Простое решение трудной проблемы

Подходя  к дому Люба почувствовала, как  привычно портится настроение. Такого омерзительного подъезда, как ее собственный, она уже давно нигде не встречала. Банки и бутылки из под всевозможных напитков, окурки, кучи рекламных газет и листовок, застарелый запах кошачьей мочи, облупленные стены исписаны всевозможными похабностями. Бр-р-р-р!

Люба давно хотела уехать из этого дома .Но… Все потенциальные покупатели даже до ее квартиры на четвертом этаже не поднимались. Заходили в подъезд и тут же разворачивались. Ситуация сложилась тупиковая. Жить в доме было невозможно, выехать из него тоже.

Люба многократно ходила в домоуправление, жаловалась на работу дворников. В домоуправлении разводили руками и в ответ жаловались на нехватку кадров. Люба пробовала «качать права», приводя в пример соседний дом, где жила ее подруга. Там почему-то всегда чисто и красиво: и кодовый замок, и цветы на окнах, и стены сияют свежей краской. Бойкая домоуправша с хитрыми глазами успокаивала Любу тем, что и до их дома когда-нибудь очередь  на ремонт дойдет. Дом-то социальный. Живут в нем в основном рабочие с завода слоистых пластиков. Квартиры не покупали, а получили « от завода». А дареному коню в зубы не смотрят. Ждите. Наведем и у вас порядок. Когда-нибудь…

Люба скандалила с незнакомыми неопрятными мужиками, что курили в подъезде, усевшись на подстеленную на ступеньки газетку, и сплевывали на  пол. Мужики  привычно и лениво посылали ее по матушке.

Люба  пыталась гонять подростков с бутылками пива. Подростки огрызались и гоготали ей в след, но с насиженных  мест не двигались.

Люба стыдила соседей, выбрасывающих рекламную продукцию прямо на пол под почтовыми ящиками. Потом на эти сваленные газеты гадили забегающие в подъезд кошки. Соседи смотрели на нее как на полоумную: типа, ладно бы был порядок, а так в подъезде сам черт ногу сломит. Газетой меньше, газетой больше…

Каждое утро и каждый вечер пробираясь через горы мокрых  вонючих газет, окурков, пачек от чипсов, банок и бутылок от пива, плевки и окурки, картофельные очистки, Люба сдерживала подступающую к горлу тошноту и старалась проскочить подъезд за наикратчайшее время с минимальным количеством вдохов.

Сегодняшний вечер ничем не отличался от предыдущих.  В подъезде было еще грязнее, чем обычно. Пахло так омерзительно, что, поднявшись только на второй этаж, Люба поняла, что тошноту сдержать не удастся. Едва оказавшись дома, Люба кинулась в туалет. Ее долго и тяжело рвало. Умывшись холодной водой, Люба решительно надела старый спортивный костюм, резиновые перчатки и дачные калоши. Набрала в старое ведро воды, взяла веник,  несколько больших пакетов для мусора, оставшихся после ремонта квартиры, и вышла в подъезд.

Она начала все выметать с пятого этажа.  Там курили два парня лет по двадцать. В одном из них Люба признала  сына Маши Морозовой, с которой Люба больше всех ругалась из-за брошенных на пол газет и листовок. Люба работала молча и сосредоточенно. Парни посторонились, давая Любе возможность махать веником. Уже спускаясь на четвертый этаж, Люба краем глаза заметила, что парни ушли и… не бросили окурки на чисто выметенный пол. Унесли с собой.

Между четвертым и третьим  этажом на ступеньках сидел  пьяненький дядя Вася Смирнов. Когда-то давно с  ним приятельствовал покойный Любин отец. Увидев Любу с веником, дядя Вася поднялся со ступенек, подобрал газету, на которой сидел:
- Звиняй, дочка, помешал тебе… Ухожу я уже.

На третьем этаже Любе встретился какой-то незнакомый мужик. Он окинул Любу презрительным взглядом, вставил ключ в дверь сорок восьмой квартиры и фыркнул:
- Наконец-то я увидел нашего дворника! Я думал, вас в природе не существует.
Люба промолчала. Она собирала мусор в пакеты, сносила их на первый этаж и продолжала мести дальше. Больше всего мусора было  у почтовых ящиков. Люба собрала все и стала понемногу выносить полные вонючие пакеты на помойку. Затем поднялась к себе, набрала снова воды, взяла тряпку и опять вышла в подъезд. Поднимаясь на пятый этаж, услышала плеск воды. Маша Морозова мыла пролет  от пятого до четвертого этажа. Оглянувшись на  Любу, Маша с трудом разогнулась:
- Молодец, Любка! Давно пора нам порядок навести. Живем, как последние свиньи, в собственном  дерьме.
Весь вечер Маша с Любой отмывали лестницу. Проходившие мимо них соседи, старались двигаться по краешку, чтобы меньше наступать на свежевымытые ступеньки. Смотрели соседи на Любу с Машей с опаской и удивлением.

Утром впервые Люба не бежала по подъезду, а шла медленно, любуясь на дело рук своих. Впереди спускались дочь и мать Мироновы с третьего этажа. Дочь  развернула конфету и бросила на лестницу фантик.
- А ну-ка подбери, - строго прикрикнула мать.
- Да ладно, - пошла дальше девчонка.
- Я кому сказала!- повысила голос мать.- Русского языка не понимаешь?!
Девочка вернулась, что-то сердито бормоча, и подняла яркую бумажку.

Вечером Люба  встретила на лестнице дядю Васю. Он вставлял стекла в  разбитом окне на втором этаже.
- Здравствуй, дочка, - заулыбался дядя Вася Любе, стараясь дышать в сторону, - вот решил стекла вставить. А то зима настанет, опять мерзнуть будем. У  меня в гараже лежат обрезки.Остались еще со строительства дачи. Все выкинуть хотел, а вот и пригодились!

Через несколько дней в подъезде появились улыбчивые неразговорчивые таджики. Они застелили лестницу газетами, ободрали со стен и потолка висящую клочками старую краску непонятного цвета, побелили потолок и выкрасили стены в  теплый персиковый  цвет.
- Ну наконец-то и до нас очередь у домоуправши дошла!- поделилась Люба радостью с Надей  с первого этажа.
-При чем тут домоуправша?- удивилась Надя.
- А … кто при чем?- растерялась Люба.
- Так это же новый сосед из сорок восьмой квартиры! Он купил краску и привел рабочих. Кстати, вот тебе ключ от подъезда. Завтра железную дверь поставят с  кодовым замком.
- Это тоже сосед из сорок восьмой?
- Нет, это муж Соньки, Колька. Ну Соньки,  которая с собачкой все время гуляет! Колька  работает в фирме по установке таких дверей. Сонька сказала, что Колька сказал, что   хватит уже из подъезда сортир устраивать!

Каждый день с подъездом происходили какие-то чудеса. Борис Михайлович с третьего этажа заменил ручки на всех окнах. Теперь окна можно было свободно открывать и закрывать. Сын Маши Морозовой и его приятель покрасили рамы свежей краской. А Лена, Любина соседка, и ее невестка вымыли стекла.

Вскоре под каждой дверью появились красивые  одинаковые коврики. Вездесущая Надя пояснила Любе, что коврики принесла Анна Степановна, Надина соседка. Она работает вахтером на производстве, где делают такие коврики. Одна партия получилась с небольшим браком. В продажу пускать нельзя. Предложили своим сотрудникам за совершенно символическую плату. Ну Анна Степановна и взяла на весь подъезд.
 Еще Надя сообщила, что баба Шура с первого этажа, другая Надина соседка, согласилась  убирать в подъезде за небольшие деньги: сто пятьдесят рублей с квартиры. И соседям необременительно, и бабе Шуре прибавка к пенсии.

Прошло меньше месяца, а подъезд совершенно преобразился.  Он сиял и сверкал свежей краской, чистыми ступеньками и всегда горящими лампочками. Из него окончательно выветрились  омерзительные запахи. И самое главное, чудесным образом исчезли горы макулатуры и  пустой посуды.  То ли баба Шура так старалась с уборкой, то ли мусорить меньше стали.

Каждый раз, поднимаясь и спускаясь по лестнице,  Люба думала о том, как долго, тяжело и безуспешно она боролась за порядок в подъезде: ругалась, требовала, взывала к совести.
 А решение проблемы оказалось очень простым: нужно было всего лишь взять в руки веник…