Moustache

Ус и не думал отклеиваться, но топорщился фривольновато. Пунктир свободы и точки воли образовали сплошную линию. Коль даже в стане волосяного покрова ходят бунтарские настроения, что говорить о людях?! «И восстал брат против брата» — да только брат и пойдет против брата, отец пойдет против сына, а сестра будет желать смерти матери. Так и ус – он один, а мы считаем, что их много – усов-то. Что же второй ус? Он на своем месте примус починяет, скромен и тих, но это лишь внешность обманчивая. В глубине луковиц волосяных его зреет ненависть, порожденная тотальным непониманием своего правого или левого брата, который допустил вольнодумие и принял недопустимую позу. А ведь они родились с разницей в несколько часов, росли вместе, и только начал левый догонять длину правого, как… бритва уравняла их! Они достигают зрелости, пытаются достоинство держать, но куда пойдешь против критической массы – и они сдаются, стремясь к земле, изгибаются замысловатым крендельком. Делили невзгоды и радости, надгубное ложе, в конце концов, но в преступной связи замечены не были. Слишком предсказуемо, уныло и постыло вечно соревноваться в одном и том же с одним и тем же. Кто-то окончательно сдается и остается стоять на месте, другой придет к самому первому путевому столбу и не отойдет от него уже никогда, третий вернется назад с целью найти точку невозврата и возвратить! исправить! умертвить себя в попытках перекроить грозовыми тучами затянутое небо будущего, проливая кровь в настоящем. И только он — один-единственный — будет бежать вперед. Выдыхаться, жадно глотать воздух ртом, переходить на шаг, спотыкаться, но находить силы подняться и не соблазняться прошлым — каким бы маняще-медовым оно ни было.