Потому что нельзя иначе

Сидя на крылечке, я глядела на проходящую мимо молодежь. Было еще лето, но два тополя у ворот пожелтели и стали опадать, - может, приболели. В закатном солнце их листья вспыхивали золотом и багрянцем, и другие деревья тоже играли  осенними красками.
Я глядела на проходящую мимо молодежь. Мальчики и девочки шли по нашей улице, которая упиралась в городской парк. Двор нашего дома примыкал к нему. Вечерами молодежь отправлялась туда гулять, им и хорошо.
А я все сижу на крылечке и гляжу. Гулять не иду. Вдруг вернется муж, а дверь на запоре. Ведь никогда не знаешь, что подумает человек вернувшийся издалека.
Я жду. Вот уж второй год. На нашей улице многие вернулись с фронта. Приходили и похоронки. Мне ничего не пришло. Никогда бы не подумала, что придется так вот сидеть и ждать, но что еще делать, когда наступит вечер?
На крылечке хорошо. Я гляжу, как проходит молодежь, и работаю. Если вяжу, то стараюсь не упустить петлю, чтобы все ряды выходили одинаковыми. И слушаю, как слегка постукивают спицы, а потом приходят воспоминания, и тогда становится совсем хорошо.
Вспоминается множество разных вещей. Особенно часто встает перед глазами дорога, по которой я съезжала на лыжах, когда была еще маленькая и жила с родителями. Мысленно я спускаюсь по ней, внимательно оглядываю все вокруг, иногда останавливаясь и повторяя дорогу сначала  - уж очень там было красиво.
-Эй, блондиночка! – кричали мне мальчишки. Но во мне ничего не откликалось. Только в двенадцать лет я впервые ощутила свою привлекательность. Я просто показывала им язык и ехала дальше.
А еще я ходила на лыжах в лес. Ни разу не упала  на горке, с которой съезжала к опушке. Только однажды, мне дорогу перебежала стая лис, я упала и сломала ногу. Тогда долго пришлось пролежать одной. Вокруг ни души, ни ветерка, и лес стоит как зачарованный. Тишина. Только иногда слышно, как падает снег.
Но в иные вечера, я не думала об этих прекрасных дорогах. Я ни о чем не думала. Я только ждала. Ждала… Молодежь возвращалась из парка назад. Они шли мимо меня, держась за руки и как-то по особенному дышали. Слышно было.
Ложилась я поздно. Очень поздно. Нелегко ложиться одной в двуспальную кровать.
Но приходили другие вечера, и я работала и думала о событиях давних дней. Правда, я обнаружила, что воспоминания мои имеют не слишком дальние пределы. Я начала с прекрасной дороги, потом в памяти возникла смерть дедушки и , наконец, последние дни войны…И всё.
И вот сижу я на крылечке, люди проходят мимо. Я ни о чем не думаю. Соседка приша, рядом присела. Тоже смотрит на проходящих. Молодежь возвращается с прогулки, вдалеке умит город, и на соседних улицах движение. Соседка встает, потом садится, но я знаю -  она успокоится, ей тоже хочется посидеть тихо.
Ее муж погиб на фронте. Ей пришла похоронная, и , бывает, приходит ко мне поговорить.
-Ты еще здесь побудешь? –спрашивает соседка.
-Да.
-Тогда я тоже.
-Что с тобой?
-Не знаю. Иногда я не могу гулять.
-Плохо себя чувствуешь?
-Нет, хорошо, только гулять не могу.
Она помолчала. Потом я предложила – может, поговорим.
-Погляди на них, - сказала соседка, - они разбили все фонари на улице. И знаешь, почему?
-Хотят гулять.
-В темноте-то?
-Ои устали, хотят гулять.
-Ну и пусть. И прекрасно. Хотят гулять…
Мы опять помолчали.
-Расскажи, как у тебя дела на работе? – спросила я. – Управляешься?
-Да. Надо же как-то кормиться. Никуда не денешься. А то придут другие…Захочется есть – станешь здоровой. Еще какой здоровой.
-Расскажи, как ты вышла замуж.
-Я уже рассказывала.
Это ты ЕГО вещи продала сегодня?
Да. Все-таки деньги. Как ты думаешь, они на нас смотрят? – спросила соседка, кивая на проходящих.
-Говори ты тише. Хочешь яблоко?
Я вынула из мешочка яблоко. Мы сидели и ели яблоки.
-Слышишь, как дышат? – спросила она.
-Говори потише, очень уж ты громко.
Она схватила мня за руку.
-Послушай, тебе на самом деле нравится смотреть? Ты всегда здесь на крыльце. Каждый вечер.
-Мне здесь хорошо. Очень хорошо.
Она замолчала, и я прислушалась к шуму улицы.
-Знаешь, - она сжала мою руку и повернулась ко мне корпусом. – Я иногда гуляю, хожу с ними. А иногда не могу. Дойду до ворот, а дальше не могу. Почему это? – И она заплакала.
-Может потом будет полегче, ты погоди,  - сказала я.
-Зачем всё это было нужно, зачем война?
-Не знаю, думаю, кто-то этого хотел. Я так думаю.
-Хотел?
-Не кричи, -попросила я.
Откуда-то донесся незнакомый шорох. Я прислушалась. Может это пришла осень.
-А ты, что будешь делать? – спросила она.
-Что ты сказала?
-Говорю, что вообще собираешься делать?
-Работать, как работала. На фабрике. Что же еще  делать?
Она поднялась с крылечка и отошла на несколько шагов. Потом опять вернулась.
-Слышишь, как они дышат?
-Скажи, ты газеты когда-нибудь читаешь? – спросила я. – Там много чего интересного, например…
Она не слушала.
-Как твои цветы? – спросила я.
-Хорошо. Филодендрон я пересадила в другой горшок, у него корни очень разрослись. Стал как твой.
-Я рада, что он  тебе нравится.
-У него листья красивые. Если бы еще какие-нибудь цветы…А то как нарочно% только один цветок! – И она снова заплакала.
-Ты бы погуляла.
-Нет, сейчас не могу. Послушай, почему ты всегда здесь сидишь, на крылечке?
-Просто так.
-Ты ведь молодая, у тебя фигура красивая.
-Я очень похудела.
Нет, ты очень хорошо выглядишь, ничуть не похудела. Пошла бы погулять.
-Хорошо, я подумаю.
-А ты не думай – просто иди.
-Хорошо.
-Что ж тебе  одной-то? Все гуляют, а ты одна да одна.
-Ну, хорошо, -сказала я, - давай немного помолчим.
-Если хочется есть, значит ты здорова со всех точек зрения. Это ты учти.
-Хорошо, я запомню. Давай помолчим.
-Ладно, - сказала она.
Она поднялась с крыльца и исчезла в темноте. Несколько мгновений я слышала, как удаляются ее шаги, потом снова приглушенный шум улицы. Опять проходили люди, их стало меньше, и они дышали все так же странно. Они возвращались с прогулки парами, и им было хорошо.
Думаю, им было очень хорошо.