Как девка Колтунова исправлялась

 
Тяжело живется человеку, если в нем его собственной индивидуальности набито больше, нежели может в организм вместиться. Такому человеку тесно, как правило, не только в самом себе, но и в государстве в целом. Везде ему жмет и давит, и все у него в жизни не так. Наверное, из таких граждан пополняется планета гениями и помешанными, революционерами и разбойниками. В зависимости от того, совпадает ли избыток индивидуальности с избытком одаренности.

Это, если говорить о лицах мужеского полу. С женщинами все обстоит гораздо хуже, ибо в связи с неуемностью натуры, их редко ждет какая-либо другая карьера, кроме карьеры преступницы и проститутки. История двадцатисемилетней Варвары Колтуновой может служить ярчайшей иллюстрацией к изложенному.

До церковной епитимьи (наказание в виде поста, длительных молитв и т. п.) Варвара доплясалась не в раз.
 
Доклад в Пермскую Духовную Консисторию (Церковно-административный и церковно-судебный орган в дореволюционной России – Авт.) от настоятельницы Екатеринбургского Новотихвинского Первоклассного  Девичьего монастыря игуменьи Александры от 20 декабря 1845 года.

«Уведомляю Губернское правление, что Екатеринбургская унтер-офицерская девка Варвара Захарова дочь Колтунова 27 лет от роду, присланная в монастырь для исполнения возложенной на нее годичной епитимьи, выдворена из монастыря. Причины тому следующие: она крайне буйного характера, потому монастырь всегда мог быть в опасности сделаться местом страшного преступления; постоянно сквернословит так гнусно, как только может придумать крайнее бесстыдство; занимается табакокурением, нарушая благочиние, подвергая монастырское строение опасности пожара».

В монастырь Варвара Колтунова попала согласно решению все той же Пермской Духовной Консистории. Подвергли девку Колтунову  покаянию за любодейную связь с мастеровым Екатеринбургской гранильной фабрики Марком Коптяковым. Причем связь эта помимо того, что возлюбленная пара нередко в темное время суток «выходила в пьяном виде на улицу с криком песен» сопровождалась еще и склонением на свою сторону значительного числа неких эпикурейцев, поскольку Варвара и Марк «подбирали сподвижников подобно себе по нравственности». А в довершение любодейной связи заподозрил Марк Варвару в краже 46 рублей и 16 копеек, о чем честно доложил в полицейском управлении. На счет любодейной связи Марку поверили, а на счет денег не очень.    

Двадцать человек соседей, опрошенных частным приставом Власовым,  хором заявили, что Варвара Колтунова «часто бывает в питейных заведениях» и что «о ее поведении ничего хорошего сказать нельзя».

Судя по всему, Колтунова решила, что год в монастыре – срок недолгий, а потому не имеет смысла особенно сильно трудиться над своим исправлением.

Приставом Власовым установлено, что действительно,  с первых же шагов Варвара попыталась приспособить монастырский быт под свой собственный. «С самого начала вела себя дерзко и непослушно. Всякому, кто имел к ней какое-либо отношение, угрожала побоями и даже смертью. Говорила, что не прожить ей в монастыре без того, чтоб кого-нибудь не прибить». Частенько подкрепляло взбесившееся чадо Колтуновское свои угрозы такими словами,  которые «совершенно противны духу монастырской жизни, возмутительны для нравственного чувства сестер монахинь, определенных смотреть за подсудимыми, обязанными исполнять епитимью». На счет курения игуменья Александра тоже не погрешила против истины.

Все эти показания пристав Власов отобрал у трех монахинь – Ольги, Аглаи и Архилаи. Вот сколько людей понадобилось, чтобы сдерживать Варварин темперамент в пределах монастырского устава. 

Высланную из монастыря Колтунову определили в тюрьму. Пока чинили разбирательство, там она и находилась, а совсем даже не на воле, как можно было надеяться.

Вот ее отчет приставу Власову о своей монастырской жизни: «Сама неграмотная, на исповеди бываю временно, судима за прелюбодейство, за что была отдана в здешний монастырь. В проживание мое в монастыре вела себя как должно, а не дерзко. С  говежною сестрою (монахиня, в чьи обязанности входит приготовление еды для паломников – Авт.) с коей только имела отношения,  не бранилась, угроз побоями, а в особенности смертью, не делала.  Сквернословность постоянно я  не произносила, а доподлинно изругалась всего один раз при запряжении в упряжь на лошадь, а не на кого другого. Курением занималась с дозволения старшей, а не самовольно, в личном месте, а не в опасном.»

Далее должна была последовать очная ставка с монахинями Ольгой, Аглаей и Архилаей, так как их показания значительно расходились с колтуновскими. Некоторое время заняла переписка монастыря и Первой части Екатеринбургской полиции. «Присылку монахинь в полицейскую часть для отобрания показаний и для дачи очной ставки с Колтуновой почитаю несообразным с правилами монастырского уклада, а потому прошу дать очную ставку в монастыре в присутствии депутата с духовной стороны», - считала игуменья Александра.

Очную ставку провели в монастыре. Во время оной каждая из сторон «настаивала на своем без отмены». 

На вынесение решения понадобилось едва ли не половина года. Тогда непосредственно в уездном Екатеринбургском суде выносилось только предварительное решение, которое должно было быть отправлено в Пермь и там одобрено губернским начальством. Затем оно  отсылало  проект решения в канцелярию при Государе Императоре в Петербург. Решение возвращалась обратно в Екатеринбург и только тогда на основании Императорского Указа выносили окончательный приговор. На прохождение всех канцелярий обычно требовалось  не меньше пяти-шести месяцев. Таким образом, все инстанции судебное решение проходило до его вынесения, что исключало возможность  обжалования. У кого обжаловать? Разве что у Господа Бога. Смягчить свою участь осужденный мог, только  послав челобитную. Но таковое случалось крайне редко. 

18 июня 1846 года Екатеринбургский уездный суд вынес решение: «На основании 15 тома Свода Законов Уголовных издания 1842 года, признать  Колтунову Варвару виновной по статье 223.  «Кто духовным особам или во время литургии или во время любой другой церковной службы буде говорить непристойное,  и тем учинит помешательство службе, тот подвергается лишению всех прав состояния, наказанию плетьми и с тем отправляется на поселение».  Так как совершенно беспутное  поведение Колтуновой не оставляет сомнения, наказать ее плетьми 12 ударами и розгами 60 ударами и сослать в Сибирь на поселение».

Остается только недоумевать, отчего Варвара так упорно стремилась в Сибирь.