КЛАД

- Пошли скорее! Что скажуууу! – Галка тянула меня за руку;  глаза у нее блестели, и вела себя она так непривычно, что я сразу поверила: случилось нечто неслыханное и невиданное. Чтобы довести мою спокойную, молчаливую подружку до такого трясунчика, должно произойти что-то и впрямь такое этакое…
Мы вышли в огород и побежали по меже между картофельными грядами на наше место. В конце картофельного поля родители почему-то всегда оставляли нераспаханную полянку, где цвели ромашки, колокольчики, а я со своими подружками каждое лето строила в этом оазисе шалаш. Тут можно было всегда поговорить без лишних ушей.
- Ну? Рассказывай! – я ела Галку глазами, пытаясь угадать, что же стряслось. Еще никогда я не видела её такой оживленной. Она смотрела на меня сумасшедшими глазами, как будто собиралась броситься со скалы вниз головой. И тут я догадалась, что она не может решиться: стоит ли доверить мне какую-то большую тайну. В голове мелькали всякие догадки, и одна из них показалась самой правдоподобной: "Тётя Тоня решила выйти замуж… И теперь у Галки будет отчим! Кошмар!"
- Не томи! Что случилось? – подтолкнула я ласково к краю бездны мнущуюся подружку.
- Я нашла клад, - как-то обречённо и тихо промямлила Галя.
- Что? – я даже не сразу поняла, что она сказала, настолько было это неожиданно и нелепо. – Какой ещё клад?
- Сундук с деньгами, - она сказала это таким тоном, что я поняла: Галка говорит правду. Так люди не врут: когда обманывают, то краснеют, а не бледнеют. Да и не умела она врать…
- Где? Дома что ли? Мне клещами из тебя каждое слово вытягивать?
- Помнишь, мы вчера в карьере играли?
- Ну?
- Так вот, я там потеряла ленту, - я вспомнила её атласную ленточку в вечно растрёпанной косе и кивнула. – Пошла я искать: а то мамка ругать бы стала…– я снова понимающе кивнула: жили они беднее некуда. – Ну, искала, искала….Там же все ямы одинаковые… И вдруг вижу: среди камней углубление, а в нём торчит какая-то железяка, ну… как бок сундука. Начала камни разбирать.
- Руками что ли? – удивилась я. В карьере, где добывали туф, все камни спрессованы так, что только ковш экскаватора может их раскрошить.
- Да ты не поняла! – досадливо поморщилась Галка. - Он торчал среди камней, которые экскаватор уже разгрёб. Наверное, его просто не заметили.
- Так значит, ты его откопала и смогла открыть? Замка что ли не было? – я недоверчиво поморгала ресницами. Закралось подозрение…  - Ты меня разыгрываешь? – я улыбнулась и вгляделась в глубину её карих глаз, пытаясь уловить смешинку. Больше всего на свете меня удивило, что она могла так пошутить.
"Нет, не может этого быть…куда уж ей…" Моя подружка вообще редко говорила, была молчаливой, тихой и слегка замкнутой, а чтобы разыграть – это вряд ли…
В Галкиных глазах мелькнул злой огонек.
- Ну почему ты мне не веришь? Так и знала, что не поверишь! Потому и не хотела рассказывать. Говорю же тебе: сундук! С деньгами! И не было никакого замка. Почём мне знать, может, замок ковшом сбило, а потом засыпало.
Я представила, как ковш вгрызается в камень и срывает замок с торчащего из породы сундука.
- А какие там деньги? – мне всё еще не верилось, что это правда. "Если она выдумывает, то я её обязательно сейчас поймаю на вранье".
- Царских времён, похоже, вроде золотые. Я таких раньше не видела. Там металлические есть и бумажные в трубочку связаны.
- Так чего же ты не взяла горсточку? – съехидничала я.
- Ты чего! Это же клад! - возмущенно выпучила на меня глаза Галка. - Это же государству теперь принадлежит. Милиции надо сказать и нельзя ничего трогать.
- Слушай, Галя! Так ведь  двадцать пять  процентов от клада принадлежат тому, кто его нашёл. Помнишь, нам об этом  рассказывали? Чего ты ко мне-то с этим прибежала? Надо же было маме все рассказать, - я уже не могла больше ей не верить.
"Да, Галка могла испугаться… Это факт. Да и нерешительная она, и… не сообразительная…"
- В том-то и дело! – словно сознаваясь в своей непроходимой глупости, тихо, не глядя мне в глаза, молвила моя незадачливая подруга. - Мамка мне сначала тоже не поверила, и мы пошли с ней на гору. Я хотела показать сундук...
- Ну?
- Чего ну?! Не нашла я его! – зло сказала Галка и отвернулась.
- Как не нашла?! – ахнула я. Перед глазами возникла картина: Галка испугалась и понеслась с карьера.
«Вот дурища-то! Денег не взяла, место не приметила…»
- А вот так! – подтверждая мои догадки, горестно развела руками Галя. - Карьер-то огромный. Все ямы на одно лицо. Я как деньги–то увидала, так ошалела, что побежала со всех ног домой и даже примету никакую не догадалась поставить.
Всё стало ясно. Я вспомнила, как географ Петр Евгеньевич рассказывал, что раньше на горе, где сейчас выработка, стояли купеческие дома.
"Там вполне мог какой-нибудь богатенький Буратино спрятать денежки на чёрный день, закопав их в погребе. А потом революция, раскулачивание…и прощай, родной край, здравствуй, Колыма".
Надо было что-то делать. Галка выжидающе смотрела на меня. Как всегда, она перекладывала решение на мои плечи. На инициативность тёти Тони тоже рассчитывать не приходилось…
- Надо папке моему рассказать, - приняла я решение. - Уж он-то сообразит, как со всем этим разобраться.
- Ты чего?! – изумилась Галка. - Разве мы с тобой не пойдем искать сундук сами?
- А что толку его искать, если вы уже искали и не нашли? Чего время-то терять? Хочешь, чтобы его кто-нибудь нашёл без тебя? И тю-тю твои денежки! А уж если папа сейчас за это дело возьмётся, то его слову все поверят.
Галка задумалась, а потом робко спросила:
- Может, все же поищем сначала сами?
Тут меня взяла досада: "Ну, что она ещё сопротивляется… Уж кому-кому, а моему папке все поверят, что это она первая нашла клад. Чего тут сомневаться!"
В этот самый момент отец вышел в огород с вилами и начал подкапывать кустики картофеля: я сама просила маму сварить на обед грибовницу с молодой картошкой.
- Пошли! – приказала я Галке и побежала к папе, перепрыгивая через картофельные ряды. Галя понеслась следом. Вдруг она схватила меня за руку и остановила.
- Давай скажем, что это мы вдвоём нашли! – выдохнула она. Я поразилась её благородству.
- Ты чего! Это же большие деньги! Вы так бедно живёте – вам пригодятся.
- Но это же не наши деньги - мне не жалко. Зато какое приключение! Представляешь, как нам все наши обзавидуются! А что я им рассказывать буду? Я же не умею….как ты…
Я призадумалась: "Да, говорить Галка не мастер – это точно. У меня бы лучше получилось". Я представила нас в толпе одноклассников, и голова закружилась от предвкушения успеха. Соблазн был велик. Но тут я вспомнила, как светились радостью Галины глаза, когда я приносила ей шоколадные конфеты.
"Им нужны деньги. Да и не получится у меня так бессовестно всем врать".
- Нет, Галка! Это ты сундук нашла, это твои деньги и успех тоже.
- Ну… пожалуйста! – как-то уж очень жалостливо попросила Галя. – Я понимаешь…боюсь. Все эти расспросы в милиции… Расскажи ты, а? Мне ведь не поверят, – она умоляюще заглянула мне в глаза.
Ох уж эти молчуны! Даже такой радостью не умеют делиться.
- Ладно, – согласилась я, - расскажу, но от твоего имени.
Уж чего-чего, а языком молоть – об этом меня долго упрашивать не надо.
Отец выслушал все мои, взахлёб высказанные, восторги довольно-таки спокойно. Посмотрел на Галку и спросил:
- Это правда? – он смотрел на неё долгим взглядом. Галя смутилась, побледнела и кивнула.
- Папа, ну ты же знаешь Галю: она никогда не врёт. Я за неё ручаюсь, - торопливо заверила я, вспомнив, что обещала поддержку.
И вот с этого момента завертелась вся эта громкая история.
Мой отец был не последним человеком в крае. Как-никак директор хозяйственно-торгового объединения. И лично я более честного и скромного человека не знала. Он даже в магазинах никогда без очереди ничего не покупал, хотя ему все пытались уступить место.
И вот он снял трубку телефона, назвал код: «Я Кузнецов» и попросил с кем-то его соединить. Потом обстоятельно рассказал кому-то всю историю, а затем сообщил нам, что сегодня же все работы в карьере будут приостановлены, а по всей горе выставят оцепление. Я облегчённо выдохнула: теперь-то уж клад никуда не денется!
Все последующие дни нам, а вернее мне, пришлось рассказывать эту историю много раз: милиции, какому-то начальству, которое приехало к нам в район, и даже директору школы, так как он был нашим соседом. Галка на людях терялась ужасно, впадала в молчаливый ступор, и мне приходилось сначала объяснять её стеснительность, а потом рассказывать всё, что я знаю. Я чувствовала себя героиней. Уже представляла, как о нас расскажут в газетах.
Карьер прочесали вдоль и поперёк, перебрав всё по камешку. Сундук как сквозь землю провалился…
Начались сомнения. Галку допрашивали, не рассказывала ли она еще кому-нибудь о нем, кроме меня. Она отнекивалась. Вызвали Галкину маму. В тот день Галя с мамой пошли объясняться без меня.
А на следующее утро Галка пришла ко мне вся зарёванная и призналась, что наврала!
Вот тут уже со мной случился ступор. Я не могла вымолвить ни слова, только смотрела на Галку, как на привидение.
Это был удар! Как гром среди ясного неба! Уж чего-чего, но такого…я от нее не ожидала. Вот уж правду говорят, что в тихом омуте черти водятся.
На меня навалилось одновременно море чувств: страх, стыд, гнев на свою глупость, на  её подлость, но страшнее всего мне было за  папу: как он теперь будет смотреть в глаза всем, кого из-за нас ввел в заблуждение. Не заставят ли его теперь выплачивать кучу денег…
- Зачем ты это сделала? – голос у меня был какой-то глухой, в горле стоял ком. – Раз уж ты такая умница, что сумела обвести вокруг пальца и меня, и всех взрослых, значит, ты понимаешь, как подвела моего отца! – Ты что, не могла остановиться, когда дело зашло далеко, когда он начал звонить в милицию? Тебе мало показалось того, что тебе удалось обмануть меня?
- Я испугалась…- тихо пролепетала Галка. - Испугалась, что ты меня не простишь…Я подумала, что сундук не найдут, и все решат, что он…потерялся. Карьер большой…А ещё...Ты понимаешь, мама ведь ничего не знала…
На Галку было страшно смотреть. Только сейчас я заметила, как она исхудала за эти дни, под глазами легли тёмные круги, губы дрожали. Казалось, еще чуть-чуть и она грохнется в обморок. Мне сразу вспомнились и стали понятны все её увиливания от расспросов.
"Какая же я дура: всё списывала на её застенчивость, на неумение рассказывать. Ещё как умеет! Такого полёта фантазии и у меня никогда не было. Виртуоз! А как ведь всё продумала: до мельчайших подробностей. Сыграла на всех моих слабостях, на всех моих заблуждениях на её счет" Я мысленно прокручивала всё происшествие кадр за кадром.

И тут мне стало ужасно стыдно! Стыдно за то, что я считала Галку глупее себя, за то, что покровительственно поглядывала на неё сверху вниз.
"Какая я была самоуверенная! И слепая!"
Я вспомнила, как Галка, словно верный Санчо Панса, всегда помогала мне во всём, следовала за мной во все авантюры, хоть и предупреждала заранее, что нам влетит - она всегда была моим самым верным другом.
Я осознавала, что наказана по заслугам.
"Этот урок я запомню на всю жизнь! Галка, конечно, трусиха! Она ведь просто струсила. Но она ведь боялась не того, что её накажут. Она испугалась, что я не прощу ей… вот этого своего стыда. Она считала меня гордой.  Ей удалось легко меня разыграть, а потом она этого испугалась: вдруг я на нее обижусь и перестану дружить".

Я подошла к ней и обняла.
- Прости меня, ладно? Я понимаю, тебе было обидно и страшно. Я такая идиотка…Мне почему-то казалось, что раз ты меня во всем слушаешься и молчишь, то ты чего-то... не понимаешь, не умеешь…
И тут Галку словно прорвало: она заревела навзрыд. Сквозь слёзы она просила не бросать её, уверяла, что она меня очень любит. И подтвердила мои догадки: мол, когда увидела, что я ей поверила, испугалась: теперь я разозлюсь, что она выставила меня полной дурой.

Мы еще долго ревели хором: каждая о своем…
А потом мы пошли сдаваться.
Надолго к нам приклеился ярлык «кладоискатели»…
Не знаю, как уж там папа объяснялся со всеми взрослыми людьми, но вроде бы дело обошлось «малой кровью».
Наказывать меня никто не стал: у меня были мудрые родители. Достаточно было на меня посмотреть, чтобы понять, что я уже и так наказана.
А Галке - той, конечно, от матери влетело. Ведь тёте Тоне тоже пришлось перед всеми извиняться за свою дочь, включая моего отца.