, который они установят, рассыплется как глиняный колосс! Но останься мы здесь, при условии, что нас не уничтожат,  будет сломана наша жизнь, жизнь наших детей, внуков. Мы будем изгоями в своей собственной стране. Ты слышишь меня?
Татьяна пытается себя убедить в том, что тиф, ранение, кровавый Молох войны надорвал его силы. Ему плохо и он просто сорвался. Она согласно кивает головой.
- Ты меня слышишь? Посмотри на меня? – он говорит, почти крича.
Она поворачивает к нему свое лицо и молча кивает. В этот миг она не выдерживает, и слезы потоком начинают литься из ее глаз, а из ее груди начинают вырываться всхлипывания. Она сейчас ощущает себя не взрослой девушкой, а меленькой девочкой, которую наказали не за что, которая не может себя ни защитить, ни оправдать.  На них начинают смотреть раненые, а сестра милосердия подходит к ней и старается ее утешить. Алексей благодарит ее и просит оставить их наедине друг с другом. Он усаживает ее на простой табурет, а сам присаживается перед ней на корточки. Он берет ее руки в свои и целует их. Но почему-то от этого слезы начинают литься все сильнее и сильнее, а из груди вырываются рыдания.
- Солнце мое, не плач, - говорит он, тихо, почти нежно, - не плач. Извини меня, дурака и солдафона. Видишь, в  кого я превратился за эти годы. Извини.
Он снова целует ее руки. Постепенно слезы прекращают катиться из ее глаз. И теперь ее как всякую женщину беспокоит, как будет она выглядеть со стороны. Ведь не смотря ни на что, ни на походные условия, погоду, войны и революции, женщина должна оставаться красивой, и оставаться Женщиной.
Теперь он горит тихо. Почти шепотом.
- Танюша, я это говорил, именно потому, что люблю тебя. Только тем, кого любят настоящую говорят правду. Правду, какая – бы она не оказалась. Нам надо бежать. Надо бежать из Крыма. В Европу, Америку, Азию.
- Хорошо. Но как?
- Надо успеть, попасть на один из кораблей, которые уходят в Константинополь. Проверь, скоро на них будет попасть очень трудно. По той простой причине, потому, что начнется агония. Все будут бежать, спасая свою шкуру, и генерал, и рядовой.
- Бежать. Это безумие. Но там ведь мы будем чужие. Наша Родина тут.
- Правильно, безумие, но надо бежать. Ты ведь бежала в Крым? Скоро все побегут. И ты сто раз права, когда говоришь, что та нас никто не ждет. Поэтому перед нами две задачи. Первая это попасть на пароход в Константинополь. Таких как умных как мы, очень много уже сейчас. А вторая задача, когда мы окажемся на чужбине, как-то устроиться. Потому, что мы там чужаки. И никому не нужны. Поверь, наши графы будут работать там таксистами и дворниками, выпускники института благородных девиц – гувернантками и официантками. В России они кто-то, а там они эмигранты, люди второго сорта, если не третьего. А кое-кто даже будет помирать с голоду.
- Лешенька, что ты говоришь!
- Тсс! – тихо, почти шепотом, говорит Алексей и прикладывает свой указательный палец к ее губам.
Он смотрит ей прямо глаза. Глаза Алексея выцветшие, усталые, глаза почти старого человека.  Но в дорогих ей глазах она не видит любви, она видит только одержимость.
- Слушай меня внимательно. Несколько лет назад, когда мы сражались за императора и Россию. Как патетически сказал! Я оказался в Трапезунде. Там, я брал некоторое участие в работе Трапезундской экспедиции профессора Успенского. Мне пришлось сопровождать некоторых участников экспедиции в монастырь Сумелу. Там ими была скопирована одна рукопись. Помимо основного текста, в ней была приписка. Описание места, в котором, один из представителей императорской династии запрятал казну Трапезунда. По дороге назад на нас напали турки и …и вырвались я, и еще несколько солдат. По возвращении я слукавил и заменил листок с припиской. Потом все завертелось, закрутилось… В течение этого времени я над этим думал. Когда мог и где мог, я искал подтверждение своих мыслей и идей. И сейчас, я могу с уверенностью сказать. Казна Трапезунда, сокровища, которые императоры собирали более двухсот лет, рядом с нами. Они тут в Крыму. И это наш счастливый билет к нормальной жизни, там, вдалеке от Большевицкой России.
Татьяна смотрит на него и думает. В своем ли он уме? Ей кажется, что он помешался. Она берет себя в руки, стараясь быть спокойной, говорит:
- Алешенька, тебе нужно отдохнуть, ты очень устал.
Но он не дает ей закончит.
- Послушай, - говорит он, - послушай внимательно. Через несколько дней, казаки пригласят Врангеля на свой "круг", то есть съезд казачьих представителей. Он будет тут, в Евпатории. Тебе нужно будет найти Колю Ляхова. Он адъютант Врангеля и мой большой должник. Кроме того, он не равнодушен к тебе.
Алексей хитро улыбается и подмигивает ей глазом. Но это подмигивание больше напоминает Татьяне нервный тик. Она хочет что-то сказать, но Алексей продолжает:
- Ты его заешь. Передашь  привет от меня и попросишь, что бы он помог тебе с аудиенцией у командующего ВСЮР. Он поможет.
Алексей встает на ноги и берет ее за руку. Татьяна тоже встает и Алексей вновь, опираясь на ее руку, ковыляет по залу и выходит в коридор. Там тоже раненые. Но  Алексей говорит достаточно громко, будто не замечая присутствующих.  Она глубоко вдыхает и чувствует запах крови, мужского пота, медикаментов. От этой адской смеси ей становиться почти дурно. Но она держит себя в руках.
- Ты не устал? – спрашивает она.
- Нет, я почти силен. Слушай дальше. При общении с Врангелем ты дашь ему прочитать эту бумагу.
Он достает из-за пазухи два запечатанных конверта и сует их ей в руки.
- Они идентичны,  - продолжает он. – Один конверт оставишь у себя. Сама напишешь прошение Врангелю. Образец как писать, на этом листе бумаги.
Алексей снова лезет за пазуху и достает засаленный исписанный карандашом листок бумаги. Татьяна берет его в руки. Она вертит его в руках, пытаясь разобрать корявый почерк Алексея.
- Может мне подойти сразу к Коле. С этим вопросом.
- Нет. Коле это не по силам. К тому же нам надо успеть это сделать до наступления зимы. Для реализации этого замысла нужны людские ресурсы. Сейчас здесь каждый человек на вес золота. К кому обращаться? К наркоману Слащову? Проходимцу Кутепову? Кривошеину? Только Врангель может нам в этом помочь. Кроме того, он человек слова и…благородный, наверное, человечный.
- Он отпустил детей из армии, - подсказывает она.
- И это тоже. Он даст нам 10 процентов от найденного. А это астрономическая сумма. Остальное же пускай берет себе и тратит либо на безысходную войну или на эмиграцию, хоть пропьет. Ты должна будешь встретиться с командующим ВУСЮР и пробить наш план. Если б я был здоров, то сам это сделал…
Алексей тяжело вздыхает и сжимает худые кулаки.
- Но ничего, я смогу лишь ехать на телеге и курировать поиск…
В этот миг она чувствует, что ее кто-то трясет за плечо. Мгновенно образ Алексея тускнеет, и  картина их общения рассыпается в прах. Она поворачивает голову и видит перед собой Колю Ляхова. Он выбрит до синевы и от него пахнет дорогим одеколоном. «Интересно, задает она себе вопрос, где он его достал?» -  спрашивает она себя. На нем идеально сидит китель защитного цвета со знаком «За ледовый поход» и орденом св. Анны, или простонародье «клюквы». Его сапоги до блеска начищены. Да он красавец и всегда был щеголем, любимцем женщин! Он что-то ей говорит. Она пытается сконцентрироваться на словах Николая.
- Танюша, вы слышите меня?
- Да Коля. Извини, я очень устала, я на пределе. У меня бывают минуты слабости. Повтори пожалуйста. И извини меня ради Бога.
Ляхов кивает головой и послушно повторяет своим ровным четким голосом. Татьяна пытается вслушаться в его слова.
- Командующий в ресторане на встрече с казаками. Он в сопровождении французского посла графа де Мартеля, донского атамана генерал-лейтенанта Африкана Богаевского и других лиц. Я передал командующему твое письмо  и очень его просил о встрече с тобой. Петр Николаевич обещал уделить тебе 10 минут своего времени. Помни 10 минут времени, ни минуты больше. Поэтому постарайся не потратить это время не даром. Идем.
Она встает и идет за Ляховым. Гостиница заполнена казаками и офицерами. Большинство их не веселые. В какой-то момент они останавливаются у входа в ресторан. Она мельком видит сидящих за столами мужчин, большинство из которых военные. Стоит лишь один лысеюший человек, лет 45-50. Она слышит его картавые слова:
- Франция всегда была другом России, и теперь с чувством глубокой горечи смотрит на эту великую, богатую и прекрасную страну, захваченную насилием горсти людей, ведущих её к разорению. Франция с радостью приветствовала появление у власти правительства генерала Врангеля, который при неимоверных трудностях предпринял объединение всех энергичных людей для продолжения борьбы…
Ляхов берет ее под руку и ведет на второй этаж и вводит в какой-то номер. В комнате она видит двух офицеров. Ляхов, краснеет и, запинаясь, говорит.
- Танечка, сейчас война. На Петра Николаевича охотятся большевики, его жизнь на волоске. Словом Вас должны обыскать. На предмет обнаружения оружия, вы понимаете, это надеюсь…Извините, но это обязательная процедура относительно всех, кто попадает к нему на прием.
Она беспомощно смотрит то на Ляхова, то на офицеров, и покорно кивает головой в знак согласия. Николай отворачивается, и к ней подходят офицеры. Они ее обыскивают быстро и четко. Она чувствует их прикосновения к ее ногам, спине, животу… Она закрывает глаза, пытаясь отстраниться от действительности, так как она сделала сидя в фойе гостиницы.  Но у нее это не получается. Один из офицеров устало говорит:
- Коля она чистая.
Затем он элегантно извиняется перед ней за причиненные ей неудобства. Извиняется и Николай. Они выходят из номера оставляя ее одну.
Она садиться на стул, стоящий возле стола и кладет на стол запечатанный конверт, с письмом Алексея. Татьяна не помнит, сколько ей приходиться ждать. Как вдруг раскрывается дверь, входит Ляхов, и говорит, что Петр Николаевич ее ждет. Он снова напоминает, что у нее не больше десяти минут. Она встает и выходит вместе с Ляховым в коридор. Затем Ляхов стучит в соседнюю дверь, открывает ее и дает ей зайти в помещение. Она видит, как у окна стоит спиной к двери человек. Дневной свет, льющийся в комнату с улицы, дает ясно  разглядеть только его силуэт.
- Ваше превосходительство, - четко и громко говорит. Ляхов, - Татьяна Ласкари.
- Спасибо, - говорит человек, - можете идти.
Ляхов щелкает каблуками, разворачивается и выходит из номера, плотно закрыв за собой дверь. Человек разворачивается и идет к ней. Он останавливается в нескольких шагах от нее, и только сейчас Татьяна может его рассмотреть. Врангелю сорок два, но он выглядит старше своих лет. У него темные, с проседью волосы, красные от бессонницы глаза. Теперь она понимает, почему главу Белого движения барона Врангеля дали прозвище «чёрный барон». На нем  чёрная казачья черкеска с газырями. Говорят, что эта традиционная повседневная форма одежда, осталась у него со времен «Дикой дивизии».  Он предлагает ей сесть в одно из кресел, стоящих возле небольшого столика. Она согласно кивает и садиться.
- Я вас слушаю, госпожа Ласкари, - говорит он негромким, несколько скрипучим голосом.
- Ваше превосходительство, Петр Николаевич…, - говорит она и замолкает.
Врангель выжидающе смотрит на Татьяну, и она теряется.
- Я ваш слушаю, - говорит он.
- Извините. Я хотела бы попросить вас о помощи. Мы хотим покинуть территорию России.
- Это возможно. Корабли с завидной регулярностью курсируют между Севастополем и Константинополем. В этом мое вмешательство не требуется, - отвечает он, пожимая плечами.
- Нет. Нам нужно другое.
Врангель недоумевающе поднял брови.
- Вы, наверное, читали мое прошение?
- Да, - говорит «черный барон», поднимая со стола листок бумаги. Близоруко щурясь, он несколько секунд смотрит на прошение Татьяны. Затем кладет листок снова на стол и спокойно и рассудительно, словно учитель гимназии, объясняющий предмет нерадивому ученику говорит: 
- Татьяна, простите как вас по батюшке?
- Александровна, - подсказывает она.
- Татьяна Александровна. Сейчас идет гражданская война. На фронте положение критическое. Не хватает оружия, боеприпасов, продовольствия, обмундирования, медикаментов, людских ресурсов, или, проще говоря, солдат. Мне пришлось отправить на передовую свой личный конвой. А вы говорите о каких-то археологических изысканиях. Нет. Это исключено. Безусловно, при всей моей любви к Крыму, и уважению к истории, в этом я Вам помочь никак не могу.
Он подчеркивает слово «Вам», и холодно смотрит на нее. Она выдерживает взгляд его проницательных глаз.  Уверенным движением она достает письмо Ласкари и протягивает ее командующему ВСЮР. Тот, колеблясь, смотрит на конверт, словно решая, что с ним делать, а затем берет конверт из ее рук, и уверенным движением вскрывает его.
- Что это? – спрашивает он.
- Это письмо моего мужа Алексея Ласкари к Вам, относительно этого вопроса.
Врангель вынимает из конверта сложенный вчетверо лист бумаги, смотрит на Татьяну и затем разворачивает его и читает. Татьяна смотрит на его лицо. Оно не выражает никаких эмоций. Татьяне кажется, что лицо барона будто высечено из гранита. Но вот «черный барон» заканчивает чтение. Он небрежно бросает письмо на  стол и бросает беглый взгляд на Татьяну.
- Это очень интересно, но я не могу помочь вам в этой авантюре. Может быть, если бы были другие обстоятельства, то возможно, я бы и мог что-то сделать. К сожалению, у меня множество очень важных дел, которые требуют скорейшего решения. Я вынужден идти.
Татьяна понимает, что это знак того, что аудиенция окончена. Врангель встает, и ее взгляд упирается в нашитые на черкеске кожаные газыри, в которых когда-то воинственные горцы вкладывали ружейные патроны.  Она так же встает с кресла и негромко говорит Врангелю:
- Ваше высокопревосходительство, подождите!
Она лихорадочно роется в сумочке, достает оттуда маленький металлический круглый предмет и с готовностью протягивает его Врангелю.
- Что это? - говорит без энтузиазма «черный барон» беря его в руки.
- Это серебряный аспер Трапезундского императора Алексея III.
Врангель вертит монету в руках, пытаясь ее внимательно рассмотреть. Но это видимо его не впечатляет. Он пожимает плечами и протягивает монету назад. Она отодвигает его руку и скороговоркой говорит:
- Там их много, очень много. И не только это. Там хранятся ценности, которые  собирали Великие Комнины в течение столетий. И Алексей видел их. Помогите нам и вы получите выгоду как для себя та и для всего Белого дела.
Врангель морщит лоб и подходит к окну. Он стоит и задумчиво смотрит на улицу. Текут секунды, которые кажутся ей часами. Она теряется во времени. Татьяна  понимает, что сейчас решается ее судьба и судьба ее Алексея. Или это иллюзия решения? Может все уже давно решено и предрешено не в этом гостиничном номере, а там на небесах. Тем временем открывается дверь и в номер входит Ляхов. Татьяна оборачивается на шум его шагов. Его лицо напряжено, видно, что он чем-то озабочен. Он негромко, но четко говорит:
- Ваше превосходительство, автомобиль уже готов.
Командующий стоит лицом к окну, не поворачиваясь лицом к Ляхову. Он какое-то время молчит, взвешивая все «за» и «против».
- Николай, - медленно говорит Врангель, словно затягивая момент принятия решения, - принесите мне перо и чернила.
Ляхов кивает головой и скрывается за дверьми. Врангель поворачивается лицом к Татьяне и оценивающе ее осматривает. Нет, это не оценивающий взгляд мужчины, который пытается определить стоит женщина его внимания или нет. Это не взгляд человека привыкшего повелевать, который выбирает себе человека для службы и работы.  Она не может дать определение его взгляду, но Татьяна понимает, что этот могущественный человек дает ей оценку. Он улыбается. В первые, за все время общения от него идет какая-то тень тепла:
- А вы пробивная женщина и умеете убеждать.
Татьяна молчит, не зная что ему сказать.
- Я постараюсь помочь нам и вам. И надеюсь, если  Он там сверху, будет нам благоприятствовать, то все получиться. Дело очень зыбкое и щекотливое. Об этом должен знать очень ограниченный круг людей. Курировать это дело будет ваш хороший знакомый штабс-капитан Ляхов, и докладывать об этом мне.