По ту сторону моста

Предупреждение:
* рассказ посвящен Владу Дракуле;
* эта история выдуманная и не имеет ничего общего к тем событиям, что происходили на самом деле в жизни Валашского Господаря.

"По ту сторону моста"

Мы все рождаемся с отметинами, которые связывают воедино наши прошлые и настоящие жизни. Каждый человек, едва появившись на свет, уже имеет этот знак, способный открыть одну–единственную тайну, которая может перевернуть все твое устоявшееся представление о мире в один миг.
 
Глава 1. Верите ли вы...
Верите ли вы в то, что человек может прожить несколько жизней?
Признаюсь честно, я раньше не верила. Мне всегда казалось, что это выдумывают для того, чтобы людям было не страшно умирать. Каково это, знать, что однажды тебя не станет, совсем не станет; что ты никогда больше не увидишь этот мир. Мы все умрем однажды. Вся наша жизнь – всего лишь путь к смерти. Да, я думала именно так, потому и верила, что небольшой шрам у меня над пупком – всего лишь следствие неаккуратности акушеров, принимавших роды у моей мамы. Мне это внушили, я хотела в это верить.
До четырнадцати лет все шло гладко, шрам совсем меня не беспокоил, да и врачи вскоре благополучно про него забыли, но в один миг все изменилось. Шрам, который оставался ярко-розовым все эти четырнадцать лет, словно его нанесли недавно, стал болеть, и боль эта порой скручивала меня пополам, а на лбу выступала испарина. Позже, к этому прибавились и кровавые пятнышки на одежде – из многолетнего шрама время от времени сочилась кровь.
Когда мне исполнилось шестнадцать, моя давно зарубцевавшаяся рана принесла в мою жизнь кошмары. Мне снилось, что я куда-то бегу, от кого-то бегу.… Но меня догоняют, и острое лезвие ножа вонзается мне в живот. Я кричу, складываюсь пополам, потом начинаю ползти, слыша позади злорадные голоса, а затем накрывает темнота – вязкая, холодная, как старое болото в лесной глуши. И вот тут я просыпалась, безумно шаря глазами в темной комнате, и часто мне казалось, что я лежу в могиле, куда меня захоронили заживо.
И вы думаете, врачи мне помогли? Нет, ни один. Я страдала и мучилась, боялась засыпать по ночам… А разгадка была так проста, она была так близко, мне нужно было всего лишь протянуть руку…
И я протянула ее…

Глава 2. Хэллоуин
Мой первый Хэллоуин. Взрослый праздник для тех, кто ребенок в душе. Мне восемнадцать, и я нарядилась ведьмой. Мне нравится мой наряд, он мрачный, но не сливается с «клыкастой» толпой, представляющих, что все они граф Дракула. Я не люблю этот образ, хотя и не знаю почему.
Музыка резкая, отчаянно бьет по мозгам и заставляет двигаться в ритм. Рядом со мной Маринка обнимается с каким-то щуплым пареньком. Присматриваюсь. Ах, это же ее бывший. Морщу нос и отправлюсь в бар. Мне нужна текила, можно виски. Что угодно, лишь бы унять пульсирующую боль в животе. Я знаю, это снова мой шрам, который давным-давно зарубцевался, но все-таки иногда болит и даже кровоточит. Мама сказала, что он появился по вине акушеров, принимающих у нее роды. Ага, врачи виноваты, а страдаю я.
- Текилу, - кричу бармену через стойку, и он быстро наполняет рюмку одной рукой, принимая другой деньги за выпивку.
Я выпиваю жгучий напиток, и уже через пару секунд мир преображается. У меня всегда странные ощущения после текилы. Потом заказываю еще, и настроение заметно улучшается.
- И вы не верите, что мы живем несколько раз? – Голос женщины за ближайшим столиком отчего-то заставляет меня прислушаться.
- Реинкарнация и все такое? – усмехается в ответ парень. – Ты сейчас тут нам наговоришь!
- Но это правда, птенчик мой! – Женщина и не думает отступать.
- Да-да, знаем-знаем, - касляется тот. – Тетка, у тебя с головой все в порядке?
Его девушка весело смеется, парень, кажется, тоже.
- Слышал бы вас Проводник, - вздыхает женщина, и мне впервые хочется увидеть ее.
Оборачиваюсь. Она маленькая и очень худая. Замшевый костюм кажется поношенным даже в тусклом свете софитов, волосы тронуты сединой и убраны в аккуратную прическу на затылке. Ее взгляд нервный, затравленный, будто ей здесь не уютно, но и уйти бедняжка не может. Женщине определенно больше сорока, и я ума не приложу, как она могла пройти в ночной клуб, в таком виде, мимо громил-охранников
- Топай отсюда, тетя, - продолжает издеваться парень, но она смотрит на него с жалостью.
- Ущербный, почти юродивый, - с усмешкой говорит она.
Я не выдерживаю и начинаю тихо хихикать. Не смотря на то, что женщина мне не нравится, я на ее стороне. Она вдруг поворачивает голову в мою сторону. По спине бегут мурашки, но я не спешу отвести глаз: проклятое любопытство хочет знать, чем это кончится.
Женщина склоняет голову на бок и медленно подходит ко мне. Ее худая рука с длинными скрюченными пальцами ложиться мне на щеку, бледно-серые глаза смотрят в мои глаза. Мне хочется отбросить ее руку, но я не решаюсь.
- Это не врачи, - тихо произносит она. – Этот шрам… Врачи здесь не причем.
- Вы о чем? – пытаюсь рассмеяться я, отбрасывая ее руку в сторону. Мне не по себе, но я не хочу подавать вида, ведь та хмельная компания за столиком пристально следит за нами.
- Ты ищешь ответ на вопрос, который боишься задать в слух. – Женщина удовлетворенно кивает собственной мысли. – Позови Проводника, он расскажет.
- Я не понимаю о чем вы, - говорю я, желая поскорей уйти отсюда.
- Понимаешь! – шипит та. – Когда решишься узнать правду, сердце само приведет, потребует Проводника.
Вдруг женщина наклоняется ко мне, ухватывает за руку, и быстро шепчет:
- Мост в Северном парке, третья ночь по пребывающей Луне.
Она улыбается мне, потом начинает медленно отходить назад, не сводя глаз с моего лица. Компания за столиком громко хохочет, а мне хочется бежать отсюда со всех ног. Но не из-за этих тупиц, нет, просто неожиданный ужас накрывает сердце, а маленький шрам начинает гореть. Мне вдруг становиться ясно, что женщина вовсе не больная и не хочет посмеяться над кем-либо, она знает правду, такую правду, какую не знает никто.
Меня трясет. Заказываю еще текилы, потом отправляюсь на поиски Маринки и ее «тощака» - кажется, они снова будут вместе, - а сама все думаю над словами женщины. Откуда она узнала про мой шрам? И что это такой за Проводник?
Музыка звучит неистово, она рвет динамики огромных колонок, закрепленных под потолком, а ультрафиолет вдруг начинает вырисовывать в моем мозгу странные картинки. Мне кажется, что в нескольких шагах от меня стоит странный человек в длинном черном плаще и шляпе с огромными полями, и смотрит прямо мне в глаза. Вспышка красного софита на миг выдергивает его лицо из темноты и клубов дыма, - на мужчине уже нет шляпы, а его лицо искажено болью и страданием. Я замираю на месте. Мозг подсказывает, что я знаю его, да-да, знаю очень хорошо. Но откуда?
Я делаю шаг ему навстречу, его рука вздрагивает, обращая ладонь ко мне в пригласительном жесте. Я протягиваю ему свою руку в ответ, и тут боль в области живота скручивает меня и я едва ли не падаю на пол. Больно дышать, а перед глазами все кружится. Чертова текила, почему она не усмирила боль?! Раньше это всегда помогало.
- Лидка, тебе плохо что ли?! – Голос Марины обиженный, даже злой.
Конечно, я наверное отрываю ее от мышиной возни с «тощаком».
Злорадствую!
- Чего скалишься, дура?! – Снова подает голос подруга. – Набралась опять с этим барменом, а домой мне тащить.
По животу медленно проходит острое лезвие – это не на самом деле, это просто так, кажется. Я поджимаю губы, чтобы не закричать, от боли на лбу выступает испарина…. Мне кажется, я не протяну долго. (Мне всегда так кажется, но обычно я выкарабкиваюсь).
- Может «скорую»? – Маринкин вопрос звучит почти панически.
- Вызови мне такси, - выжимаю сквозь зубы я. – Завтра буду как новая.
А сама думаю: «Неужели Она права?!»
И только следующие несколько месяцев дают мне понять, что я должна узнать правду. Только следующие несколько месяцев беспрерывных кошмаров заставляют открыть глаза на те вещи, о которых я предпочитала не думать.

Глава 3. Истина
Вот Он выходит из плотного, почти осязаемого тумана, и неспешной походкой направляется ко мне. В свете старых фонарей Его лицо кажется мертвенно-бледным, а глаза – светло-голубые, почти прозрачные. Я верю, что это именно так, что это не игра света.
От Него веет холодом, а едкий могильный запах забивает ноздри, неприятно их щекоча. Я боюсь Его, боюсь до ужаса, до колик, до нервной дрожи и потери сознания, но мне нужно перебороть свой страх и, наконец, узнать правду. Ту самую правду, которая не давала мне покоя с самого Хэллоуина.
- Ты все-таки решилась? – У Него красивый голос, но улыбка хищная.
Отчего-то я знаю, что Он – именно тот, кто мне нужен. О Нем говорила странная женщина в ночном клубе, Он снился мне в каждом последующем кошмаре. Проводник…
- Мне нужно знать... – начинаю я, но от перевозбуждения связки резко сжимаются и голос вмиг пропадает.
- Чтобы закончились твои кошмары?! – заканчивает вместо меня Он. – Что ж, я не вправе противиться твоему желанию, я всего лишь Проводник.
Он оглядывает меня с ног до головы, и отчего-то по телу бегут мурашки.
- Покажи отметину.
Я осторожно поднимаю край трикотажной кофточки, оголяя живот чуть выше пупка. Небольшая царапина, сантиметра три в длину, еле заметна, но все-таки при взгляде на нее стоит насторожиться. Несмотря на давность этой раны, она ярко-красного цвета и болит.
- Ты с ней родилась! – Он касается царапины указательным пальцем, отчего я начинаю чувствовать легкое жжение. – Это было много-много лет назад, пять веков минуло с того дня.
Мне кажется, я вижу в Его лице некое благоговение, но именно это меня и пугает.
- Это будет не самое лучшее зрелище, - немного подумав, говорит Он – Но раз ты хочешь узнать, что было в твоей прошлой жизни, тогда иди. – Он отступает в сторону, указывая раскрытой ладонью в сторону моста. – На той стороне то, что ты ищешь.
Мне становится не по себе. Маленький мостик с бронзовыми перилами, украшенный завитками, словно кружевом, выглядит в солнечный день вполне безобидно, но стоит спуститься туману, как, например, сейчас, и все разом меняется. Мне кажется, что в этом сумраке, окутанном белой пеленой, незатейливые металлические украшения моста больше похожи на маленькие копья, которые так и норовят впиться в тело. Самые настоящие шипы терновника, с виду кажущиеся безобидными. Меня начинает пробирать озноб, а ужас уже перехватывает горло удушливой волной.
- Только не оглядывайся, - шепчет Он мне в самое ухо, - иначе умрешь!
Я долго вглядываюсь в эту белую пелену, пытаясь совладать с собой. Нет, так нельзя. Нужно перейти на ту сторону и покончить этими кошмарами раз и навсегда. Эти долгие месяцы вымотали меня, убили всякую веру, и теперь я хочу лишь одного – правды. Раньше я думала, что мой шрам – всего лишь оплошность врачей, но теперь я знаю, что здесь нечто большее. И я хочу это узнать!
Сжав кулаки, я уверенно делаю первый шаг. Второй и третий даются уже легче. Туман укутывает меня, словно ватным одеялом, и я остаюсь совсем одна, не видя ничего, кроме серой дымки вокруг.
*
- Господарь вернулся!
Я нетерпеливо выбегаю на балкон и вижу, как в широкие деревянные ворота въезжают всадники, чьи кони вышагивают ровной поступью. Мужчины держат свои шлемы в руках, их доспехи перепачканы кровью и грязью, а на лицах - усталость, но какая-то светлая, одухотворенная. Я понимаю, что эту битву они снова выиграли, и радуюсь победе, как самому большому счастью в жизни.
Один из всадников поднимает голову и смотрит на меня. Его суровое лицо озаряется теплотой, а под густыми усами, скрывающими пухлые губы, я вижу улыбку. Он не обладает особенной красотой, но лучше него нет никого на свете. Это мой муж, Господарь Валахии. Гордость, что переполняет меня внутри, отражается легким румянцем на щеках, который определенно делает меня еще краше. Я не хочу, чтобы мой возлюбленный видел, как я волновалась за него все эти долгие ночи, мучаясь бессонницей и страхом узнать, что он нашел свою смерть в бою с врагом.
Мне хочется броситься со всех ног к мужу, прижаться к его широкой, мерно вздымающейся груди и, наконец, успокоиться. Он жив, он вернулся ко мне! Кажется, что и солнце светит теперь еще ярче и колкий ветер утих, унеся прочь тяжелые грозовые облака. Мне хочется петь и танцевать, но в моем положении это опасно. Улыбаясь самой себе, я иду не спеша навстречу своему мужу, напоминая себе, что спешка ничего не изменить и мне нужно вести себя подобающим образом, каким бы ни было необъятным мое счастье.
Мы входим в огромный зал одновременно. Он с улицы, я с верхних этажей замка. Задержавшись на некоторое мгновение, мы просто смотрим друг на друга, будто общаемся мыслями, а потом…. Потом он пересекает зал и сгребает меня в свои крепкие объятия, шепча что-то бессвязное. Запах мужского тела и конского пота заполнил нос, и сейчас, не видя мужа так много дней, мне чудится, будто нет ничего приятнее этого запаха.
Внутри, где-то в глубине моего живота, недовольно шевелиться наш малыш. Муж отстраняется от меня и прижимает свою широкую ладонь к моему животу, восторженно вслушиваясь в каждое движение своего наследника.
- Мой сын! – шепчет он, и я ловлю себя на мысли, что неимоверно горда, что ношу под сердцем частичку моего любимого воина. Мы оба знаем, что это мальчик. Мы оба это чувствуем.
- Что говорит доктор? – спрашивает он. – Когда сын должен появиться на свет?
- Еще долго, не меньше тридцати дней, - говорю я, не в силах отвести глаз от счастливого лица мужа.
- Долго, - вздыхает он. – Еще один поход впереди. Пусть этот святоша молится усерднее за мою проклятую душу, если хочет крестить моего сына.
Его смех кажется мне очень оскорбительным и неприятным.
- Отец Стефан любит тебя, - твердо заявляю я. – Он заменил тебе отца, он всегда защищает тебя, когда церковь намеревается восставать против твоих деяний, а ты так о нем говоришь!
- Да, конечно. – С лица мужа разом сходит улыбка. – Когда он решит всадить мне нож под ребра, напомни ему это.
Он убирает руку с моего живота. Улыбка, что была самой нежной еще несколько секунд назад, превращается в звериный оскал.
- Что ты такое говоришь! – качаю головой я.
Мне не нравится, как муж нетерпим к священнику, который всегда помогал ему советом и никогда не лгал, какой бы ни была правда.
- У меня предчувствие, что зреет заговор, - тихо говорит муж, глядя мне в глаза. – И думаю, без Отца Стефана здесь не обошлось. Тебе нужно уехать подальше от этих мест, пока мы с Бруно будем разматывать это клубок. Если я потеряю и тебя, этого мне не пережить.
- Нет, нет, - качаю головой я. – Успокойся! Ничего такого нет. Тебе постоянно чудятся заговоры. – Я беру его усталое лицо в свои руки, вглядываюсь в темно-карие глаза, полные грусти. – Ты освободитель, Влад! Ты – все, в этом мире, и не только для меня. Ты просто устал, тебе нужен хороший сон, теплая ванна и горячая еда.
- Как бы я хотел тебе верить, любовь моя, - с горечью произносит он. – Но ты многого не знаешь, Лидия.
- Я знаю, что простые люди боготворят тебя, чтут, как спасителя…
Он останавливает меня жестом.
- Тише-тише, все будет хорошо. – Влад целует меня в лоб. - Сейчас нужно готовиться к празднеству.

Все разошлись далеко за полночь. Сытые и пьяные бояре, наравне с воинами, тихо напевали песни, покидая замок. Отчего-то мне в душу закралось неприятное предчувствие, но я поспешно отогнала его. Мой муж рядом, значит, все будет хорошо!
- Все считают меня тираном и убийцей, - вдруг произносит Влад.
В его карих глазах залегла тоска, сейчас он совсем не похож на того сурового и жестокого Господаря, который вершил страшное правосудие над изменниками и предателями, не считаю врагов.
- Я люблю тебя! – шепчу я, нежно целуя его в губы. – И я верю, что ты поступаешь правильно, так, как положено Господарю. До тебя Валахия была нищей и грязной, славясь лишь ворами и трусливыми правителями, но ты, ты, мой любимый муж, внес справедливость в эту, казалось бы, богом забытую землю.
Он улыбается. В его глазах загорается нежность.
- Ты права. – Влад привлекает меня к себе. - Я люблю тебя.
Он начинает ласково гладить меня по голове.
- Спи, моя любимая, - тихо говорит он. – Ты устала сегодня.
Мне хорошо в его объятиях. Мне хочется, чтобы так было всегда, хотя и знаю, что через несколько дней он снова соберется в поход и мне придется проводить ночи одной в холодной супружеской постели.
- Я хочу, чтобы ты уехала к отцу до рождения нашего ребенка, - вдруг говорит Влад, и я поднимаю на него глаза.
- Мое место здесь, рядом с тобой! – твердо заявляю в ответ.
- Да, всегда рядом со мной. – Он улыбается, целуя меня в щеку. – Но в моей душе тревога. Я не верю тем, кто здесь остается, а ты одна среди них и никто не сможет защитить тебя…
- От кого?- перебиваю я.
Он молчит. Просто смотрит на меня и молчит.
– Пожалуйста, Влад, оставим этот разговор. – Я прижимаюсь к нему изо всех сил, мне так хочется унять непонятную тревогу. – Обними меня крепче, я скучала по твоим объятиям.
Он тихо смеется, обнимая меня.
- Спи, любовь моя. – Мне кажется, я слышу в голосе мужа тоску.
Отчего такое волнение? Внутри шевельнулся малыш и затих. Под моим ухом ровно бьется сердце Влада, и этот звук убаюкивает нас обоих – меня и ребенка. Мои веки закрываются, позволяя усталости завладеть сознанием, и огромное звездное небо несет меня в долину снов.
Меня будят резкие звуки. Открыв глаза, я не понимаю, что происходит вокруг. Свечи повалены на пол, и на окне уже занимается огнем занавеска. Моего мужа держат трое мужчин, а Бруно, его верный Бруно, стоит в ногах нашего супружеского ложе с мечом наголо. Много людей заполняют нашу спальню и все настроены воинственно. Один из них бросается на Бруно, и тот пронзает его мечом. Мой муж вырывается, дерясь с теми, кто его держит не на жизнь, а на смерть. Но у него нет меча!
Я пытаюсь сползти с кровати, но кто-то ухватывает меня за шею и прижимает к кровати. Я зову на помощь, видя, как искажается гневом лицо Влада, как ко мне бросается Бруно, но кто-то сзади пронзает его мечом, который выходит через грудную клетку, показывая мне свое окровавленное лезвие. Бруно валится на пол, содрогаясь в предсмертных конвульсиях, исторгая кровь, которая пенясь, наполняет комнату своем едким запахом. Я начинаю кричать, молотить руками того, кто меня держит, но он сильнее, он тащит меня прочь из спальни. Мой муж устремляется за нами, но его хватают сзади.
- Не смей трогать ее! – кричит Влад. – Я вспарю тебе кишки и залью туда раскаленное железо, пока ты будешь медленно умирать, святоша!
- Ты отправишься в ад, где тебе и место, - раздается голос над моим ухом.
Я уверенна, что он принадлежит Отцу Стефану, и изо всех сил стараюсь вывернуться, чтобы посмотреть в его глаза, в глаза предателя.
- Давайте убьем ее и отпрыска, - говорит кто-то. – Пусть посмотрит, как мы вспорем живот этой шлюхе Дьявола и вынем этого крысеныша.
Его поддерживают множество других голосов. Меня швыряют на пол, удерживая, чтобы я не убежала. Морщинистое лицо Отца Стефана возникает передо мной, его глаза мерцают странным возбуждением, животной жаждой. Какой-то молодой воин рядом с ним вытаскивает клинок и разрезает на мне тонкую ткань ночной сорочки.
- Я спалю тебя заживо! Только тронь ее! – кричит Влад, стараясь справится с пятью крепкими воинами, удерживающими его на месте.
Глухие удары дают мне понять, что его снова начинают избивать.
- На том свете сочтемся, - ухмыляется молодой воин. – Раду, держи крепче эту шлюху. Сейчас я вспарю ее мерзкое брюхо, посмотрим, что за сатаненок у нее внутри!
Они смеются, громко, кровожадно. Я слышу, как позвякивает меч, когда молодой воин вынимает его из ножен. Все внутри меня замирает от ужаса.
- Святой Отец, пожалуйста! – в панике шепчу я, надеясь, что вымолю у него помощи.
- Нет, девочка моя, в тебе сын Сатаны, - удрученно качает головой тот, и в то же самое время острое лезвие касается моего живота.
Я вздрагиваю, пронзая криком стены замка. Ребенок внутри меня начинает отчаянно биться, устремляясь вглубь живота. Он хочет жить!
- Не убивайте его! – кричу во весь голос я. – Пожалуйста! Он ни в чем не виноват!
Но в ответ лишь слышу смех и отчаянные крики мужа – он посылает этим извергам проклятия. Я вижу лицо Влада, искаженное злостью, оскаленное, словно у загнанного в угол зверя. Он рвется ко мне, но предателей слишком много. Всех их действия вдруг порождают во мне злость и жажду жизни, я понимаю, что нужно бороться до конца и начинаю брыкаться и вырываться из держащих меня рук. Укусив Отца Стефана в руку, мне тем самым удалось вырваться. Полуголая, с окровавленным животом, я выскакиваю из спальни и бегу сама не зная куда.
- Далеко не убежит, - доносится мне вслед. – Сначала убьем Дьявола.
Я останавливаюсь. Сердце стучит в груди как бешенное, ребенок в животе отчаянно бьется… Я могу спастись, если уйду. Никто не знает подземные ходы замка, а я знаю. Я могу спастись, если уйду. Но там мой муж! Если они его убьют, я тоже жить не буду.
Капельки крови тихо капают на пол, стекая по ногам. Я все равно истеку кровью, рана слишком глубокая.
- Найди ее, - слышу я совсем рядом.
Мужчины выходят из нашей спальни, таща моего мужа. Он избит до полусмерти, не лицо, а сплошное месиво!
- За что? – дрожащим голосом выкрикиваю я. – За что!
Они оборачиваются в мою сторону.
- Он - Дьявол, девочка, - произносит Отец Стефан.
- Это ты Дьявол, Святой отец! – сквозь зубы цежу я каждое слово.
- Беги! – сдавленным голосом произносит Влад. – Спасайся, Лидия!
Пару секунд я смотрю на него. На сердце наваливается ледяная каменная глыба, мне тяжело дышать. Кто-то из этих предателей направляется ко мне, они все уверенны, что я не могу.
- Беги, Лидия! – почти выкрикивает муж и получает в ответ сильный удар.
Внутри меня сжимается в комок наш сын, внутри меня кровь стынет в венах…
Я быстро оборачиваюсь. Позади меня тот самый балкон, на котором я стояла сегодня утром, встречая своего мужа и его армию. Горло больно сжало. Где-то глубоко в душе залег страх, но он так ничтожно мал, что я почти не обращаю на него внимания.
Я снова смотрю в окровавленное лицо своего мужа. Наш сын вмиг успокоился. Я судорожно вздыхаю.
- Я люблю тебя, Влад! – В больших карих глаза отражается страшная догадка, но я улыбаюсь в ответ.
Он знает, что я не буду без него жить.
Разбежавшись, я прыгаю вниз с балкона.

Глава 4. P.S.
Туман заполнил легкие, стало тяжело дышать. Я очнулась на влажной земле, от которой уже шел осенний холод. Меня трясло мелкой дрожью, сознание отказывалось понимать, где я, а стук сердца, наполненное болью и страданием, гулко отдавался в ушах. Мой живот нещадно болел и, обхватив его руками, я стонала, плотно сжав губы.
- Я говорил, что это трудно пережить, - скорбно произносит голос рядом со мной. - Не понимаю, зачем тебе это было нужно. Стало легче, хочешь сказать?
Я приоткрыла глаза, стараясь увидеть Проводника в тусклом свете старых фонарей.
- Нет, - шепчу я. – Верни меня обратно!
- Зачем? – пожимает плечами Он. – Влад умер. Они отрубили ему голову.
- Я хочу все исправить! Я ведь могу все исправить!
- И как же? Ты умеешь менять ход прошлого? – Кажется, Он смеется надо мной.
- Я хочу быть с ним.
- Что было, то прошло! – вздыхает Проводник. – Если ты хочешь встретить его снова, то обязательно встретишь. Так устроен мир. Прощай!
Он исчез в один миг, словно Его поглотил туман. Я долго шарю глазами вокруг, стараясь найти хоть какое-то доказательство того, что Проводник тут был, но ничего не нахожу, даже могильного запаха как не бывало.
Поднявшись на ноги, я оглядываюсь на мост. Изогнутый дугой, освещенный большими старинными фонарями, он навсегда сохранит мою тайну. Вечный спутник, молчаливый созерцатель чужих судеб.
Тем временем туман рассеивался, забирая с собой остатки моего прошлого, кромсая его, не оставляя шанса вернутся обратно.
Нашарив в сумочке линованный листок и ручку, я начинаю быстро-быстро писать. Не знаю, зачем это делаю, просто пишу, размазывая по щекам слезы и дрожа от отчаяния и страха. Мне хочется, чтобы однажды кто-то нашел мое послание, чтобы прочитал и поверил, что прошлая жизнь есть, что она была и хранит воспоминания в мало заметных отметинах на наших телах. Зачем мне нужно, чтобы все это знали? Наверное, для того, что стремились прожить эту жизнь лучше, чем предыдущую.
Дописав, скручиваю листок и прячу в дупло старого дуба. Мелкий дождь уже успел намочить мои волосы, мне кажется, что он плачет подобно мне самой.
- Влад! – шепчу я. – Влад!
Из груди вырываются рыдания. Разве можно быть прежней, когда ты узнал истинность своего бытия?
- Я найду тебя, Влад! Где бы ты ни был! Я найду тебя!
Выхожу из парка и, как пьяная, плетусь по мостовой. Темнеет, машин на дороге практически нет. Никто не любит осень.
- Вы заблудились? – Голос. Глубокий, властный и… знакомый, до боли, до крика, до стона знакомый голос.
Оборачиваюсь. Сердце на миг останавливается. Он высокий и широкоплечий. У него темно-карие глаза, большие, задумчивые, и волосы черные, как смоль. Мы смотрим друг на друга, не моргая, не решаясь заговорить. Мы просто стоим напротив друг друга, точно так же, как несколько столетий назад.