Байки космопорта, или приключения трёх суперсистем

                Текст переправлен из Иванова.
                Буду на сайте в октябре.
                Пишите рецензии! Это мне важно.
                Отвечу по приезде!


                *) - рассказ автора «Одна в мире птица», ТМ № 886, 2007.
                **) - Генри Дэвид Торо, «Уолден, или Жизнь в лесу».


       Учились мы вместе — я, Дэн и Слоу. Это фамилия у него такая — Слоу. Пытались называть Слоном — обижался. Вот имени его — не вспомню. Искони звали по фамилии, как в детском саду. В Школе мы были не разлей вода, хоть и учились на разных потоках: я на грузовом, Дэн на пассажирском, а Слоу на дальразведке. Потому он всегда спесив был: ну, слегка покровительствовал. Нам с Дэном так высоко не забраться: происхождение подкачало. Мы в своих семьях первыми в космос ушли, а Слоу уже с прадеда — потомственный «космарь». Так, завидуя, называли нас ребята с планетарной механики. Им учёба на наших потоках была не по карману. Мне-то тоже не по карману, но я выдвиженец: я из лётчиков-испытателей пришёл, а там асом был — не придерёшься. Взяли меня земным стипендиатом.
       Вот учились мы, жили в одной каюте, вроде братьями стали. Я — старшим: против возраста не попрёшь. Дэн у нас был подушкой безопасности — его медленная и солидная манера разговора гасила искры между мной и Слоу: тот был чересчур уж спесив и мрачен, весь в тайнах и хитрых взглядах. Иногда хотелось стукнуть.
       Зато Слоу раньше всех узнал, кого куда распределили. Дэна — на лайнер, а он боялся угодить в личные шофёры; меня — на супергрузовой. Тут немного не совсем. В супере летишь в одиночку, тебе выдают суперсистему, что контролирует весь полёт, погрузку-выгрузку, хранение груза — и тебя, от питания до частоты походов в туалет. Летишь привеском к этому суперу, вроде и не учился всему тому, что он за тебя делает. И — ты один! А развлечения придумывает тоже он... Но мне не выбирать. Полез с суконным рылом в космари — бери что дают.
       Слоу тоже в одиночку угодил, тут комиссия встряла: такой характер в компанию не посадишь, все передерутся. А потому его одноместный разведчик слали куда подальше, чтобы десанту глаза не мозолил. У Слоу тоже в корабле суперсистема, но регулируемая, вплоть до возможности отключения. Наверняка он её отключает, не сошлись характерами.
       Ну, вот и понятно теперь, что мы расставались навсегда. Какова вероятность встречи в одном из тысяч космопортов?
       И, однако, встретились. Более того, в порту, где начальником наш вечный ненавистник по школе Вардан...
       Космопорт Цереры — это такое коловращение кораблей, что людей там разыскать нет никакой возможности. Собственно, вся Церера — это космопорт, и космопорт из разряда «жёстких»: там  нет ни одного нештатного сотрудника, или их семейств, не говоря уж о туристах и прочих цветах цивилизации.
       Для встреч есть кафе персон на триста, для отдыха — парк: сиди, нюхай цветочки и отдыхай. Остальное всё: массажи с зарядками, музыку и чтение — космари и так имеют от своих суперсистем прямо в полёте. Так что цветочки и впрямь дают отдых... только не мне. У меня от них желчь разливается, воспоминания о судах одолевают.
       Так вот, после разлития желчи, поправляю я здоровье в кафе, где разрешено подавать натуральный кофе, коли вам есть, чем за него платить, и вдруг на всё кафе — занудный голос из динамика: «Эла Белова — к начальнику порта!»
       Всё. Значит, подали встречный иск, и суды продолжатся... Чуть кофе драгоценный не пролил. Как надоело сидеть, ждать у моря погоды.
       - А здравствуй, Эл дорогой! - встретил меня знакомый до боли баритон Вардана.
       Я не успел среагировать, так и выдал то, что собирался — вместо официального приветствия: - Что? Эти гниды опять меня в суд потащат?
       Вардан поднял бровь и расхохотался.
       - Всё!получил компенсацию! Обратного хода нет. Что вы, космари, нервные такие? Поболтались бы с моё в этой паучьей банке, знали бы сразу: им лоха подавай. Вас-то, ежей, им никак не ущипнуть!
       Я расслабился — и, почему-то, обрадовался противному Вардану. Обнял даже. Школа, дразнилки: молодость вспомнил. После суперсистемы Вардан — что глоток свежего воздуха.
       Вардан был рад объятию. Расплылся в улыбке, зубами заблестел... Как он скалился — помню. А улыбок... гм. Вот теперь узнал, как улыбается: до ушей!
       - За спину мою загляни, - посоветовал он — может, тоже...
       Тоже завопишь? - он прав! Там, за его спиной, с тем же обезьяньим оскалом, сидели мои братья-космари!
       Теперь вопили все, и Вардан. Обнимались, хлопали по плечам, оглядывали друг друга...
       Вот они и выросли, мои братья. Без меня выросли. Радуются — а печаль в глазах. Потому что выросли?
       Вардан хлопотал у стола.
       - Сам готовил! - объявил он. - Наши-ваши суперсистемы ни в жисть не повторят! Фасоль, толма, лаваш. Тархун с сыром, а?
       - Где овощи раздобыл, с тархуном? - профессионально удивился я.
       - Э, начальником надо быть! Мзда от проезжающих грузил... прости! Тебя не касается. Ты у нас траву...
       Я зарычал.
       Дэн вспомнил прежнюю роль.
       - Пора отчитываться! - протянул он. - Так что там про траву? Тархун ставь ко мне поближе! - повернулся он к Вардану. - Полынь по сердцу мне, и без сыра даже...
       Унылый нос Слоу слегка приподнялся. Оживает на глазах. И впрямь меняет нас нужда в человеческом общении.
       Я сгрёб горсть тархуна на свою тарелку, принюхался к живительному запаху толмы и начал свою байку.


                1. Страсти по футболу. Казус.

       Значит, так: я уже отработал за свой корабль. Он нынче мой личный. Напрасно улыбаетесь. Просто я выполнил пару особо опасных рейсов. Компания не зря тогда посадила меня на одиночный корабль: она имела виды на меня как испытателя. Сие — тайна фирмы, и в своё время я, может, её расскажу. Но теперь — о последнем рейсе. Он, на самом деле, был моим первым в качестве самостоятельного грузчика: договора на поставки заключал я сам. Зачем я ушёл из фирмы? - Да не нужен стал: на мне, как на испытателе, после тех передряг можно ставить крест. Износился я. Нервы ни к чёрту. А раз по вине фирмы, то и отписала она мне корабль без особого сопротивления — как премию, равно выходное пособие. Чтобы новых кандидатов в испытатели не пугал.
       Да перестань, Вардан! Какой я богач? Я — грузчик. Зато имею теперь возможность летать куда хочу. А хотел я посмотреть на родину. Земля, к сожалению, почти ничего не может  ныне предоставить иным, процветающим планетам. Кроме самой себя: живой, сложной, прекрасной и — родины! А там, в этих, наших с вами теперь, мирах, живут всяк по-своему: у кого гидропоника, у кого на всё про всё манго*, кто вовсе на искусственной пище среди абстрактных картин... Ага! Улыбаетесь! Были на Витрании? Мрак.
       И вот там, именно на Витрании, затесался энтузиаст футбола. Силу тяжести они себе обеспечили. Основное в его проекте — натуральное поле! С травой. Чтобы отовсюду прилетали болеть за игроков. Играть-то некому, кроме витран: сила тяжести у других не та. Бизнес — высший класс. Ещё интернат футбольный — чтоб детей при нормальной силе тяжести растить и тренировать.
       А Витрания потому жуткая такая, что не прорастают там семена. Саженцы — растут, а семена не прорастают. Потому живое растение там стоит целое состояние, и лишь самые богатые держат горшки с цветами. Тут вдруг — травяное поле! Это же престиж! Престиж богатства.
       На того перспективного дельца я вышел с предложением привезти траву в рулонах. Суммы сделки не скажу! Скажу её обоснование. Это когда же гиперпространственный корабль гоняли за травой?!
       Делец со всех соседних планет уже траву возил, да ложится она у него. Стебли слабые, у соседей 0,5 g от силы, их трава не годится. Тут я подвернулся.
Договор на поставку заключил — и на Землю.
       А там быт патриархальным стал — что твой Уолден**. Они за это время всю авантюрную молодёжь в космос услали; обустроились. Авиацию отменили... ой, да много чего!
       Но города оставили — администрации и замшелым прогрессистам. Там, в городе, я договор подписал на закупку травы в рулонах. Долго ли, коротко ли, но вырастили селяне, привезли. Прямо к космодрому лошадей подогнали, с телегами. Погрузчики-то есть — но только в порту. А так — сами носят, грузят на телеги. Из принципа. У них теперь машинобоязнь.
       Моя суперсистема груз пересчитала, проверила, доложилась. Мол, хватит простаивать. Пора! Денег дадут. Будто ей не всё равно.
       Ну, снялись с насеста и двинули к Витрании. Сразу за Плутоном — в гиперпрыжок, а там потихоньку: жилой сектор. Я от успеха в прострацию впал, поселился в рубке и презрел зарядку. Вообще никуда не выходил — и так хорошо.
       Неделю так прожили. Вот сплю я в кресле, как сурок, и вдруг тревога: суперсистема в истерике, лампочки мигают, что-то там переключается.
       - Ты о чём грустишь, дорогая? - спрашиваю для порядка. Она уже меня разбаловала — всё сама да сама... Это на испытаниях я один рулил, а тут работа ответственная: груз возить. Это мне, видимо, не по силам.
       - Нештатная ситуация! Посторонний на корабле! - Даже голос её противный поднялся на октаву. - «Заяц»!!!
       Ну ничего себе! По-моему, зайцами летали веков двадцать назад, на лайнерах, да в сговоре со стюардами... Но чтобы на грузовом корабле? Сейчас?
Сердце замерло. Вдруг девушка? Кто-то с Земли не выдержал домостроя? Вдруг красивая?
       - Я пошёл, - говорю. - Искать-то где?
       Это для красного словца: рубка, каюта, столовая и физкультурный зал всё время на виду. Где там прятаться? Ясно что искать надо в грузовом отсеке.
       - Температуру довожу до комнатной! - милостиво известила система. - Не то простудится!
       Батюшки! Там же +3;, как велели лошадиные кормильцы! Там уже, может,
труп хладный, а не девушка!
       - Чем ты раньше смотрела! - кричу я на бегу в грузовой отсек. Система в шоке: чем она смотрит?
       - Оно не шевелилось, - растерянно отвечает моя болванка.
       - А теперь?
       - Теперь шевельнулось.
       Оно! Понятно, что это обобщение. В полах людей система не разбирается. Ей были представлены лишь мужчины. Точно! Там — девушка!
       Я искал её часов пять, хотя довольно было и часа: не было на складе никаких следов пребывания человека. В какой-то момент мне показалось, что услышал тихий вздох и шорох... Всё! Эта космическая болезнь нам известна: скучный полёт и креза в голове. Но система! Она-то чего дала сбой?
       Она со мной согласилась: сбой. Надо же! Согласилась со мной! И такое, видно, бывает.
       И вновь мы понизили температуру до +3; и без происшествий прибыли на Витранию.
       Тогда всё и случилось. Гордый хозяин начал разматывать тюки. Боже мой!  Чуть не в двадцати из них были аккуратные круглые дыры! И лишь из последнего появилась моя пассажирка. «Зайцем» оказалась крольчиха. Она замёрзла и с энтузиазмом организовала себе гнездо с камерами и переходами. Гнездо в травяных тюках!
       Держу я в руках эту «девушку», она брыкается, а хозяин испорченного имущества трясёт передо мной дырявым травяным полотном, роняя из него трёх голых крольчат...
       Ну да. Смейтесь. Засим последовали судебные разбирательства. Штраф мне — от Витрании. Штраф бывшей моей фирме — за дефект суперсистемы. Система оправдывалась: мол, трава весит по-разному, как сравнить тюки? Но её объяснения не приняли... Штраф землянам я скостил, продал кролей за могучие деньги на соседнюю планету — туда, где трава вялая.
       И как думаете, что сказала мне потом суперсистема? Потом, после суда? Знала она, подлая, про крольчиху! Зайцем её нарочно обозвала, чтобы меня расшевелить. Вот что сказало мне это суперчудовище!
       Вардан захохотал и спросил:
       - Так менять тебе систему, или?.. Это в моих мастерских.
       - Или! Я ей имя дал: «Чудовище», - решительно ответил я. - А накладные за её якобы ремонт отошли фирме.
       Слоу в своём репертуаре. Голову набок, по-воробьиному, и шепчет артистическим шёпотом:
       - И какое имя носила дева та, что ты ожидал в зайцах?
       - Пуфик! - огрызнулся я. - Я в честь неё этим именем крольчиху назвал!


                2. Сирены. Хоррор.

       Мы задумчиво жевали толму.
       - Ну скажи, байка это? - вдруг пробормотал Дэн. - Травки-кролики, дядьки на телегах...
       - У Вардана спроси! - возмутился я.
       - Подыгрывает! - саркастически ухмыльнулся Дэн. Дэн - и сарказм? Что-то новое. - Сколько раз в санаторий прилетал, столько лапшу нам на уши вешал. И ты —туда же.
       - Санаторий? Ты болеешь? - хором удивились мы со Слоу.
       Дэн дожевал, проглотил и скользнул взглядом по столу. Толмы не осталось. Куда же ещё? Три порции срубил!
       - Ну ладно, - сказал он. - Допустим, ты правду говорил. А вот я расскажу байку, раз еды больше не дают.
       - Лопнешь! - восхитился Вардан. - В столь щуплом теле — здоровый жор! Могу разморозить крабовых палочек из минтая. Будете? Почти натуральные! А то таблеток достану, витранских.
       - Толму не заедают этим всем! Лучше пища для ума. Так вот...
       Рейс был специальный, по заказу дальразведки. И во всём салоне — три пассажира! Велели не брать стюардов — только капитана, штурмана и механика. Так, вшестером, и летели. Гулко в корабле. Пусто. Словно тренировочный полёт. Дошли до Плутона — и обнаружили ещё одну особенность полёта: мне вручили запечатанный пакет, в котором Управление (с большой буквы) велело передать управление (с маленькой буквы) пассажирам. Они нас из рубки попросили, перекодировали суперсистему и ушли в гиперпрыжок. Куда — неведомо. Мы трое почувствовали себя стюардами: «Кофе не прикажете?». Прости, Вардан, спасибо! - Ден отхлебнул кофе, что как-то незаметно принёс Вардан.
       - В общем, пренеприятная «прогулка» получилась. Вышли из затяжного прыжка... подумайте сами: лайнер — в затяжном! Привыкли на своих одноместных лихачить... Да ещё вышли прямо над планетой! Это вообще не укладывается в правила... Без облёта, сразу стали сажать. Суперсистема в отключке, сами рулят. Ляпнулись, а не сели.
       Вышли из рубки как неживые. Глаза тусклые, щёки небритые.
       - Вам выходить не нужно, - говорят. - Мы тут останемся, а вы включайте суперсистему, она домой доставит.
       И, как были, без вещичек, отправились. Однако шлюз не суперсистема, его поди отключи. Пока не простерилизовал — не выпустил.
       Это «состояние стюардов» так нас допекло, что мы и не подумали исполнять их полуприказ: сели в рубке наблюдать за «начальством».
       Фон после гиперпрыжка час держится, при затяжном на лайнере — и не знаю, сколько, а они без скафандров.
       Планета земного типа, но живности и растений поменьше, больше похоже на наши пустыни. Идут они по бордовому такому песочку цепочкой — будто их кто тянет. Вот уже далеко, с муравьёв размером. Не видно.
       Механик Саня зонд послал. Любопытно же! Вот они дошли до оазиса — и из-за кустов навстречу... не передать, как хороши, - девушки! Обнялись они — и в кусты. За кустами что-то вроде полуподземного города, а туда, внутрь, зонд не берёт.
       Штурмана моего вы знаете: Питером звать, с нами учился. И, если помните, большой любитель загадок. Вот, как фон снизился, ушёл он в тот город разузнать, что к чему.
       Сутки прождали — нет его. А в сутках там двадцать часов. Саня тоже тогда ушёл, искать. А мне корабль покидать не положено. Тоскливо стало. Мы не разведка, средств и опыта нет. Зонды в город не заслать, а ребята там неизвестно, в каком дерьме. Обезьяны мы, всё же. Простые правила безопасности забываем, когда что-то непонятное попадается. А я ведь командир. Я всё это зачем-то разрешил... А если не вернутся?
       День прошёл, стемнело. Спать нельзя. Я иллюминацию включил, как для высоких гостей, чтобы ребята путь нашли. Свою безопасность, следовательно, не бдю... или бдею? Двое суток не спал. Мерещится: идёт кто-то по трапу. Выскочил — а там она, такая же, как встречавшие разведчиков. В шлюз зашла, будто уже бывала тут... Я не помню, о чём мы говорили те два часа, пока механик не привёл Питера. Помню, она сказала, что мы одинаковые, потому что я хотел на ней жениться, и всё спрашивал: есть ли между нами физические различия. Потом она сказала: согласись — и станешь бессмертным. С чем согласиться? Я уже соглашался, но тут Саня привёл Питера. Тот бледный весь, и зубами стучит. Я было к ним побежал, оглянулся — а она уже внизу, уходит.
       Саня меня ударил. Когда я очнулся, он уже уложил Питера в гибернатор, включил систему и стартовал в гиперпрыжок прямо с планеты. Как нас не угробил, не знаю. Повезло.
       Пока домой летели, он рассказал, как отбивал Питера у толпы женщин. Только сначала и Сане попалась ОНА. Вот только морок его не взял почему-то: он запомнил гораздо больше, чем я.
       - Согласись! - пела ОНА. - Мы одинаковые. Ты будешь бессмертным, будешь рождаться вновь и вновь — но с памятью прошлой жизни. С каждой жизнью ты будешь умнее, узнаешь тайны иных миров, ведь к нам прилетают из разных мест и делятся своими секретами. Мы храним знания о многих мирах!
       - Почему у вас есть разнополые дети, женщины всех возрастов, но нет взрослых мужчин? - спросил Саня.
       Она забеспокоилась, не ответила, стала повторяться.
       - Идём! Согласись! Ты ведь тоже станешь бессмертным, как я...
       Забеспокоилась? - Он тоже обеспокоился. Так ли уж мы с ними похожи? Представил себя осьминогом: он тащил своё брюхо, клацал клювом и извивал щупальца...
       Она тоже стала осьминогом — и обхватила его своими щупальцами! А только что были объятия прекрасных рук!
       - Согласись! - клацал её клюв.
       - Вот это да! - Он снова стал человеком. Это так мы похожи?
       Вырвался и убежал. В город. Там, словно холмики, высились дома — норы с круглыми дырами входов. Никого...
       - Питер! - кричал он. - Где ты, Питер?
       На его крики из нор выползали женщины, дети, старухи, но ни одного мужчины. Все бежали к одному дому, что стоял на окраине, окружали его плотной толпой.
       «Много же в вас мудрости! - подумал Саня, - Без вас в какой бы дыре я его искал?».
       Стал прорываться ко входу. Без боевой подготовки не прошёл бы — на нём висели гроздьями и визжали хозяйки нор.
       Питер лежал, как одурманенный. Пришлось сначала его нести, а вокруг цеплялись  и визжали эти то ли люди, то ли осьминоги, то ли ещё кто. И всё же, чтобы Саню остановить, требовалось его «согласие», что бы оно не означало. Он — не согласился, прорвался и ушёл. За городом Питер пришёл в себя и пошёл уже самостоятельно.
       Ну а я, - Дэн скривил рот, - показал себя не с лучшей стороны.
       -  Как Саня выдержал? - Он держался за свой медальон. Показал его мне: внутри портрет женщины.
       - Она тебя ждёт? - бестактно удивился я. Он же молод, ему ещё пятнадцать лет летать...И лишь потом можно жениться — это условие наших контрактов с «Пассажирскими Линиями».
       - Думаю, ждёт, - ответил он. - А главное — жду я!
       - Да. Вот так. А их капитана никто не ждёт... - Дэн поднялся. - Вот такие пироги. Такой Саня. И такой я — бывший командир...
       - Спасибо, Вардан! Рад встрече. Мне пора. Процедуры.
       Дэн придушенно попрощался и ушёл.
       Вардан сел на его место.
       - Навсегда ушёл, - печально сказал он. - Не справились медики. Вы заметили, кожа у него шелушится? Он думает, что выскочил на планету, когда фон от гиперпрыжка был ещё высоким, что это лучевая болезнь... А это у него уже трансформация началась. Так и с Питером было. Дэн-то про Питера не знает. Сначала шелушилась кожа, потом покрылся пластинами хитина и уже не говорил. Там и кома. Лопнул вдруг. В его полупустом хитиновом панцире лежали рядом маленький Питер и девочка. Вот только малы ещё, тайну сокрыть не умеют: Питер, как и она, был с шестью ногами...
       Отправили мы этих детёнышей-оборотней в гибернатор. Вот когда все шестеро вылупятся — посадим их в малый разведчик, и обратно, на автомате.
Людьми жертвовать не будем, система справится.
       - Подарочек Эльфии. Дураки из дальразведки это осиное гнездо так нежно обозвали. Дальразведку трясёт всю: как возникло письмо из Управления? Почему «Пассажирские Линии» пошли на нестандартный рейс? В санатории всё засекретили, не то наш народ, от ума великого, захочет себе бессмертия с шестью ногами. Их лечащий врач тоже летит, уже испорчен: мол, им необходим.
       Но я поставлю в тот корабль систему на самоликвидацию. Есть у меня такая героиня — своей железной грудью человечество закрыть желает. А ей и памятника не поставишь: операция навек секретная. Так вот: выпустит монстриков система — и сразу взорвёт корабль. А у нас есть теперь чёрная точка на карте: «Контакт запрещён» означает.
       - Откуда шестеро? - рассердился я. - Саня и Дэн согласия не давали!
       - Уловка это. Отвлекающий манёвр. Пока они размышляли о согласии — не чувствовали событий. Наверное, оборотни к нам проникнуть хотели — затем и затея с кораблём. Ведь дальразведчикам не нужен лайнер — у них свои корабли есть! Значит, взяли лайнер ради экипажа! А кожа у них шелушилась — Дэн думал, небритые... Вдруг это не первый случай — вот что важно! Вдруг кто-то из частников был на Эльфии, вернулся и бесконтрольно тут размножился?
       А мы? Мы сами? Вырастили бы их из научного интереса — и получили бы Эльфию дома!
       - Занимательно! - вдруг сказал Слоу. Покоробило меня: будто не он сейчас потерял друга... впрочем, в юности уже попрощались.
       - Занимательно! - вновь повторил он. - Чт;, когда человечество идёт не тем путём, Космос создаёт на нас укорот — хищника? Ты, Вардан, сейчас преподнёс нам такие варианты их нападения, с которыми человечество не сможет справиться. Чёрная точка на карте — не для всех. Дисциплина бессмысленна там, где возник частник...
       О них. Мудрые они, как же! Они так просто наращивают численность. Если бы размножались только сами, то один плюс один даёт столько же, то есть два. Стабильная численность вида. А если прилетают чужие, можно спариться не с одним «своим», а ещё и с чужим и увеличить число. Себя — дважды продублировать. Может, все они — от одной самки, как осы, а самцы — приблудные.
       - Почему не спариться несколько раз со своими? - спросил я.
       - Самец идёт на ликвидацию. В утиль. И рождается в соотношении 1:1. Где взять лишнего? У чужих.
       - Это всё ты для чего сказал? Чтоб нас в полную депрессию вогнать? - поинтересовался Вардан. - Хотя мысль важная. Надо передать исследователям.
       - Это я к теме своей байки. Пока что были реалии, а вот от меня — байка! Идёт? Байка об иной реальности.
       - Да погоди! - остановил его я. - Вардан, а как вы узнали координаты Эльфии?
       Он ухмыльнулся.
       - Суперсистема не перекодируется. Она притворяется. Выдала нам потом всё, в подробностях. И как та дева Дэна соблазняла. Вполне по-человечески. Вот уж не думал на службе порнофильмы смотреть! Я теперь эту систему тоже поименую. К твоему Чудовищу — Ужастиком назову. Вот одного она не смогла: показать, на что они похожи, оборотни. Они маскировались под людей всё время наблюдения...
       Ладно, Слоу. Твоя очередь. Выступай.


                3. Путь колокольца. Утопия.

       - И хорошо, что Дэн ушёл, - неожиданно начал своё выступление Слоу. - Он теперь шпион иной расы - хищников, нацеленных на наш разум и наши тела. Будет ли лоялен к нам шестиногий Дэн? Или всю информацию о нас скачает с него в ходе совместного поедания нашего, истинного Дэна, близнец-сирена? И шестиногий Дэн станет потом лишь кормом для будущих личинок? Саня не описал детей Эльфии. Не до того было, понятно. Может, мальчики у них уже заранее мутноглазые?
       Ясно одно: перспектива у этой расы есть, хоть и исказили они все ведомые мне законы. Есть — до той поры, пока они не завоюют все разумные расы Вселенной.
       А есть ли перспектива у нас? Здесь, в этой Вселенной? Я был рад узнать, что она есть во Вселенной иной.
       Чтобы не отступать от формы, заданной Элом в повести о зайцах (она нам ещё пригодится, повесть), скажу: я выкупил свой корабль. Заработать его я не мог, я не так ценен, как Эл. Я свой корабль просто купил. И это ничего не изменило в моих финансах, бесконечность имя им...
       Купил я его ради своей Дрим, своей суперсистемы, с которой делил одиночество и вёл нескончаемые разговоры. Дальразведка — прежде всего время. Время тягучее, нудное, уничтожающее. И если не говорить — с системой, с кем же ещё? - глюки убивают. Можете считать мой рассказ глюками вечного нытика Слоу. Итак, далеко-далеко, за чёрными морями...
       Я нашёл странную планету. Была она безвидна и пуста, и лишь посреди крохотной пустыньки, где царил вечный электромагнитый шторм, нашёл я цветы...
       Колокольчики. Большие перевёрнутые колокольчики на короткой ножке-присоске. Они сияли. Вроде бы сами, хоть звезда там палила нещадно, - сияли цветами побежалости, бензиновыми разводами на луже, всем спектром фальшивых драгоценностей. А в середине темнел стерженёк, вроде пестика.
       Я, разумеется, был в скафандре высшей защиты, без него на той планетке никак. Мог бы и потрогать. Но почему-то не стал. Вместо этого послал дистанционный щуп и переправил данные Дрим.
       По анализам выходило, что такого существовать не может. Стержень состоял из смеси — от молибдена до трансурановых, причём всё это в псевдостабильной форме, в едином кристалле, где бродили частицы от одного элемента к другому по кругу.
       Кристаллический реактор в себе. Энергия запасается, но не расходуется. Ещё и бока сквозь линзу колокольчика греются от звезды и космических лучей. Что-то усваивает, что-то пропускает, что-то направленно отражает. Всё это за счёт разной толщины стенок колокола. Вот этот «хрустальный» колокол — живой! Не совсем кремнийорганика, но вроде того.  Там блики бегают, отражая потоки фторида в полужидкой плоти.
       Вот цапнул бы я его... И его повредил бы, и костей не собрал. Однако здесь он инородное тело. Ему другая среда нужна. Здесь он гость, появиться в ходе эволюции в этой пустыне он никак не мог.
       Задача. То ли бросить его тут, то ли на родину везти, изучать.
       Взял я его кондовой лопатой, вместе с подлежащим песком, и поместил в спецотсек. Намаялись мы с Дрим ему условия создавать. Вакуум-то ладно. А вот рой космозащиты перестроить так, чтобы только его отсек был открыт космическим лучам...
       Что ты, Эл, встрепенулся? Это ты его испытывал, рой. Для фирмы. На том здоровье потерял. А я его купил и довёл до ума. Твои фирмачи — физики фиговые, вот тебе тогда и досталось, их недоделки твоим мастерством прикрывать. Ладно. Погостишь у меня — разберёмся.
       К теме вернёмся, всё же. О звезде для колокольца мы мечтать не могли. Где я ему звезду достану на весь полёт? Поголодает чуть.
       Отправились мы потихоньку, чтобы оставшуюся живность не беспокоить. Пусть себе сияют.
       Это «потихоньку» обернулось тем, что окончательно подтвердило правоту моих, ещё детских, размышлений.
       Мы идём в гиперпрыжок как? - Используя складчатость пространства. А по сути мы работаем со временем — возвращаем его вспять к тому моменту, когда Солнце находилось в окрестностях искомой звезды. Потому гиперпрыжок невозможен «от» центра Вселенной, время вперёд мы двигать не умеем, или это невозможно в принципе, во всяком случае, на большие промежутки. Кстати, гиперпрыжки на микрон, но добавляют время жизни нашему Солнцу. А возврат — он ведь отказ от «того» времени — отбирает. То есть, вся Солнечная (и иных наших звёзд) система колеблется во времени с нашими прыжками. И как эти звёзды однажды отреагируют — мы не знаем. Поэтому и идём в Заплутонье, либо к границам иных систем на рядовой скорости. Других типов перемещения у нас нет — лишь «по поверхности» Вселенной из складки в складку времени. Забавный результат нашего расселения: чем дальше от нас и ближе к Центру колония, тем более юные у них планеты. Мы ведь все живём ныне в разном времени!.. Отвлёкся. Почему? - Я шёл на рядовой скорости за пределами системы той звезды. Там я раньше не был.
       Похоже, есть место, где Вселенная соприкасается с иными: может, гравитационные вихри, или чёрные дыры. В это что-то я и попал. Теоретически остаться в живых, да и сохранить исходную структуру в таком месте невозможно. Тот момент я помню. Вроде я — чистый разум, лишённый тела. Порхаю во тьме, и ничего вокруг. Потом вдруг — падение в тело, а оно отчего-то в скафандре высшей защиты, и его тащат по коридору.
       Не знаю, что там случается, в переходе. Может, то тело, что вошло в него, воссоздаётся за гранью перехода? Или мой колоколец постарался? - Это более реально. Дрим испытала то же самое. Только её не тащили — её использовали как словарь, для переговоров со мной.
       - Лежи пока! - приговаривал Дриминым голосом тот, кто меня волок. - Надо перейти в другое место. Я перестроил рой, иначе скафандр не выдержит, пропустит излучение.
       А стенки у коридора в том месте, где техзона, помните, зеркальные. Это пугает, когда ты один, а рядом отражение бежит. Зато теперь я своего тащителя увидел: клубень какой-то. То ли георгин, то ли картошка, но с корнями во все стороны. Вот корнями он меня тащил, а другими в стены упирался. Тяжеленек я, в скафандре-то!
       Заволок он меня прямиком в отсек колокольца. И, поскольку колокольца там не оказалось, разумно было предположить, что клубнем прикинулся именно он.
       - Отсюда перестроить рой было легче, - сообщил клубень. - Пустота — точка отсчёта. А ты создал просвет в рое ради меня.
       Тут я отрубился. Слишком много всего. Очнулся уже на койке, без скафандра. И клубень рядом.
       - Как ты скафандр разыскал? - спрашиваю. - И спасибо за помощь.
       - Не искал. Сделал по схеме. Искать некогда было. И пожалуйста. - ответил он.
       А вот мы всё куём. Он же взял — и сделал по схеме. Потому подозреваю, что по схеме он сделал и меня, и всё остальное. Перевёртыш я.
       Потом мы летели к Солнцу. Если не знать (а о том колоколец сказал твёрдо), что мы  - в иной Вселенной, и не поверишь. Вроде всё так же, но люди... Вот только люди.
       Когда-нибудь я сяду и напишу всё подробно. А сейчас - мне некогда. Люди! Вы понимаете, люди!
       Начнём с нас. С чего я начинал в детстве. Вот скажите, разумно ли то, что огромный труд многих людей может купить такой ублюдок, как я, или даже заработать — один человек? Вся наша история — это история концентрации богатства. Причём его создают одни (и машины, созданные другими «одними»), а концентрируют другие. Они, вроде, умеют руководить (прости, Вардан!), или направлять деньги куда надо. За это (такой же труд, что иные) они имеют во много раз больше. Деньги возникли как эквивалент труда. Стали теперь эквивалентом власти.
       Мы втроём с колокольцем и Дрим долго размышляли. Труд — работа тела. Мышц ли, разума — не важно. Внутри здорового биологического вида разброс потенций не превышает коэффициента 3. Если больше — это берсерк. С какой стати появился термин «эффективность труда»? Это мысленная категория ценности для общества. Зачем награждать эффективного больше? Он полезнее обществу — обществу и доходы! А труд его ничуть не лучше, чем иные. И награда должна быть соответственной. Дальше. Эффективность вдруг отделилась от общества и полностью утратила нравственность, то есть соответствие социальным законам. Законы стали мёртвыми, доходы стали стекаться от общества в частные руки. И что мы имеем теперь? Неспособных платить за обучение детей трудяг с доходами на пределе спартанской жизни (она не плоха, если не заставляют) — и полностью оторванных от труда, погружённых в увеличение богатств (без смысла и социальной цели) единиц почти уже нечеловеческой природы. Узнай они о бессмертии Эльфии — и начнут им торговать, убивая свой род. Человек — социален. Концентрация богатства — нет.
       Ведь можно осваивать планеты и без людей. Ну, или заселять микроскопическими колониями, что зависят от фирм и обеспечивают «потребление»... У нас рабство, друзья мои. И раб — человек. Сам у себя, у тупой системы распределения богатств. Они, фирмы, держат людей только для чувства власти. Роботы теперь всё могут — но власть и деньги без людей не значат ничего. И вот — биологические последствия. Рабы не размножаются, а господ мало, как тигров. Вид вымирает, и никакое освоение фирмами планет нас не спасёт. И сирены эльфийские помогут.
       Вот, я вам изложил источник моей мировой печали. Дальразведка меня в ней укрепила. Дрим — поддержала. И, смотрите, цитирую Эла: прародина, Земля, отошла от общего типа поведения. Ушли земляне в натуральное хозяйство, только чтобы не осатанеть в нелюдских условиях. Путь спорный, но при разумной проработке — годный.
       Там, в иной Вселенной — другой путь: путь равенства. Не «возможностей», что ложь изначально, а постулированное равенство в труде. Мой коэффициент 3? Да, был раньше такой разброс доходов. Теперь и его нет. Безделье не поощряется, а труд — равен.
       Как с ними легко! Как с вами. Они не щерят зубы в надежде урвать у тебя кусок, или обойти на повороте. Им не надо бороться с равными! Нет зависти, нет злости, нет опасности от людей асоциальных, потому что это — социум равных. Уважение может быть разным. Телесные блага — нет.
       И безответственности нет. Когда исчезают враги — появляются друзья. Кто же подвергнет друга опасности из-за своей халатности, а тем более — намеренно?
       С чем они боролись? - С обезьяньим свойством ухватить первым, подражать соседу, копить... Нет чёрных дней. Копить — не надо. Потребление регулируется обществом. Есть цель — освоение Космоса. На неё идут богатства. Основная их часть, потому что иметь одну лишь Землю как территорию — небезопасно для вида. И потому гедонизма и лишних глупых трат нет в принципе! Нет гардеробов размером с квартиру с сотнями костюмов, нет туфель всех цветов к платьям всех цветов. Это растрата богатств! Нет частных средств передвижения — лишь служебные и общественные...
       Слушайте! Я хочу жить в социуме, а не в нашей паучьей банке. Однажды мы уже проводили этот опыт, - но, видимо, рано. А теперь? Не было бы поздно! Думал, думал я — и попросился обратно. Сюда. И мой колоколец вновь меня пересобрал, меня и Дрим — уже здесь.
       - Я, - сказал он, - житель умирающей, гаснущей Вселенной, я везде чужой, но хочу жить там, где люди любят друг друга. А вы — возвращайтесь.
       Я вернулся. Я вернулся с надеждой, что иногда рабы начинают понимать истоки рабства и меняют свой путь.
       … Знаете? Там нет комиссий, что так уныло подбирают коллективы на корабль... Там в людях нет ярости! Ну скажите то же про нас!
       Как вам моя байка?
       - Дрим мне говорила, - заметил Вардан. - Ну что же. Дон Кишот, так Дон Кишот... Я могу быть полезен на месте. Системы — со мной.
       … А я? Я, Эл, хозяин корабля? Я — могу быть полезен  на Земле и в колониях. И денег, отсуженных у фирмы, пока хватит...
       - Веди, Робин Гуд! - сказал я. - Монах Тук и Маленький Джон — с тобой!