Южная осень

Потянулись, потянулись вереницею дни, звучащие неуловимым, хрустально вымытым звучным звоном, льющимся в неуловимой прозрачности звеняще хрустального осеннего воздуха. Потянулись, подобно им, длинные вереницы журавлей, вслед которым потянулись поезда по звонким рельсам, гудящим в унисон осенним проводам - в неохватную, безмерную даль. Само слово Осень звучит как имя - прекрасное имя. Имя, которое слышится неизменно в шорохе листьев - и когда они успели нападать?! А по тем же самым листьям уже отстукивает свой заунывный, изматывающий беспрестанной монотонностью, ритм дождь. Он моросит тем же колючим бисером. Так будет и завтра, и потом. Скорбные напевы осени ловишь в стоне покосившихся калиток, во всхлипываниях оконных рам, облупившихся, потерявших всякий цвет. Невероятнейшее обилие опавших листьев, закрученных, заверченных самым причудливым образом - на мостовой, на газонах, на клумбах, на тротуарах. Петляют тени. Петляют аллеи. Петляют сумерки за окном. Покосившиеся, поломанные и надломанные скамейки. И кружатся, кружатся листья, опавшие с деревьев, словно птенцы, выпавшие из гнезда. Кружатся друг за другом, наползая друг на друга - дубовые, кленовые, берёзовые, каштановые, абрикосовые, вишнёвые, тополиные, осиновые... Бордовые, серые, золочёные, медные, пурпурные, розовые, крапчатые - несть числа всем цветам и оттенкам. Есть серебряные, есть пунцовые, и ещё - всякие, всякие, всякие... А осень идёт. Входит в города, во дворы и парки, в скверы и даже в оранжереи, в рощи и на дачи, в сады и в леса. Деревья - особенно берёзы в парках - словно вытканы из шёлка рукою искуснейшей мастерицы. Дожди всё чаще и чаще. Шумят они всё больше и больше. Осень идёт.