О первом екатеринбургском граффити

Его благородию господину  Исправнику Верх-Исетских заводов Серову, подан от крепостного  служителя Чистякова рапорт.

«В моем доме проживаю я, Чистяков и жена моя Аксинья, а так же свояченица,  сестра жены,  вдова государственного мастерового Михаила Маковеева, Авдотья. Вставши с постели, после проведения ночи на 21 октября 1833 года поутру означенная вдова пошла на улицу для вскрытия у окон ставней, так как уже тогда начинало светать. И вышед в ворота, она увидела, как оные, а также частично и дом, с улицы измазан дегтем. Она  в ту же минуту вызвала из избы меня,  затем мы вместе пакосно вымазанные места разглядывали. Я их разглядел сколько мог и тут же посомневался, и сказал свояченице своей, что таковое гнусное посмеяние над домом сделано никем другим, как братом ее, а моим шурином, сего завода из крепостных крестьян Дмитрием Архиповым».

Реакция Чистякова вполне объяснима. Ворота в те времена мазали дегтем «ради конфуза и посмеяния» с целью изобличения прелюбодейных жен. Деготь с деревянных ворот смыть нельзя, единственный выход – поставить новые ворота. 

Подозрение в том, что главным «пакосником» явился младший брат сестер Архиповых  Дмитрий, возникло не случайно, поскольку «между сестрами и братом были ссоры». Полицейский служитель в тот же день произвел обыск в доме Дмитрия Архипова.
Результат оказался неутешительным: «… ворота в дом маленькие немного замараны дехтем, и в анбаре под погребной ямой обнаружен бурак с дехтем. Тулуп черный вымаран тем дехтем весьма значительно:  правая пола и рукав, пимы свеженатоптаны дехтем с грязью и песком. И также на улице, когда он проходил через речку к Чистякову, на оных мостках значатся дехтевые капли». 

Дмитрий Архипов настойчиво отпирался. Заявлял, что он, имея от роду 50 годов, жену и детей, на исповеди и святого причастия бывает, «ворот не марал, найденный бурак имелся для мазания обутков и телеги».

Оказалось, что накануне акции  произошел целый ряд событий, навсегда рассоривший доселе дружных сестер и брата.

Дмитрий Никулин, друг Архипова, сообщил следующее: «Ездили мы с Архиповым в Верхотурье помолиться святым мощам Симеона праведника на собственных своих лошадях, впряженных в телеги, которые постоянно смазывали дегтем, тулуп Архипов и примарал…». В эту поездку паломник Никулин напомнил набожному Дмитрию, что его сестра вдовая Авдотья (45 лет от роду)  около двух годов «находилась под судом, будучи в подозрении о любодейной связи с мастеровым Старцевым, откуда, якобы,  по невинности, не была наказана, а была освобождена», и что надо Дмитрию за сестру грешную помолиться.

После приезда Архипов, крепко выпив, решил с Авдотьей разобраться по-настоящему, для чего специально выстругал березовый батог. Вот что написано в полицейском протоколе со слов Чистякова: «В 17 число сего октября в вечеру пришел к дому моему в пьяном виде шурин мой, и неизвестно по каким причинам как жену мою, так и свояченицу вдовую обругал непристойными словами, назвал при том первую сводней, а последнюю б…дью, чего они не в состоянии были стерпеть. Вышед к нему на улицу, сестры убеждали его, чтоб он впредь от того удержался, хотели привесть его в благопристойность, но вместо того, чтоб ему успокоиться, он с азартностию кинувшись на них,  нанес обеим по нескольку ударов березовой палкой. Первую сестру окосматил, и последнюю ударил по самой попе. За то был обеими от двора отогнан».

Авдотья от себя прибавила, что «хотели оттолкать его от дому, а он нас сшиб с ног, тогда я батог у него из рук вывертела, и им его одарила двукратно: один раз по спине, а второй раз по затылку».
 
Хорошо, видимо, «одарила», поскольку Архипов первую часть побоища начисто забыл: «Я ту мою сестру Авдотью не ругал, а другую Аксинью сводней не называл. И хотя была у меня березовая палка, называемая батогом, я им не ту, ни другую не околачивал, не бивал, а они забрали у меня из рук батог и меня им избили, от чего я потом в разных местах имел знаки побоев».

За корчагу с дегтем Дмитрий взялся после очной ставки, устроенной в полицейской части. Каждый участник следственного мероприятия настаивал на своем. И только привлеченные к сотрудничеству соседи подтвердили, что Архипов и впрямь «при проходе мимо дома Чистякова кричал и ругал сестер одну сводней, а другую б…дью».

Суд заседал недолго. Решение было принято следующее: всыпать Дмитрию Архипову десять ударов батожьем, переселить вместе с семейством на Рефтинский завод господина корнета Яковлева». Архипов написал в столицу челобитную. Высочайшим Указом
было ему рекомендовано принять не десять ударов батожьем, а девять.

Вот и борись после этого за нравственность.