Третий тост. гл. 22

XXII. ТРЕТИЙ ТОСТ...
                1
Дождь неустанно, вот уже вторые сутки, барабанил по стеклу, наигрывая каплями только ему одному известную мелодию. Заунывную песню поддерживал бродяга-ветер, залетевший сюда с Атлантического океана.
За окном пахло осенью, хотя календарь утверждал, что на дворе ещё август. Маленький, провинциальный и удивительно чопорный прибалтийский городок опустел, и только крохотные трамвайчики, позванивая, суетились по улицам.
Ещё вчера Татьяна Дербенёва была на юге, в родном городе на берегу Днепра. Нежилась под ласковым солнцем на белоснежном песке пляжа, а теперь прилетела домой.
« Хотя какой это дом? Для кого он? Муж постоянно «пропадает» в море. Для него важнее подводного флота ничего нет. И даже семья, которую он якобы любит, существует для него на втором плане. «Автономки», бесконечные «боевые дежурства», просто рядовые выходы в море — это и есть его жизнь, а экипаж — вся его семья. Дочка подросла, стала ходить. Теперь приносит и ставит тапочки папе под фотографию, как «безотцовщина». А «вживую», интересно, она его узнает?» — Горькие, волнующие мысли не оставляли Татьяну ни на минуту.
Всё время, пока муж ходил в длительные походы, она проводила у родителей на Украине. Там интереснее и веселее. Там друзья детства, откровенно завидующие её положению, родственники. И даже старые ухажёры не забывали выказывать знаки внимания, окружая заботой «по поводу» и без такового.
Дочка, утопая в бесконечной любви бабушек и дедушек, в постоянном присутствии матери не нуждалась. А свобода манила, завораживала и кружила голову. Хотелось большего. Верилось в свою исключительность и непогрешимость.
Родители мужа не одобряли частые приезды невестки. Иногда даже пытались воспитывать, стыдить. Мол, деньги зарабатывает муж, а тратит их исключительно жена, причём только на себя. И даже валюту, о существовании которой знал не каждый советский человек, не бережёт.
Но кто они ей? Чужие люди! И какое им дело до её «тяжёлой», «невыносимо  одинокой» жизни?
С минуты на минуту Татьяна ждала гостей: давнишнюю подружку Ленку Щербатову и «личного» стоматолога Ирину Рябину.
«Банкет» по случаю возвращения «блудной дочери» назначен на два часа дня, а картошка на газовой плите всё никак не хотела закипать.
По телефону подруги расспрашивали о поездке, о полученных впечатлениях. Хотелось поскорее встретиться и всё рассказать. Но время замедлило свой бег и чем ближе к назначенному часу, тем медленнее тянулось…
До встречи оставалось всего двадцать минут.
Маленькая дочурка Люся, именно так её звали домашние, ворочалась в своей кроватке и не желала засыпать. Требовала сказку, чтобы «закрылись глазки».

                2
Лена Щербатова — адмиральская дочь и жена командира моторной группы «Б-224», стояла на пороге своей квартиры, пытаясь найти зонтик.
— И куда запропастился этот японский «карлик»? — осматривая прихожую, спрашивала она у себя.
Невзирая на лето, Елена никуда не выезжала. Работала и ждала мужа с моря, как это и положено офицерской жене. Сказывались воспитание и потомственные семейные традиции. Лена принадлежала к старинному морскому офицерскому роду, первые адмиралы в котором появились ещё при Петре Великом. Даже знаменитый Валентин Пикуль «вхож в семью» и посвятил ей один из своих романов.
Муж Лены — Николай Щербатов  вместе с Дербенёвым вот уже пятый месяц «бороздил» просторы Мирового океана.
Разлука теребила сокровенные чувства, навевала желанные мечты и требовала максимальной стойкости характера. Только жёны моряков, и особенно подводников, знают, что значит ждать и чего это стоит.
— Надо обязательно поговорить с Татьяной, какая-то она «брошенная» приехала. Постоянно жалуется, что всё надоело, что одна. И нет в жизни даже обыкновенного человеческого счастья.
Какого счастья ей ещё надо? Счастье — это когда муж возвращается из похода живым и здоровым, когда есть кому рассказать о своей любви, когда в его присутствии ощущаешь себя единственной и когда в любую минуту можешь спрятаться за его спину. Что-то не ладится у них в семье. Не получается у Татьяны быть офицерской женой. Сил не хватает или желания? А может, любви?
Перебирая мысли, Лена осторожно спускалась по лестнице. На восьмом месяце беременности — не побегаешь.
«Надо торопиться медленно! Ещё за Ириной зайти…» — подумала она, машинально раскрывая зонт, который спокойно лежал в сумочке и ждал своего часа.

                3
Ирина Рябина стояла под навесом своей парадной и ждала подругу. Её одинокую фигурку в ярко-жёлтом дождевике можно было увидеть издали. Заметив Елену, «колобком» шедшую под моросящим дождём, двинулась ей навстречу.
От мужа, уехавшего к новому месту слежбы, давно не было писем. Последний раз написал, что, возможно, уйдёт в поход на восемь месяцев. Через Тихий и Индийский океаны в Средиземное море, для обеспечения подводных лодок и кораблей нашей эскадры. Где он сейчас и почему не пишет, Ирина не знала.
Подполковник медицинской службы Владимир Рябин недавно получил назначение начальником плавающего военного госпиталя «Енисей» и отбыл к месту службы во Владивосток. Жену с собой пока не взял, пообещав вызвать как только найдёт ей место на судне. Ира имела воинское звание «капитан» и служила в гарнизонной поликлинике стоматологом. Причём специалистом высочайшего класса. Как человек подневольный, просто так уехать не могла. Вот и ждала каждого письма от мужа, сидя на чемоданах.
Встретившись, подруги зашлёпали по лужам в сторону Гвардейского проспекта, где жили Дербенёвы, на ходу обсуждая последние новости с моря и предстоящие роды Елены.

                4
В дверь настойчиво и протяжно позвонили. Дербенёвой показалось, что звонок сейчас лопнет от натуги.
«Дочка только уснула, а они трезвонят, будто не знают!» — возмутилась про себя Татьяна и стремительно открыла дверь.
На пороге стояли двое. Он, высокий, русоволосый, с искривлённым носом, лет двадцати пяти, и она, худенькая, явно старше его, с длинными, как у русалки, волосами белого цвета и такими же длинными пальцами. Рядом с ними единственный чемодан — «мечта оккупанта».
— Здравствуйте! — смущённо вымолвил он и покраснел. — Мы с вами знакомы по Черкассам, Алексеевых Сашу и Люду знаете? А с вашим мужем мы вместе учились в Баку. Он вам, кстати, ничего не писал? Наша фамилия Тихоненко. А это моя жена Лариса. Мы приехали в Лиепаю служить и сразу из аэропорта к вам.
— Добрый день, — ответила Татьяна, вспоминая, где и когда она видела этого молодого человека. — Проходите, коль приехали…
Через десять минут пришли Лена с Ириной, стали накрывать на стол и знакомиться с гостями. На столе появились знаменитая чёрная икра в литровой банке, не менее знаменитые маслины…
— А это что? — спросила Татьяна, глядя как Лариса достаёт из пакета трёхлитровую банку.
— Так это же листья молодого винограда, для «долмы». Мой Володя без этого блюда не может. Требует хотя бы раз в месяц. Вот я и замариновала. Здесь ведь такого не найти, — то ли спрашивая, то ли утверждая, ответила гостья. — А «чачу» вы пьёте? Это такой народный азербайджанский напиток, как самогон, только лучше. Или, может, коньяк «БК»? — продолжала доставать гостинцы Лариса.
— Дарёному коню, как говорят, в зубы не смотрят. Но «чачу» лучше оставить мужчине! А у меня есть по этому случаю местный ликёр «Мокка» — отменный напиток и украинская водочка «Старо-Киевская». Кстати, я тоже буквально сегодня прилетела из Киева. В одиннадцать, — заметила Татьяна.
— Ну что вы так долго? Давайте скорее, стол накрыт. Слюнки уже текут. Таня, что ещё нести? — зайдя на кухню, спросила Лена.
— Пожалуй, икру и фрукты, а остальное потом. Да, чуть не забыла, ещё лимон в холодильнике. Надо достать и порезать…

                5
Все гости наконец собрались за столом. Обсуждая впечатления от поездок, выпили за встречу и за знакомство.
Разгорелась дружеская беседа.
— Отчаянная ты, Ирина! Бросаешь всё и очертя голову летишь за мужем на край света. Отсюда, из Прибалтики?! Я бы не смогла, — откровенно восхищалась Татьяна намерениями Ирины следовать к месту службы мужа.
— Я в Баку прилетала всего-то два раза, пока Сашка учился. И то по его отчаянной просьбе, а замуж вышла ещё на третьем курсе.
— Почему не смогла бы? Ты же офицерская жена. Муж — твоя защита и опора, а ты — его надёжный тыл и путеводная звезда! Я так считаю. Иначе не стоило выходить замуж за моряка, за офицера. Мало ли хороших парней. Надо было найти другого…
— А чего их искать, они вон — «пачками» на каждом углу. Бери — не хочу. Прежние мои женихи, кстати, до сих пор зовут замуж, не глядя на «прицепчик» — дочку. Вот только условий таких, как сейчас, и такой вольной жизни у меня с ними вряд ли получится. Да и привыкла я уже и к Прибалтике, и к своей квартире, и даже к «Альбатросу». Так что буду держаться за Сашку, пока есть такая возможность. А потом разберёмся, как говорит мой Дербенёв.
— А вот так я не смогу. Вовка для меня — ВСЁ! Особенно после смерти первенца. Когда я свалилась в стационар на три месяца, он не отходил от меня сутками, выхаживал. Хотя каждый день оперировал в этом же госпитале. Он для меня святой! Что же касается всего остального, квартиры например, так мы её забронировали. Вызвали сюда мою маму. Пусть побудет с сыном здесь, пока мы там будем устраиваться.
— Ну что ж, ладно. Пусть будет так, как будет! Третий тост — «За тех, кто в море»! Да, кстати, значит и за наших мужей. За наших кормильцев! — не задумываясь особенно о смысле сказанного, предложила хозяйка.
Все присутствующие встали. Невзирая на принятый у подводников Балтики обычай не чокаться, соединили бокалы вместе и выпили. Выпили за живых.
И только Елена Щербатова просто пригубила из своего бокала. Ребёнок, живущий под её сердцем, вдруг зашевелился и, потягиваясь или разминая ножки, дал о себе знать.
«Как они там сейчас, наши мужики? Скорее бы вернулись», — подумала она и, чтобы скрыть накатившуюся слезу, опустила голову...