Анархистка

Детям и внукам посвящается


Часть первая. Дарья

Дарья стояла у гроба своего мужа и пристально вглядывалась в его осунувшееся, посеревшее, безжизненное лицо. Слез не было. Была обида. Прикусив нижнюю губу, она смотрела на него и вспоминала прожитые с ним годы. Она знала, что он болен, болен серьезно, но не могла предположить, что смерть настигнет его так быстро, и так преждевременно. В свои неполные тридцать лет они не успели главного: завести детей и осуществить свою  мечту – переехать жить в деревню, в какой-нибудь медвежий угол, и на собственном опыте показать, что не решаемых проблем на селе нет. Есть обычная безалаберность и выходящая за все пределы лень.
Дарья любила своего Андрея, верила в него, ценила за благородство и честность. Он жил не как хочется, хотя дело, которым они занимались, позволяло бы ему это, а согласно своим убеждениям, в основе которых лежали справедливость и вера в простого человека. Он жил без страха и сомнений и знал, чего хочет. А Дарья жила его планами, поддерживала их, но скоропостижная смерть мужа, казалось, рушила все ее надежды.
Стоявшая рядом с ней давняя и верная подруга Ксения неожиданно сжала ее локоть, словно удерживая Дарью от возможных неприятностей, которые могли возникнуть   в ее состоянии, и тихо шепнула на ухо.
- Очнись, подружка. Пора с мужем прощаться. И слезу хоть пролей. Люди на тебя смотрят.
Дарья  очнулась, пришла в себя,  мучительно осознав, где она находится, и медленно
подошла к изголовью мужа. Осторожно коснулась ладонью его рук, скрещенных на груди, и нежно поцеловала в лоб. Вслед за ней с Андреем простились родственники, его близкие друзья, сослуживцы и партнеры по бизнесу. Затем гроб закрыли и опустили в могилу. Дарья подошла к ее краю и, бросив горсть земли на его гроб, тихо произнесла:
- Прощай, мой дорогой. Пусть земля достойно примет тебя. В сердце моем ты будешь жить вечно.
При последних словах слезы потекли по ее лицу, и ноги подкашивались от душевной боли. Стоявшие рядом мужчины подхватили ее под руки и отвели к машине. Впервые она поняла, что жизнь не только рай, в котором она прожила безмятежно с мужем долгие годы, в ней всегда есть место горю и страданиям. Но все равно в потухших глазах сквозила надежда на то, что не все потеряно, и их общий замысел она доведет до конца. Она хоть и страдала, но мыслила. В ней еще сохранился дух, который был готов к борьбе, и эта борьба должна составлять теперь, по ее мнению, смысл всей ее будущей жизни.
Ксения осталась у могилы Андрея и смотрела, как ее приводят в порядок.  Она знала почти всех пришедших на похороны. Вот только женщина, стоящая в сторонке от всех и вытиравшая платком слезы, была ей не знакома. Однако Ксении казалось, что она ее уже где-то видела, вспомнить же, где именно, не могла. Женщина, судя по фигуре, была беременна. Ксения долго всматривалась в силуэт незнакомки и вдруг вспомнила. Она видела ее случайно в кафе с Андреем, они пили легкое сухое вино и о чем-то оживленно разговаривали. Дарье об этой встрече она ничего не сказала. Мало ли всяких деловых встреч у Андрея.
«Вот это сюрприз», - подумала про себя Ксения и пристально стала  всматриваться в незнакомку. Это была молодая, лет двадцати, привлекательная особа, и даже черный платок, глубоко закрывавший ее лицо, не мог скрыть ее очарования. Заметив на себе пристальный взгляд Ксении, женщина смахнула платком слезу со щеки, повернулась  спиной  и медленно пошла к выходу с кладбища.  «Кто эта  женщина? Не любовница ли Андрея? И не его ли ребенка вынашивает она? – призадумалась Ксения. Ей всегда казалось, что в семье Дарьи – любовь и покой. Ее отношения с Андреем не вызывали мыслей о том, глубока ли их любовь, верны ли они друг другу, счастливы ли вместе. Всем казалось, что такие вопросы лишние. Они жили легко и красиво и полностью доверяли друг другу. И даже короткую разлуку переносили с трудом. «Тогда почему же здесь эта женщина? Может, это просто дальняя родственница Андрея, о которой Дарья не знала, или, чего проще, случайная посетительница кладбища, которая пришла к своим родственникам, а у могилы Андрея оказалась случайно? Но почему же тогда она плакала? И эта боль в глазах  почему?»  Ксения не стала больше мучить себя дурацкими вопросами и пошла к машине, где ждала ее Дарья. Об увиденном и своих размышлениях она решила подруге ничего не говорить. Если все, о чем она подумала, правда, то это, если не сегодня, то обязательно в ближайшее время, всплывет на поверхность. Успокаивало ее еще и глубокое убеждение в том, что к сильной любви не прилипают черные помыслы, а любовь Дарьи и Андрея была именно сильной и глубокой.
На поминках Дарья с Ксенией сидели рядом. Даша, казалось, успокоилась. Она верила в судьбу, своего ангела-хранителя и ясно понимала, что именно сейчас, в трудных для нее обстоятельствах, важно сохранять рассудок.
За столом долго никто не задерживался. Пили немного, говорили хорошие слова об усопшем, обещали, как всегда, поддержку со своей стороны и незаметно расходились. Дарья не всему верила, потому что хорошо знала, что Андрею многие завидовали, а уважали искренне не все. «Да черт с ними, пусть лукавят и лгут, истинных друзей среди них все равно нет, кроме Ксении, конечно», - думала Дарья и желала только одного: быстрее бы все разошлись. Ей хотелось остаться с Ксенией наедине, уткнуться в плечо подружки и выплакаться до конца. Нужно подумать, как жить дальше, как быстрее перенести несчастье. Ей нужно доказать всем и себе в первую очередь, что  и она способна на поступок. Ведь она еще молода, полна сил,  недурна собой, терпелива, к тому же не глупа и знает себе цену.
Когда все разошлись и в доме, кроме прислуги и Ксении, никого не осталось, она подошла к портрету мужа в черной траурной ленте, поцеловала его и тихо произнесла:
- Я любила тебя и продолжаю любить, Андрюша. Я все вынесу, вытерплю, и ни  слезинки на моем лице ты больше не увидишь. И мечту нашу с тобой попробую осуществить без тебя, помня твои слова: не твори зла, а за добро плати добром. Уважай простых людей, не делай из них рабов.
Ксения внимательно прислушалась к тому, что шептала у портрета мужа Дарья, и старалась ей не мешать, потому что понимала, что творится в душе подруги, а про себя думала: «Не все так просто у тебя,  моя дорогая. А если у той бабы, что я видела на кладбище, растет наследник Андрея? К чему все это приведет, даже предположить трудно. Да и кто знает, стоит ли тебе знать об этом? И очень жаль, что у вас нет детей. А тут проблема, которая тебе не сулит ничего хорошего».
Дарья с печалью отошла от портрета мужа, подсела к Ксении на диван, положив голову ей на плечо. Ксения тихо, но твердо произнесла:
- Родить тебе надо, голубушка ты моя. Тогда и сердце твое успокоится, и на душе покой будет.
Дарья с недоумением посмотрела на подругу:
- Ты что говоришь, дурочка?! Я бы с удовольствием, но только как. Андрея теперь нет. А от других мужчин и думать не хочу.
- Почему же от других? От Андрея и родишь.
- Как это? – вздрогнув, заинтересовалась Дарья.
Ксения посмотрела на нее, погладила по волосам.
- Твой муж кто был? Онкологический больной и лечился в израильской больнице. А у них там одно обязательное условие – перед началом лечения больным надо сдать сперму на хранение в криобанк. Тебе нужно только добиться разрешения на вывоз в Россию замороженных половых клеток твоего мужа. Причем сделать это может только жена при письменном распоряжении умершего мужчины. Современные технологии позволяют хранить сперму хоть сто лет. Правда, есть одно препятствие – в России эта процедура юридически не прописана, хотя точно знаю, что разморозкой и оплодотворением  у нас занимаются ученые Екатеринбурга, которые считают, что ничего сложного в этом деле нет.
- Что же мне делать, Ксюша? У нас с Андреем даже разговоров об этом не было. Сперма там, может, и есть, а вот распоряжение на ее использование – вряд ли.   
- Откуда тебе знать, милая? Поройся сначала в его бумагах, а если ничего не найдешь, то дуй в Израиль и там доказывай свою правоту и право. Денег у тебя навалом, а с ними ты и стену  прошибешь. Да и не глуп же был твой Андрей в самом деле, чтобы не думать о твоем будущем. Ищи бумагу, Даша.
Весь дом перевернули подруги в поисках завещания, но все их усилия оказались напрасными. Ничего похожего в доме не было.
- Что делать-то, Ксения? Ехать в Израиль или запрос туда сделать? Может, это проще.
- Дура. Пока этот запрос делаешь, сколько времени пройдет, состариться успеешь. И не до ребеночка тебе будет. Как у нас говорят, куй железо, пока горячо. Завтра же бери билет и лети к Ирке Гринберг. Позвони ей предварительно и сообщи, зачем едешь. Она сама медик, справки там наведет и непременно тебе поможет. Вы же с ней закадычные подруги, а она в дружбе верная и уважение к тебе имеет. Усекаешь, голубушка?
- Понятливая. Только не дави на меня. Непростое дело – родить без мужа. Все хорошенько обдумать надо. Вырастет малыш, а про отца он даже знать ничего не будет. Хорошо ли это?
- Ты – женщина, характер имеешь. Пустоцветом остаться не хочешь? К тому же это – поступок, подчеркивающий верность своему хоть и умершему, но супругу. Понимаешь?
- Понятно, - произнесла в растерянности Дарья.
Через два дня она была уже в Израиле у своей подруги. В аэропорту ее встречали Ирина со своим мужем Игорем. Когда-то они жили в России, дружили, вместе горевали, а по случаю и радовались. Но после развала Союза сделали свой выбор и уехали на свою историческую Родину. Не виделись они с тех пор лет десять. Правда, перезванивались, делились впечатлениями о новой жизни, а их старший сын даже приезжал к ним в Москву по своим делам и, конечно, с подарками.
В  этой стране Дарья была уже дважды. Первый раз, когда привозила мужа на лечение, второй – когда забирала его обратно. Это  была третья поездка. И все же она очень смутно представляла, что это за страна, какие в ней порядки, чем занимаются местные жители. Но сейчас Даша об этом не задумывалась. Ее цель была вполне определенной – забеременеть от умершего мужа. Для кого-то этот поступок был неординарным и сумасбродным, но для нее уже вполне понятным и объяснимым. Она хотела продолжения рода любимого человека, лучше и светлее   которого она вокруг себя не видела и не хотела видеть. Как считала Даша, это была дань за счастье, которое он дарил ей все прожитые вместе годы.
Первой ей навстречу бросилась Ирина. Она обняла Дашу и со слезами  прошептала:
- Ничего, подружка, все обойдется. Жизни без слез не бывает, иначе она была бы сладка  до приторности. Не дай съесть себя ржавчине. – Она расцеловала Дашу и, взяв в одну руку сумку, а другой, прижав к себе ее локоть, произнесла:  - Пошли, дома поговорим.
Игорь, поцеловав ее вместо приветствия, открыл дверцу автомобиля.
- Садись, красавица. Ты даже не представляешь, как мы рады твоему приезду. Стыдно сказать, но мне казалось, что мы с тобой больше не увидимся. Ведь Андрей был моим другом, а мы, потеряв его, думали, что потеряли и тебя.
- Не говори так, Игорь. Я рада, что вы у меня есть. О другом даже думать боюсь. Да и кто мне может вас заменить? Так же, как и Андрея, никто. Неприятно  и говорить об этом, ведь мы друзья. Живем только в разных местах, но это мало что меняет. Правда ведь, Ир?
- Давайте закроем эту тему. То, что мы потеряли близкого человека, - это факт. Но ты-то осталась, - произнесла Ирина и уселась в машину рядом с Дашей.
За столом, накрытым по случаю приезда гостьи, веселых разговоров было мало. Больше вспоминали о преждевременно ушедшем Андрее, выпивали за упокой его души и обсуждали решение Даши, казавшееся им не совсем обычным. Посмотрев Дарье в глаза, Ирина со вздохом произнесла:
- Рисковая ты баба, Дарья. Не понимаю только, зачем тебе это нужно? Ты молодая, красивая, свое дело имеешь. Еще не один раз можешь жизнь свою устроить. Нормальных мужиков вокруг навалом, за тобой на край света пойдут. А быть матерью-одиночкой – хлопотное дело. О себе-то ты хорошо подумала?
Эти слова Даша уже слышала в разных вариантах много раз от своих подруг и знакомых, бывших в курсе ее дел, поэтому ответила, не задумываясь:
- Обстоятельно и бесповоротно. И слез много выплакано, и нервов потрепано. Но для меня очевидно: это судьба. И я должна принять ее такой, какая она есть на сегодняшний день. Другого пути для меня нет. А что дальше будет – одному богу известно. Понимаете, мне самой это нужно, а потому другого решения не будет. Я и в церковь ходила исповедоваться. Поделилась своими мыслями с батюшкой. И знаете, что я почувствовала? Благодать  в своем теле и возникшие ниоткуда слова: господь с тобой, рожай во спасение своей души. Вот так-то, Иринушка. Разве после этого я могу отступить?
- Правда, что ли? И слова  эти слышала, и благословение господне почувствовала?!
- Почувствовала и чувствую до сих пор. Теперь как бы дождаться, когда это случится.
Игорь,  молча слушавший разговор жены с подругой, решил-таки вмешаться:
- Ты, Ириша, не сбивай Дарью с толку. Тебе ли не знать, какая у них была любовь… В ее желании я не вижу ничего особенного. Может, в этом ее счастье и покой. И не безумие это, а продолжение любви, на мой взгляд, яркой и редкой. Скажи лучше, что ей завтра делать, куда пойти, с кем вести переговоры.
- Самое главное, что я узнала, – завещание Андрея на использование его спермы  существует. Тебе предстоит обследование в клинике, где я работаю. Там же проведут и оплодотворение. Нужно только сдать все анализы. Сама же операция много времени не займет. Завтра же мы всем этим и займемся. Ты мне, Игорь, завтра машину оставь. Она нам будет очень нужна. А теперь спать, завтра у нас день не из простых.
С утра Дарью ознакомили с завещанием Андрея, читая которое она заливалась слезами и, прижимая к груди, шептала:
- Родненький мой, спасибо тебе за заботу. Ты ведь знаешь, как я любила тебя и продолжаю любить.
Ирина, видя состояние Дарьи, попыталась ее успокоить:
- Чего ревешь-то, дурочка? Ведь все хорошо. Андрей помнил о тебе всегда, иначе и завещания такого не было бы.
Понимая, что от Дарьи в этот момент толку никакого, она взяла инициативу в свои руки и сама начала вести переговоры с руководством криобанка на иврите, чтобы Даша не смогла ничего понять. С помощью Ирины все формальности удалось быстро уладить и договориться о дальнейших действиях. После переговоров, уже не первых, взяв Дарью под руку, Ирина  тихо сказала:
- Идем, моя дорогая. Здесь нам делать больше нечего, нас ждут в клинике. Там уже готова для тебя отдельная палата, а я буду навещать тебя, чтобы ты совсем не раскисла. И хватит слезы лить,  не за тем ты сюда прикатила. Вот и возьми себя в руки. Сейчас именно тот случай, когда следует проявить мужество, терпение и волю. Поехали, нас уже заждались.
- А мне обязательно оставаться в клинике? – перебила Ирину Дарья.
- Глупая, конечно, обязательно. Врачам надо убедиться, что ты совершенно здорова и нет никаких противопоказаний для оплодотворения. Это важно не столько для тебя, сколько для твоего будущего ребенка. И имей в виду, что у нас здесь врачебных ошибок практически не допускают. Это не Россия. Меня с дипломом российского врача даже близко к этой работе не допускают. Вот и перебиваюсь на вспомогательных должностях. Хоть это и обидно, но приходится мириться, иначе совсем без работы останешься.
- Неужели наш диплом медика настолько плох, что им можно пользоваться только в одном месте?
- Не плох, конечно, но здесь свои порядки, которые строго соблюдаются. Могу сказать точно: случайных людей в местной медицине нет. Здесь царит уважение к человеку, искреннее желание помочь ему найти способ выйти из критической ситуации. Ну и знания, конечно, на другом уровне, новые техника и технологии. Сравнение не в пользу России.
- Я мало сталкивалась с этим в своей жизни, поэтому мне сравнивать трудно. Посмотрим на собственном опыте, что вы  собой представляете, - не без иронии ответила Дарья.
В клинике Даша пробыла чуть больше недели. После всех анализов, которые оказались замечательными, ей провели оплодотворение. Врач, который выполнял эту операцию, сказал:
- Редкая вы женщина, Дарья Ивановна. За всю свою жизнь я мало встречал таких людей, которые во имя прошлой любви, решаются на такое дело. Будьте счастливы со своим потомством. Один совет только хочу дать: если будет возможность, то понаблюдайтесь во время беременности у нас. Да и рожать желательно здесь, поскольку с этого момента мы за вас ответственны.
Дарья понимала, о чем хотел сказать ей врач, и пообещала:
- Я постараюсь, Яков Михайлович.  Мне самой бы очень хотелось, чтобы все шло без эксцессов. Но на все божья воля.
- Вы правы, голубушка. На все божья воля, но о словах моих не забудьте, - заключил Яков Михайлович, и на этом они расстались.
У подъезда клиники Дарью ждала машина. Ирина вместе с Игорем встречали ее. 
- Ну вот и все, дорогая. Теперь ты не одна, а с малышом. Дай бог тебе в этом удачи, - произнесла Ирина, открывая дверь машины. - Домой едем или город посмотрим?
- Домой, Ирина. Сначала к вам. А потом сразу в Москву. Дела у меня там, их нельзя запускать, а я у вас уже вторую неделю прохлаждаюсь.
- Как знаешь. Домой так домой.
Пока ехали до дома, не проронили ни слова. Однако едва войдя в квартиру, Ирина спросила:
- Тебе обязательно нужно вернуться в Россию? Может, здесь останешься? Дело свое и здесь вести можно. У нас спокойнее и надежнее.
- В Москву, и только в Москву. Во всяком случае, сейчас в Москву, а там видно будет, - твердо решила Дарья.
- Зря ты это делаешь, подружка. Была я в России год назад, ездила хоронить близкую родственницу. Она на Волге жила, от Москвы километров триста пятьдесят, не больше. Вот только к вам заехать не смогла, времени было в обрез, извини. Я родилась в этом городе и попыталась связаться со своими бывшими подругами и знакомыми. И что ты думаешь? Куда ни позвоню – никто не отвечает. А когда пришла на кладбище, то волосы дыбом встали. Смотрю: Катька похоронена, Вера, Людмила… Почти всех нашла я на том кладбище. А ведь все еще молодые. Ходила я по городу и плакала. Дом свой, где мы раньше жили, посмотрела, с бывшими соседями поговорила и только тогда поняла, в каком ужасе вы живете. Что вы едите? На что живете? Приличных дорог нет. Не могу себе представить, что и я когда-то так жила, - закончила Ирина и расплакалась. Вытерев слезы, продолжила: - И ты хочешь ехать в эту страну, где ни прав, ни свобод, ни достойной человека жизни?! Вот тебе случай из той моей поездки, который только в страшном сне может присниться.
Зашла я в том городе в магазин. Хотелось посмотреть, чем у вас торгуют, да и прикупить что-то надо было. А там бабка лет под семьдесят стоит рядом с кассиршей и плачет. Двух рублей у нее не хватает, чтобы бутылку подсолнечного масла  купить. Плачет и причитает, что, мол, все спланировала, а тут… Оказывается, она эти годы только на хлебе и масле подсолнечном жила. Говорят, что так во время войны народ жил: хлеб и подсолнечное масло с солью. Я не выдержала и стала давать ей деньги, а она не берет. Говорит, что не побирушка, всю жизнь честно работала, а тут оплошала, как  жить дальше – не знает. Купила тогда я это масло и сказала, что это просто подарок для нее, как для хорошего человека от заграничных друзей. И ты хочешь вернуться в эту страну? Зачем тебе это нужно, Дарья?
- Нет, Ирина, я вернусь в Россию. То, что там происходит, конечно, беспредел, который любой ценой нужно остановить. Всем, и мне в том числе, казалось, что главным противником власти станет общественность. Но этого, к сожалению, не произошло. Отсюда и результат. Но это не вечно, я думаю. Мне кажется, что скоро, очень скоро в России не один человек, а весь российский народ опомнится и заявит: я – хозяин земли русской. Другого просто быть не может.
- Ну и кто же у вас в России такой смельчак, который все захочет повернуть вспять? Уж не ты ли, Дарья?
- Как знать, может быть, и я. Только в ряду единомышленников, которых у нас предостаточно. Власть-то ведь у нас на самом деле слабая, и не наша. Люди из власти потеряли чувство реальности, забыли, что русские  сильны своим умом, а не инвесторами.
- Странная ты, Даша. Рожать собралась, а разговоры про политику ведешь.
- Потому и веду, что родить собралась. В каком обществе наши дети будут жить? Где сплошная нищета, вранье, беспредел чиновников, неуверенность в завтрашнем дне, где сплошь и рядом разбой, грабежи, убийства, насилие и прочие мерзости! Мой ребенок должен жить в цивилизованной стране, чтобы он не жалел, что появился на свет и живет именно в России, а не в какой-то другой стране.
Ирина слушала подругу и поражалась ее преображению из обычной, веселой молодой женщины в ярого противника несправедливости и пошлости. «И когда это с ней произошло? Вроде и жила счастливо, в достатке, ни в чем не нуждалась, все себе позволяла, а тут вдруг преобразилась совершенно», - размышляла про себя Ирина, а вслух сказала:
- Тоже мне Жанна де Арк нашлась. О будущем ребенке лучше  сейчас думай, чтобы здоровенький родился, а потом уж о своей политике. Да и нужно ли тебе это? Подозреваю, что если бы был жив Андрей, то он вряд ли бы одобрил твои мысли.
- Вот и неправда. Это, скорее, его слова и мысли. Я их только переоцениваю и хочу понять, насколько он прав был. А он был прав, Ирина. Это мне шестое чувство подсказывает. Давай только больше об этом не будем говорить. Закажи лучше билет на Москву. На сегодня, на вечер.
- На сегодня, так на сегодня. Жаль только, что мало погостила. Столько лет не виделись, и сразу улетаешь. Может, все же передумаешь?
- Нет, Иришка. Мне домой пора, а у вас я буду месяца через три. Врач так советовал. Да и рожать я буду, скорее всего, здесь. Так что прощаемся не надолго. Еще вам надоем изрядно. И не обижайся, подружка, просто так надо.
Вечером Ирина проводила подругу в аэропорт, пожелав ей во всем удачи.

Часть вторая. Архив мужа

В аэропорту Дарью встречали Ксения и водитель Паша. Подруги обнялись, а Паша, взявший сумки из рук хозяйки, заметил:
- А вы, Дарья Ивановна, пополнели и похорошели. Очевидно, впрок пошла вам заграница.
- Вот это комплименты, телохранитель! Даша всегда у нас в форме была. Смотри, какую красавицу возишь. Вся фирма на ней держится, - поддержала водителя Ксения.
- Хватит вам меня расхваливать. Лучше скажите, все ли у нас в порядке? Как дела идут?
- Да хорошо идут, Дашенька. Клиентов пруд пруди, не успеваем договоры подписывать. Так что за дела не волнуйся. Лучше скажи, как у тебя все сложилось?
- Паша же правильно заметил, что я пополнела, значит, все удачно.
- Ну и слава богу, а то я все беспокоилась за тебя. Да и страна незнакомая – мало ли что могло случиться. - Посмотрев на довольную Дарью еще раз, она приказала водителю:
- Сначала Дарью Ивановну домой доставишь, а потом меня. Завтра можешь быть свободным. Хозяйке отдохнуть нужно с дороги, а я до работы и сама как-нибудь доберусь.
Даша решила, слушая подругу, что большой беды не будет, если она и вправду сейчас отправится домой и немного отдохнет. Ксения еще один день справится и без нее. Она во всем доверяла подруге, ведь она вместе с Андреем  натаскивали ее в своем деле, видя неподдельный интерес и высокую работоспособность Ксении, а главное – ее искреннюю привязанность к себе, без всяких корыстных  умыслов. Неожиданно для себя  Даша задремала в машине. Разбудил ее голос Ксюши.
- Приехали, Дашенька. Дома выспишься. Паша тебя проводит. Когда отдохнешь, позвони. Я надоедать не буду.
- Договорились, - ответила Даша и, поцеловав подружку на прощание, вышла из машины.
Был уже полдень, когда Дарья проснулась и почувствовала, что она достаточно отдохнула. Вставать, однако, не хотелось. В голову лезли разные мысли о поездке в Израиль. Она улыбнулась этим мыслям: «Неужели я в положении? Как бы отнесся к этому Андрей? И все же я молодец. Хотелось бы только знать, кто у меня будет: мальчик или девочка? Лучше бы мальчик. И назвала бы я его Андреем, в честь его отца. Помоги мне, боже».
После клинических  манипуляций прошло совсем немного времени, а Дарья уже представляла неведомое ей создание, которое будет бегать по этой квартире, тянуть ее за юбку и обнимать, прижимаясь маленьким и таким родным тельцем.    «Это же жизнь. Пусть другая, без Андрея, но жизнь ради того маленького создания, которое появится в этом доме через девять месяцев», - думала Дарья и улыбалась своим мыслям.
Даша решила убраться в кабинете мужа. Взяв салфетку, она начала вытирать пыль с его письменного стола. Выдвинув один из ящиков,  увидела там несколько книг, на которые лишь мельком обратила внимание, когда искала завещание Андрея. Теперь же она подумала, что у нее будет много свободного времени, чтобы прочитать все эти книги и многие другие. Она заметила в каждой книге пометки мужа на полях. Занимаясь другими делами, она никак не забывала про эти книги. И не выдержав, снова вернулась к письменному столу, взяла первую попавшуюся книгу и прочитала: «П. А. Кропоткин. «Хлеб и воля». Открыв наугад страницу и прочитав несколько строк, она зачиталась, забыв обо всем на свете, до тех пор, пока голод не напомнил о себе. Отложив книгу в сторону, Даша позвонила Ксении.
- Ксюш, я голодна, как собака. Организуй мне что-нибудь поесть, пожалуйста. В доме шаром покати и бардак ужасный. Некогда даже из дому выйти. Сделай одолжение, накорми меня. Не в службу, а в дружбу.
- Без проблем, Дашуня. Примерно через час буду у тебя.
В доме подруги она появилась минут через сорок. Войдя в квартиру, сразу же прошла на кухню и выложила на стол все, что принесла.
- Я тебя сейчас такими деликатесами накормлю – пальчики оближешь. Только не мешай мне, сама управлюсь.
Минут через двадцать Даша уже наслаждалась приготовленной едой, хваля кулинарные способности подруги. Покончив с едой, она завела разговор о том, чего Ксения никак не ожидала услышать.
- Знаешь, подружка. В свое время Андрей часто заговаривал о том, что ему бы очень хотелось уехать куда-нибудь из Москвы, в самый, самый, что ни на есть, медвежий угол и начать там жить по-новому.   Я не придавала тогда этому значения, а сегодня, роясь в его бумагах,  начала понимать, что имел в виду мой муж.
- Ну и что он имел в виду, предлагая тебе жизнь в каком-нибудь лесном краю?
- Мне кажется, он хотел создать свободное сельское общество, в котором царствовал бы исключительный порядок.
- Ну прямо второй Владимир Ильич. Многие хотят этого, но ни у кого не получается.
- Зря ты так думаешь, Ксюша. Неужели тебе нравится, чтобы кто-то навязывал свою волю, властвовал над тобой, подавляя твою индивидуальность?
- Упаси боже, я этого не хочу. Да и другие вряд ли.
- Вот и Андрей этого не хотел. Он мечтал об обществе, в котором отношения между людьми определялись бы не законами, которые, как правило, работают на избранных, а взаимными соглашениями, признаваемыми всеми.
- Но это же пахнет анархией?!
- Вот именно, но не той, которую нам вдалбливали в голову  в виде бандитизма и разбоя, а здравым видением проблем и методов их решения. Для каждой личности в отдельности.
- Извини меня, Дашуня, но где ты нахваталась этих мыслей? Неужели в Израиле? Все твои размышления больше похожи на бунт в коммунальной квартире или на бурю в стакане воды.
- Бунт и буря тоже имеют смысл, моя дорогая. Очевидно, есть причина, чтобы они состоялись. И не о стране в целом я говорю, а всего лишь о медвежьем уголке, в котором будут царить справедливость и уважение людей друг к другу. Во всяком случае, это прямое отрицание эксплуатации слабого сильным. А относительно анархизма ты вообще не права. В одной книжке, которую я нашла в столе мужа, автора Кропоткина, написано: «Объявляя себя анархистами, мы заранее тем самым заявляем, что мы отказываемся обращаться с другими так, как не хотели бы, чтоб другие обращались с нами; что мы не желаем больше терпеть неравенства, которое позволило бы некоторым из нас пользоваться своей силой, своей хитростью или смышленостью в ущерб нам. Мы отвергаем белую кость, которая считает себя вправе пользоваться простотой других. Нам она не нужна, и мы сумеем уравнять ее… Мы вступаем в борьбу со всем  этим грязным потоком обмана, хитрости, эксплуатации, развращения, порока – со всеми видами неравенства, которые влиты в наши сердца управителями и законом. Мы объявляем войну их способу действия, их форме мышления. Управляемый, обманутый, эксплуатируемый, проститутка и прочие оскорбляют прежде всего наше чувство равенства. Во имя равенства мы хотим, чтоб не было больше ни проституции, ни эксплуатации, ни обмана, ни управляемых».
Ну и как ты считаешь после этих слов, что такое анархия? Бандитизм и разбой, насилие и грабеж? Или это что-то другое?
- Коммунизм какой-то, а не анархия. Кто же тогда Махно и махновщина? – поинтересовалась Ксения.
- Махно, кстати, был красным комдивом, награжден орденом Красного Знамени, и учеником того самого Кропоткина, слова которого я тебе только что прочитала. И полководец он был талантливый. Громил всех: и интервентов, и Петлюру, и белых, и красных. Словом всех тех, кто был против воли крестьянина на земле. Ему памятник надо поставить, а не позорить на весь мир.
- Знаешь, что я тебе скажу, Дарья. Выброси ты все это из головы. Все, что ты сказала, интересно, но пусть уж лучше этим занимаются другие. Не женское это дело - в политику лезть. У тебя своих дел по горло, без Андрея тебе намного тяжелее будет.
- Да я ничего ни тебе, ни   себе ничего не навязываю. Просто мысли  эти интересные, и книги, которые Андрей читал, тоже занимательные. Не зря же он их собирал и изучал. Что-то ведь он хотел из всего этого вывести. Вот я и хочу понять, что?
- Я думаю, что ты об этом забудешь, когда появится малыш. Не до анархии тебе будет. Воспитывать ребеночка – это то самое бабье счастье, которое ей богом на роду написано. Ты родить собралась – вот и купи себе книжки,  в которых про воспитание детей написано. Спока, например. Очень полезные советы даются.
- Достань мне ее, Ксюш. Я ведь на самом деле не знаю, как ухаживать за младенцем.
- И доставать нечего. Она у меня дома есть. Моему сыну уже двенадцать, и мне она не нужна, а тебе в самый раз будет.
- Принеси, пожалуйста. Очень тебя прошу, - обрадовано просила Даша.
- Принесу, завтра же и принесу.   А эту писанину спрячь куда-нибудь подальше и забудь про нее. От нее вреда больше, чем пользы. Разрушит она твое дело или проблем добавит, с которыми нелегко будет справиться. Пойду я, пожалуй. В офис заеду. Ты завтра на работу выйдешь, или дома еще побудешь?
- Приду на работу, обязательно приду. Я уже соскучилась. Паша пусть за мной пораньше приедет на полчасика.
- Хорошо. Тогда до завтра, - попрощалась Ксения и скрылась за дверью.
После ухода подруги Даша убрала со стола, присела на диван и задумалась. Она никак не могла понять, почему Ксения, ее лучшая подруга, не видит того, что общество, в котором  она живет, смертельно больно и его нужно лечить. Именно этого хотел ее муж, один из состоятельнейших людей в бизнесе, у которого много чего было из материальных благ,  вот только покоя в душе не было. У него было свое отношение к этому обществу, он играл по его правилам, но вносил по возможности во взаимоотношения с ним  собственные коррективы. Не может быть, чтобы Ксения этого не понимала. Ведь это беда для всех, кто хоть чуть-чуть любит свою страну. И почему плохо, если каждому из нас была бы предоставлена свобода действий, чтобы мы могли развивать свои способности, свою индивидуальность. Почему она против общества равных, не допускающих никакого принуждения по отношению к себе. Может быть, она думает, что тогда так же свободно будут развиваться  и людские пороки, и они могут принять угрожающие размеры? Так это не так. Общество свободных и равных  сумеет лучше защитить себя от всякой пакости, чем это делает наше государство. Скорее всего, символом анархизма она видит матроса из кино, обвешанного оружием и пулеметными лентами, с флагом в руке, на котором начертано: «Анархия – мать порядка». Для современного поколения уже не секрет, что не анархизм, а большевизм стал величайшей бедой для многих поколений людей. Анархизм противостоял этому, а не содействовал. «Ладно, мы еще поговорим об этом, а пока спать. Утро вечера мудренее», - подумала Дарья, поглаживая свой живот в надежде почувствовать что-нибудь живое внутри своего тела. Однако прежде чем улечься в постель, Дарья снова взяла в руки портрет мужа, и слезы невольно полились из глаз. Смахнув их ладонью, Даша поцеловала отображенное на портрете дорогое лицо и поставила на место. Свернувшись клубочком на краю кровати, она уснула.
Поднявшись утром пораньше, Даша, не спеша, приняла душ, умело подкрасилась и едва успела позавтракать, как раздался звонок в дверь. Посмотрев перед выходом из дома на себя в зеркало, Даша подмигнула своему отражению и выпорхнула из квартиры. В это утро она очень быстро добралась до офиса.
Войдя в свой кабинет, Дарья по обычаю включила чайник, приготовила кофе и стала ждать появления своих сотрудников. Первой, как всегда впрочем, появилась Ксения. А чуть позже подтянулись и все остальные. Не спрашивая разрешения, они все ввалились в ее кабинет, хором прокричали: «Поздравляем!» и усыпали весь стол цветами. От подчиненных  Дарья не скрывала своего намерения забеременеть искусственно от своего мужа и просила Ксению объяснить всем ее поступок, чтобы не было лишних разговоров и перешептываний.
- Спасибо всем за добрые слова, а теперь - за работу. Общую обстановку на фирме я уже знаю, но прошу каждого в отдельности доложить о делах на своем участке работы.
Выслушав всех поочередно, она осталась в кабинете вдвоем с Ксенией.
- Молодец, Ксения Петровна. Хорошо без меня поработала. Может, отдохнуть хочешь?
- Нет, спасибо, Дарья Ивановна. Я так влезла в дела, что меня уже и за уши не оторвешь.
На работе все соблюдали установленный еще Андреем порядок. Никаких  Даш, Ксюш, Оленек, а только имя и отчество. Нарушать этот этикет они не собирались даже наедине, считая его единственно правильным и допустимым. На этот раз Ксения вдруг изменила этот обычай. Посмотрев в окно, она позвала Дашу.
- Иди сюда, Дашуня. Видишь на той стороне женщину в красном? – взволнованно произнесла она.
- Вижу, ну и что? Похоже, что она беременна и скоро родит.
- Вот именно, родит. Я эту дамочку видела на похоронах Андрея на кладбище. В трауре, между прочим, и со слезами на глазах. Когда я обратила внимание на нее, она тут же вытерла слезы и ушла. А до этого, так мне кажется, я ее видела с Андреем в одном кафе. Тогда я тебе ничего не сказала. Думала, что это простая деловая встреча, каковых было у него по нескольку в день. Сейчас я часто вижу ее. Она или живет где-то рядом, или приходит сюда специально.
- Что ты этим хочешь сказать, Ксения? Неужели думаешь, что она носит ребенка Андрея? – возмутилась Дарья и снова  посмотрела в окно в надежде повнимательнее рассмотреть беременную женщину, но ее уже не было.
- Я ничего не думаю, а предполагаю, что это может быть. Возможно, твой Андрей не только анархизмом занимался втайне от тебя. А девка-то красивая, только  уж очень молода. По-моему, ей нет и двадцати нет
- У меня никогда даже в мыслях не было, что Андрей мне изменяет. Мы практически всегда были вместе. Да и повода не было с его стороны для каких-то подозрений. Любил он меня, это же было очевидно.
- Любил-то он любил. Это точно. Да тебя и нельзя не любить. Посмотрела бы, как на тебя мужики смотрят. Глазами раздевают. А вот измены Андрея – это большой вопрос. Надо бы узнать, в чем тут дело. Тут, милая, не до анархизма, возможно, круговую оборону держать придется. Не дай бог, конечно. Ведь может случиться, что она наследника Андрея носит. Не зря же она так часто мелькает перед нашими окнами. Может, объясниться хочет.
- Делать-то что, Ксюша?
- Думаю, что ее пора пригласить в гости и поговорить с глазу на глаз. Только разговор этот надо хорошо обдумать, предвидя все последствия нашей «родственной» встречи.
Ксения специально выделила слово «родственной», потому что вполне можно было предположить, что обе женщины беременны от одного мужчины. А значит, и их дети будут иметь равные права на наследство. Именно этого и боялась Ксения, пытаясь подготовить подругу к неизбежной встрече.  Вслух же она сказала:
- Если предположить худшее, то есть то, что эта женщина – любовница Андрея и на свет появится его сын или дочь, то раздела имущества тебе, Дарья, не избежать. Если же Андрей к этому ребенку не имеет никакого отношения, а она будет утверждать обратное, то это судебные разбирательства с целым комплексом следственных мероприятий. И то и другое неприятно.
- Что ты пугаешь меня, Ксения? Это все твои догадки. Если бы это было так, она наверняка уже пришла бы к нам в офис и предъявила бы свои права. Но женщина этого не делает. Почему?
- Да потому, милая, что она еще молода. И если завтра она появится опять перед офисом, то надо будет пригласить ее к нам  и хотя бы спросить, почему она и на кладбище была, и тут ходит, и что вообще связывает ее с Андреем? Может, конечно, они были просто хорошими знакомыми, и она пришла из уважения к хорошему человеку. Необходимо все выяснить, иначе покоя тебе не будет.
- Хорошо. Завтра, если она опять появится, я приглашу сюда ее и постараюсь все выяснить, - пообещала Дарья и села за свой стол, глубоко задумавшись.
Дарья с нетерпением ждала следующего дня. В голову лезли всякие дурные мысли, и она долго не могла уснуть, мысленно представляя эту молодую особу в объятиях своего мужа. Заснула она только под утро, и то со снотворным.
Придя утром на работу, Даша целый день простояла у окна, но женщины той не было. Не было ее ни на следующий день, ни через неделю, ни через месяц. Дарья начала понемногу успокаиваться, а через три месяца даже слетала в Израиль к своему врачу на консультацию. Все у нее было в полном порядке, а Яков Михайлович сообщил приятную новость – у нее  будет сын.
В приподнятом настроении вернулась Даша в Москву. Все бы так и шло хорошо, но однажды она снова увидела эту женщину. Но на этот раз она катила перед собой детскую коляску. Сердце Дарьи забилось так сильно, что, казалось, его стук слышат все сотрудники. Ноги  стали ватными, и Даша без сил опустилась на стул. Сняв трубку внутреннего телефона, она позвала к себе Ксению.
- Что с тобой, Даша?  На тебе лица нет. Может, вызывать «скорую»? – спросила Ксения с порога.
- Нет. Просто посмотри в окно. Там опять эта женщина, но уже с ребенком.
- Ну и что? Ты думала, что она всегда будет с пузом ходить. Она что, уже какие-то претензии предъявляет? Ну ходит баба под окнами, и пусть себе ходит. Ни тебе, ни мне от этого не холодно, не жарко. Может, мы обе ошибаемся в отношении ее, напридумывали всякого, а теперь мучаемся. Давай лучше подождем какое-то время. Вот когда она сама к нам придет, тогда и волноваться будем.
- Слушай, Ксюша, у меня к тебе просьба. Возьми несколько дней выходных и узнай все об этой женщине. Постарайся, пожалуйста.
- Да ладно. Мы, что, открываем на нашей фирме следственный отдел, а я в нем начальник?
- Ну и шуточки у тебя, подружка.
- Нормальные шуточки. Подумала только, почему мы с тобой раньше этого не сделали. Может, и проблем-то у нас нет никаких, а мы огород начинаем городить. Я все сделаю, Даша, не волнуйся. Думаю, что все не так плохо, как кажется на первый взгляд. Только предупреждаю, от поисков информации меня не отрывать. Я все же не специалист и сразу несколько дел выполнять не смогу. Может, и во мне миссис Марпл сидит. Если получится, поменяю сферу деятельности и уйду на работу к операм.
- Помоги мне, Ксенечка, ведь никого другого я попросить не могу. А для меня это очень важно.
Ксения подошла к ней, обняла и нежно произнесла:
- Все у нас будет хорошо, подружка. В обиду мы себя не дадим, и просьбу я твою выполню. - С этими словами она вышла из кабинета.      


Часть третья. Незнакомка

Ксения понимала, какая важная задача стоит перед ней. Она прекрасно представляла себе, что при определенных обстоятельствах проблема двоих наследников рикошетом может затронуть и ее судьбу. А менять в своей жизни что-либо она не хотела. Она прижилась в этой фирме, у нее сложились замечательные отношения с ее хозяйкой, она стала неплохим специалистом в своем деле. Все создавало надежный фундамент ее жизни. Появление между двумя подругами нового, неизвестного человека могло разрушить уже сложившийся образ жизни, причем не в лучшую сторону. Осознавая это, Ксения задумалась, как бы наилучшим образом добыть сведения об этой незнакомке.
Начала она со слежки. В один из дней она заметила женщину и пошла за ней следом. Та же, не обращая ни на кого внимания, медленно катила перед собой коляску с младенцем, изредка останавливаясь и что-то в ней поправляя. Доехав до конца квартала, она свернула за угол, перешла через дорогу и направилась к скверу, где находилась детская площадка. Найдя свободную скамейку, женщина присела на нее, достала книгу и углубилась в чтение. Ксения пристроилась невдалеке и, прикрывшись журналом, стала за ней незаметно наблюдать. «Красивая женщина, перед такой трудно устоять. Возможно, и Андрей поддался ее чарам». Размышляя, Ксения не заметила, как к незнакомке подъехали еще молодые мамаши с колясками. Из их разговора  Ксения и узнала, что интересующую ее женщину зовут Олеся, а младенца, это оказалась девочка, Машенькой. Больше никак полезных сведений для себя Ксения раздобыть из их болтовни не смогла. Зато, когда она, следуя за Олесей, дошла до  ее дома, то увидела, что рядом с подъездом, куда собиралась войти Олеся, остановилась шикарная машина, из которой вышли мужчина и женщина и тут же направились к Олесе. Мужчина взял из ее рук коляску и понес в подъезд. А женщина вместе с Олесей подошли к машине и достали из нее кучу пакетов и свертков, которые тоже понесли в дом.  «Бог ты мой! Да это же наш бывший клиент Щербинин Иван Петрович. Выходит, что Олеся – это его дочь», - подумала Ксения и тут же заторопилась в офис, чтобы удивить новостью Дашу.
Ксения вспомнила, что года полтора назад к ним в фирму обратился за консультацией руководитель одного предприятия, которому грозило банкротство. Клиентом этим и был как раз Иван Петрович Щербинин. Его предприятием тогда занимался сам Андрей. Однако фамилию Ксения хорошо запомнила, потому что он всех тогда поразил своей щедростью на мелкие подарки и улыбки.
Войдя к Дарье в кабинет, Ксения присела на стул и сообщила:
- Ты ни за что  не догадаешься, кто эта дамочка?!
- Ну и кто же она? – с интересом спросила Даша.
- Помнишь, года полтора назад к нам приходил директор одного предприятия, которое катилось к банкротству? Щербинин его фамилия. Был он в отчаянном положении и не надеялся, что его предприятие выживет. Думал, что все пустят с молотка. Андрей тогда этим делом занимался и спас его не только от банкротства, но и создал модель, по которой его фирма могла эффективнее развиваться.   Так вот, эта девочка и есть его дочь и зовут ее Олеся. Сегодня я видела всю семейку  в сборе. Живут они недалеко от нас, поэтому и видим мы ее довольно часто.  Она постоянно гуляет с малышкой в соседнем сквере. И беременная тоже там прогуливалась. По всей вероятности, она о нас и знать не знает. А мы с тобой в панику ударились. Жить рядом и не столкнуться – малая вероятность.
- Ты так думаешь? Но она же родила ребенка от моего мужа и не знать, что я существую, не могла. Возможно, она не созрела для разговора с нами. Может, нам лучше ее опередить и пригласить к нам в офис?
- Тебе это надо, Дарья? Может, не стоит бежать впереди паровоза. Может, она и думать про нас не думает. Получила свое и счастлива. И не думаю, что она в чем-то нуждается. Родители  у нее, похоже, крутые, - с десятком внуков справятся и всех на ноги поднимут. А тебе лучше спокойно ждать своего ребенка и ни о чем не думать. Это гораздо важнее, чем мысли о чужом ребенке.
- Какой же он чужой? В нем же кровь моего мужа. Ведь наши дети будут сводными братом и сестрой. Может, и похожи даже будут друг на друга.
- Делай, как знаешь. Я свое слово сказала, а как поступишь ты, это твое дело.
Дарья задумалась. Может, действительно, Ксения права. Зачем создавать себе проблемы?  Но с другой стороны, они же родные по отцу, вдруг им будет не хватать друг друга. Ведь нельзя же сейчас предположить, как в дальнейшем  сложится жизнь. В любом случае дети должны знать, что у них один отец, хотя и любили его две женщины. Разве же дети в этом виноваты? Поразмыслив таким образом, она сказала Ксении:
- И все же я позову ее для разговора. Хочу хотя бы узнать, как они с Андреем познакомились. Что произошло, то произошло. И изменить что-либо теперь нельзя. А раздела имущества я не боюсь. На всех хватит, - твердо заявила  Дарья и, отвернувшись от подруги, всхлипнула.
Олесю они увидели на другой день в полдень. Для этого прождали ее около часа, рассматривая витрину магазина. Когда появилась Олеся, Даша преградила ей дорогу. От неожиданности женщина остановилась как вкопанная, но увидев, кто перед ней стоит, засмущалась и тихо сказала:
- Вы меня напугали, Дарья Ивановна. Меня зовут Олеся. Вы меня не знаете, а я вас знаю. Я видела вас с Андреем очень часто.
- Нам надо поговорить, Олеся. Если вам не трудно, пойдемте ко мне в офис.
- Поговорить нам действительно надо, но мне не совсем удобно в офис с коляской.
- У нас спокойно, и нам никто мешать не будет. Я вам это обещаю, - успокоила ее Даша.
Проходя мимо секретарши, Даша попросила ее приготовить кофе.
- И меня ни  для кого нет. Хорошо, Софья Петровна?
- Я поняла вас, Дарья Ивановна, а кофе сейчас будет, - вежливо ответила секретарша.
Войдя в кабинет, Олеся осмотрелась вокруг, отметив простоту и удобство комнаты. Покачивая коляску, женщина опустилась на предложенное кресло. Дарья подвинула стул поближе к Олесе. При этом она пристально вглядывалась в лицо гостьи, стараясь разгадать, что же привлекло в нем Андрея. «В ней действительно есть что-то завораживающее. Иначе муж не обратил бы на нее внимания».
В кабинет вошла секретарша, принеся кофе и печенье, поставила все это на столик и тихо вышла, прикрыв за собой дверь. Женщины остались в кабинете одни, и каждая из них держала паузу в ожидании неприятного разговора. Первой не выдержала Даша.
- У вас девочка? – спросила она, кивнув в сторону коляски.
- Да, Машенька. Ей недавно три месяца исполнилось.
- Скажите, Олеся, а как вы познакомились с моим мужем?
- Специально нас никто не знакомил. Все произошло случайно, в кабинете моего отца, когда Андрей помогал ему вывести предприятие из кризиса. Я влюбилась в него сразу же, а он даже внимания особого на меня не обратил. Во мне же всякий раз,  как я его видела разгоралась и разгоралась страсть. И тогда я сказала себе, что обязательно рожу ребенка от этого мужчины. Надо сказать, что приложила для этого немало усилий: старательно одевалась, причесывалась, старалась почаще попадаться ему на глаза. Однако все мои усилия оставались тщетными. Однажды он подошел ко мне и сказал: «Напрасно стараешься, девочка. У меня жена, которую я люблю. И к тому она очень красива». Тогда я стала приходить к вашему офису в надежде увидеть не только его, но и вас, узнала ваше имя и убедилась, что вы действительно красивы. Надежды мои таяли, но страсть и жажда заполучить этого мужчину  не давали опустить руки. Да я и не собиралась так легко сдаваться. Вот тогда я и пошла на хитрость. Пригласила Андрея в кафе, а когда он отказался, язвительно заметила: «Денег пожалел, джентльмен? Так у меня свои есть, и напою, и накормлю». Вы бы видели его лицо при этих словах. Грубо схватив за руку, он буквально поволок меня за собой: «Пошли, маленькая дрянь, выяснять отношения, только ни на что не надейся». Я была счастлива от этой победы. Во мне зародилась надежда. После кафе, где мы изрядно выпили, я попросила его проводить меня домой. Не бросит же он подвыпившую женщину на дороге одну… Возле дома  притворилась, что меня сильно развезло и самостоятельно передвигаться я не могу. Тогда он поднял меня на руки и занес в квартиру. Тогда-то все и произошло. В тот день я стала не только женщиной, но и забеременела. Конечно, я виновата перед вами, но не я,  так другая не устояла бы перед его обаянием. А я Андрея все же любила и теперь люблю, и очень ему благодарна  за то счастье, что он оставил мне. Я имею в виду Машеньку.
- У тебя дочь, а у меня скоро будет сын. Выходит, что они брат и сестра по отцу. И что же нам делать с этим, милая?
- У вас будет сын? – удивилась Олеся. – Но…
- Да, да,  через некоторое время. Я уже на четвертом месяце,  - и Дарья рассказала  молодой женщине, как это произошло и почему она так поступила.
Олеся внимательно  слушала ее рассказ и не переставала удивляться услышанному. Подумав немного, женщина спросила:
- Может, вам помощь какая нужна? У меня родители состоятельные. Смогут помочь, если что.
Дарья улыбнулась в ответ, восхищаясь наивностью молодой женщины.
- У меня собственное дело. Поэтому сама могу, кому угодно помочь, и тебе в том числе. Ты мне лучше скажи, вы потом еще встречались с Андреем?
- Нет, он не хотел больше меня видеть, на телефонные звонки тоже не отвечал. Только после этого я поверила, что он действительно любил вас, Дарья. Но я не в обиде на него. Я получила то, чего с таким трудом добивалась.
- Скажи мне,  Олеся, родители твои знают, кто отец твоего ребенка?
- Нет, это мой секрет. Они поверили в то, что он был женат и погиб в автокатастрофе.   Больше они меня ни о чем не спрашивают, потому что видят, что это меня тревожит и доставляет боль.
- Это-то мне как раз понятно. Сложность в том, что я то знаю, от кого этот ребенок. Мне-то что делать?
- Я думаю, что нам надо дружить, а не выяснять отношения. Андрея уже нет, и делить нам совершенно нечего. Если вы со мной не согласны, то скажите ваши мысли.
Дарья задумалась, поскольку сама никак не могла решить, как ей поступить.
- Можно мне взглянуть на девочку, - попросила она.
Олеся взяла дочь на руки. Увидев открытое личико ребенка, Даша и сомневаться перестала: на нее смотрели голубые глаза Андрея. Да и носик был его, но особенно немного торчавшие ушки совершенно уверили ее  в том, что это ребенок Андрея. Девочка улыбнулась во весь свой беззубый рот, чем окончательно покорила хозяйку кабинета.
- Можно, я ее немножко подержу?
Олеся осторожно передала ребенка женщине. Взяв девочку на руки, Дарья почувствовала необыкновенную нежность к ребенку. Она, естественно, простила мужа и даже внутренне была рада, что оставил после себя след на земле. Даша поняла, что эта девочка Олеся и ее ребенок, неожиданно появившиеся в ее жизни, неразрывно связаны с ней. Ей же остается сделать такой выбор, который не навредил бы ни ей, ни Олесе. Даша неожиданно для себя чмокнула девочку в тугую щечку, и теплая волна прокатилась по ее телу. Обе молодые женщины поняли, что это маленькое создание свяжет их судьбы на долгие годы.
- Я очарована этой девочкой, и зла на тебя не держу. И знаешь, почему?
- Нет, даже не догадываюсь, - искренне ответила ей Олеся.
- Просто потому, что окажись я на твоем месте, то, вероятно, поступила бы также. За любовь надо бороться, в противном случае останешься у разбитого корыта. Кому хоть раз удалось испытать подлинную любовь, память о ней будет хранить на всю жизнь. Ты еще молода, и можешь еще не раз устроить свою судьбу. Для меня же нет другого пути, как следовать по пути того, кого я потеряла.
- Что вы хотите этим сказать, Дарья Ивановна? Я не совсем понимаю вас.
- Просто у Андрея была мечта, теперь она стала моей. Мне бы хотелось продолжить дело, которое не смог осуществить мой муж.
- А что это за дело, если не секрет?
- Это серьезное дело, и не всякому по зубам. Да и не место здесь о нем говорить. Если хочешь, приходи ко мне в гости домой, там и поговорим об этом. Вот мой адрес и телефоны,  по которым можно позвонить предварительно. Кстати, а чем ты занималась до рождения дочери? Работала или училась?
- Я на третьем курсе университета. Учусь заочно. Отец натаскивает меня практически. Это для меня удобно и без проблем.
- Это хорошо, что ты учишься. В наше время без образования пропадешь. А на кого ты учишься, если не секрет?
- На менеджера. Отец говорит, что сейчас это престижная профессия, только с умом надо к ней подойти.
- Твой отец прав. Это действительно нужная специальность, и с ней не пропадешь. А когда окончишь университет, отец тебя к себе возьмет. Если захочешь, сможешь и у меня устроиться на работу. Работа у нас интересная, денежная и всегда востребованная. Времени только огромного требует и знаний настоящих. Опыт же со временем придет. К тому же, от нас еще никто не уходил. Наоборот, просятся на работу.            
- Я это учту, Дарья Ивановна, но мне пора уходить. Пора дочку кормить. А вам я вскоре позвоню. Было очень приятно с вами познакомиться. Я никак не думала, что между нами состоится такой доверительный разговор. Я ожидала другого. Возможно, неприязни с вашей стороны, а уж никак не приглашения в гости.
- Злости в нашем мире и так хватает, девочка. А вот доброты к людям  очень мало. Растеряли мы все доброе и хорошее, чем нас бог наградил. Поэтому давай не будет повторять ошибки других, давай оставаться людьми, для которых чужое горе, что собственная беда. В этом, по-моему, весь смысл жизни.
На этом они и расстались, думая о своем. После ухода Олеси к Дарье в кабинет пришла Ксения.   Увидев Дашу совершенно спокойной, она спросила:
- Ну как, поговорили? Судя по всему, ты довольна результатами. Мне кажется, вы поняли друг друга.
- А ты чего хотела? Чтобы я ей морду набила или придушила здесь у себя в кабинете…
- Да нет, что ты?! Просто я подумала, что между вами произойдет серьезный разговор на высоких тонах, а ты проявила милосердие к женщине, которая  попыталась отобрать у тебя мужа, вторгнуться в твою личную жизнь.
- Не говори так, Ксения. Она так же несчастна, как и я. А гнев тут совершенно ни к  чему. Поступи я так, то такое отношение обязательно рикошетом вернулось бы ко мне со временем. Надо научиться прощать людей, даже тех, которые принесли неприятности в твою жизнь. Ведь она тоже должна меня ненавидеть, я ведь тоже стояла на ее пути в отношениях с Андреем. Она раскаялась, и, как мне кажется, вполне искренне. Не поверишь, даже дружбу мне предложила.
- Ну и дела. И что же будет дальше?
- Не переживай, о наследстве она не думает. Даже наоборот, предложила мне помощь, - улыбнулась Даша.
Ксения тоже рассмеялась.
- Знала бы эта девочка, с кем имеет дело! Наверняка, она даже не подозревает о твоем состоянии. Видимо, и в самом деле в ее поступке не было никакой корысти, одна слепая страсть. Влюбилась до безумия, растаяла, как первый снег. Пусть бог ее судит, лишь бы в твою судьбу она не вмешивалась.
- Она уже вмешалась, Ксюша. И я ее за это не осуждаю. После разговора  у меня с души отлегло. А видела бы ты ее дочку… Это же копия Андрея.  Оскорбляя ее, я невольно оскорбила бы и память о своем муже. Да и не виноват он в том, что случилось. Просто стечение обстоятельств.
- Ты это серьезно говоришь или  в оправдание Андрея?
- Всерьез, подружка, всерьез. Женщина жаждет любви, а в жизни всегда найдется случай, чтобы она появилась.
- Думаю, что ты не права. Однако, осуждать тебя я не могу, потому что не знаю, как сама   бы поступила в такой ситуации.
- Жизнь нас рассудит со временем. А молодости надо прощать, чтобы набиралась мудрости и не повторяла глупостей. За что мне ее осуждать? Я такая же баба, как и она. Только мне в жизни повезло с Андреем, а ей нет. Я жила в мире благополучия и любви и не замечала, что не всем это дано.
Ксения слушала подругу и поражалась. Это всегда была любящая и верная своему мужу женщина, свято верящая ему. А тут она защищает женщину, которая нанесла ей рану, глубоко уязвила ее гордость. Ксения пожала плечами, думая, что она чего-то не понимает.
- Ну если с тобой все в порядке, тогда я пойду работать. Дел много накопилось, пора разгребать.
- Давай, работай. У меня, действительно,   все в порядке, волноваться не стоит. Просто начинается новый период в моей жизни, который будет мне в радость.
- Твоими бы устами да мед пить, - с сомнением  произнесла Ксения и вышла из кабинета.
Олеся напомнила о себе через неделю. Позвонив по телефону, она  напросилась в гости к Дарье. При этом поинтересовалась, можно ли взять с собой дочку. Даша, конечно же, согласилась и стала готовиться к их приходу.
Олеся появилась точно в назначенный час. Позвонив в дверь, она с волнением ждала, когда ей откроют. Хоть и доверительным был прошлый разговор, все же на душе женщины было не совсем спокойно. Ведь она для Даши вовсе не подруга и даже не хорошая знакомая,  и то, что сотворила, Дарья будет помнить всю жизнь. Как примет  та ее сейчас, переосмыслив предыдущий разговор. Тем более что Олеся не раскаивается в своем поступке, не сожалеет о нем. И даже если бы была возможность, она снова так поступила бы, несмотря на равнодушие человека, которого она полюбила. Но в ее ошибке была и доля вины Андрея: все же он не устоял перед ней, попался на обычную уловку. И Даша все это понимает, но  все же ласкова с ней, внимательна. «Необыкновенная женщина, достойная уважения», - решила Олеся и вошла в открытую дверь Дарьиной квартиры.
- Проходи. Это наш с Андреем дом. Здесь мы прожили вместе десять счастливых лет. Давай Машеньку положим на кровать, а сами рядышком посидим, поговорим о нашем бабьем счастье и горе, которое нас обеих коснулось.
Малышка, лежа на широкой кровати, причмокивала во сне губами, временами улыбаясь маленькими губками, вызывая  умиление на лице матери. Дарья еще раз взглянула на ребенка, убедившись, что была права: эта девчушка – копия Андрея. Закусив до боли губу, Даша резко повернулась к столу, пытаясь скрыть навернувшиеся слезы. Какие бы усилия она не предпринимала, чтобы не возненавидеть Олесю, сдержать свои эмоции, чувство предательства со стороны мужа  не оставляло ее в покое. «Только бы не завыть от обиды, не выдать себя перед этой девочкой. Я не должна показать себя уязвимой», - думала Дарья.
Женщины уселись за стол. Хозяйка налила вино в бокалы и предложила тост.
- Давай выпьем за Андрея, чтобы его душа в покое была. Несмотря ни на что, он дорог нам обеим, а мне особенно. Прожитые с ним годы я считаю самыми счастливыми. Я уважаю его за то, что он всего добивался  собственными силами. Меня он боготворил, не давал повода для разочарований, уважал как личность. К тому же это был мужественный человек, не тщеславный и не жадный. Да и донжуаном он не был. То, что произошло между вами, - чистая случайность. А теперь мы должны достойно выйти из этой случайности. Лично я ни на тебя, ни на него зла не держу, хотя у меня на душе очень не спокойно.
- Я сожалею, что сознательно причинила вам боль. Но поверьте, Дарья Ивановна, я вам зла не хотела. Мне ведь тоже сейчас нелегко. Всякие мысли лезут, покоя не дают. Жизнь жестоко с нами поступила, и все из-за моей слабости. Простите меня, если можете. К сожалению, прошлого не вернешь и ошибку не исправишь.
- Не казни себя, Олеся. нельзя терять надежды на лучшее. Может, у нас с тобой все еще впереди, и жизнь наша наполнится другим содержанием, и будем мы с тобой еще счастливы. Давай выпьем с тобой за надежду, которая все наши горести превратит в радости, а судьба наша будет к нам справедлива.
Они еще долго сидели, вспоминая Андрея, вели разговоры о детях, погоде, будущем. В конце концов, решили, что жизнь не так уж и плоха, нужно только иметь характер и терпение, чтобы добиваться поставленных целей. Прервал их разговоры плач ребенка. Обе женщины бросились к малышке.
- Надо бы ее покормить. Она проголодалась. Можно, я покормлю девочку прямо тут.
- Конечно, какой разговор. А я пока подберу книги, которые ты просила. Из них именно я и узнала, какое дело мечтал совершить Андрей, а после него и я заразилась. Прочитаешь, и вместе обсудим их потом. А то, что они заинтересуют тебя, это точно.
Олеся пробыла у Даши еще около часа, потом они распрощались, договорившись о новой встрече.

Часть четвертая. Утопистки

Прошло около трех месяцев. Олеся несколько раз звонила Даше, спрашивала об ее самочувствии, рассказывала, что книги ее действительно заинтересовали, увлекли идеи, изложенные в них,  снова предлагала свою помощь. Однако Даша постоянно отказывалась, поскольку ей во всем помогала Ксения. Да и не до Олеси было в это время. Даше срочно нужно было лететь в Израиль, потому что Яков Иванович настоятельно приглашал ее на консультацию. Тянуть с этой поездкой дальше уже было нельзя. Через два месяца предстояли роды. В Израиле Даша пробыла несколько дней, поскольку все с ней было в порядке.
Не успела она появиться дома, как зазвонил телефон. Это была Олеся. Поинтересовавшись, как прошел полет, она предложила встретиться, чтобы поговорить.  И хотя свободного времени у Даши не было, договорились встретиться в ближайший выходной день.
Олеся пришла к Дарье одна, оставив девочку с  родителями. Принесла   торт, конфеты, вино. Молодые женщины поболтали ни о чем, а потом Олеся сказала:
- Мне вроде все понятно в этих книгах, одного не пойму – как можно жить без власти и государства, ведь это же утопия.
- Я предполагала  подобный вопрос и готова тебе доказать, что ты ошибаешься. Анархизм не против власти вообще, а против той власти, которая таит в себе насилие и произвол по отношению к собственному народу и каждой личности в отдельности. Многим нужна власть для того, чтобы наживаться, пожить всласть, допустить в обществе разврат, укрепить среди простых людей привычку подчиненности и раболепия, чтобы проще было нас подчинить уголовному закону. Отсюда застой и дремота мысли, разврат и разложение правящей власти, всего чиновничества, повсеместная рутина и лицемерие, ложь и подлость, недопустимая нищета большинства населения. Разве это не видно по поведению чиновников, судей, милиции  и богатых людей вообще? По-моему,  это  возмутительно и требует всеобщего осуждения. Что ты сама-то думаешь по этому поводу?
- Да я думаю так же, как и вы. Мне кажется, что мы на краю пропасти. Народ безмолвствует, потерял свой голос, уважение к себе, сникла сама сила народного духа. К чему это приведет, сказать трудно.
- А по-моему, все очень даже предсказуемо. Приведет это к тому, что у нас не будет России никакой, поскольку утрачены внутренняя целостность и сила народа, его единство, что всегда было залогом нашего существования. И не в ракетах наша сила, а в духе народном, который, к сожалению, весь вышел. И вышел не сам по себе, а с помощью той же власти и государства. Это-то тебе хоть понятно? – спросила Дарья свою гостью.
- Мне ясно одно: что все хорошее, великодушное, великое в человеке в наше время притупилось и поржавело. Ложь стала добродетелью, воровство – привычкой, распущенность – нормой. К тому же здравая  мысль спит, ум наш ослаб, нравственность стала ниже пояса. В итоге – судьба наша непредсказуема, - воодушевленная горячностью Дарьи смело ответила ей Олеся.
-   Не надо так мрачно думать. У нас есть свой народ, народ талантливый, умный и справедливый. Ведь анархизм родился не в кабинетах чиновников, а среди народных масс. При этом он никогда не был, да и не мог быть по сути своей идеалом господствующей власти. Он для нее как яд. Не мог он родиться и в среде ученого мира, поскольку  ученые предпочитали и предпочитают  служить государству,  а не народу. Холуйствовать куда проще, чем защищать народ.
- Скажите, Дарья Ивановна, а сам анархизм реально в жизни был или это все только на бумаге?
- Был, Олеся, был. С давних пор люди видели, к каким плачевным последствиям может привести стремление отдельных личностей захватить власть над людьми, поэтому они уже тогда изобрели способы, которые мешали бы отдельным лицам это сделать. Противодействием этому были по тем временам племена, роды, деревенские общины, средневековые цехи, вольные города, коммуны. На Руси это – новгородское вече, земский собор, самоуправляемые деревенские общины. И все они возникали среди народа, созданы самим народом и успешно противостояли насилию и произволу со стороны власти. Анархизм – это плод народного творчества, а не власти, которая изобретала лишь методы управления людьми в своих интересах. Такая власть всегда шла на обман народа. Вспомни лозунги 17-го года: «Свобода, равенство, братство», «Земля – крестьянам, фабрики – рабочим». Это напрямую отражало сущность анархии, а не большевизма. Сам Ленин говорил своим соратникам, что у анархистов надо взять самое лучшее. Вот они и взяли  самое лучшее, а что мы получили взамен? ГУЛАГ, репрессии, красный террор, попрание прав человека – вот что мы получили взамен. А идеи анархизма многие века бродили по нашей матушке-земле.    И возникали они каждый раз тогда, когда удавалось хоть на время свергнуть угнетавшую народ власть или уничтожить укоренившееся неравенство, и народ стремился провести их в жизнь. Анархизм особенно широко проявился в народных движениях почти во всей Европе в разные   годы. Это и движение гуситов в Богемии, и парижские коммуны во Франции, и рабочие союзы в Англии. Анархические мысли встречаются и у древних философов Китая, Греции, в других странах. Сейчас у нас об анархизме и забыли, или представляют его нам как теорию бандитизма, грабежей и разбоя, что совершенно не правильно.
- Что же тогда на самом деле анархия, Дарья Ивановна? – настойчиво добивалась ответа на свои вопросы Олеся.
- По сути своей это идеал устройства общества, идеал масс. Для некоторых это -
утопия, для многих других – цивилизованный образ жизни в государстве, которое мешало бы богатым угнетать бедных и находилось под контролем народа.
- Разве ж это возможно, особенно в наше время? – поинтересовалась Олеся.
- Это не только возможно, дорогуша, но и необходимо.
- А что для этого надо сделать? Народ поднимать? – спросила девушка.
- Об этом много сказано, но ничего не делается. А сделать нужно вот что. Во-первых, избавиться  от законов, которые мешают нам жить, проявлять инициативу и творчество, сдерживают нашу самостоятельность и ущемляют наши права. Во-вторых, часть своих функций власть должна, даже обязана, передать общественности, которая выполнит их лучше. В-третьих, власть не должна вмешиваться в нашу жизнь, регулировать развитие экономики. Расширить возможности и ответственность частных лиц, создав для всех равные условия. И в-четвертых, она должна быть открытой для народа. Это самое главное, что мы должны потребовать от власти. Другой вопрос: как это сделать? Или власть сама дойдет до этого, или нам следует греметь кастрюлями на площадях и улицах. Других способов нет.
Отвечая Олесе на ее каверзные вопросы, Даша хорошо понимала, что сама еще не совсем освоила идеи анархизма. В некоторых она просто путается, и в голове от них  разброд мыслей, в других – знания ее поверхностны.  Однако Даша твердо была убеждена в одном: анархические идеи – это страшная сила, и если ими овладеют массы, то власти, которая игнорирует интересы населения, придется несладко, и она вряд ли усидит на своем месте. А в настоящее время власть распоясалась, кормит всех обещаниями, погрязла в коррупции, прихватила себе общественную собственность, сознательно не обращает внимания на нравственность, которая упала до предела, не борется с нищетой, отчего многие находятся за чертой бедности, а некоторые, не выдержав такого беспредела, кончают жизнь самоубийством.  Но подобные факты совершенно никого не волнуют. Подумав немножко, Даша  добавила:
- Главное, что ты должна понять: анархия – это власть народа, а не чиновника и олигарха, не какой-либо личности, даже самой выдающейся. Народ всему голова, и в этом вся сила анархии.
- Если я правильно тебя поняла, то анархия – это такое общество, в котором взаимоотношения между людьми основываются на началах личной свободы, а область действий правительства ограничена. Так ведь?
- Именно в этом направлении и должно совершенствоваться наше развитие, Олеся. В противном случае мы породим меньшинство, которое и будет пользоваться привилегиями, а вокруг него будут жить люди без обеспеченного заработка, готовые пойти куда угодно, где в них есть какая-либо надобность. Пока в этом направлении мы и движемся. Как ты думаешь, я права?
- Думаю, что да. Согласна с тем, что зло нашего общества состоит именно в этом: одним – все, а другим – только дырка от бублика. И продолжаться это будет до тех пор, пока наше общественное достояние будет оставаться собственностью немногих. Но жить так, как мы сейчас живем,   бессмысленно. Ведь так выходит?
- Всякое недовольство жизнью, все ее пороки – есть повод задуматься: так ли мы живем, в том ли направлении движемся, что надо делать, чтобы этого не было. А если точнее, каждому человеку в отдельности необходимо определить свою гражданскую позицию и начать ее отстаивать. Если этого не будет, то мы просто обречены на вымирание. И это уже с нами происходит.
- Дарья Ивановна, а как вы считаете, что лежит в основе анархизма? – поинтересовалась Олеся.
- Если я правильно мыслю, то,  скорее всего, нравственность, нравственные устои общества. По сути дела речь идет о добре и зле, которые прижились в нашем обществе. Что полезно для нашего общества? Безусловно, добро. Что вредно ему?  Это, конечно же, зло. Но не для личности в отдельности, а для всего общества в целом. Христианская мораль гласит: «Не делай другому того, чего ты не хочешь, чтобы делали тебе». Именно это и лежит в основе анархизма. К этому бы я добавила чувство взаимной поддержки, без чего общество придет в упадок и погибнет.
- Выходит, что нам следует широко развивать практику солидарности, - резюмировала Олеся.
- Да, это великое начало нашей общественной жизни, но оно пришло в упадок, хотя и живет в мыслях многих. Это чувство взаимности должно быть вечно живым, войти в привычку, в противном случае общество обречено.
- О, господи, - простонала Олеся, - голова распухла от этого анархизма. Давай лучше выпьем  за наше здоровье, чтобы оно не пошатнулось от раздумий о судьбе человечества. Нам еще  детишек своих надо вырастить крепенькими и здоровыми. В этом наше счастье.    А потом уж будем и о глобальных проблемах задумываться.
Правда ведь, Дарья Ивановна?
- Конечно, правда. Но для этого нам нужны условия, одних денег недостаточно. Нужно, чтобы атмосфера нравственная была вокруг них здоровой. А этого-то как раз и нет. Я чувствую, что пора объявлять войну тем законам и такой власти, которые замешаны на обмане и хитрости, развращении и пороках.  Без этого, Олеся, нам трудно будет вырастить детей, подобных Андрею. Я не хочу, чтобы ими управляли, указывали, развращали, унижали их достоинство. А хочу, чтобы росли они только в обществе равных, где властвует справедливость. Я и изучаю книги об анархизме только с одной целью – когда-нибудь воплотить эти идеи в жизнь. Сейчас мне не до этого, но, думаю, придет время,  когда я начну действовать. Все свое состояние брошу на это, но цели своей добьюсь, хотя бы в каком-нибудь медвежьем уголке, где меньше всякой заразы,  которую мы здесь ложками хлебаем.
- Одной вам с этим не справиться, даже и в медвежьем уголке. Раздавят как букашку. Стоит ли всем рисковать ради этого?
- Я предпочту умереть,  чем стать причиной несчастья для других. Да и не одна я буду, а все те мужики и бабы, которые будут жить в этом, как мы с тобой говорим,  медвежьем уголке. Я уверена, что они будут поступать так, как будет лучше для них самих, как равные с равными.
- Ну, Дарья Ивановна, это, я думаю,    несбыточная мечта. Такое невозможно вообще. Пока в обществе с особой силой действуют принципы развращения, которым конца не видно.
- Дело все в том, моя хорошая, что в нашем обществе никогда не было недостатка в людях, которые бы свой разум, волю, ум не ставили на служение нашему народу, не требуя ничего взамен. В них много отваги, доброты, любви, самопожертвования, недостающих большинству. Эти люди создают нравственность будущего, которая должна стать обычной. Особенно эти качества проявляются у таких людей в период упадка общественной жизни, когда к ним приходит осознание  собственной силы,  когда она бьет через край, и приходит к мысли о необходимости каких-то изменений. Именно на таких я и рассчитываю.
- Но их же мало, Дарья Ивановна. У нас большинство рвачей, жуликов, казнокрадов, обычных хулиганов, чем порядочных людей. Разве вы этого не видите?
- Вижу, конечно. Но это временное, наносное. Скоро люди сами поймут, что так жить нельзя, и потребуют от власти перемен. Причем, потребуют жестко, настойчиво, бесповоротно. Наше общество уже само чувствует необходимость проявить свою волю и активную силу. Это становится потребностью для  большинства людей. В них постепенно разовьется  потребность изменить общество, преобразовать его, сделать комфортным для проживания простых людей. Причем эта потребность будет настолько велика, что необратимо повлечет за собой действие.
- Замечательные надежды вы питаете, Дарья Ивановна. Дел только конкретных нет в обществе, а если что и делается, то через одно место, полностью извращая суть задуманного. Разве не так?
- Так, к сожалению. И виной тому – недостаток честности, интриги постоянные, неравенство между людьми. К тому же, жить так, как живут многие, власть не способна, поэтому она изворачивается, лжет, совершает поступки вопреки своим обещаниям.
- Я лично не пойму такой момент: если благо человека и общества в целом противоположно благосостоянию власти, то почему мы еще существуем?
- За счет лжи и обмана, голубушка. Это тебе давно следовало бы понять. Вот тебе сейчас хорошо. Ты учишься, работаешь у папы, родители у тебя состоятельные. Вроде бы у тебя нет никаких проблем. Но надолго ли? Твой отец был уже на грани банкротства, причем не по своей воле. И если бы не Андрей и его связи, то так оно и было бы. То же может быть и с моей фирмой. И все это оттого, что власть в стране не народная, а олигархическая, то есть власть немногих, денежных мешков, которым    до наших проблем, как до луны. Так что имей в виду, Олеся, в нашей стране до сумы и тюрьмы рукой подать. Поэтому и переживаю я за судьбу наших с тобой детей, и приняла такое неординарное решение – пойти в народ и помочь ему начать по-новому жить.
- А сил у вас на это хватит, Дарья Ивановна?
- Если не хватит, то у тебя займу. Дети-то у нас почти общие, их нам обеим беречь надо.
- У меня кишка тонка для такого дела. Да и не деревенская я, а городская. Мне физически трудно будет жить в деревенских условиях. Хотя, как знать, что будет с нами через несколько лет. Сами говорите, что до сумы да до тюрьмы рукой подать.
- Глупая ты еще, девочка. Никто тебя в медвежий угол не зовет. Живи в своих хоромах и дочь воспитывай. Я ведь не всерьез сказала. Да разве такой красавице место в деревне? Всех мужиков в штабеля уложишь.   
- А зачем мне мужики?! У меня дочь есть. А насчет того, что вы сказали, я думаю, мы плохо живем потому, что миримся с неравенством, не возмущаемся происходящим. Мы спокойно дремлем в ожидании, пока все само собой  изменится к лучшему. Разве я не права, Дарья Ивановна?
- Еще как права, Олеся. Чтобы жить по-человечески, наслаждаться жизнью – цельной, полной, бьющей через край – наберись мужества и дерзай, твори жизнь вокруг себя, восстань против неправды и неравенства и тогда почувствуешь себя человеком, а не существом, прозябающим в болотной гнили.
- Все, что мы говорим об анархизме – это теория, а что на  деле? Как его применить в наших условиях? Я этого пока не понимаю, - озадаченно произнесла Олеся.
Дарья ответила не сразу. Хотя способ действия ей был очевиден. Только не через насилие и кровь. При таком подходе народ никогда не мог достичь намеченной цели. Как правило, результатами достигнутой победы всегда пользовались проходимцы, всевозможного рода дельцы, которых интересы народа меньше всего интересовали. Люди конкретные  для них были всего лишь пушечным мясом, быдлом,  пешкой. Ловко и умело примкнувшие или сочувствующие народу обманом и хитростью обводили его вокруг пальца, а проникнув с его помощью во власть, пользуясь мандатом доверия, делали свое дело, забыв про интересы населения. Нет, это не тот путь. Пусть это и социальная революция, но делать ее нужно мирным, эволюционным путем и без всякой крови и насилия.  Так размышляла про себя Дарья, а Олесе ответила:
- Анархизм, подружка, утверждает, что власть у нас должна быть народной, а правление необходимо приблизить к народному форуму и народному вече. Представительное правление полностью себя скомпрометировало. Это, пожалуй, уже всем понятно. Мы непременно должны прийти к образованию самоуправляемых городских и сельских сообществ, независимых, но объединенных между собой для удовлетворения различных потребностей федеральными договорами, заключенными каждый в отдельности, для специальной, определенной цели. По сути дела, обществу необходимо организоваться вне государства и заменить его в выполнении тех функций, которые оно никогда не сможет выполнить должным образом. А это развитие инициативы личности и общества и ограничение функций государства в форме соглашений и временных договоров.
- Вы хотите сказать, что анархия пропагандирует самоуправление? Но ведь оно у нас уже есть.
- Это пародия на самоуправление, голубушка. Мы создали обычную вертикаль власти от президента до сельских сообществ. Это централизованное правление, где нет места личной инициативе, народному творчеству, отсутствует заинтересованность членов таких сообществ в развитии, они ограничены в правах и финансах и находятся под контролем вышестоящих органов.  Власть в таких сообществах принадлежит отдельным лицам, а не самому местному населению. Это обычный камуфляж народной власти. С реальным, народным самоуправлением такое правление ничего не имеет. Нас опять обвели вокруг пальца. Кстати, в нашем обществе, основанном на лжи и обмане, иначе и быть не могло.
- Как же так? – возмутилась Олеся.
- Этот факт для понимающих и заинтересованных людей давно налицо. Ты, что, телевизор не смотришь?  Так или иначе, но правление в нашей стране должно быть народным, в меньшей степени зависеть от представительной власти и вплотную подойти к реальному  народному самоуправлению. Оно состоит в развитии личной инициативы в каждом сообществе и  каждой личности, где реализация каждой идеи достигается единством цели и силой убеждения, если, конечно, эта идея свободно выражена, обстоятельно разработана и признана справедливой.
- Все это замечательно, но как достигнуть этого на практике? – поинтересовалась Олеся
- Не простое дело -  сломать сложившуюся систему. Но, по моему мнению, это будут отдельные личности или сообщества, которые глубоко возмущены тем, что они видят вокруг. Действовать они сначала будут в одиночку. Но мало-помалу все другие будут заражаться этой идеей. Не одно, не два и даже не десять таких сообществ, а сотни встанут на этот путь, и дело пойдет.
- А не лучше ли, Дарья Ивановна, чтобы такие подвижки пошли сверху. Тогда все будет гораздо проще.
- Этого нам придется долго ждать. Пока рак на горе свистнет. Народ сам должен начать свою созидательную работу на нравственных началах, не ожидая приказов и распоряжений сверху. Само правительство в этом плане не сможет сделать для народа ничего. Тут нужен коллективный ум народных масс. А пока эта централизованная сила убивает местную жизнь и всякую инициативу на местах.
Олеся слегка задумалась, а потом крепко выразилась:
- Да и черт с ним, с этим анархизмом. Давайте лучше чаю попьем. А то уже мозги набекрень. Все равно я мало что поняла из всех ваших идей. Скорее всего – это не бабье дело. Чувствую,  что ни Инессы Арманд, ни Коллонтай из нас не получится.
И они обе расхохотались.
А смеяться действительно было от чего. Дарья теперь хорошо понимала, что все наскоки и клевета на анархизм вызваны тем, что он, возникающий во все    века то в одном, то в другом месте, выражал исключительно интересы народных масс. Да и смысл-то этого течение состоял в том, чтобы люди были довольны своей жизнью, чтобы никто ими не понукал, чтобы они сами управляли собой.  Поэтому  с собачьим лаем и лязганьем клыков все, кому была нужна только власть, травили его, пытались выжечь дотла. Но разве можно убить здравую мысль, корни которой развились в народной массе, в ее творчестве, в ее здравой инициативе, в ее желании жить по-человечески. «Пусть делают что хотят», - кричат многие и в это же самое время отщипывают у анархизма кусочки здравого смысла, которые и берут на вооружение, чтобы с их помощью проникнуть во власть. Поэтому в наше время так трудно отличить анархиста от бандита и демагога.
- Сама-то ты веришь в идеи анархизма? – спросила Даша у Олеси.
- Мне сейчас трудно на этот вопрос ответить, но то, что «анархия – мать порядка», бесспорно.
- Хорошо хоть интерес к этому течению проявляешь. Ну а что не заворожило оно тебя, так это временно, - убежденно произнесла Дарья, обняв Олесю за плечи.

Часть пятая. Долгожданное   счастье

Даша снова должна была лететь в Израиль, чтобы проконсультироваться с врачом. Перед отъездом она пригласила  Ксению к себе домой, чтобы дать ей рекомендации по управлению фирмой в ее отсутствие.
- Чувствую, что время мое пришло, Ксюша. Тебе следует взять все хлопоты на себя. Не знаю, что меня ждет в Израиле, но я отчего-то очень волнуюсь. Да еще и самолет… Как я перенесу перелет. Не родить бы в воздухе.
- Ты что, Дашенька, тебе же еще месяц остался, а ты паникуешь. Не волнуйся, все будет хорошо. Ключи от квартиры оставь мне. Я присмотрю за порядком и детский уголок сделаю. Нужно же малышу где-то местечко обустроить.
- Да я помню об этом.  Деньги ты знаешь где, возьмешь, сколько нужно.
- Не переживай, мать. Все будет в порядке. Когда ты улетаешь?
- Завтра.
- Может, тебя проводить до самой клиники?
- Не надо. В самолете, будем надеяться, ничего не случится, а в аэропорту меня Ирина встретит.
- Если у тебя все готово, то мы тебя с Пашей проводим в аэропорт, посадим в самолет, а там уж держись, Дашенька. За самым дорогим подарком летишь.
- Знаю, потому и боюсь.
- А бояться тут нечего, ни ты первая, ни ты последняя. Такая уж бабья доля. Если с тобой все в порядке, тогда я пойду, дела ждут. Завтра будем у тебя с утра.
После ухода подруги Даша подошла к портрету мужа, стоящему на столике, взяла его в руки и, вглядываясь в родное лицо, произнесла вслух:
- Ну вот, Андрюша, скоро ты станешь отцом. Через месяц я рожу тебе сына. Как же мы будем жить без тебя, любимый мой? -  говорила Даша, и слезы непроизвольно  катились по ее щекам.
Ксения с Пашей приехали     рано утром. Дарья была уже готова к отъезду. Все трое посидели на дорожку, поговорили о делах. Ксюша как всегда наставляла подругу.
- Когда родишь, домой не спеши. Дай малышу окрепнуть немного, да и сама отдохнешь. И не переживай. Мы здесь все для тебя приготовим. Только обязательно позвони, когда все случится. Я буду ждать. Ну, с богом!
Самолет медленно заходил на посадку. И когда он мягко коснулся земли, Дарья облегченно вздохнула, погладила свой живот, осторожно поднялась и двинулась к выходу. У трапа ее поджидали Ирина и Игорь.
- Как долетела? – первой спросила Ирина, целуя подругу в щеку. – Все в порядке?
- Нормально. Стюардесса опекала меня во время перелета. Боялась, как бы не родила у них на борту. В их практике это случалось. Но все обошлось, как видишь. И я очень рада. И вас я видеть тоже рада.
- Молодец, Даша, что не паникуешь. Недельку побудешь у нас, а потом отправимся к Якову Михайловичу. Он тебя уже ждет.
- Недельку. А не поздно будет? Все-таки не совсем стандартная ситуация. А вдруг что-нибудь не так пойдет.
- Не глупи. Ты не в Москве, а в Израиле. Врачебная ошибка здесь дорого врачам обходится. Да и обследовали же тебя несколько раз, все же было в порядке. Да и Яков Михайлович говорит, что ты здоровая, крепкая баба, таким рожать и рожать.
После этих слов Дарья успокоилась и всю дорогу до дома наблюдала за мелькающей в окнах автомобиля  природой.
- Вот мы и дома, - произнесла со вздохом Ирина, когда машина остановилась.  – Давай, я покажу тебе комнату, как мы ее обустроили. Здесь тебе будет удобно, и телефон под рукой. Если что, сразу звони или мне, или Игорю. А сейчас пошли перекусим немножко.   
- Сейчас,  только умоюсь с дороги немного, - сказала Дарья и пошла в ванную комнату. Вернувшись в гостиную к столу, она с улыбкой заметила:
- Как же я соскучилась по вас. Замечательные вы люди.  Спасибо за заботу обо мне  и о малыше будущем. Слушайте, как же тихо у вас тут, спокойно, без суеты. Никто никуда не спешит. Все улыбаются. У нас в Москве совсем не так.
- Знаю я вашу Москву. Ни проехать, ни пройти спокойно, обязательно в какую-нибудь историю влипнешь. Ладно, хватит разговоров. Давай кушай, мамаша, сил набирайся.
Некоторое время за столом было тихо, слышалось лишь позвякивание посуды.  Потом Ирина спросила:
- После родов чем будешь заниматься, подруга?
- Пока тем, чем и занимаюсь сейчас, а там видно будет. Андрей хотел уехать из Москвы в сельскую местность и начать там новое дело. Возможно, я последую его задумке.
- Интересно, и что это за задумка у него была? Если не секрет, поделись.
Дарья задумалась. Она не знала, стоит ли рассказывать Ирине о своих почти решенных планах. Честно говоря, она боялась насмешек с ее стороны. А потом все же решилась и рассказала. Ирина, не перебивая, внимательно слушала Дарью. Когда та замолчала, она, улыбнувшись, сказала:
- Ну, милая, не вы первые и, надеюсь, не последние  болеете этим делом. Но в России, по-моему, это практически невозможно сделать. Ведь анархизм – это почти коммунизм, только в другом измерении. Если я не ошибаюсь, то это синтез двух целей: свободы экономической и свободы политической, основанных на равенстве. Вот и прикинь, реально ли это в вашей стране? Хотя сама по себе идея мудрая, справедливая. При таком уровне коррупции и чрезмерной централизации власти – это утопия. Уж поверь моему слову, Даша. Шишек ты набьешь много, а вот будет ли результат – сомнительно. Мой тебе совет: занимайся-ка лучше своим делом, которое у тебя неплохо идет.
- Но ведь есть примеры подобных решений. В Италии, например, есть одна община, которая строит коммунизм на принципе «Каждому по потребности, от каждого по труду». Люди там занимаются тем, что им интересно, но есть общий котел, в который вносят все, сколько могут, и берут, сколько надо, не злоупотребляя, конечно. Живут мирно, роскоши особой нет, но в достатке. И в моральном плане комфортнее.
- Я тебе, подружка, свой пример приведу. Наши евреи-иммигранты из России создали у нас в сельской местности удивительную вещь – мошав, или территориальный кооператив. Так они твои идеи уже давно реализуют практически.
- А что это такое – мошав? Впервые об этом слышу, - заинтересовалась Даша.
- Да все просто. Есть поселение, домов на сто. В каждом доме живет семья, которой выделен надел земли. Правда, земля эта не в их собственности, она государственная. Каждая семья ведет собственное производство и производит, что хочет. Продукцию сдают в свой сбытовой кооператив, который и реализует их продукцию. Есть также кредитный кооператив и обслуживающий, который по заявке  и вспашет тебе, и посеет, и уберет. За плату, конечно. Есть общая бухгалтерия, которая следит за всеми финансовыми делами очень внимательно. По сути дела, там все построено на кооперативной основе. Во всем у них там порядок, и морально-этический климат отменный. Вот это я понимаю – местный анархизм, только на рыночной основе. По всем понятиям  это – самоуправляемое, саморегулируемое сообщество, где каждый нашел себе какое-либо конкретное дело и развивает его. Вот так-то, подружка.
- Интересно. Выходит, что у них там истина, добро и справедливость -   в себе, для себя и для других?
- Гуманистическая этика, милая моя. По-другому у них нельзя.
- А мне нравится этот мошав. Здесь реальная свобода в выборе своего дела, устранена эксплуатация, нет зависимости от других, продуманная кооперация, без вмешательства государства, нет посредников, люди сами, по-своему строят свою жизнь, а по существу – свободное народное творчество, - обрадовалась Дарья.
- А ты что думала? Здесь у нас не лаптем щи хлебают и высоко ценят свободу, равноправие и справедливость. Это, кстати, и есть главная составляющая их успеха. Здесь нет невежества, эгоизма, преклонения перед авторитетами, разнузданного фанатизма. Но главное, чего они добились, – это отсутствие государственно-бюрократических структур, которые могли бы вмешиваться в их личную жизнь и как-то ограничивать общественную инициативу. Все идеи здесь идут снизу, все, что спускается сверху, они отвергают. Ну и чем тебе это не анархизм?
- Ну если здесь считают, что главной причиной социального угнетения, эксплуатации и несправедливости есть государство и его политические и правовые институты, сами принципы государственности, законотворчества и собственности, то это действительно анархизм. Именно поэтому и боятся его идей, всячески шельмуют и скрывают истинную сущность анархизма. В таком случае, что же получается? Все попытки создать механизмы и структуры, ограничивающие исполнительную власть – разделение властей, парламентаризм, право, свободная экономическая деятельность, - на самом деле лишь формы укрепления государственности, а по сути дела – насилия.
- Дошло, наконец. Это же явное противостояние обществу, репрессивное к нему отношение, почти война с ним, полное искажение всех высших социальных и духовных ценностей. Это разве не насилие?! И в одном ты права, Даша, анархизм – это творческая, созидательная сила самого народа, вырабатывающего учреждения обычного права, чтобы лучше защищаться от желающего господствовать над ним меньшинства. Только вот скажи мне, Даша, зачем тебе-то это надо? Ты состоятельная женщина, разумная, красивая, от безделья не страдаешь, зачем же тебе это?
- Если по-честному, то подобного устройства общества у нас нет и в ближайшее  время не будет. Это-то и обидно. Ведь анархизм может родиться только в среде народа и сохранит он свою жизненную и творческую силу до тех пор, пока  будет народным. А вот народа-то у нас как раз и нет. Есть масса людей, ничем не связанных между собой. Но это не народ. Людям сначала надо самоорганизоваться, почувствовать свое единство и духовную силу. Пока что этого нет.
- А кто в этом виноват? Вы сами же и виноваты, - резко сказала Ирина. – Позволили сесть себе на шею проходимцам, демократию строите. А есть ли она у вас? Одну диктатуру заменили на другую, к тому же не самую прогрессивную. Вот вам с чем надо бороться. А в конце концов, может, ты, Дарья и права. И если ты в пропаганде этих идей найдешь себя,  то бог тебе в помощь. Только боюсь я за тебя, очень боюсь. Характер у тебя взрывной, неугомонный, но сильный. На рожон только не лезь, хитрой стань, обольстительной, но недоступной. А то…  знаю я тебя.
- Не тревожь мою душу, Ирина. У меня столько проблем. О, да, совсем забыла тебе сказать. У моего будущего сына уже есть маленькая сестренка.
- Какая сестренка, откуда? Неужели Андрей наблудил?  - удивилась Ирина.
- Да мой любимый муж мне изменил. При обстоятельствах странных, малоприятных, но изменил. Дочь от него родилась у одной молодой женщины. Так что уже одна наследница есть, - произнесла Дарья, пытаясь скрыть выступившие слезы.
- Вот это фокус, - воскликнула пораженная Ирина. – Я всегда была убеждена, что мужчины твердо уверены в нашей слабости, и забывают про опасность, которая им грозит от влюбленной женщины. Но как это могло произойти с Андреем? Вот уж в ком я была уверена на все сто, что он тебя любит и только тебя.
Дарья слушала Ирину и раздумывала, стоит ли ей рассказывать об истории отношений Олеси и Андрея. И решила, что, наверное, надо. Все же они подруги, и Ирина так много сделала для нее. Ирина слушала ее, не прерывая. А потом заметила:
- Ну и баба. Сумела провести такого мужика. Уж Андрей-то стреляный воробей. Как хоть она выглядит?
- Очень даже ничего. Молодая, стильная. Андрей у нее первый мужчина.
- Вот это да! Первая любовь, Дашуня, это великая сила. Нет такой женщины, которая оставалась бы спокойной, если к ней понравившийся мужчина проявил равнодушие. И, поверь, ты для нее в этой ситуации не была помехой. Не мытьем, так катаньем она своего все равно бы добилась, а ты вряд ли что-то могла сделать. Сейчас между вами дружеские отношения, но останься Андрей живым, то неизвестно, чем бы все закончилось. А ты теперь-то что намерена со всем этим делать?
- А что тут поделаешь? Малышка же ни в чем не виновата. Будем общаться и дальше с Олесей.
- Святая ты женщина, Даша. Надо ли тебе это? Может, второй раз замуж выйдешь. Для тебя ведь это не проблема.
- Нет, кроме Андрея мне никто не нужен, да и ребенок у меня скоро будет. Тут уж не женихов. А дальше жизнь покажет.
Подружки замолчали, раздумывая над этой историей. Ирина жалела Дарью. Она так любила своего Андрея, безгранично доверяла ему. А он, хоть и невольно, но обидел ее, и ушел из жизни, оставив одну с этой болью. И пусть Даша говорит, что все простила и ни на кого зла не держит, но душа-то ранена, и жить ей с этой раной всю жизнь.
 Через три недели Дарья родила сына. Малыш  был крупным, и женщине пришлось нелегко. Она вглядывалась в крохотное личико, пытаясь определить, на кого же он похож, и не могла поверить, что это ее ребенок: «Бог ты мой! Неужели он мой сын!» Прижав малыша к груди, Дарья ощутила такую безграничную нежность к этому  крохотному существу: «Золотиночка ты моя!» - повторяла она, как заклинание.
Даша была счастлива. С появлением сына у нее есть будущее и будет совершенно иная жизнь в заботах о любимом существе, с новой любовью, новыми ощущениями, хлопотами и переживаниями. И хотя сейчас ее ждали бесконечные хлопоты, бессонные ночи, но когда-нибудь этот малыш станет ее защитой и опорой. Ну и пусть, что ждать этого еще очень долго. Даша надеялась, что он станет продолжателем  рода Андрея. С ним она связывала все свои надежды на будущее.
Через несколько дней ее выписали, и Даша поселилась у Ирины в приготовленной для нее и малыша комнате. Там она прожила около двух недель. За это время она несколько раз позвонила Ксении, рассказывая, как прошли роды, что чувствует себя замечательно, что с малышом все в порядке и что если все и дальше будет благополучно, то в Москву она вернется через    две недели.
Об Андрее она больше с Ириной не разговаривала, чтобы лишний раз себя не бередить, да и все ее мысли и разговоры были о маленьком мальчике, ее кровиночке.
Через две недели она засобиралась в Москву.
- Спасибо тебе, Ирина, за все. Ты так много для меня сделала, я перед тобой в неоплатном долгу. Так замечательно, что у меня есть такая подруга. Теперь я вас буду ждать в гости в Москву. Мне очень жалко с вами расставаться.
- Перестань говорить глупости, Дашуня. Устраивай свою жизнь, не будешь же вечно одна жить. Ведь нет таких крепостей, которые были бы не под силу анархистам, - пошутила Ирина, крепко обняв свою подругу.
В Москве Дашу как всегда встречали   Ксения и Паша. Ксения по своему обыкновению начала распоряжаться:
- Паша, возьми малыша у Дарьи Ивановны. Да осторожнее, не урони. Экий ты неловкий.
Павел от таких слов окончательно растерялся и даже покраснел от смущения. Ксюша, конечно же, на это не обратила никакого внимания, бросившись обнимать подругу.
- Как ты, Дашуня? Все ли в порядке?
- Да слава богу, Ксюш. Чуть-чуть отсижусь дома – и в бой.
- В какой бой, Дарья? Дома сиди и малышом занимайся. На фирме все в порядке. Дела идут нормально, без проколов.  Если проблемы появятся – сама к тебе прибегу. Вместе и голову ломать будем. Работа никуда не денется, а малыш вырастет, и не заметишь как. Да и тебе самой восстановиться надо. Роды – дело нешуточное, дай бог, чтобы последствий не было. А теперь поехали, дома нас уже ждут. Сегодня по случаю твоего возвращения на фирме выходной. Ты не против?
- Конечно, нет. Сама хочу всех видеть, соскучилась очень по всем.
Перешагнув порог своего дома, Даша была необыкновенно поражена. В холле среди искусственных растений стоял большой бурый медведь,  довольно добродушный.
- А это что такое, Ксюша? От него же со страху помереть можно.
Ксения сконфузилась, но быстро нашлась с ответом.
- Вы же мечтали с Андреем о медвежьем угле, вот мы и решили его соорудить.
- Спасибо, конечно, за заботу, но это больше похоже на зверинец, а не на жилую комнату.
- Хочешь, его сейчас же уберут.
- Нет, уж пусть стоит. Случайных гостей бы только не напугал. Не у всех нервы крепкие, - произнесла Дарья и, взяв сына из рук Павла, прошла в детскую, предупредив всех:  - Я его покормлю сейчас и вернусь.
В детской все было приготовлено с любовью: и кроватка с балдахином, и каруселька с погремушками над ней, множество мягких игрушек. Дарья осталась довольна  увиденным и решила, что надо поблагодарить подругу за заботу.
Когда все расселись за столом, поздравили Дарью со счастливым событием и выпили за их здоровье, виновница торжества шепнула подруге:
- Ксюш, отвези меня завтра с  малышом на кладбище к Андрею на могилу. Хочу рассказать ему, что у него теперь есть сын, который осуществит  дело, задуманное отцом. Уж в этом я особенно постараюсь. Сын должен быть  продолжателем  идей отца. Да еще и о памятнике надо подумать, какой лучше установить.
- На кладбище, конечно, поедем, но вот о памятнике волноваться не стоит. Его уже давно установили, пока ты была в Израиле. Всем сотрудникам хотелось помочь тебе и снять с твоих плеч хотя бы этот груз.
- Спасибо, что не забывают, - тихо прошептала Дарья.
Гости особо не засиделись и вскоре разошлись, на прощание выразив еще раз свои поздравления и пожелания удачи во всем. Осталась лишь Ксения, чтобы помочь подруге убрать после застолья. Между делом Дарья поинтересовалась:
- Олеся случайно не появлялась в офисе, пока меня не было?
- Как же не появлялась. Конечно, появлялась. Подарок тебе оставила. Я его убрала. Сейчас принесу.
Ксения вышла в другую комнату и вскоре вернулась с целым ворохом пакетов и пакетиков. Среди прочего Дарья заметила большую коробочку для ювелирных украшений. В пакетах оказалось детское приданое и игрушки. Взяв в руки коробочку, женщина открыла ее  и изумилась: там лежало замечательное колье. Наметанным глазом Дарья определила, что стоит оно недешево. Дарья от изумления даже растерялась. Увидев ее состояние, Ксения подошла поближе и заглянула через ее плечо.
- Ого, такие вещи недругам не дарят. Это скорее похоже на преклонение перед тобой. Наверное, ты сумела внушить ей уважение. Возможно, этим подарком она предлагает тебе дружбу.
- Нет у меня причины, чтобы враждовать с ней. А до дружбы нам еще далеко. Время покажет, какие между нами сложатся отношения. Мстить, как я уже говорила, ей не буду. А делить нам уже некого. Баба она вроде неплохая, но вот сердце у меня все равно болит. И что мне с этим делать, ума не приложу.
- Постарайся не думать об этом, подружка. Время все расставит по своим местам.
Дарья ничего не ответила, лишь пожала плечами. Развернув вложенную в подарки записку, она внимательно прочитала ее. «Все-таки у девчонки доброе сердце и отзывчивая душа», - подумала Дарья об Олесе, а вслух сказала: - Да делить нам с ней действительно нечего. Судьба, видно, у нас с ней такая. Все, закончим тему, больше не хочу об этом говорить.
- Хорошо, давай поговорим о твоем вынашиваемом в уме детище -  анархизме. Не вылетела еще дурь из головы?
- Не вылетела и не вылетит, пожалуй,  теперь никогда. Я читала про то, что идеи анархизма пустили корни во многих странах, в частности Испании, Португалии, Швейцарии, Франции, а теперь, об этом я услышала от Ирины, еще и в Израиле. Цель-то этого направления   благородная – социальная справедливость. Вот только нам в России его преподносят как необузданную стихию погромов и насилия, варварство и дикость. Все это чушь собачья. А люди, которые волей или неволей пытаются сравнивать его с произволом, просто безграмотные невежды. А если это так, то, значит, идеи анархизма сильны и непобедимы, потому что в основе его лежит творчество народных масс и ничего разгульного и неуправляемого.
Ксения ничего не понимала в политике, поэтому и не думала спорить с подругой, только заметила:
- Сильно же на тебя муженек повлиял, если ты обо всем забываешь, когда речь заходит об анархизме. По мне так все равно, что анархизм, что капитализм, что социализм, что другая пакость. Народ все равно лучше жить не станет.   А у нас с тобой дело есть, вот за его процветание и борись. И тебе хорошо, и сыну твоему что-то останется. И пока наверху что-то делается в нашу пользу, уже хорошо, и я спокойна.
- Я тебя, Ксюшка, ни во что не втягиваю. Просто делюсь своими мыслями. Если они тебе не нравятся, я не настаиваю. Как говорится, богу – богово, а кесарю – кесарево. Просто я тебя люблю, дурочка, и очень тебе доверяю, - со смехом заключила Дарья и обняла свою подругу. – А еще спасибо тебе за все, что ты для меня делала и делаешь. Около месяца я дома посижу, а потом найду няню и тогда выйду на работу. А пока тяни лямку, подружка. Хоть и тяжела ноша, но своя.
С этими словами подруги и распрощались.


Часть шестая. Несчастье

Прошло три года. Сынишка Дарьи рос смышленым, крепким и любознательным ребенком. Дарья наняла няню, чтобы самой можно было работать. Ксения, хоть и бранила ее за это, тем не менее была рада, что Дарья подключилась к своему любимому делу. Кстати, и няню нашла сама Ксения. Это была порядочная и надежная женщина, которая относилась к малышу, как к собственному ребенку. Да и мальчик привязался к ней. Так и текла жизнь маленькой семейки без проблем и потрясений до тех пор, пока Дарья не решила отдать сына в детский сад. Благодаря  связям у нее получилось это довольно быстро, однако няню она все же оставила, сняв с нее большую часть обязанностей по уходу за ребенком. Теперь женщине приходилось только отводить мальчика в детский сад и забирать его вовремя оттуда, убирать квартиру и изредка присматривать за ним вечерами, если Даша задерживалась на работе допоздна.
Всех устраивал такой порядок жизни. Однако однажды в кабинете Дарьи раздался телефонный звонок. Звонили из детского сада и сообщили, что мальчик попал в больницу с гепатитом. Заболел кто-то из детишек, и в результате инфекция охватила почти половину группы. Среди заболевших оказался и Андрейка, так Даша назвала своего сына. Женщина страшно испугалась за мальчика, сразу же бросилась в больницу, однако в отделение ее не пустили. Предупредили, что болезнь заразная, и навестить или забрать сына она сможет не раньше, чем через месяц. Даже деньги, которые попыталась всучить Даша медперсоналу, в данном случае не помогли. И Дарья проклинала тот день, когда она приняла решение отдать Андрейку в детсад. Ведь говорила же ей няня Полина Сергеевна, что мальчику под ее присмотром будет лучше, однако она настояла на своем, полагая, что в коллективе ребенку будет лучше. Он сможет общаться со сверстниками, в том числе и с мальчиками, и не будет привязан к бабьей юбке. Однако все вышло не так, как планировалось. Сын заболел, и она очень боялась последствий этой болезни. Дарья металась между работой и больницей, не находя себе места от беспокойства.
- Успокойся, моя хорошая. Иди поговори с лечащим врачом, узнаешь, какие лекарства необходимы Андрейке для скорейшего выздоровления и чтобы избежать последствий, - успокаивала ее Ксения.
- Еще не хватало, чтобы я  не только мужа, но и сына потеряла. Тогда хоть в петлю, - металась в тревоге Даша.
- Прекрати ныть, подруга. Лучше садись за телефон и обзванивай всех знакомых, кто хоть как-то связан с медициной. У твоего Андрея столько было связей, что дай бог каждому. В администрацию президента позвони, ведь его и там знали, даже на работу приглашали, - настаивала на своем Ксения. Сама она старалась казаться спокойной, хотя переживала за Андрейку не меньше самой Дарьи.
Однако звонить никуда не пришлось. Все решилось самым неожиданным образом. О беде в семье Дарьи как-то узнала Олеся. Не дожидаясь приглашения, она пришла к ней в офис и выложила на стол кучу лекарств импортного производства.
- Это то лекарство, которое необходимо мальчику в данный момент. Это мой отец постарался, узнав о беде с сыном  человека, который ему когда-то  помог выбраться из долговой ямы.
- Огромное спасибо, - обрадовалась Дарья неожиданной помощи. - Сколько я вам должна, Олеся?
- Ну что вы, Дарья Ивановна? Ваша беда – это и моя беда тоже. Неужели вы не понимаете, что ваш Андрейка так же дорог мне, как и моя Машенька. И прошу вас больше не заводить разговоры на эту тему. Мне это просто неприятно. Отец обещал еще устроить вам свидание с сыном в больнице. Там у него знакомый главврачом работает. Так что в этот выходной вы сможете увидеть своего мальчика. Только, пожалуйста, истерик там не устраивайте, а то в следующий раз не пустят ни за что. Присмотр там сейчас за ним особый, так что волноваться по этому поводу не стоит. Главврач сам его осматривает, - успокоила женщину Олеся.
- Господи, огромное вам спасибо. Теперь я перед вами в неоплатном долгу, - взволнованно произнесла Даша.
Через месяц Андрейку отпустили домой. Он похудел, кожа его была нездорового желтоватого оттенка, и вообще мальчик был все еще слаб после болезни. Он отвык за время, проведенное в больнице, от матери и от Ксении, и даже к няне относился настороженно.  Даша взяла плачущего сынишку на руки, и слезы невольно навернулись у нее на глаза:
- Золотиночка ты моя. На кого ж ты стал похож?! Горюшко ты мое.
Лечащий врач, выписывавший ребенка домой, успокаивал женщину, говоря, что мальчик совершенно здоров, но только ослаб, но пройдет некоторое время, и все придет в норму. Даша слушала мужчину и только кивала головой, во всем с ним соглашаясь.
- Рекомендую вам, мамаша, сменить обстановку. Увезите ребенка из Москвы в какую-нибудь глухомань на свежий воздух и натуральные продукты. Ему необходимо парное молоко, овощи со своего огорода. И, поверьте моему опыту, через некоторое время вы его не узнаете. Следов от этой болезни совсем не останется.
Вернувшись с сыном домой женщина задумалась: не есть ли это тот самый случай, когда мечта о медвежьем уголке может стать реальностью.  Не проказы ли это судьбы? Возможно, это и есть напоминание о том, что она должна выбрать другую дорогу в жизни…
Может быть, такие перемены в ее жизни и есть проверка ее на мужество, удачливость, решительность… Повинуясь голосу сердца, она  решительно выдвинула ящик письменного стола в поисках записных книжек мужа. В них, думала Даша, должны быть телефоны каких-нибудь людей, которые помогли бы ей сделать правильный выбор, взяли бы под свою опеку на первое время. И такой человек нашелся. Он ей был даже знаком, поскольку Даша с Андреем были у него однажды в гостях по случаю дня рождения его жены.  Волнуясь до дрожи в руках, она набрала номер телефона. Услышав голос на другом конце провода, Дарья назвала себя и попросила о встрече в удобное время. Оказалось, что Игорь Николаевич хорошо ее помнит, и с радостью согласился встретиться, потому что    Андрей сделал для него в свое время много хорошего, и отказать в помощи его семье грешно. Именно так и сказал – грешно, словно служил не в администрации президента, а в каком-то церковном приходе. Встреча была назначена на следующий день, и Дарья должна была продумать предстоящий разговор.
Даша подошла  ровно в назначенное время и у постового спросила, есть ли для нее пропуск. Тот порылся в бумагах, попросил паспорт и после некоторых формальностей пропустил внутрь здания, объяснив, как найти нужную ей комнату. Секретарша Игоря Николаевича встретила ее с улыбкой, сказала, что ее ждут, и открыла дверь в кабинет. Из-за стола поднялся мужчина и  пошел ей навстречу.
- Здравствуйте, уважаемая Дарья Ивановна. Никак не ожидал, что такой прелестной женщине потребуется моя помощь, - сказал он и предложил ей сесть за небольшой журнальный столик, стоявший у окна рядом с огромной пальмой.
- Спасибо за комплимент, Игорь Николаевич, но таких женщин, как я, в Москве пруд пруди. Что хочешь, то и выбирай.
- Острый, однако, у вас язычок, Дарья Ивановна. Но я говорю серьезно, без прикрас. На том дне рождения все мужики от вас очумели, все спрашивали: кто да кто такая. Одинокая ли? А узнав, что вы жена Андрея, тут же отступали, поскольку уважали его. Если бы не он, то увели бы вас в тот же вечер.
- Я не лошадь, чтобы меня уводить. Да и живу по принципам христианской морали. Не может быть настоящей любви между мужем и женой без взаимной доверия и верности.
- А я был на похоронах вашего мужа, только вы меня не видели. А что за беда с вами случилась, что потребовалась моя помощь?
Дарья не знала, с чего начать, и долго обдумывала, как бы пояснее изложить свою проблему. Перебрав мысленно все возможные варианты разговора с представителем власти, она решила начать с болезни сына и остановиться на том, как она может ему помочь, не собираясь вдаваться в свои намерения относительно идей анархизма. Внимательно выслушав ее, Игорь Николаевич серьезно спросил:
- Так что тебе от меня нужно, Даша? Можно, я вас так буду называть? Ведь мы с вами давно знакомы и по возрасту вполне подходим, чтобы говорить ты. 
- Разумеется. Тогда я буду говорить вам Игорь, хорошо? Для меня так тоже проще и приятнее.
- Я рад, что мы понимаем друг друга. Так в чем твоя проблема? Что нужно сделать, чтобы душа твоя была спокойна?
«Опять он о душе, словно праведник какой, а не чиновник», - подумала Даша, а вслух сказала:
- Земля мне нужна, Игорь, много земли. И где-нибудь подальше от Москвы. Километров за четыреста, а можно и еще дальше.
- И сколько же это много земли?
- Не меньше двух тысяч гектаров, а может, и больше.
- Да что ты! А зачем тебе столько?
- Создам территориальный кооператив по типу израильского мошава, если слышали  о таком. А если проще, то выполнять национальную программу по возрождению села. Деньги у меня есть, желание работать в глубинке тоже, да и сына как-нибудь вытяну из беды. Больше всего его здоровье меня заботит. Врачи советуют не тянуть, потому что в Москве для него климат не подходящий.
- А ты о чем-нибудь подобном у нас в России уже слышала?
- Нет, такого у нас нет. Но мне кажется, это именно то звено, потянув за которое, можно вытянуть всю цепь прогнивших проблем села.
- Тогда сделаем так, Даша. Ты представляешь мне проект такого кооператива, а я попытаюсь сделать из него президентскую инициативу, если сочту твой проект дельным и перспективным. Это будет намного лучше, чем вкладывать свои деньги неизвестно во что. Ты согласна со мной?
- Конечно, какой разговор. Только нужно выбрать место для такого кооператива, чтобы была речка, лес, более-менее приличные дороги.
- Это мы сделаем, без проблем. Пока ты разрабатываешь свой проект, я постараюсь найти такое место. Добро?
- Добро, - смущенно согласилась Дарья и улыбнулась.
- Вот так тебе гораздо больше идет, чем имидж деловой женщины, - искренне отметил Игорь Николаевич и проводил ее до двери кабинета.
К работе над проектом Дарья подключила лучших своих сотрудников, разъяснив им задачу рассказом про   израильский мошав. Сколько людей было занято в проекте, столько и мнений. Но каждый по-честному хотел внести что-то новое, рациональное, чтобы сразу указывало на хозяйственную значимость проекта в масштабах всей страны, а не для одного отдельно взятого региона. Не понимали они только одного: зачем  вся эта морока нужна их хозяйке? Одна Ксения полностью была посвящена в ее замыслы и очень переживала – не навредит ли это все делам фирмы и не останутся ли все они у разбитого корыта. Дарья  заметила подавленное настроение подруги и решила с ней поговорить.
- Не переживай, Ксюша. Мои дела фирмы не коснутся. Наоборот, она процветать должна, и она будет процветать. Но мне здоровье сына восстанавливать нужно. Он же еще маленький совсем, у него вся жизнь впереди.
- Да я все прекрасно понимаю, но все равно этот проект меня страшит. Ведь тебя же здесь не будет. Кто же взвалит на себя такую ношу, как наша фирма? Ты и Андрей были гениями в своем деле, а твой уход, пусть даже временный – это удар, пожалуй, ниже пояса.
- Не спеши с выводами, подружка. Пока даже  у меня нет никакой ясности с этим проектом. А когда он будет одобрен и под него дадут деньги, вот тогда и продолжим разговор о том, кто взвалит на свои плечи груз фирмы. Я не собираюсь отдавать на заклание дойную корову, которая меня кормит. Так что рано тебе еще переживать, дорогая моя, -  как могла, успокоила подругу Даша. -   Для меня это – поступок, и продиктован он обстоятельствами, которыми я не могу пренебречь. Меня можно порицать, но этот поступок очень важен для меня. Ты ведь это понимаешь, правда?
Ксения больше не пыталась возражать подруге, потому что хорошо понимала ее. Главным в ее жизни был сын, а не проект Андрея. Андрей-младший был в опасности, а на проект мужа она натолкнулась совершенно случайно, он был как палочка-выручалочка, словно муж предвидел заболевание мальчика и протянул ей в нужный момент руку помощи, будто высшие силы подсказали Даше, что нужно делать  в такой ситуации. «Если это божий промысел, то так тому и быть. И нужно помочь ей, а не сбивать с толку своими сомнениями», - размышляла  Ксения.
Когда проект был готов, все разработчики собрались вместе, чтобы обсудить его достоинства и выявить возможные недостатки. Выслушав всех, Дарья сказала:
- Все мне нравится в нашем проекте, но здесь нет главного: человека, взаимных отношений между людьми, основанных на личной свободе. В нашем же проекте нет экономической свободы. А без этого проект мертв и грош ему цена. Понятно, что я имею в виду?
- - Понятно, Дарья Ивановна. У нас за это отвечает Артем, он же психолог и политик. Мигом доведет документ до ума. Для этого потребуется неделя, не больше.
- Три дня и не более. Больше тянуть с этим проектом нельзя. Иначе забудут про него.
Кое-кто из сотрудников попытался пошутить.
- Вопрос можно?
- Разумеется.
- На селе ведь не только экономику надо знать, ну, например, и как доить коров,  роды у них принимать, навоз убирать. Неужели все это вам по плечу?
- Может, и не по плечу, - не растерялась Дарья. – Но у меня есть время, терпение, трудолюбие, цель и фанатизм, если хотите. Но это уже моя забота, а никак не ваша. Освоим. И коров пасти и доить научимся, и навоз убирать. Как-нибудь справлюсь.
«А замечания-то ведь верные. Знает ли она об этой отрасли что-нибудь, не будет ли она там белой вороной, над которой будут смеяться, относиться настороженно? Этого допустить никак нельзя. А значит, надо все узнать о жизни на селе, о традициях, обычаях, как сейчас живет население, о чем думает, о чем переживает. Да и за рулем трактора можно посидеть, познакомиться с агрономией и   зоотехнией, породами скота, видами сельхозкультур. Время для этого у меня еще есть, и нужно использовать его с пользой» - думала  Даша.
Отпустив сотрудников, Даша осталась с Ксенией в кабинете наедине.
- Ксюш, я дня три на работу не приду. Ты уж не жди меня. Буду изучать азы сельского хозяйства. Другого выхода у меня нет, если хочу взвалить на себя  эту ношу. Хорошо, что ребята мне вовремя подсказали. Не хочу упасть лицом в  грязь. Дело-то серьезное.
- Ох, боюсь я за тебя, Даша. Если бы не Андрейка-маленький, то ни за что бы не пустила тебя  в это пекло. Ты даже не представляешь, что тебя ждет. Там же ужас кромешный: безработица, беспробудное пьянство, нищета, разбои. И будет у тебя не жизнь, а каторга. Ты думаешь, что им твои проекты нужны? Да ничего подобного, им только водку жрать да украсть, что плохо лежит. А ты им теорию вместо этого. Посмеются над тобой, тем и дело кончится. Да и местной власти твой проект поперек горла встанет. Они, похоже, там, как удельные князья. Если что не по ним, так и спалить могут. Я понимаю, что ты добра им хочешь, а они его не хотят. Привыкли жить в холуях. Это для них спокойнее и надежнее, а ты им проекты…
- Я прекрасно понимаю все, что меня ждет, и иллюзий не питаю, что у меня все быстро получится. Мне бы хоть год продержаться, Андрейку поддержать. Я не теряю надежды, что все будет хорошо. А без трудов и волнений в жизни ничего не дается. В этом деле мой сын, Ксюша, его здоровье и будущее.  Я другого боюсь: как бы не опоздать.
- Я понимаю тебя и сочувствую очень. Понимаю и об Андрейке заботу, и о новом обществе, которое задумал твой муж, а потом и ты загорелась. Но всегда помню и о том, что ваше общество против государства и власти в том виде,  в каком они существуют. Это же машина, которая все перемелет, что встает на ее пути. И пока она сильна, люди в страхе живут, а потому тебе не помощники. Имей это в виду, подружка.
- Здорово напугала тебя эта машина. Значит,  и ты в страхе живешь? Но ведь это не жизнь?! Это недостойно людей, тем более людей интеллигентных, образованных. А что касается машины, так любой механизм изнашивается и ржавчиной покрывается. А проще говоря, морально и физически стареет и со временем превращается в хлам. Работает же она на полном ходу потому, что не одна ты так живешь, в страхе, я имею в виду. Большинство тоже, как былинки на ветру: несутся, куда он подует. Не обижайся, но это так.
Даша осознавала, что переубедить подругу невозможно: она всегда была на втором плане и полной ответственности ни за что не несла. Не принимала и судьбоносных решений, а просто жила, не стремясь ни к славе, ни к карьере. Она создала свой мир, который ее устраивал, и в нем было уютно.   Даша не осуждала подругу, потому что хорошо знала ее характер. Была даже благодарна за  переживания, заботу о судьбе самой Даши и ее сына, за  волнение по поводу того, что фирма останется на ее плечах, без твердой решительной руки хозяйки. И день, когда это случится, не за горами.
Через три дня, как и планировали, проект был готов. Дарья изучила окончательный вариант и осталась довольна. Правда, одно замечание у нее все же было, и довольно существенное. Об этом и сообщила разработчикам.
- Ребята, все замечательно. Только необходимо вместо понятия «территориальный кооператив» внести  понятие «сельскохозяйственная корпорация». И тогда будем считать, что проект готов, - заключила Дарья.
- А что от этого изменится? – раздался чей-то голос. – По-моему, у нас все здорово получилось. Проект может работать и давать результаты. Что вас пугает в словах «территориальный кооператив»?
- Все дело в том, что кооператив строится на основе имущественных паевых взносов. Корпорация – несколько другое. Это особый вид общественных союзов, отличающийся от других внутренней организацией, сплочением свободных и равных членов общества в единое целое.   В таких корпоративных образованиях имущество становится общим, долги покрываются корпоративным имуществом, а не имуществом отдельных граждан, и, самое главное, такие объединения способны противостоять произволу власти, защищая свои интересы. Корпорации позволяют объединить людей того или иного социального слоя в единую силу, на основе которой должны складываться уникальные отношения власти и населения. Эти отношения создают прочное основание для управления государством, позволяют влиять на те или иные решения власти, противостоять ее произволу, укреплять свои позиции в обществе и независимость. Корпоративность содействует развитию и укреплению вольности таких союзов, их самоуправлению, помогает вести конструктивный диалог с властью, представляя собой значительную народную силу, способную обуздать произвол. Кооператив такой силы в себе не имеет.
- Ну и как же эти самые корпорации действуют на практике? – поинтересовался психолог Артем.
- Все очень просто и реально. Все свои цели и мероприятия корпоративные объединения осуществляют путем частных соглашений, а также рассмотрения  соответствующих вопросов в правительственных, городских, сельских и общественных учреждениях, причем им принадлежит право петиций и представлений по вопросам, входящим в круг их деятельности, в законодательных учреждениях. Делами таких корпоративных объединений, как правило, должны управлять общие собрания, в крайнем случае, советы. Все вопросы в них решаются на основе демократических принципов управления, то есть закрытым голосованием, большинством  присутствующих членов, - разъяснила Дарья.
- Все это так запутано, но любопытно. Пожалуй, нам необходимо еще немного поработать над проектом, особенно над уставом. Вы согласны с этим, Дарья Ивановна? Сколько времени вы нам еще дадите?
- Пожалуй, согласна. А на доработку даю еще три дня, и ни часом больше. Вы же образованные  люди и наверняка понимаете всю важность момента. Если мы действительно хотим построить гражданское общество, то без таких корпоративных объединений нам не обойтись.
Наконец, проект был готов, и Дарья отнесла его  для ознакомления Игорю Николаевичу. Через неделю он обещал позвонить. Дарья каждый день с волнением ждала судьбоносного звонка, и  услышала его ровно через неделю. Игорь Николаевич ничего не стал говорить по телефону, а пригласил Дашу к себе.
- Хитрая ты, Дарья, особа, но в уме тебе не откажешь, - начал загадочно хозяин кабинета. – Ты подготовила проект не территориального кооператива, а целого муниципального образования, причем на других, близких к народовластию принципах. Правильно я понял идею, заложенную в этом документе, а?
- В проницательности тебе тоже не откажешь. Но это не моя идея, а Андрея, пусть земля ему будет пухом. И возник этот проект исключительно в его память. Я не хотела, чтобы труды его в этом направлении пропали со временем. Да и не во вред   этот проект народу. Наоборот, он дает возможность людям поверить в свои силы, а не сидеть на шее у государства и не ждать от него манны небесной.
 При этих словах у Дарьи похолодели ноги, язык еле двигался от волнения, а в голове мелькнула мысль: все потеряно, и проекту – крышка. Кто решится ломать уже сложившуюся систему, поддержанную самим президентом. Она сомневалась, что у нее есть хоть один шанс осуществить эти задумки. Придется теперь, думала она искать другой путь для осуществления своих планов. Однако оказалось, что в своих догадках она ошиблась. Посмотрев на собеседницу и заметив ее подавленное состояние, Игорь Николаевич улыбнулся и спросил:
- Что, испугалась? Ноги дрожат?
- Испугалась, - честно призналась Дарья и глубоко вздохнула.
- И напрасно. Твой проект хорош, и запустим мы его как пилотный, экспериментальный. Я уже говорил о нем  с одним губернатором, из тех далеких мест, куда ты так просишься. Он заинтересовался и, скажу тебе больше, обещал подыскать территорию  для твоей корпорации. Но это можно сделать уже и без меня, на месте. Когда надумаешь уезжать, позвони мне. Я распоряжусь, чтобы тебя встретили. И не переживай, никто тебя не обидит на новом месте. А теперь к самому делу. Когда создашь корпорацию, зарегистрируешь ее и откроешь счет, на него поступят деньги для развития инфраструктуры и для создания уставного капитала вашего кредитного кооператива. Технику получите по лизингу прямо с завода. Окончательную сумму мы согласуем после твоей докладной записки. Пока все понятно?
- Конечно, понятно, - радостно воскликнула Дарья и в порыве чувств поцеловала благодетеля в щеку, тут же смутилась, попросила прощения и поблагодарила: - Спасибо тебе, Игорь Николаевич. Ты не только помогаешь мне в таком непростом деле, но и спасаешь жизнь моего сына. Я этого никогда не забуду.
- Я ценю хороших людей, Дарья. Таких, каким был Андрей, светлая ему память. Поэтому все, что я сейчас делаю, я делаю в память о нем, но не только. Сам проект меня заворожил. К нему следует присмотреться повнимательнее в том плане, что он даст в действительности. Бумага, она и есть бумага, а там живые люди. Как они все это воспримут. Вот вопрос, на который ты должна дать ответ. А сейчас несколько формальностей. Вот распоряжение на твою деятельность и несколько бумаг, которые ты должна подписать, чтобы твой проект оброс финансовыми и материальными ресурсами. Распоряжение берешь с собой, а остальные бумаги останутся у меня для работы. И еще один вопрос: что с землей собираешься делать?
- Выкуплю, огорожу колючей проволокой, по периметру поставлю сторожевые вышки с охраной, чтобы ни одна зараза не могла мне помешать, - пошутила Дарья.
Однако Игорь Николаевич шутку не оценил.
- А если серьезно? – переспросил он.
- Сначала ее надо найти, землю эту. А потом уж и думать, что с ней делать. Это совершенно другой проект, Игорь Николаевич, и пока на твой вопрос я не могу дать вразумительный ответ, хотя некоторые задумки есть, но над ними нужно еще работать.
- Ну что ж, ответ, заслуживающий уважения. Другого я и не ожидал, - сказал Игорь Николаевич и тут же предложил. – А не отметить ли нам эту сделку, а Дарья? Как ты на это смотришь?   Посидим в ресторане, о жизни поговорим.
- Я бы с удовольствием, Игорь. Но у меня сын болеет, дома с няней. Возможно, в другой раз. Надеюсь, вы не в обиде, - ответила Дарья.
Даше был понятен истинный смысл его приглашения: мужчина видел в ней объект своих сексуальных желаний, надеялся, что в благодарность за помощь она ему не откажет. «Ничего у тебя не получится, уважаемый Игорь Николаевич, как бы ты ни старался», - думала Дарья, прощаясь с хозяином кабинета.
- Тогда до встречи, Даша. Жаль, что ты не располагаешь временем, а  то бы мы кутнули с тобой   на радостях. Жизнь коротка, а пожить весело хочется, - с сожалением пожал ей руку на прощание Игорь Николаевич.


Часть седьмая. Провинция

Перед отъездом Дарье пришлось заниматься множеством дел. Нужно было решить все текущие проблемы на фирме. Даша подписала приказ о назначении Ксении руководителем  на время своего отсутствия, для себя и Павла выписала командировку на пять дней. Андрейку она решила оставить с няней,  попросив Ксюшу приглядывать за ними. Пришлось еще покупать новую машину для фирмы, так как на своей она собиралась отправиться в глубинку в командировку.  Накануне у нее состоялся разговор с Ксенией.
- Одна справишься, Ксюш? – заботливо спросила подругу Дарья.
- Справлюсь, не переживай. Ведь уже не в первый раз. Да и связь мы поддерживать будем. Если что, позвоню. Только знаешь, что я хочу тебе сказать: возьми-ка с собой оружие. Мне думается, что там не безопасно.
- А где мне его взять, оружие-то это?
- Я вспомнила, у меня в сейфе лежит пистолет дамский. Еще Андрей купил и оформил документы на тебя. Просил не говорить об этом до случая. Похоже, этот случай наступил. У Павла, я знаю,  есть свой пистолет. Времена сейчас неспокойные, сама понимаешь. А с оружием будет безопаснее, нельзя ведь даже предположить, что вас может ожидать в медвежьих краях.
- Хорошо, хорошо, Ксеня, возьму. Покажи мне, что за штука такая этот пистолет. Я совершенно не умею им пользоваться.
Ксения принесла пистолет и вместе с удостоверением положила его на стол.
- По-моему, на эту штуку нужно нажать, но, если честно, то я мало в этом разбираюсь. Надо Пашу спросить. Он тебе все покажет и потренирует в стрельбе.
- Ладно, разберемся, - Дарья взяла пистолет двумя пальчиками, как будто что-то гадкое и противное, и положила его себе в сумочку.
Через час Дарья и Паша выехали из города. Проехав по шоссе километров сто, Павел  остановил машину и предложил потренироваться в стрельбе в лесочке на обочине.
- Покажи-ка мне свою штучку. Посмотрим, что он из себя представляет.
Дарья достала пистолет из сумки и вложила его в руку Паше. Тот покрутил его в руках, вытащил обойму, убедился, что в патроннике не осталось патрона, и снова протянул его Дарье, сказав при этом:
- Хорошая штука. Хоть и дамское оружие, но надежное. Постарайся   к нему привыкнуть: подержи в руках, покрути на пальце, целься во что-нибудь, на курок  нажимай почаще – словом, освой его как обычную вещь, словно у тебя не оружие в руках, а зеркальце или, допустим, губная помада. Ведь этими вещами ты хорошо владеешь.
Павел показал ей, как вставлять обойму в пистолет, нажимать на курок и снимать с предохранителя.
- Когда почувствуешь, что ты к нему привыкла, вставишь обойму,  поставишь  на предохранитель и уберешь в сумку. И будем считать, что мы знакомы с оружием. Все ли ты поняла?
- На словах-то вроде все понятно, а вот как до дела, не дай бог, дойдет… Вот ты представь, Паша, как мы живем: по своей земле с оружием и охраной ездим. Значит, не все ладно в нашем государстве российском.
- Что вы хотите, Дарья Ивановна? Криминальная страна, каждый сам за себя. А если честно, то я до сих пор не пойму, что же мы пытаемся создать в своей стране. Раньше было ясно, а теперь полный туман. Но когда у государства нет цели, ясной и понятной для народа, то, по-моему, у такого государства нет и будущего. Жутковато жить в такой стране.
- Да, безусловно, ты прав. Цели у нас действительно нет. А потому нет и уверенности в завтрашнем дне. Главное, препятствий для улучшения нашей жизни нет никаких, а мы почему-то топчемся на месте.
- Почему на месте? По словам правителей, у нас экономика развивается.
- Да причем тут  растущая экономика? Ведь главное - развитие уровня жизни населения. Вот и сравни, куда мы пришли за последние десять лет. Народ как был нищим, так и остался.
- Это точно. Цены на ранках такие же, как на Западе, а зарплата – курам на смех. И создается у нас не средний класс, а зарождается своя уникальная демократия знати. На месте правительства я бы не допустил, чтобы потрясения пришли снизу, иначе все может плохо закончиться. Есть же пределы терпению, да и жизнь коротка, чтобы терпеть. Разве я не прав?
- Прав, конечно. И знаешь, почему?
- Нет, но догадаться несложно, слушая наших демагогов-политиков.
- У нас все больше и больше на основе права, закона и сознательных действий государства происходит подчинение  личности. И делается это посредством налогов, плохих законов, укрепления монополий. Государство по сути своей стало опорой, поддержкой   и даже создателем, прямым или косвенным образом, крупного капитала для кучки отдельных лиц. И эта политика продолжается до сих пор. А знаешь, почему?
- Откуда мне знать? Я не политик, а водитель-телохранитель.
- Тогда знай, водитель-телохранитель. Происходит это потому, что никто не сопротивляется, а невмешательство в такие дела – это помощь и поддержка  существующего положения вещей. Поэтому светлого будущего, Паша, для себя не жди, оно давно уже не в наших руках.  Иди лучше в мою  команду, не пожалеешь.
- Я подумаю, Дарья Ивановна. Семью содержать стало сложно. За детей моих обидно, ибо ничего путного, кроме школы, я им дать не могу. С женой надо посоветоваться. Один такие вопросы решить не могу.
- Советуйся.  Да и я не за горами, и фирму не брошу. Ну а если уж у нас ничего не получится, то продадим мы это хозяйство и вернемся к прежним делам. Не хоронить же себя заживо в этой  глухомани.
За разговорами они даже не заметили, что подъезжают к городу, в который им нужно было. Расспросив прохожих, как проехать к зданию администрации, они направились на автомобиле в указанную сторону. Возле большого красного здания, над которым развевался российский флаг, они оказались  в середине дня.
- Похоже, мы приехали. Подожди меня здесь, а я попробую пробиться к губернатору.
Как только Даша вошла в здание, к ней тут же подошел милиционер и вежливо спросил:
- Вы из Москвы? Дарья Ивановна Вишневская?
- Да, это я и я из Москвы.
- Владимир Петрович вас уже ждет, только что интересовался вами. Вам на второй этаж, потом по коридору налево и до самого конца. Там приемная Владимира Петровича, - объяснил дежурный, загадочно улыбнувшись.
«Понравилась я ему, что ли? Даже паспорт не спросил», - подумала про себя  Даша и улыбнулась в ответ.
В приемной ее уже ждал сам губернатор. Очевидно, снизу ему сообщили, что ожидаемая им гостья приехала и поднимается наверх. При виде Дарьи на лице губернатора отразилась растерянность. Видимо, он ожидал увидеть напыщенную, строгую   даму. А перед ним оказалась красивая, ухоженная женщина, одетая по-деловому, очень стройная, и оттого казавшаяся моложе.
Областной чиновник пригласил Дашу в кабинет.  Разговор начал сам губернатор.
- Сразу хочу вас  предупредить, Дарья Ивановна, что на этом месте я человек новый. Прежний губернатор погиб в автокатастрофе, оставив мне далеко не идеальное хозяйство. Особенно запущено село, как, впрочем, и везде. Вы со своим проектом  оказались для нас как нельзя кстати. Да еще и с государственной поддержкой, о которой можно только мечтать. В этом деле я вам первый помощник. Да и наказ Игоря Николаевича строгий – всемерно помогать вам во всем. Теперь я понимаю, почему он так этим озабочен.
- Ну и почему же? – усмехнувшись, поинтересовалась Даша.
- У вас светлая голова, Дарья Ивановна. Такой проект разработать не каждому по плечу. Да и женщина вы обаятельная. Вам бы не в деревенской грязи копаться, а в парламенте заседать. Не боитесь, что все местные ловеласы у ваших ног будут?
- Вот этого как раз и не боюсь. Характер у меня не слабый, думаю, сумею всех на место поставить. Да и не за этим я сюда приехала, ухажеров и в Москве пруд пруди. Хочу по-настоящему дело вести на селе. Ведь оно гибнет, это видно каждому, а не только местным жителям. Неужели вас не трогает, Владимир Петрович, в какой нужде сегодня крестьянин живет? Уверяю, что национальная программа по возрождению села особой отдачи не даст. И дело тут не в технике, которая, возможно, дойдет до села, а в людях.
-   Откуда вам об этом известно, Дарья Ивановна?
- Газеты читаю, телевизор смотрю, с людьми общаюсь, да и вопрос этот досконально изучила, работая над своим проектом.
- Слушаю вас и все больше убеждаюсь, что вы неординарная женщина и вам надо всемерно помогать. Может, мы и сдвинем эту махину с места.
- Сообща, безусловно, сдвинем. Это же в наших общих интересах, - согласилась с ним Даша.
- Я вас хорошо понял, Дарья Ивановна. Мы с вами поступим так. Сегодня вы отдыхаете, номера в гостинице вам заказаны, а завтра едем в глубинку. С одним руководителем района я уже разговаривал и назначил встречу на завтра. А по дороге и на месте обстоятельно все обсудим. Да и сам я в тех местах еще не был. Для меня это тоже будет полезная поездка. Итак, до завтра.
- Не боги горшки обжигают, Владимир Петрович. А я просто рада, что в вашем лице нашла поддержку и понимание. До свидания.
Утром губернатор сам позвонил Дарье и сказал, что заедет за ней через полчаса, и попросил поторопиться. Дарья, в общем-то, была уже готова. Ночью она практически не спала, волнуясь перед поездкой в местность, где ей, возможно, придется жить и работать. Причем работу начинать с нуля, и работу ей практически не знакомую. Спустившись вниз, Дарья через окно увидела подъехавший «Мерседес» губернатора.
- Все, Паша, пошли. Нас уже ждут.
- Садитесь в мою машину, Дарья Ивановна. Ехать нам далеко, а за разговорами и дорога короче становится. Да и поговорить есть о чем. Соглашайтесь, Дарья Ивановна.
- Буду рада составить вам компанию, - сказала Дарья, усаживаясь в машину губернатора, предупредив Павла, чтобы он ехал за ними.    
Губернатор сидел на переднем сиденье, Дарья же пристроилась сзади и была очень рада, что к ней никто не будет прижиматься. Да и глаз гу¬бернатора она не будет видеть. Смотреть в глаза собеседнику Даша не очень любила. «Уж лучше держать дистанцию - так спокойнее.  Вce же власть, а она на все способна».
Машины выехали из города и на большой скорости, по полупустой трассе двинулись на северо-восток. Проехав километров пятьдесят, машина губернатора свернула вправо и дальше двинулась прямо        по дороге, окруженной с обеих сторон густым лесом. Дарье казалось, что это не надолго, и скоро она увидит поля с зерновыми или луга  с пасущимися  стадами. Но ничего этого не было. Был только лишь лес, конца которому не видно. Дарью удивило отсутствие встречных машин, деревень у дороги и полное безлюдье. В машине ей вдруг  стало неуютно, и она спросила у губернатора:
 - А сколько нам еще ехать, Владимир Петрович?
Губернатор пожал плечами и обратился к водителю.
- Да почти как до Москвы доехать. По такой дороге часа четыре. Но это еще не самая глубинка, есть места и подальше. Туда целый  день надо ехать. Там сплошная тайга. Деревень мало, но народ в тех краях живет гостеприимный, работящий. Обычай  там у них есть инте¬ресный: каждую неделю один дом варит на всю деревню темное пиво. Крепость у него отменная, после пары кружек с ног валит. У каждого дома свой рецепт, который передается из поколения в поколение. Каждый старается свое пиво лучшим сделать. Я когда туда приезжаю, то бочонок обязательно с собой прихватываю. На всю область это пиво славится.
«Слава тебе господи, что там еще люди есть и делом каким-то занимаются,  а я уж было совсем раскисла, сомневаться стала – то ли я делаю, глупая. Не зря же ведь говорят: не зная броду, не суйся в воду», - подумала Дарья, и на душе у  нее чуть-чуть потеплело.
А Юра продолжал, словно сознательно хотел довести Дарью до исступления:
 - В тех местах, куда мы едем, в последнее время волков много развелось. В прошлом году летом почти сто голов овец зарезали. Разорвали в клочья, но не съели. В утеху, значит. А один прямо в деревню зашел и чуть ли не на глазах у хозяина собаку задрал. Местные скотину пасти боятся.  Охотники-то там есть, но в деревне стрелять запрещено, а они, стервы,  словно зная это, бесчинствуют безнаказанно. Еще в одной де¬ревне случай был - медведь ночью в нее забрел. К ульям хотел пристроиться. Хорошо,  мужики его вовремя заметили, собак натравили, а то бы все ульи порушил. Зато места там красивые, одна река чего стоит.  Точно не мо¬гу сказать, но кто-то из местных жителей в тех краях снежного человека видел. Огромного роста, говорят, был, но людей не трогал. Та¬кие там места, Владимир Петрович. Местные охотники на охоту вас обязательно сводят. Живности – видимо-невидимо. На тетерева здесь любят охотиться да на глухаря. Обо всем этом красиво не расскажешь, писателем надо быть. А если вы рыбак, то лучшего места не найти. В реке всякая рыба водится, да и чистая она, как бриллиант. Купаться - одно удовольствие. Говорят, что по экологии этот район первое ме¬сто в России держит.
Услышав про экологию, Дарья несколько успокоилась.
 «Хоть с этим-то здесь все в порядке. Другого мне ничего не надо. Значит, Андрейке моему здесь хорошо будет. Вылечу я его любой ценой, каких бы моральных и физических сил от меня не потребовалось», - подумала про себя Дарья.
А лес вокруг дороги не только не исчезал, а, как показалось Дарье, становился все гуще и непроходимее.
 «Вот уж воистину медвежий угол. И где:  в каких-то нескольких сотнях километров от Москвы и, на тебе, - тайга,  да еще с медведями,  волками и снеж¬ным человеком. Во сне такое не приснится. Расскажи кому - не поверят», - размышляла  Дарья, глядя в окно мчащего ее  к цели «Мерседеса».
- А люди там как живут, Юра? – перебил словоохотливого водителя Владимир Петрович.
- Да трудно сказать. Как-то живут. Привыкли уже. Стариков, конечно, больше, чем молодых, но работать пока есть кому. На собственном хозяйстве все держится. Жалко, что деревень много погибло. Ведь совсем недавно здесь  и электричества-то не было, да и радио тоже. Все новости по приемникам слушали. Заброшенные они здесь, Владимир Петрович. Дела до них никому нет. А жаль, места здесь хорошие, климат здоровый, есть все условия, что6ы нормально жить. И все это из-за дорог, которых практически нет. Раньше хоть лошади были, но и тех повывели. Они же в этих местах главной рабочей силой были,  на другую технику надежды никакой - быстро ломается,  запчастей нет, да и горючка  страшных денег стоит. Если  так пойдет и дальше, то и последние  деревни исчезнут, чего не хотелось бы. Тут какая-то особая программа должна быть, чтобы она душу людей затронула, но пока такой нет. Поэтому у людей только печаль на душе и стыд, что они  дожили до жизни такой. А когда теряешь уважение к себе, к своему образу жизни, то люди больше начинают думать о смерти, поскольку цели в своей жизни не видят.
- Так уж и не видят? Может, краски сгущаешь, преувеличиваешь все?
- Да нисколько, сами увидите. Я ведь по этим местам не один десяток лет мотаюсь. Все вижу, много слышу, от этого и беспокойство берет. Мы же с этим деревенским народом одной крови, Владимир Петрович, потому и серд¬це за них болит. Кстати, сейчас река будет. Может, искупаемся, а то жара одолела? 
Владимир Петрович обратился к своей спутнице:
- Как вы, Дарья Ивановна? Может, нам действительно пора ноги размять, а то затекать начинают?
- Лично я  не против. Да и места хочется посмотреть. Лес дремучий, честно  говоря, мне уже изрядно поднадоел. Простора хочется. Да и умыться в реке можно, если вода в ней чистая.
- Давай, Юра, где-нибудь тормозни,  - попросил водителя губернатор.
Юра аккуратно съехал к реке по наметившейся рядам с ней дороге, проехал еще метров сто вдоль реки и остановился. За ним вплотную на  своем вездеходе ехал Павел. Остановившись, вышел из машины и, не обращаясь ни к кому конкретно, спросил:
- Может,  кто перекусить хочет, так у нас с Дарьей Ивановной все есть?
- А к закуске этой у тебя что-нибудь найдется?
- Про запас всегда бутылочку с собой вожу. Французкий коньяк, если хотите.
- Испробуем,  что за гадость такая. Ты пока все приготовь, а мы иску¬паемся. А вы, Дарья Ивановна? – обратился губернатор к Дарье.
- Нет, купаться я не буду, умоюсь только, а то все лицо у меня от пыли стянуло, как маска. Да и по полю хочу пройтись. Цветов здесь целое море, такого я еще не видела.   
- Пройдись, пройдись, голубушка.  Привыкай к здешним местам, тебе их поко¬рять придется, - улыбаясь, заметил губернатор и нырнул в воду.
Дарья бесцельно бродила по роскошному деревенскому лугу, наслаж¬далась необычным ароматом полевых цветов, собирала букет из тех, которые ей нравились, и полной грудью дышала воздухом, который казался ей необыкновенно чистым, прозрачным и сладким. Все поражало ее в этой глухомани: и воздух, и река, чистая до невероятности, и море цветов, сре¬ди которых можно было заснуть и спать беспробудно, и березовая роща вдали, и сам лес, который  уже не казался страшным. Но больше всего поразила ее тишина, мертвая тишина, от нее становилось немножко жутковато. И она невольно вспомнила о доме, который казался очень далеко, а как будто на какой-то другой  планете, выбраться с которой практически невозможно. Вдруг среди цветов она заметила какой-то бетонный столбик, на нем было что-то написано. Подойдя к нему поближе, Дарья прочитала: «Здесь была деревня Княжево. Помните о ней, люди». «Как о погибшем солдате», - подумала женщина и повернула назад к своим спутникам. Рассказав об увиденном на лугу, Даша спросила у Юры:
- И много здесь подобных столбиков?
- Почти на каждом пятом километре, а вдалеке от дороги еще больше. Не хотят люди забывать, что здесь когда-то было. Русская земля унылой стала, народ плачет о ней. Может, когда-нибудь люди и возродят здесь жизнь. Ведь на таких деревеньках и держалась всегда Русь-матушка.
- А почему же погибли эти деревни, Юра? – снова спросила Даша.
- Сначала по указу сверху. Мол, не перспективные они, отдачи никакой не дают. Стали тогда переносить всех на центральные усадьбы. Но не все хотели перебираться с насиженных мест, потому и страдали, и уезжали навсегда в другие места. Ну а те из жителей, которые оставались, постепенно умирали сами, без работы, внимания, элементарной человеческой заботы.
- Расточительство какое. Неужели те, кто это делал, не понимали, что творили?
- А народ думает, что сознательно все сделано было. Кому-то великая Россия поперек горла стоит. Ведь деревня – фундамент ее, основа всей жизни. Уничтожив деревню, можно считать, что России, великой России уже как бы и нет. Вот и старались, засучив рукава. Хоть и было это давно, а результат-то вот он, налицо.
- Но ведь началось все еще при советской власти. Как же она это допустила?
- Власть тут, может, и ни при чем. Ученые у нас тогда такие были, смогли правительство убедить в целесообразности укрупнения. Не все среди ученых честными были. Некоторым бы я кол осиновый на могилу вбил. Иного они и не заслуживают. А народ-то был отличный: добрый, уважительный, работящий. Если с кем-нибудь из них повстречаешься случайно, то обязательно остановится, шапку снимет перед тобой и поклонится, пожелав доброго здоровья. Уважительный был к людям  народ, сейчас такого уже нет. А жаль…
Губернатор прервал воспоминания Юрия вопросом:
- Сколько нам еще осталось ехать, философ?
- Через час с небольшим будем на месте. Быстрее не получится, дорога дальше плохая, на большой скорости не поедешь, даже на нашей машине.   
- Тогда давайте заканчивать наш перекур, убираем мусор – и в путь. Похоже, что сегодня мы ничего серьезного решить не сможем, - произнес Владимир Петрович и, обращаясь к Дарье, спросил: - До завтра у вас терпения хватит? Такие дела суеты не терпят. Нам надо четко определить, где будем строить  наш рай земной. Ошибаться нельзя, хотя бы потому, что проект ваш не обычный, под особым контролем находится. Да и сам Игорь Николаевич хотел сюда позже приехать, на месте посмотреть, что да как. Если в чем ошибемся – не сносить нам головы, а мне – в первую очередь. Такие вот дела, Дарья Ивановна.
С этими словами мужчина открыл перед ней дверцу автомобиля и устроился в нем сам. Через час почти путешественники прибыли в назначенное место, где губернатора встречали хлебом-солью.
- От хлеба-соли не отказываемся, огромное спасибо за гостеприимство, а к вам  мы приехали по очень важному делу,  не с проверкой.      Я  такую гостью привез, которая скучать вам не даст. Знакомьтесь: Дарья Ивановна Вишневская, разработчик и руководитель проекта, который решено реализовывать на вашей земле по поручению администрации президента. Это не частный проект, а часть национальной программы по преобразованию села. Давайте с нею дружить и оказывать всяческую поддержку, - познакомил губернатор присутствующих со своей попутчицей, а потом повернулся к главе местной власти. – Уважаемый Егор Никанорович, принимай нежданных гостей и будь хозяином в доме. Говори, что нам делать?
- По русскому обычаю мы вам баньку истопили, а потом, как положено, за стол. Угостим, чем богаты, а там уж и за дела. Как вы на это смотрите?
Владимир Петрович посмотрел на свою свиту.
- Ну как, принимаем предложение?
- Принимаем, конечно, - за всех ответила Дарья. – Ни разу в жизни в бане не парилась. Хоть посмотреть, что это такое.
- Ну в таком случае вам и открывать  банный день, - резюмировал Егор Никанорович и, подозвав к себе круглолицую, дородную женщину, попросил ее помочь гостье разобраться с   баней.
В предбаннике женщина  решила познакомиться с Дашей поближе.
- Анисимовна я, Полина. Родилась здесь и помру тоже тут. А тебя-то какой черт принес в эту глушь?
- Сын у меня, Анисимовна, болен. Спасать его надо. Мальчику нужен свежий воздух и парное молоко, да и продукты свежие не из магазина. Вот поэтому я и здесь.
- Материнское сердце всегда беду пытается отвести, поэтому я тебя понимаю. А я уж, грешным делом, думала, что деньги свои, нечистым путем заработанные, хочешь таким образом в дело вложить, чтобы барыши получать. Были у нас здесь такие. Землю с деревнями приезжали скупать, крепостных из нас сделать. Места-то у нас хоть и отдаленные, но красивейшие, редко где такие встретишь. А народ у нас покладистый, хоть и душа нараспашку, но умный, его на мякине не проведешь. Поэтому бизнес там всякий к нам теперь и носу не сует.   Знают, что облом будет. А твое-то дело не таковское, вреда нам часом не принесет?
- Не принесет. В этом я твердо убеждена, - немного растерявшись от напора тетки, ответила Дарья.
Бесцеремонно разглядывая обнаженную Дарью,  Анисомовна одобрительно поцокала языком.
- Красивая ты баба, Дарья. Небось от мужиков отбою нет.  Муж-то у тебя есть, голубушка? Поди, ревнует тебя к каждому, а?
- Нет у меня мужа, Анисимовна. Умер три года назад. А меня он не ревновал, а любил очень, и я его любила, да и теперь люблю. Но такая уж видно судьба…
А  проект мой специально для вас придуман, где власть народу принадлежит, и все в нем по уму и по совести.
- Ну это хорошо, раз так. А теперь пошли-ка в баню. Посмотришь, что это такое, и уезжать не захочешь.
Войдя в саму баню, Дарья чуть не задохнулась от клубящегося, обжигающего пара.       
- Не спеши, голубушка, привыкни к обстановке, в пот войди, а потом залезай на лежак, а я пару еще немного поддам, - объясняла Даше Анисимовна и тут же плеснула на раскаленные камни воды. Помещение еще больше наполнилось паром, и Даша почувствовала  обнаженной спиной горячее тепло. Не ожидавшая этого женщина, плотнее прижалась к настилу, на котором лежала, и не шевелилась до тех пор, пока Анисимовна не сказала
- На первый раз с тебя хватит. А теперь пониже спустись, я веничком тебя похлещу, все болезни сразу  пройдут, а усталость как рукой снимет.
Потом женщина намылила ее спину, видя, что Дарья сидит совсем без сил. Облив женщину сначала теплой, а потом холодной водой, Анисимовна выпроводила ее в предбанник.
- Поостынь там немного. Там для тебя простыня приготовлена и полотенце махровое красное, все остальное для мужиков. На столе, кстати, кувшин с квасом нашим деревенским стоит. Как попьешь, так и жажду моментально снимет. А я пока сама помоюсь, хоть для нас это и не банный день. Обычно мы моемся по субботам.
В предбаннике Даша завернулась в простыню, вытерла волосы полотенцем и, усевшись в кресло, расслабилась.
- Какая красота, эта деревенская баня. Все до косточек прогрелось, и самочувствие отличное.  Мальчику моему она тоже, наверное, полезна будет, - вслух произнесла Дарья и налила себе квасу.
Напиток был холодный, с ледника, он просто обжигал горло, но приятный на вкус. Из чего изготовлен, Дарья не могла понять, но ей понравился: «Возьму рецепт у Анисимовны и сама приготовлю».
Мужики вымылись быстро  и  вскоре все сидели за стол, щедро уставленным закусками и вином. Хозяин района поднялся и произнес тост:
- За нового хозяина губернии, за его будущие удачные дела и за успехи нашей области…
Однако губернатор перебил его:
- С одной поправкой принимаю ваш тост, Егор Никанорович. Я не хозяин губернии, а просто глава  администрации, ваш слуга и помощник. Хватит нам плодить удельных князей, пора и народу послужить. Без него любая власть ломаного гроша не стоит. И принимайте меня по-свойски, как равного среди равных. Тогда и дело наше пойдет без сучка, без задоринки. Вот за это и чокнемся.
За столом сидели долго, говорили обо всем, но только не о деле, ради которого приехали. Даже песни пели. Расходились уже за полночь. Гостей поселили в местной гостинице, условия проживания в которой оставляли желать лучшего, но подвыпившие гости были и этому рады.


Часть восьмая. Начало

 Хоть и поздно легли, однако Дарья проснулась рано. Разбудил ее петух, который, надрываясь во все горло, будил заспавшихся селян. Дарья встала, подошла к окну, и перед ней, как на ладони, раскинулся во всей красе провинциальный  районный центр. Да и на центр-то он был не похож. Обычное старинное село, в основном деревянной постройки, но добротное, ухоженное хозяйской рукой. Из кирпичных построек выде¬лялась только администрация, да  гостиница, в которой они поселились. Комната Дарьи находилась на втором этаже, и она хорошо видела, что проис¬ходит вокруг.
«Жидковато для районного центра», - рассудила Дарья и продолжала наблюдение за просыпающимися жителями этого необычного села.
В  это время мимо ее окна пастух гнал стадо коров и овец на выпас.  Жители, у кого была еще живность, выгоняли скотину со двора, а та вливалась в общее стадо. Неожиданно она услышала возглас пастуха, смысл которого ее слегка смутил.
- Куда пошла, су..,  -  и тут же взмахнул кнутом.
После этого коровы сби¬лись в кучу и послушно пошли по дороге. «Ну вот я и познакомилась с техникой пастьбы коров», - подумала Дарья и неожиданно рассмеялась.
В номере ей сидеть надоело, попутчики  еще крепко спали после хорошей попойки. Тогда она решила выйти из гостиницы и поближе посмотреть, что в этом селе происходит в такое раннее утро. Выйдя на улицу, она глубоко вздохнула и осмотрелась. Рядом с гостиницей стоял маленький трактор  красного цвета, а рядом с ним возился парнишка лет семнадцати. Дарья подошла к нему и спросила:
- Не заводится, что ли?
- Куда он денется, сейчас заведу, -  чуть задыхаясь от натуги, ответил парень.
- Может, научишь меня,  как с ним управляться, - без всякой надежды на успех попросила Дарья.
На просьбу Дарьи парень усмехнулся и, окинув ее взглядом с ног до головы, произнес:
- Юбка у тебя очень узкая и короткая. Не пойдет.
- Зато ноги красивые, - горделиво возразила Дарья.
- Ноги у тебя действительно красивые. Да и сама ты... - парень не договорил, а потом махнул рукой и сказал: - Ладно, садись. Только имей в виду, - это техника, а не домашний комбайн.
Не дожидаясь других комплиментов, Дарья подтянула юбку повыше и, за¬цепившись за что-то, влезла в кабину. Пapень зашел с другой стороны и уселся рядом. Дарья с улыбкой посмотрела на своего учите¬ля и сказала:
- Давай знакомиться, парень. Меня Дарьей Ивановной зовут, а тебя?
- Меня Игнатом кличут. Осенью в армию пойду, а пока родителям помогаю. Зеленку бычкам вожу, которые на откорме. Заработок небольшой, но семье все равно прибыток.
Чувствовалось, что Игнат хорошо знает технику, и за каких-нибудь полчаса Дарья не только узнала, как управлять этим трактором, но и сама проехала по кругу. Когда учеба закончилась, Игнат помог Дарье вылезти из машины, подставив для этого непонятно откуда взятую лест¬ницу и, довольный своей работой, спросил Дарью:
- Вы учительствовать к нам, али как?
- Не совсем, но что-то вроде этого, - загадочно ответила Дарья.
Сама обстановка и люди, с которыми ей уже пришлось пообщаться, Дарье   понравились, и тоска, связанная с ее, как ей казалось, необ¬думанным поступком, постепенно исчезала. Ей уже думалось, что она здесь  приживется, а люди, живущие в этом медвежьем краю, стали ей ближе и роднее. И ей очень хотелось им помочь: вытащить из нужды, дать  настоящее дело, обустроить этот край по-новому, дать  веру в справедливость, сделать их жизнь достойной великой страны, в которой они живут. И пусть это всего лишь клочок русской земли, но он должен дать корни великого равенства между людьми, высочайшей нравственности, воли народной и справедливости, которые разрастутся по всей России. Так думала Дарья, и смысл ее дальнейшей жизни по сути был уже определен. Она уже не сомневалась, что застрянет здесь надолго, если не на всю ос¬тавшуюся жизнь. А Игнат, освоившись в общении с загадочной да¬мой, которая ему очень понравилась, немного стесняясь, спросил:
- Говорят, что вы какой-то проект к нам привезли, который нашу жизнь изме¬нит. Это правда, Дарья Ивановна? Наверное, у вас не голова, а компьютер, если вас власть поддерживает. С вами сам губернатор приехал, а это редко бывает.
- Голова здесь ни при чем, Игнат. В голове тысяча мыслей, а рассудок наш ограничен в своих возможностях и иногда ошибается. Скорее всего - это интуиция или какое-то иное чувство, которое более точно и ошибает¬ся редко. И сидит оно в нашем сердце или душе, а может, и в другом месте. Это чувство не изменяет, а тебе служит. Потому и советую: прислушивайся больше к своему сердцу, а не к разуму. Если бы было иначе, то я навряд ли бы появилась в вашем крае, тем более что разум мне говорил другое.
- Любопытная вы женщина и с вами интересно. Жаль, что я в армию ухожу, а то бы  обязательно подключился к вашему делу и обязательно вам помог.
- Спасибо за доброе слово, Игнат, но, думаю, что мы еще встретимся, - закончила разговор Дарья, заметив, как из гостиницы выходят ее попутчики.
Владимир Петрович, увидев Дарью, разговаривающую с молодым трактористом, заметил ей:
- Молодость наставляешь на путь истинный, Дарья Ивановна, или технику осваиваешь?
- И то и другое, Владимир Петрович. Кадры на будущее себе готовлю, агитирую, чтобы промаха не допустить. Наша жизнь быстро проходит, как бы потом локти кусать не пришлось. Молодость ведь она какая: поспешностью грешит, легкомыслием страдает, потому и советую, чтобы не опустил уходящее время.
- Зря стараетесь, Дарья Ивановна. Как только в армию уйдет, тут-то мы его и видели. Не вернется он домой, если зазнобы у него здесь нет. Устроится где-нибудь возле Москвы и  про дом отчий забудет.
- Это его право - причал свой искать. Только жизнь на пустых надеждах счастливой не сделаешь, - заметила Дарья и замолчала.
- А число вы знаете, какое сегодня? – неожиданно спросил совсем не по теме Владимир Петрович.
- Знаю, конечно. Шестое июля. Ну и что? 
- К вашему сведению - это всемирный, подчеркиваю,  всемирный день поцелу¬ев.
- Вы, наверное, Владимир Петрович, плохо выспались, да и перегаром от вас за версту несет. А если в этот день целуются, то только влюбленные или с любимой  женщиной. А здесь, как я вижу, оснований для поцелуев нет. Одни мужики женатые и вдова, горем убитая. Я так думаю.
- Да пошутил я, Дарья Ивановна. Хмель еще из головы не весь вышел. Извини меня, дурака, не туда заносить стало. В одном только ты ошиблась: холостой я, уже три года как один, без жены. А мужика в моем положении всег¬да на подвиги тянет.
- Жениться вам надо, уважаемый губернатор. Найти порядочную женщину и
жениться.
- А вы много видели порядочных женщин в наше время, Дарья Ивановна? Да таких днем с огнем не найдешь. Блондинки, брюнетки, шатенки есть, а вот порядочных - кот наплакал. У всех корыстный интерес, а любви настоящей, как у вас, нет. Так стоит ли попадать из одной ловушки в другую, Дарья Ивановна?
- Если думать так, как вы, то, безусловное, нет. Но вы ошибаете¬сь. Есть женщины,  искать только нужно лучше, - постара¬лась переубедить губернатора Дарья и отошла в сторону, чтобы не продолжать неприятный для нее разговор.
Выручил ее глава местной администрации. Ка¬ким-то незаметным образом он оказался возле гостей и, посмотрев на губернатора, услужливо спросил:
- Ну что, Владимир Петрович, пора к делу приступать или есть другие соображения?
- К делу, уважаемый Егор Никанорович, к делу, - ответил губернатор и тяжело вздохнул.
Дарье на миг показалось, что Владимир Петрович несколько расстроен ее словами, поскольку иногда замечала на себе его взгляд, цепкий, липкий, оценивающий. «Все мужики одинаковые», - подумала Дарья, невольно вспомнив Олесю и Андрея. От неприятных мыслей ее отвлекли слова Егора Никаноровича.
- В те места, куда нам надо, на «Мерседесе» не проедем. На моей машине или на вездеходе еще можно. Что делать будем?
Губернатор минуту подумал.
- А мы у Дарьи Ивановны попросим машину. Она как раз по проходимости для этих мест предназначена. Привыкать надо. Ну как, Дарья Ивановна, разрешите нам ваш джип задействовать?
- О чем разговор? Конечно, поехали, - согласилась Даша.
- Тогда все в машину, и в путь. А ты, Юра, здесь оставайся, поброди по хозяйству. Да, и достань, пожалуйста, нам в дорогу жбанчик кваску, уж больно хорош. Такого нигде не встречал.
- Без проблем, - ответил Юра и отправился к своей машине.
Дарья забралась на переднее сиденье, все остальные устроились сзади. Машина тронулась и, выехав из села, по ямам и ухабам медленно пошла вдоль реки, которая в это раннее утро блестела на ярком солнце ровной гладью. На противоположном берегу сидели с удочками рыбаки, другие ловили с лодок на середине водоема. От реки поднимался небольшой туман.
- Чудесно-то как здесь, господи, - с восхищением произнесла Даша.
- Эта река – источник жизни, - отозвался на ее слова глава района. – Рыбы здесь столько, что хоть руками лови. И сушат ее, и вялят, солят, коптят и продают почти задаром. Покупателей мало, но все равно доход при мизерных заработках. Весной река становится судоходной, маленький трамвайчик бегал по ней в былые времена, и лес сплавляли тоже. Сейчас на реке тихо. Самое большое плавсредство – это лодка с мотром, да и тех становится все меньше и меньше. Топливо дорогое, не каждому по карману. А жаль. При наших дорогах она, к тому же, была и надежным средством сообщения. Сожалеть об этом приходится, но самим нам эту проблему не  решить. Может, новый губернатор поможет?
Услышав обращенные к своей персоне слова, губернатор тут же отреагировал, заявив:
- Если бы это была только местная проблема, уважаемый Егор Никанорович, то и вопросов бы не было. Решили бы ее общими усилиями. Но, к сожалению, так вся Россия живет. Реки опустели, судоходство сокращается или вовсе прекращено, суда все сгнили  или на лом пошли, топливо слишком дорого. Судоходный транспорт стал нерентабельным. Вещь не терпимая, глупая, несправедливая. Налицо факт разложения. А вот  его остановить – это уже наша с вами проблема. Да если бы это только  реки касалось. Запущенность и разгильдяйство охватили всю страну. Вот где очаг головной боли, А ты о реке горюешь, Егор Никанорович.
Воспользовавшись паузой в разговоре двух чиновников, Даша спросила:
- Это правда, Егор Никанорович, что в ваших лесах медведи и волки водятся? Говорят, что и снежного человека видели?
- Конечно, есть здесь и волки, и медведи. Волков столько, что спасу от них нет. Медведь нам вреда не доставляет, а вот волки – это действительно большая опасность. Жизни от них не стало. По осени облаву будем на них устраивать. Всех охотников на ноги поднимем и из соседнего района пригласим. А про снежного человека толкуют люди, но сам я не видел и не очень верю в эти россказни.  Если бы и был такой человек, то следы бы какие-нибудь оставил, но их пока никто не видел. Хотя кто его знает?! Места у нас непростые, малоизученные, труднодоступные. Может, где-нибудь и прячется в глухомани, но к селу близко не подходит.
- А волков-то здесь много? – опять поинтересовалась Дарья.
- По головам их никто не считал. Они стаями живут, а стая – это определенная семья, состоящая из самки с самцом, молодых волков и приплода. Сейчас  они далеко от логова не уходят, а с выпадением первого снега  выйдут на охоту. Вот тогда-то мы за них и возьмемся.
- Приятное соседство, ничего не скажешь, - в раздумье проговорила Дарья.
- Не переживайте, Дарья Ивановна. У нас еще не было случая, чтобы волки на людей нападали. Скотину режут – это точно, но не более.
- Без собак, значит, здесь не обойтись? – спросила она его снова.
- Собак иметь желательно, дрессированных, конечно, а не для блажи какой-то. По этому поводу не переживайте, подберем мы вам собак, каких надо. Есть у меня по этому поводу кое-какие соображения,  но это чуть позже, когда с основным нашим делом покончим. Да сейчас они вам, собаки то есть, ни к чему – кругом ведь голые поля да лес. На себя я позже возьму эту заботу. А я не привык подводить людей, которые мне по душе пришлись.
Машина проехала километров пять вдоль реки, свернула вправо и метров через сто остановилась. Все вышли и ждали, что скажет Егор Никанорович.
- Вот отсюда, уважаемая Дарья Ивановна, и будет начинаться ваше хозяйство. На восток около четырех километров и примерно шесть вдоль реки на се¬вер. Пахотных земель около шестисот гектаров, чуть больше сенокосов и пастбищ, остальное – лес. Пашня хорошая, луга заливные,  в лесу полно ягод и грибов. На вашей территории три деревни: две из них полностью заброшены, третью постепенно осваивают переселенцы. Сейчас мы проедем по периметру вашего хозяйства, если сможем, конечно, а потом заедем в деревню, жизнь в которой еще теплится. По-мое¬му мнению, строительство вам следует начинать вот на этой большой поля¬не: здесь и река под боком, дорогу лучше строить, коммуникации вести проще. Да и пейзаж душу греет. Не ме¬ста, а загляденье. Сами убедитесь, зайдите в эту березовую рощу и оцените все своими глазами.
Дарья, послушавшись  совета хозяина района, отошла от своей компа¬нии и с опаской вошла в очаровательную березовую рощу. То, что она увидела, ошеломило. Тут же, под ногами и вокруг нее, было столько грибов, что хоть косой коси. В основном были белые грибы, правда, и подосиновиков было не меньше, и подберезовиков вперемешку с мухоморами. При этом отдельные места, как красным ковром, были усыпаны свежей, крупной земляникой. Зрелище завораживало, и она, не вы¬держав, позвала Пашу.                – Паша, иди сюда. Посмотри, что здесь творится. Такого изобилия я в наших подмосковных лесах не встречала. Чудо какое-то, а не лес. Скажи кому из наших - не поверят.               
Паша тоже зашел в рощу и изумился не меньше, чем Дарья:
- Ребятишек бы моих сюда. Вот восторгу бы было. Ни грибов, ни ягод в таком количестве они не видели. А знать бы им надо: где и как растут. Что делать-то с этим богатством природным будем, Дарья Ивановна? Может, соберем в дорогу?
- Нет времени у нас для этого. Может, в другой раз.
 А вернувшись, Егора Никаноровича спросила:
-  А почему их никто не собирает? Пропадут ведь.
- Кому надо, тот уже собрал. Ведь у нас таких мест – чуть ли не на каждом шагу. А грибов уже назапасали впрок: и насушили, и насолили, и намариновали. Это   в городе они деликатес, а у нас обычная закуска под хороший стопарь. Когда приедете сюда на житье, сами в этом убедитесь. 
Изумленной красотой рощи Дарье не хотелось уезжать, но Егор Никанорович поторопил всех.
-  Объезжать участок будем еще долго, да и деревни я вам должен показать. А это займет много времени, как бы засветло успеть.
- Тогда не будем терять время, поехали. Да и любопытство меня разбирает. Мне всегда казалось, что лучше подмосковных мест нигде нет. А оказывается, есть, и не хуже.
Около двух часов они объезжали участок Дарьи. Кое-где останав¬ливались, в основном по ее просьбе,  и она снова и снова восхищалась красотой местной земли, поскольку ничего подобного в своей жизни не видела. В одном месте глава района остановил машину и показал Дарье чернеющие вдалеке, на сравнительно небольшом  расстоянии друг от друга,   крыши деревенских строений.
- Это заброшенные деревни, Дарья Ивановна. В них уже лет пять никто не живет. Которые-то из жителей умерли, кого-то родственники к себе забрали.  Кроме диких кошек и собак, вы там никого не найдете. Потом сами посмотрите, может, и восстановите. А то опять придется бетонные столбы ставить, чтобы потомки не забыли, что здесь люди когда-то не только жили, но и работали, детей растили, - с воодушевлением произнес Егор Никанорович, отвернувшись от всех и глядя куда-то в сторону, чтобы никто не заметил его искренних переживаний.
- Да, с плеча мы рубили и рубим то, что нашу великую ценность представля¬ет. Плохо заботимся о своей земле, а ведь другой у нас нет и не может быть, - тут же заметил губернатор, не скрывая горечи. - Показывай нам теперь, Егор Никанорович, тех смельчаков, которые по своей воле сюда приехали, стыда не потеряли, совесть свою не испоганили. Еще не видя их, я уже к ним уважением проникся. О таких людях стыдно молчать, о них надо во все трубы трубить. Поехали, а то терпения нет.
Усевшись в машину,  Владимир Петрович не успокоился и продолжил раз¬говор о заброшенных деревнях.
 - Нас все время заносит куда-то, словно мы не хозяева своей земли, не частичка того самого народа, который здесь живет. А талантливых людей у нас предостаточно. Их просто надо искать и, если надо, воспитывать, превратить это в систему. Ведь есть же у нас люди, которые работают не толь¬ко ради денег, но и ради идеи. Таким надо помогать в первую очередь. А для этого надо привести нам всю институциональную сис¬тему в порядок. Нужна целая теория малых дел, и необходимо восстановить все горизонтальные связи в области, которые, по моему мнению, у нас утрачены. Надо восстановить сам смысл проживания на селе, а это - работа, больницы, дет¬ские сады, школы, клубы. Да и налоги для села пора упростить. Нищего нель¬зя обирать, ему надо помогать. Да и на себя нам пора уже посмотреть, чего мы стоим и за что нам должно быть стыдно. На одном энтузиазме большого дела не создашь, его душой и сердцем делают. - И повернувшись к своей гостье,  спросил: - Правильно я говорю, Дарья Ивановна, или в чем-то ошибаюсь?
- В основном, Владимир Петрович. Но есть вещи, которые ни больницами, ни школами не заменишь. Эти дела сами приведут и к детс¬ким садам, и клубам, и другим полезным вещам. Все дело в системе, которую мы строим. Когда народ и власть по разные стороны 6appикад, путного ничего не выйдет. Мы все надеемся на доброго дядю. Сегодня он, мо¬жет быть, и есть, а завтра? Вот когда я отстроюсь, приезжайте к нам сюда снова, тогда и посмотрим, кто из нас прав.
Разговор этот мог бы превратиться в захватывающую интеллектуальную схватку, но впереди показалась деревня, в которой кто-то еще жил и не собирался уезжать. Для всех этот факт был интересен, и спор не состоялся.
Приехавших заметили.  Почти все жители деревни вышли из своих домов и стали ждать гостей.
- Деревня-то хоть как называется, Егор Никанорович? - поинтересовался гу¬бернатор.
- Шаблово, Владимир Петрович, - ответил глава района и вышел из машины, когда она остановилась.
Увидев  озабоченные и встревоженные взгляды жителей деревни, Егор Никанорович постарался их успокоить:
- Мы к вам с визитом для знакомства. Меня вы все хорошо знаете, а это, - указал он рукой, - наш новый губернатор, Владимир Петрович. У кого бу¬дут вопросы к нему, можете их задать. А эта очаровательная женщина - ваш новый будущий сосед. Зовут ее Дарья Ивановна Вишневская. Здесь она будет создавать, по решению высшей власти, современную сельскохозяйственную корпорацию. Что это такое - со временем она вам объяснит сама, а пока, в меру своей осведомленности, я вас представлю, если не возражаете.
Жители немного помялись, и один из них спросил:
- А можно мы сами представимся? Нам это сподручнее, да и вопросы сами собой появятся и к губернатору, и к Дарье Ивановне этой. Мы здесь как одна се¬мья живем, а потому и беды наши общие.
Глава района посмотрел на губернатора, как бы спрашивая одобрения на инициативу селян, тот пожал плечами и сказал:
- Я лично не против. Если им так удобнее, то пусть говорят. А вы что скажете, Дарья Ивановна?
- Да я так же, как и вы, какие могут быть возражения. Главное, чтобы вопросы  были по существу, а не для красного словца. Пусть высказываются.
Первым начал мужчина невысокого роста, но крепко сложенный. Оттеснив рукой впереди стоящую женщину, он вышел вперед и сказал:
- Матюхин я, Александр. Михайлович, а это моя жена Валентина. У нас восемь детей: один свой и семь приемных. Здесь мы уже больше десяти лет. Сначала фермером хотел стать – не вышло. Земли тогда для нас  не нашлось. Было такое время, когда фермеров чуть ли не за врагов принимали, да и сейчас они не лучше живут. Если и получается произвести продукцию, то реализовывать ее некому. Очень хотелось по тем временам  депутатом стать. Много бы сделал для жителей своего округа, мы тогда в областном центре жили, но не прошел. Тогда-то нас нужда и заела. Работы нет, денег нет, а семью кормить надо. Подумали мы с женой и решили уехать в деревню, потому как в городе жить стало невыносимо. Оставалось только или воровать, или побираться, или с голоду умирать. Так мы и оказались в этой деревне вместе с сиротами, которых нам доверили. Здесь и прижились, своим хозяйством живем, с огорода кормимся,  скотину держим. Егор Никанорович даже лошадь нам выделил, она здорово выручает. Сено доставляем, картофель, что соберем, детей на ней в школу возим, да и в район по делам иногда. По соседству с нами еще пять человек живут, так они сами про себя все расскажут. Интересные у нас люди. Вот Клавдия, например. Приехала сюда одна…
- Не надо, Саня, я сама о себе расскажу, - оборвала на полуслове отца большого семейства приятной внешности женщина лет под пятьдесят. – Журналистка я, из Москвы. Когда на пенсию ушла, никому не нужной  стала. Взгляды, мол, мои не типичные, не современные. А жить в четырех углах одной, да без дела – это наказание господне. Вот и решила испытать свое счастье на своей бывшей родине. Родилась я в этой деревне, и родители мои здесь похоронены. Первое время не знала, куда себя деть. Огородом занялась, козу купила, кур развела, но чувствовала, что мне что-то другое нужно. Вспомнила, что когда-то фотокорреспондентом была, и что-то во мне сломалось. Съездила в Москву, привезла киноаппаратуру и начала снимать людей, их жизнь, природу местную, то есть все, что для меня интересно было. А потом и муж с сыном приехали. Сейчас они на рыбалке. Снимаю документальное кино, посылаю на конкурсы и местным жителям показываю. Жизнь на сто восемьдесят градусов повернулась. Интереснее жить стало. О своем поступке нисколько не жалею, раньше только все это начинать надо было. Главное событие в этом районе я пропустила, когда рушили все подряд. Теперь уже не восстановить, - с грустью закончила Клавдия Михайловна.
- Я сам из Питера, доктор наук, филолог, - продолжил разговор мужчина лет шестидесяти. – Когда на пенсию вышел, хотел еще поработать, силы были, но в открытую намекать стали, мол, не можешь головой работать, мозги уже не те. И это про меня, заслуженного деятеля науки, у которого научных трудов на целую библиотеку! А здесь оказался случайно. В какой-то газете прочитал про эту многодетную семью с приемными детьми и решил рискнуть. Жена у меня умерла, дети за границей живут. Вот один остался и решил поменять место жительства. Зовут меня Павлом Михайловичем, по фамилии Скворцов. Привыкаю понемножку к сельскому подворью, но в основном уроки в местной школе веду, лекции иногда людям читаю. Так и живем помаленьку, дружно живем, никто ни на кого  не жалуется. Скоро ждем сюда врача, Тоже надумала здесь жить. Да кого у нас в деревне только нет?! Даже свой священник имеется. Отец Сергий, так его зовем. Молится за нас, от беды спасает. Имел когда-то свой приход, но бросил почему-то и сюда подался. Слова из него про себя не вытянешь, скрытный он, - завершил свой  рассказ Скворцов.
Пока остальные жители собирались с мыслями, глава  района, обращаясь к губернатору, сказал:
- Не про всех они сказали, уважаемый Владимир Петрович. Есть в этой деревне еще один житель. Бобыль, один живет. Но почти каждое лето сюда к нему съезжается  множество гостей: молодых и пожилых, холостых и женатых, и даже с детьми.  Ставят около реки палатки, столы сооружают, мостки у берега налаживают и неделями живут. А бобыль им еду готовит и на мотоблоке доставляет из дома. Иногда у него в доме собираются, но больше все на реке. Вроде открытые все, приветливые, но с какой-то тайной в душе. Бобыль этот на свою территорию никого не пускает. Личность темная. Откуда и зачем пришел сюда, и почему сборы здесь происходят, никто не знает. По слухам, это какая-то секта, и величают они себя «братья-опричники». Что они здесь делают – понять трудно, но честные люди так не живут. Разобраться бы с ними надо, а то, не дай бог, беду наведут. Знаю, что центр этих самых опричников находится в захолустном городке Любиме Ярославской области. Может, поручите кому разобраться с этими сектантами.
- Обязательно разберемся. Только не спугните их. Продолжайте жить, как  жили, но примечайте все и докладывайте мне. А как только соберутся у реки, так мне и сообщите, я меры приму, - пообещал губернатор и, обращаясь к местным жителям, с чувством сказал: -  А с вами, мои дорогие, поступим так. Излагайте свои просьбы   и обращения в письменном виде и передайте Егору Никаноровичу. Он мне их передаст обязательно. Потому как слова – это слова, а бумага -  уже документ, с которым работать надо и ответственность за ее исполнение нести. Я рад, что мы с вами встретились и поговорили, а с Дарьей Ивановной вы скоро поближе познакомитесь. А пока, до свидания. 
Все расселись в машине и отправились в обратный путь. В дороге губернатор заметил:
- Все вроде деловые люди в этой деревне. Никто не ноет, ничего не просит, жизнью своей довольны, хотя, кроме леса, здесь ничего нет. Вот загадочная русская душа, ничто ее не берет.
- А знаете почему, Владимир Петрович? - отозвалась Дарья. -  Потому, что это свободные люди, они волей дышат. Здесь они далеки от хитрости, обмана, эксплуатации, разврата и всяких людских пороков. Они сами творят свою судьбу и потому счастливы. Они как бы вне закона и власти, и это  их и устраивает.
- Интересная у вас философия, Дарья Ивановна, - заметил губернатор.
- Интересного здесь ничего нет, все естественно. Просто люди устали ото лжи, неуважения, злобы, произвола, насилия. Они хотят справедливости во всем, и здесь они это получили. Вы обратили внимание, что среди них нет лидера, они все равны между собой и живут по своим законам. И этого у них уже не отнять. Они - свободные и равные между собой люди. Никто из них не кичится своими званиями, профессией, положением, достатком.
- Выходит, Дарья Ивановна, что мы стоим с вами на разных жизненных позициях? - уточнил губернатор.
- Не думаю, Владимир Петрович. Вce мы вместе, и вы в том числе, хотим одного: чтобы народ наш жил хорошо, не нищенствовал, а страна наша процветала. Только пути у нас к этой цели разные. В этом все дело, - подвела итог разговора Дарья и отвернулась к окну, не желая больше говорить на эту тему.
Владимир Петрович это понял и переключился на Егора Никаноровича.
- Что у нас сейчас по твоему плану, глава района?
- Сначала обед, а потом исключительно дела Дарья Ивановны, если не будет других предложений, - ответил Егор Никанорович.
- Возражений не будет и предложений тоже. Пообедать мы пообедаем, только вот с делами нашей обаятельной гостьи заниматься придется тебе одному. После обеда мы уедем - дел в области невпроворот, разгуливать некогда. Но указания я тебе дам, и их надо выполнить по уму и в срок. На все строительство я отпускаю тебе два месяца и ни днем больше. А это - возведение  жилых домов, хозяйственных построек, подъездных путей, энергоснабжение и водообеспечение. Пу¬сть скважины бурят, асфальтированную дорогу проводят, трансформаторную подстанцию поставят и про бани пусть не забудут. Поднимай всех, круглые сутки работайте, но задачу необходимо выполнить. Если собственных сил не хватит, ко мне обращайся. Но са¬мое главное - зарегистрируй сельскохозяйственную корпорацию, отк¬рой счет в банке, встань на учет во всех фондах. Только имей в виду, что это хозяйство на пять лет освобождено от всех налогов, потому что дело это го¬сударственной важности. Когда откроешь счет, туда деньги придут, особые
деньги, Егор Никанорович. В несколько раз больше всего твоего районного бюд¬жета. Такие средства тебе и во сне не снились. Да и природу побереги, ни одного дерева не сруби, сохрани все в первозданном виде. Может быть, на самом деле с этого кусочка земли Россия подниматься станет, в чем я глубоко уверен, глядя на нашу русскую красавицу, ума у которой больше, чем во всем моем аппарате, - улыбаясь, закончил губернатор и нежно кос¬нулся руки Дарьи.
 «Влюбился, значит», - подумала она и в ответ загадочно улыбнулась.
После обеда губернатор собрался уезжать.
- Мне бы хотелось, чтобы наша встреча не была последней. Впервые вижу женщину, которая не только прекрасна, но и чрезвычайно умна. Мало на свете таких, y кого больше достоинств, чем недостатков. Сожалею, что вам одной придется тащить непосильную для многих ношу. Не забывайте только, что у вас есть друг, который всегда готов прийти на помощь. А за строи¬тельство не беспокойтесь, я сам за ним прослежу. Не задерживайтесь только в Москве, сейчас вы больше здесь нужны, а я вас буду ждать с боль¬шим нетерпением, - сказал напоследок губернатор, поцеловав ей руку.
Оставшись одна на дороге, Дарья всерьез подумала: «А ведь на самом деле влюбился мужик. Только этого мне и не хватало. Как бы чего не вышло, ведь не зря говорят, что от любви до ненависти - один шаг. Здесь мне надо мудрость и терпение проявить, да и характер тоже. Даже одна ошибка может дорого стоить. На дружбу я еще согласна, но  любовь в мои планы не входит,  нет».
Дарья провела в районном центре еще один день. Решив все организационные дела, наметив план размещения объектов и проекты домов, утвердив график работы и немножко отдохнув перед дорогой, она зашла к главе района и сказала:
- Уезжаю я, Егор Никанарович. Приеду не раньше, чем через месяц. Надеюсь, что с вашей и божьей помощью наше дело будет жить. А вам огромное спасибо за все, что вы для меня сделали. Глав¬ное, что я здесь поняла: хорошие люди в этом крае живут, надежные, уважи¬тельные. А это дорогого стоит.
- Не переживай, голубушка. Сделаем все, как надо. Специально для тебя такой дворец построю - любая Рублевка позавидует. И еще одно. Чувствую, что кто-то глаз на тебя положил. Остерегайся этого, волю прояви,  будь в стороне. Народ наш зауважал тебя, полюбил даже. Не посрами eго доверие. Сама знаешь, о чем говорю, - глядя прямо в глаза Дарье, сказал глава района и по-отечески обнял ее на дорожку.

Часть девятая. В Москве

В столицу Дарья приехала рано утром. Ни сына, ни няни в доме не было. Наверное, Полина Сергеевна на время отъезда Дарьи взяла его к себе. Так ей было сподручнее. Отпустив шофера, Даша тут же завалилась спать, потому что смертельно устала. Дорога была дальняя и неспокойная. Тут и там их останавливали, проверяли документы, залезали в багажник, все чего-то искали. Хорошо, что под юбку не заглядывали, хотя и это могло бы¬ть. Спала она крепко, и снился ей тот медвежий уголок, который она только что покинула и который привязал ее крепко и бесповоротно.
Разбудил ее телефонный звонок. Дарья взглянула на часы и обнаружила, что уже полдень. Звонила Ксе¬ния.
- Что, проснулась? - поинтересовалась подруга.
- Да, а что? - спросонья ответила Дарья вопросом, набрасывая на себя халат. -Сынуля мой где?
- В детском саду, где же ему быть, - спокойно ответила Ксения.
-С ним  все в порядке, Ксюша?
- Да  все хорошо, Дашуня, можешь не волноваться. Приезжай лучше в офис, тут сюрпризы для тебя есть.
- Скажи хоть приятные или не очень? - без интереса спросила Дарья.
- Это тебе судить. Приезжай, посмотришь, - ответила Ксения и дала отбой.
Приехав в офис и зайдя в свой кабинет, Дарья поразилась увиденному. Все помещение было уставлено цветами, а стол завален разными дорогими винами, конфетами, всякими безделушками и отдельно лежала коробочка с каким-то ювелирным изделием. Там же были и  две визитки. Взяв  в руки картонные прямоугольнички, она сразу прочитала, кто их здесь оставил. Одна принадлежала Игорю из администрации президента, другая  - губернатору области, где она хотела создавать свою корпорацию.
«И здесь уже успел наследить. Не зря предупреждал меня Егор Никанорович. А ведь все по его словам оказалось. Ладно, с этим ухажером что-нибудь придумаем», - ре¬шила про себя Дарья, а потом спросила:  - А кольцо-то от кого?
- От какого-то Владимира Петровича. Ждет тебя с нетерпением, надежды на лучшие времена питает,   -   с интересом глядя Дарье в глаза, ответила Ксения. А потом, подумав, спросила: - Уж не наследила ли ты там, голубушка? Такие подарки и письма только не¬вестам шлют и то не каждой. Может, было у тебя с ним что?
 - Не говори чепуху, Ксения. Я не шлюха   какая-то. У меня с ним не только ничего не было, но и быть не может. Неужели ты меня не знаешь?! В моем сердце, кроме Андрея и его сына, никого не было и не будет. И прошу тебя, не задавай мне больше подобных вопросов. Они душу мою, и так израненную, наизнанку выворачивают.
- Эх, голубушка, мы же бабы изменчивы. Сегодня у нас одно, а завтра все наоборот. Неужели у тебя сил хватит, чтобы всю жизнь во вдовах ходить? Сын твой вырастет, женится, и с кем ты тогда останешься? Мужик-то, который кольцо тебе прислал, хоть приличный, надежный?
- Губернатор это местный. Меня в поездке сопровождал. Разведенный, семья у него здесь, в Москве, а там он один в бобылях ходит.
- Ну, и как ты его оцениваешь? Годится он тебе в мужья или слабоват? - продолжала
доставать ее Ксения.
- Еще раз задашь подобный вопрос - уволю, - разозлилась Дарья.
- Тогда молчу. Больше никаких вопросов. Жаль только, что такая красота пропадает,
невостребованной останется, - съязвила под конец Ксения и замолчала.
Дарья посмотрела на нее, подошла поближе, обняла и уже по-дружески ска¬зала:
- Судьба, значит, у меня такая. Выстлала мне одну дорожку и не отпускает с нее. Видно, век мне быть в одиночестве, Ксюша.
- Глупость эту ты сама себе вбила в голову. Бог дал тебе Андрея. Не cпорю, бесподобный был мужик. Но запомни, голубушка: судьба не дает ничего в вечное пользование и оставляет место для непредсказуемых перемен. Так что для тебя не все еще потеряно. Найдешь ты свое счастье, если не с этим, то с кем-нибудь другим обязательно. Не спеши только. Может, алые паруса для тебя где-то в другом месте находятся, а не в том заброшенном краю, куда тебе вырваться не терпится. А уж если ты о судьбе заговорила, то, очевидно, и ведет она тебя к этим алым парусам в тот медвежий угол, а ты и ведать не ведаешь, - высказала озабоченно  своей подруге Ксения и незаметно смахнула слезу со своей щеки.
Ксения любила Дарью, уважала ее за честность и прямоту, за ее бескорыстие, настойчивость и волю. Она понимала, что скоро Дарьи с ней не будет. Если уж та что-нибудь задумала, то с этого пути ее не свернешь. И не упрямство это было, а трезвый расчет, продуманный до мелочей. Успокаивало ее лишь одно:  дело, которое она вместе со своим Андреем создавали, не бросит и будет продвигать его до конца своей жизни. И она нисколько не сомневалась, что вести дела на фирме придется ей, Ксении, потому что никому другому она не доверит. Немножко успокоившись, она спросила Дарью:
 - Ну, а с этим что будешь делать? Он тебя в ресторан приглашает. Просил  позвонить, как приедешь.
- Позвоню, как только приду в себя. Мне же отчитаться перед ним надо, проект-то мой по его инициативе финансируется. Но с ним мне проще: он женат, друг моего Андрея, к тому же место моего мужа занимает. Дальше деловых связей дело у него не пойдет, если неприятностей не захочет. Если же приставать будет, по морде схлопочет.
- Ну, так уж и по морде? Не круто ли? Плохого он тебе, вроде, ничего не сделал, наоборот, помогает. Но если женат, то держи его на дистанции. На¬верное, он тебя просто как бабу использовать хочет. Если так, то наме¬кни ему, чтобы не питал  иллюзий и что желание eго граничит с безрассудством, что такие затеи для представителей власти могут плохо кончиться, - наставляла Ксения Дарью.
- Ты на что меня толкаешь, Ксюш? Чтобы я лишилась поддержки. А ведь там люди ждут, на что-то надеются. С ним поиграть надо, поводить за нос. Пу¬сть думает, что он мужик классный, все бабы от него без ума. Скажу, что больше дружбы я ему предложить ничего не смогу, память о муже не позволяет. Ну, и намекну, что от судьбы проекта зависит его карьера. Пусть помнит, что у меня есть  для этого связи. Главное, чтобы проект довел до конца, ведь о нем уже знают люди, поверившие в него и в меня. Знают о нем и в правительстве. И шутить подобными вещами непозволительно. Посмотрим, как он себя поведет, может, и мер-то никаких принимать не придется. Просто у мужика мозги набекрень, так это поправить можно. Да и вообще, любовь не навязывают,  сама приходит и именно тогда, когда ее не ждешь. А тут, Ксюша, не тот случай. Его влюбленность надо просто пережить. Ты мне лучше скажи, Олеся звонила ли?
- Звонила, даже сюда заходила. Вся из себя, нос по ветру, что на кривой козе не подъедешь. По-моему, она мужика себе завела. Когда сюда заходила, с ее Машкой какой-то парень гулял. За ручку водил и на руках носил. Наверное,  хахаль какой-нибудь. Хотя  удивляться тут нечему. Пусть тебе она не чета, но баба видная, ухоженная, вся в золоте. Такую мужики мимо себя не пропустят.
- Чего хотела-то?
-  Тебя видеть. Спрашивала, когда приедешь. Поговорить о чем-то с тобой хочет, - ответила Ксения.
- А насчет Олеси ты зря разошлась. Красивая, молодая баба, которой замуж пора. К тому же она добрая, отзывчивая, да и характер у нее непростой. Такая первого встречного в загс не потянет, - вступилась за девушку Даpья.
- Не потянет, говоришь. А с мужем твоим как она поступила? Тоже мне агнец божий, непорочный, невинный, жертва человеческого греха. Не пойму только одного: от тебя-то ей чего нужно? Получила свое, и хватит, зачем нервы твои трепать, - продолжала нападать Ксения. - Я тебе так скажу: все равно ты век вдовой горевать не будешь. По этим подаркам  видно. Придет время, и ты найдешь своего сокола. Но не допускай к себе близко эту названую подругу. Уведет она его, соблазнит и уведет, тем более что она мастерски владеет этим искусст¬вом.
- Ладно, хватит мне мозги пудрить всякой глупостью. Собери лучше колле¬ктив, я сообщение сделаю, - распорядилась Дарья.
Когда сотрудники собрались, Дарья, нервно постукивая по столу и не поднимая головы, тихо сказала:
 - Мы с вами долго и плодотворно работали. Создали профессиональный ко¬ллектив, достойный уважения. Лично у меня нет ни к кому никаких претензий. Но обстоятельства складываются так, что мне временно придется поработать в другом месте, о котором вы все, наверное, знаете. Руководство фирмой я не бросаю, буду ежемесячно навешать вас и контролировать  работу. На время моего отсутствия фирмой по генеральной доверенно¬сти будет руководить Ксения Петровна. С этого момента она не только и.о., но и полноправная хозяйка нашей фирмы, потому что является одним из учредителей. С этого момента все вопросы решайте только с ней. Заместителя себе она подберет сама, я в ее работу не вмешиваюсь. Надеюсь, что тот имидж и та деловая ре¬путация, которые мы за это время заслужили, сохранятся и в мое отсутст¬вие. Если ни у кого ко мне нет вопросов по работе фирмы, то я закончи¬ла. Всем огромное спасибо, и до скорой встречи. Также желаю успехов в деле процветания нашей фирмы. Вам, Ксения Петровна, все понятно?
- Яснее некуда, Дарья Ивановна. За свое дело не переживайте, на костылях оно ковылять не будет. Если не будете возражать, то в свои замы я хотела бы взять Артема.
- Я почему-то думала, что ты именно так и поступишь. А детали мы с вами обговорим потом, у меня дома за чашкой чая.
- Когда, Дарья Ивановна?
- Думаю, что после моего возвращения от Игоря Николаевича. Сдам ему отчет о проделанной работе, тогда и поговорим обо всем подробнее. Возможно, какие-нибудь новые нюансы появятся, тогда мне твоя помощь потребуется.
Ксения согласилась с Дарьей, потому что понимала, о каком визи¬те к Игорю Николаевичу говорит Дарья. Той придется пойти с ним в ресторан, теперь уж подходящего предлога для отказа ей не придумать. Как говорится, назвался груздем, полезай в кузов.
После летучки Дарья решила, не откладывая, позвонить Игорю Николаевичу, сообщить о своем приезде и о результатах поездки. Она хотела также поблагодарить за подарки и намекнуть осторожно, что это уж чересчур и  совершенно излишне. По его голосу Даша поняла, что мужчина сам смущен своим поступком и чрезмерным вниманием к ее персоне. Тем не менее, назначил ей встречу  в семь вечера в ресторане «Прага». Дарья хоть и готова была к этому приглашению, но все же пребывала в растерянности: не могла решить, в чем же ей пойти на это свидание. Ей не хотелось казаться доступной, и выглядеть деловой женщиной до мозга костей она тоже не хотела. В конце концов,   остановила свой выбор на длинном платье темного цвета с серебристым отливом, подобрала туфли на шпильке в тон ему. На шею надела  колье - подарок Олеси, причесалась. Взглянув на себя в зеркало, Даша осталась довольна собой: «Ох, и неплохо же ты выглядишь, старушка. Посмотрел бы на меня Андрей сейчас, наверное, похвалил бы». Предстоящее свидание немного волновало ее, к тому  же и в ресторане она не была уже лет семь-восемь. Последний раз они были вместе с мужем, когда тот еще был жив. Даша пыталась настроить себя, чтобы быть уверенной в себе женщиной и держать марку.
Игорь Николаевич встречал Дарью у входа в ресторан. Завидев ее машину, пошел навстречу, открыл галантно дверцу, вежливо поздоровался, поцеловав руку, и повел к дверям.
- Вы очаровательно выглядите, мадам. Даже жаль, что такая красота будет спрятана в глухих лесах провинции. Не страшно вам там было?
- Нет. Там живут вполне интеллигентные люди, приехавшие и из столицы в том числе. С открытой душой, готовые прийти на помощь,  - ответила Дарья и первой шагнула в открытую перед ней дверь.
Столик на двоих  был уже сервирован.
- А здесь уютно, - осмотревшись, сказала Дарья. – Не могу припомнить, чтобы я здесь была. Да и в других местах лет, наверное, восемь не была, не меньше. Спасибо вам, Игорь, за приглашение.   
- Я это предвидел, потому и предпочел наш деловой разговор перенести сюда. Тут можно и поговорить, и отдохнуть. Каюсь, побаивался, что вы, Даша, можете понять превратно мое предложение и отказаться от него.  Сознайтесь, подумали ведь: мужика на подвиги потянуло? Хотя, если честно сказать, вы любого мужика можете согнуть в бараний рог, и я, пожалуй, не исключение, - сознался Игорь Николаевич.
- Я тоже этого боялась, Игорь. И спасибо вам за откровенность. Я всегда думала, что плохих людей в окружении Андрея не было.
Расставив все точки над i, они ели, не забывая наполнять бокалы, и много разговаривали о жизни, о политике, о детях и других вещах. Дарья немного захмелела, и ей захотелось потанцевать. В кавалерах недостатка не было. Ее часто приглашали, она не отказывалась и, счастливая, крутилась по всем танцполу. Утомившись, Дарья присела за свой столик. Игорь предупредил ее:
- Все остальные танцы только со мной. А сейчас немножко о деле, ради которого мы, в общем-то, и встретились. О том, что ты успела сделать за время своей поездки, я уже знаю. Деньги на счет корпорации  уж перечислены. Скоро люди приступят к работе. Прямо скажу: твой проект вызвал необычайный интерес на самом высоком уровне. Но, говорят, есть одна опасность: не создадим ли мы в этом заброшенном районе современную потемкинскую деревню? И поедут ли туда люди?
- Поедут, вне всякого сомнения, поедут, - уверенно успокоила его Даша и рассказала о переселенцах, которые уже приехали туда жить, даже ничего не зная о грядущем переустройстве жизни в этом краю.
- Тогда, конечно, другое дело. Я почему просчитываю все варианты: от результата этого проекта зависит и моя карьера. Вот и хочу попросить тебя: приложи все силы, чтобы результат этот был положительным. Я очень на тебя надеюсь.
- Ты, Игорь, не переживай по этому поводу. Андрей мой все тщательно просчитал, и даже предвидел то, о чем ты только что сказал. А видел бы ты людей, которые там живут. Да только ради них и надо, не жалея сил, сделать все по уму и по совести, - уверила мужчину Дарья.
От ее слов Игорь повеселел и пригласил свою спутницу потанцевать. Водя ее по кругу, шепнул на ухо:
- А что лично тебе нужно, Даша?
- Лошадь, выносливую молодую лошадь. И к ней, конечно, сбрую, сани, телегу. Места в том краю такие, что без лошади на первых порах  не обойтись. А те, что имеются в наличии, ни к чему не годны. Если ты сможешь это сделать, то я буду очень благодарна.
- Ловлю на слове. Считай, что просьба твоя уже выполнена.
- Правда?
- Слово джентльмена. Но, как говорится, долг платежом красен, - лукаво заметил Игорь.
Дарья поняла, что попалась, и ей ничего не оставалось, как тут же отблагодарить Игоря поцелуем. Мужчина никак не ожидал подобного и смущенно заметил.
- Никак не рассчитывал на такую благодарность,  хотя безмерно счастлив. Похоже, что вы человек слова. Верность данному слову – редкое для женщины качество. Такие женщины  - находка для любого мужчины.
Кружась в танце, Дарья раздумывала над своим поступком. Впервые в жизни без Андрея она почувствовала себя женщиной, одинокой женщиной, лишенной мужской поддержки и тепла. На душе стало грустно, и ей захотелось уйти.
- Проводи меня, Игорь, до машины. Я уже устала и хочется побыть одной.
Почувствовав перемену в настроении женщины, Игорь заплатил по счету  и выполнил ее просьбу, ни разу не намекнув на продолжение вечера в домашней обстановке.
Дома Даша, не раздеваясь, улеглась на кровать, выплакалась, не сдерживая слез, и незаметно уснула.
Утром ей позвонила Ксения и спросила, может ли она к ней приехать.
- Конечно, можешь, что за странные вопросы. Одной мне совсем невмоготу, - ответила ей Дарья.
Ксения приехала не одна, а вместе с Полиной Сергеевной и Андрейкой. Дарья обняла сына, прижала его к себе, и он ходил за ней хвостиком, видимо, очень соскучился за время ее отсутствия. Женщины уселись за стол с чашками кофе, а малыш уселся рядом на полу, занимаясь с игрушками.
- Так что же тебе так плохо, дорогая моя? – спросила Ксения.
- Вчера в ресторане я впервые почувствовала, что я одинока, что нет рядом надежного мужского плеча, родной жилетки, в которую бы можно было выплакаться. Ничего этого у меня нет, и,  вероятно, уже и не будет. Выходит, что я однолюбка. Ну и что мне теперь делать? В монастырь идти?
- Прекрати ныть. Перепила вчера,  что ли? В конце концов, у тебя есть  сын от горячо любимого тобой человека.  Не парень, а загляденье. Полина, и та в нем души не чает. На днях она мне сказала, что не хочет расставаться с Андрюшкой, и решила ехать с тобой в твой медвежий угол. Ну что, возьмешь няню с собой, подружка?
- Вы, правда, решили так, Полина Сергеевна? – обратилась женщина к няне.
- А куда мне деваться, Дарья Ивановна? Я тоже, как и вы, одна. Родственников, вы же знаете, в Москве у меня нет, а жить в одиночестве  невыносимо. Так что берите меня с собой, я и за Андрейкой присмотрю, и по хозяйству помогу. Я ведь из деревни, может, и советом когда помогу.
- Да я и сама хотела вас об этом попросить, но как-то все откладывала. Боялась, что откажете. Думала, что вас из Москвы  на аркане не вытащишь. Ну а уж если вы согласны, то я обеими руками «за». Хоть один близкий человек рядом, будет на кого положиться, - обрадовалась Даша.
- Почему один человек, Даша? Паша вон тоже просится. Сегодня ко мне приходил, сказал, что тоже с тобой готов поехать. Причем вместе с семьей. Только жену и детей попозже привезет, когда окончательно устроится. Если так дело и дальше пойдет, то ты всех моих сотрудников за собой уведешь. Хоть обижайся, хоть нет, но больше я тебе никого не дам, - строго заявила Ксения.
- Успокойся, больше никого и не возьму. Но главного я тебе и не сказала. Пока я здесь, приготовь изменения, которые нужно внести  в устав фирмы. Вместо Андрея введешь себя с долей капитала в тридцать процентов.  К уставу подготовь и решение учредителей – словом, переделай все документы, которые необходимы для внесения изменений, и генеральную доверенность на себя оформи, сроком на три года. Больше по закону не положено. Нужно сделать все как можно быстрее. Ты же знаешь, какая волокита у нас с чиновничьими решениями, а времени в обрез. И чего сидишь просто так? Доставай из холодильника что-нибудь, это дело отметить надо, – распорядилась Дарья.
Ксения выставила на стол все, чем можно было перекусить, разлила вино по фужерам и сказала:
- За тебя пью, Дарья, за твоего сына, за твою новую жизнь в той глухомани. И дай бог, чтобы судьба твоя в этот раз не ошиблась в выборе твоей дороги и подарила тебе удачу. Если честно сказать, то ты по праву заслуживаешь этого. Пусть хоть на этот раз будет она к тебе милосерд¬ной. Только  не считай, что это результат случайных обстоятельств. Это твой выбор, Дарья, и за него надо бороться, а не распускать слюни. За те¬бя, моя дорогая. -
Когда они выпили, Ксения хитро улыбнулась и спросила у Дарьи:  - Ну, а как ресторан? Не приставал твой высокопоставленный? А то, обычно они, подвыпив, наглеют, считают, что все дозволено. Не обидел он те¬бя?
Дарья долго думала, как ответить Ксении.
- Целовалась я с ним. Правда, один раз и то по делу. Пари  ему проиграла, вот и пришлось расплачиваться, - смущенно ответила Дарья.
- И на что ставили? - вновь поинтересовалась Ксения.
- На лошадь.
- На лошадь? Но почему не на «Мерседес»? И дороже стоит,  и содержать проще - овса не надо.
- Случайно все получилось, Ксюша, - начала оправдываться Дарья.
- А у нас все случайно происходит. И дети тоже рождаются случайно. Ну, и далеко вы зашли в этих случайных отношениях, если не секрет?
- Успокойся. Черту мы не перешли и любовниками не стали. Ему другое от меня нужно: чтобы я дело довела до конца. Оказывается, от этого его ка¬рьера зависит. Но душу он мне растревожил. Андрея своего я тут же вспомнила, нашу с ним жизнь. Словом, все хорошее, что меня с ним связывало.
- Тогда понятно, почему такой смурной стала после этого ресторана. Поцелуй, значит, здорово зацепил тебя, напомнил, что ты обычная баба, которой муж¬ская ласка нужна. Правильно я говорю, голубушка? - не отставала Ксения.
- Все-то ты в этой жизни знаешь, подруга, и учишь меня по любому поводу. А мне щедрость душевная нужна, тепла и нежности не хватает. Но, очевидно, эта де¬ликатность не для тебя. Если ты и болеешь за чистоту нравов, то давно должна понять, что я не шлюха и не кобыла с конного завода. Мне уют нужен, семейный уют, Ксюша, - разозлилась Дарья.
- Прости меня, Даша. Занесло непутевую бабу куда-то. Давай лучше о другом подумаем. Тебя же в дорогу собрать надо: дубленку купить, валенки, платок шерстяной, носки там всякие. Да и Полину с Андрейкой одеть.  На север все же едите, а не на Канарские острова.
- Об этом я как-то не подумала. Но там другая одежка нужна. И не дубленка, а полушубок, и валенки особые, чтобы не промокали, белье теплое, сапоги резиновые, варежки, шапочки теплые, белье постельное. Ой, мамочки! Так это ж целый грузовик наберется. И как это все везти? - встревожилась Дарья.
- Не переживай, Дашуня. Сначала бери самое необходимое, а потом проси машину у губернатора. Он тебе точно не откажет. Да и я тебе свою машину дам. Справимся, не переживай. А пока надо объехать всю Москву, а лучше Подмосковье. Там этого добра навалом, - рассудила Ксения, и все с ней согласились.
Весь месяц Дарья моталась по рынкам, магазинам, развалам. Объехала всю столицу и все ближайшие к ней районы. Успокоилась она только тогда, когда завалила всю квартиру всевозможным добром, которое, по ее мнению, может пригодиться. В конце концов, сев на кучу закупленного, она глубоко вздохнула и произнесла: «Ну, кажется, все. Не опозориться бы только перед людьми. Не дай бог, подумают, что не работник приехал, а принцесса на горошине».
В это самое время неожиданно раздался звонок в дверь. Дарья никого не ждала.
- Кого еще черт несет? Собраться не дадут, - проворчала она и пошла открывать дверь.
Перед ней стояла в роскошном наряде Олеся, держа за руку свою прелестную дочурку.
- Можно, Дарья Ивановна? - спросила она, переступая порог знакомого уже  дома.
- Проходите, гостям мы всегда рады. Только у меня бардак страшный. В дорогу собираюсь. Накупила всего, а не знаю, потребуется ли. Деревня все же.
- А я услышала, что вы уезжаете, и проститься зашла. Может, мы не вовремя?
- Правильно сделала, что зашла. И хорошо, что Машуню прихватила, соскучилась я по ней, - прервала Олесю Дарья и взяла девочку на руки. Потом поцеловала ее в щечку: - На Андрея похожа, как две капли. А Андрюшка мой больше на меня. Такие вот дела, Олеся. Я слышала, что ухажера себе нашла. Замуж, что ли, собираешься?
- Что вы, Дарья Ивановна. Это не ухажер, а мой двоюродный брат. Он часто к нам заходит и с Машуней гуляет. Привязался к ней как банный лист. Нет бы жениться да своего ребеночка завести, так нет - к Машеньке его тянет.
- Глупая ты еще, Олеся. Через детей самый близкий путь к сердцу любимой женщины. К тебе он ходит, тебя видеть хочет, а дочка твоя лишь повод для этого. Неужели ты сама этого не чувствуешь?
- Но он же мой брат, как такое может быть, Дарья Ивановна?
- Может, Олесенька, может. Для любви преград нет, она на все способна. Да и кровь ваша - седьмая вода на киселе. К тому же и ребенок уже у вас есть, которого, как ты говоришь, он до безумия любит. Вот и соображай, чем дело может кончиться. Слушай, давай посидим, чайку попьем. Когда еще нам представится случай увидеться. Да и просьба одна у меня к тебе есть.
- Какая, Дарья Ивановна? Я для вас все сделаю, что ни попросите.
- Мне лично от тебя ничего не нужно. Но у нас есть с тобой одна могила на двоих. За ней надо ухаживать, в порядке содержать, чтоб перед людьми не было стыдно. Одна справишься, или мне кого-нибудь нанять?
- Что вы, Дарья Ивановна, я сама справлюсь. Это не только ваш долг, но и мой. И не думайте обо мне плохо. Я вас очень уважаю и даже люблю, - иск¬ренне призналась Олеся.
Дарья призадумалась, а потом спросила Олесю:
- Что ты думаешь, если мой Андрейка и твоя Машенька будут настоящими братом и сестрой. Они ведь не виноваты, что отец у них один. А вдвоем им по жизни будет пройти проще. Да и нам, наверное, нужны другие отношения без вражды, ненависти, злорадства. Жизнь уж наша с тобой так сложилась, что нам побольше уважения нужно друг к другу, чем презрения и зла. Я лично так думаю. А что ты на это скажешь?
- Я думаю так же и других отношений не представляю. Но у меня есть к вам тоже одна просьба: можно я к вам в гости приеду? Хочется посмотреть, как вы там устроитесь, да и провинции я совсем не знаю. Ну, а если раз¬решите, то я с Машенькой приеду, - с надеждой спросила Олеся.
- Приезжайте, конечно, мы все будем очень рады, - ответила Дарья и, взяв Машеньку на руки, она прижала ее к себе.
Они еще долго сидели за столом, вспомнили все, что  касалось обоих, а потом обнялись и расплакались обе. Несчастье объединило этих, по сути, разных женщин, поскольку перенести его вместе было проще. К тому же они не хотели быть врагами и больше тянулись к дружбе, ибо в ней они  были равны, а счастливы лишь в прошлом. И у каждой из них впереди была своя, новая жизнь, о которой у них не было никакого представления.
На следующее утро позвонил Паша и спросил:
 - Когда едем, Дарья Ивановна?
- Завтра  утром, Паша. Как только сын проснется, тут же и поедем. Егор Никанорович звонил, сказал, что все уже почти готово и нас давно ждут.
- Тогда до завтра, - сказал Паша и повесил трубку.
Дарья подошла к спавшему сыну, поцеловала его и прошептала:
- Будь счастлив, сынок. Я сделаю все, чтобы ты был похож на своего отца. Не посрамим ни себя, ни его, - и пошла собирать вещи в дорогу.

Часть десятая. Гуляйполе

Утром Дарья поднялась пораньше. Привела себя в порядок. Увидев свое отражение в зеркале, отметила, что себе она определенно нравится.  Присев на стул, женщина задумалась. «Куда еду, зачем еду?» - задавала себе вопрос и тут же старалась себя успокоить, хотя на душе ее было тревожно. И  причин для этого было предостаточно. Даше казалось, что люди, окружающие ее, не совсем искренни, когда говорят, что поддерживают  ее в стремлении претворить в жизнь проект Андрея, а на самом деле сделают все, чтобы помешать этому.  Успокаивало ее только одно: сыну будет там лучше, он обязательно поправится от этой непредсказуемой по последствиям болезни и будет здоров, как раньше. Да и проект Андрея - мечта многих простых людей, которые перестали уже верить не только во власть, но и в самих себя. «А я что? Неужели мудрость и воля меня оставили? Неужели только за спиной Андрея я была сильна и находчива, а авторитет мой лишь на его славе и уважении держится? Что же тогда я из себя представляю? Нет, дорогие мои, у меня свой характер и у меня хватит смелости и упорства доказать это,  с чем бы мне ни пришлось столкнуться в этом медвежьем краю, - твердо ре¬шила для себя Дарья и до боли сжала зубы. - Посмотрим, господа хорошие, есть ли настоящие бабы в русских селениях и что они из себя представляют».  Такая ее убежденность и твердость мысли складывались постепенно под влиянием власти, которая говорила много, но делала мало. Она, как неглупая женщина, хорошо видела и понимала, как чиновники всех рангов умело пудрят мозги народу, а тот заглатывает ложь, как рыба приманку, и прочно сидит у них на крючке. Поражало ее и то, что без всякого стыда одни доказывают, что на селе у нас все хорошо и даже лучше, чем вчера, хотя дру¬гие фактами и аргументами убеждают в обратном. По их исследованиям, село давно находится в кризисном положении, в стадии упадка и его вряд ли  можно спасти. По их данным, только за последние несколько лет прекратили свое существование свыше шестнадцати тысяч деревень, которые могли бы еще жить. Но этих последних никто не слушал. В мыслях о тяжкой доле русского села Даша совсем забыла, зачем она пришла в комнату сына, пока Андрейка, проснувшись, не спросил:
- Мам, ты чего?
- Ничего, сынок. Вставай,  нам ехать пора, - улыбнувшись, ответила она и поцеловала его в вихрастую макушку. Тепло этого маленького существа мгновенно придало ей твердость, и, глядя в глаза сына,   уже уверенно произнесла: - Все хорошо будет, мой мальчик. Но без тяжких трудов и волнений жизнь ничего не дает, она просто становится бесцельной. А нам это нужно? - спросила сына Дарья и улыбнулась,  снова целуя его.
Провожать Дарью приехала Ксения, вслед за ней появилась Олеся с плотно набитой сумкой.
- Здесь теплое белье для Андрюшки и кипяченое молоко в термосе. Сверху пирожки домашние с мясом и сладкие, если в дороге поесть захочет. Ну, и пара игрушек.  Но прощаюсь я с вами не надолго. С Машенькой мы скоро приедем к вам. Отец обещал машину с шофером дать, грех не воспользоваться, если наш уговор остается в силе, - подчеркнула Олеся.
- Конечно, в силе. Рады будем вас видеть на новом месте. Да и Андрюшке с Машенькой веселей будет. По-моему, они уже привыкли друг к другу, - рассуди¬ла Дарья.               
Ксения не принимала участия в разговоре, а наблюдала лишь все происходящее со стороны, ни во что не вмешиваясь. Потом все же, не выдер¬жав, она еще раз попыталась отговорить Дарью от дальней поездки.
- Может, все же передумаешь ехать, Даша? 3ачем тебя несет в такую даль? А сы¬на твоего мы и в Подмосковье можем пристроить. И молоко будет свежее, и овощи с огорода. Да и дело у тебя здесь, оно тоже под присмотром  должно быть.
- Не сбивай меня с толку, Ксения. Там не только мои проблемы решаются, но и наши общие. Да и решено уже все, назад дороги нет. Ну, а уж если невмоготу совсем будет, а сыну моему вся эта экология, как мертвому припарка, тогда я твоим советом воспользуюсь. А пока другого решения для меня нет, - твердо, как обрезала, заявила Дарья и, взяв сына на руки, пошла к машинам.
Уже отъезжая от дома, она, приоткрыв дверь автомобиля, бросила Ксении напоследок.
- За квартирами не забудь присматривать, моей и Полины Сергеевны.  - Улыб¬нулась с печалью, помахала всем рукой и захлопнула дверь. А Паше сказала: - Жми на газ, соратник, а то мы до вечера не уедем.
Обе машины были новые, скоростные, и уже через каких-нибудь три часа они подъезжали к областному центру, в ведении которого им предстояло жить и работать неизвестно сколько лет.
- В этом городе переночуем. Надо навестить губернатора, доложить о нашем приезде, иначе неудобно будет. Да и пару мест нам надо обязательно посетить. Это для успокоения совести и полноты знаний об этом крае. Здесь не только родина царей Романовых, но и Богоявленско-Анастасиин кафедральный собор, где хранится чудотворная Феодоровская икона Божией Матери, к которой  приложиться хочу и свечи поставить за упокой умерших и за здравие жи¬вых. Вам тоже это сделать советую, ибо она покровительствует семейному благополучию, рождению и воспитанию детей, что в наше время нас особенно беспокоит.
Гостиницу они нашли быстро. Устроившись в ней, зашли перекуси¬ть в ресторан. За обедом Дарья предупредила всех:
- Сначала объедем все достопримечательности, а потом уж и визит к губер¬натору. Неизвестно, сколько мы с ним будем разговаривать, ибо отношения у нас с ним складываются необычайно интересные. Поймет ли он, что мы полезны ему, да и невредно знать,  можно ли ему доверять.
С намеченным планом они справились быстро.  Паша даже заметил по этому поводу:
- Хоть и областной центр, но производит грустное впечатление. Хотя бы до¬роги привели в порядок, а то ездить по ним невозможно. Машину жалко.
- Это дела не губернатора, а мэра. В этой области он человек новый, но ес¬ли с его приходом ни облик городов и сел, ни люди, ни нравы не меняются, то и воспитывать их бесполезно.  По всему видно, что в этом городе ни люди, ни власть не уважают друг друга. Лично мне ясно, что налоги здесь для нищих и голод¬ных, а доходы - для сильных и сытых. Такая власть долго не держится, - за¬метила Дарья и позвонила губернатору.
Владимир Петрович обрадовался ее звонку и, отложив все дела, тут же назначил ей встречу.
Войдя в кабинет губернатора, Дарья обратила внимание, что он чем-то взволнован и не находит себе места. Увидев Дарью, он справился со своим волнением и шагнул ей навстречу. Пожав  руку, смущенно произнес:
- Я должен извиниться перед вами, Дарья Ивановна, за свой необдуманный, мальчишеский поступок. Глубоко сожалею о нем, каюсь и надеюсь, что это не повлияет на наши деловые отношения. Эта глупая выходка мучает меня до сих пор, не дает покоя, хотя все было искренне с моей сто¬роны. Еще раз прошу у вас прошения. Бес попутал, не думал, что творю в по¬рыве чувств.
- Не мучайте себя, Владимир Петрович. Главное, что вы сами правильно все оценили, а я уже и забыла. И подведем под этим черту, - успокоила губернатора Дарья и положила подарок на стол, добавив при этом: - Такой подарок следует еще заслужить, а на моем поле пока ромашки да лопухи цветут. Оставим его до лучших времен, Владимир Петрович. Надеюсь, вы не в обиде на меня за это.
- Согласен, -  с облегчением вздохнув, ответил губернатор и пригласил Дарью к столу для серьезного разговора.
Беседа была долгой, но для Дарьи приятной. Оказывается, что все это время здесь думали о ней, старались выполнить все ее просьбы, только бы не спугнуть московскую красавицу, которая не только ведет за собой огромные инвестиции, но  за ней тянется проторенная дорожка в верховную власть, чего сделать не удавалось еще ни одному губернатору. Рвать такие связи или чем-то навредить этой смелой и далеко не глупой женщине было бы опрометчиво, ибо последствия невнимания к ней были опасны для местной власти. Губернатор это хорошо понимал, а потому был с Дарьей до предела внимательным, старался в разговоре с ней не допустить ни одной ошибки. Слушая губернатора, Дарья все больше и больше убеждалась в том, что перед ней действительно честный человек по природе своей, а не по обстоятельствам, и что помощь от него будет непременно, ибо в положительном исходе ее дела он видел жизненную необходимость.
Заканчивая разговор и выпив уже не одну чашку кофе, губернатор встал из-за стола и, загадочно улыбаясь, произнес:
- Вашу личную просьбу, уважаемая Дарья Ивановна, мы тоже выполнили. Приоб¬рели для вас пару лошадей со всем необходимым. За ними сейчас местный конюх ухаживает. Если что-нибудь еще потребуется - звоните, буду рад ус¬лужить очаровательной женщине. И еще задержу вас на минутку, - гу¬бернатор  направился к стенному шкафу. Оттуда он достал великолепное охотничье ружье и протянул его Дарье: - Это от меня лично. Без оружия вам тоже не обойтись. Считайте, что это подарок от меня в знак нашей дружбы. На нем гравировка есть. Так что пользуйтесь спокойно. Оно на деле проверено и никогда не подводило.
Дарья засмущалась, но подарок взяла, заметив, что она в неоплатном долгу перед ним и будет помнить об этом всегда. Расстались они по-дружески, с надеждой на скорую встречу.
Когда Дарья вышла из здания администрации с ружьем в руках, Паша ей заметил:
- На кого охотиться собрались, Дарья Ивановна?
- На всех тех, кто в пьянстве и разврате погряз, кто ленью и невежеством болен. Шучу, конечно, но, как сказал губернатор, эта вещь, незаменимая в наших краях. Тебе тоже об этом подумать надо. Может, своей жене на лисью шубу настреляешь и на заячьи шапки детям, а может, и теще на мед¬вежий тулуп. Да и от всякого хулиганья пригодится. Кто его знает, сколько их по этим диким лесам бродит. А ружье – какая никакая, но защита. К тому же - именной подарок от самого губернатора, а этим дорожить надо.
На следующий день, не спеша собравшись, команда Дарьи двинулась в путь Дорога Паше была уже знакома, и он без опаски гнал машину. Дарья почувствовала это и приказала:
- На педали поменьше жми, дорогой. Не забывай, что женщин с ребенком ве¬зешь, а не мусор на свалку. Да и дорогу за это время могли разбить, а ты вовсю гонишь. Так и до места нас можешь не довезти, удаль московская....
- Не волнуйтесь, Дарья Ивановна, довезу. Только не знаю, как место то называется, куда мы едем?
-  Отныне и на века Гуляйполем это место будет называться. Во всяком случае, пока я жива и дело мое тоже, - твердо заявила Дарья.
- Что-то я уже слышал о таком названии. Уж не Нестор ли Махно в Гуляйполе родился, Дарья Ивановна?               
- Да, именно там, в Запорожье, и родился Нестор Иванович Махно. Я сама из тех мест. Я же хохлушка по роду своему, и родители мои там живут, братья и сестры тоже. Одна я отбилась от стаи, вот и мучаюсь в одиночестве - грустно рассказала Дарья.
- Но ведь Махно был бандитом, - игнорируя слова Дарьи, высказал свою мысль Паша.
- Это он для тебя бандит и для тех, кому это на руку. Иногда в речах наших политиков проскакивают подобные слова: махновщина, анархизм, бандитизм и прочие, которые к Махно никакого отношения не имеют. Да, это был смелый, храбрый и в чем-то жестокий человек. Но нельзя забывать, что шла война не на жизнь, а на смерть. К тому же это был красный комдив, орденоносец, первым изобретший тачанку и по сути не имевший в боях поражений. Это был не атаман, Паша, возглавлявший какую-либо банду от¬петых головорезов, а батька для обычных украинских крестьян. Он возглавлял народно-крестьянское повстанческое движение и боролся за волю народную, свободу и справедливость. Потому и батькой его называли, а не атама¬ном-разбойником. Да и не один он управлял этим движением. При нем был штаб, реввоенсовет, выпускали газеты: «Путь к свободе», «Голос махновца», «Вольный повстанец». К тому же он был ученик Петра Кропоткина, одного из крупнейших теоретиков анархизма того времени.
Дарья на минуту замолчала, словно собиралась с мыслями, а потам спросила у Паши:
- А что такое анархизм, ты хоть знаешь?
- Откуда мне знать. Я в институтах не учился, все больше по машинам.
- Тогда знай. Это общественно-политическое течение, которое стояло и стоит за общество равных, отрицает всякое управление человека  человеком, гнет и варварство в сфере человеческих отношений, оно стоит за инициативу каждой отдельной личности, ее свободу, народное творчество. Анархизм стоит не только за равенство между людьми, но и стремится к тому, чтобы не было в нашем обществе лжи, обмана, попрания прав человека и вообще никакой эксплуатации человека человеком, включая проституцию как насилие.
- Я этого не знал. Мне всегда казалось, что анархизм - это бандитизм, шар¬латанство какое-то, распущенность и не более, - сказал, почесывая затылок, Паша.               
- Тогда ты еще многого не понимаешь. Все действующие сейчас у нас партии беззас¬тенчиво эксплуатируют практически все лозунги анархизма: справедливое равенство, братство, народная инициатива, патриотизм, счастье, власть народа и прочие. Других они просто не знают, а эти беззастенчиво украли, проявив тем самым свою теоретическую несостоятельность. А главное состоит в том, что все эти лозунги настоящих партий направлены против действующей власти, к которой сами и относятся. Чувствуешь, чем здесь попа¬хивает?
- Нет. Даже не догадываюсь, - засмущался Паша.
- Да все дело в том, мой дорогой, что какая бы партия не победила, власть все равно окажется у кучки людей, не имеющих никакого отношения к наро¬ду. Народ как был нищим, таким и останется. А мы с тобой, дорогой, едем строить новое общество, где власть по праву будет принадлежать тем, кто работает на земле, свое счастье строит собственными руками, проявляя инициативу и творчество, где все равны друг перед другом и отсут¬ствует зависть в любом ее качестве.
- И вы думаете, что нам это дадут сделать, Дарья Ивановна?
- Если не будешь орать у каждого столба и язык распускать не па делу. И запомни: мы создаем сельскохозяйственную корпорацию, а не анархическое общество. А в этой корпорации все по закону: самоуправление, кооперация, высокие моральные принципы, и все это на основе свободы личности, народ¬ной инициативы и справедливости. Это нам все Конституция разрешает. Все понял или повторить? - с усмешкой спросила Дарья.
- Не дурак, все понимаю. Кроме одного: как вам удалось провести этот про¬ект через администрацию президента, запудрить мозги губернатору и мест¬ную власть ввести в заблуждение? Это ж какую голову надо иметь, чтобы все это пройти.
- Мозги, мой дорогой, мы никому не пудрили. Просто время пришло, чтобы на¬чать жить по-человечески. В свином хлеву мы уже побывали, пора и на свежий воздух выходить, красотой земли нашей любоваться, да и трудом своим тоже. В общей-то массе своей мы трудолюбивый народ, смекалки и мудрости  у нас - выше крыши, да и не робкого десятка наши люди. К тому же сообразительные. Их на мякине не проведешь. А если так, то жить наш народ до¬лжен достойно и ходить только с высоко поднятой головой. Я ясно выража¬юсь, дорогой мой телохранитель?
- Яснее ясного, Дарья Ивановна. И мне очень приятно, что вы со мной так откровенны. Не переживайте - коленки у меня не задрожат и слюни я распускать не буду, в какую бы мы ситуацию ни попали. Да и самому проявить себя хочется. Узнать, наконец, способен ли я на поступок. Вопрос только к вам имеется.
- Давай свой вопрос, водитель-телохранитель, - пошутила Дарья.
- А вопрос мой вот какой: мы, что, государство в государстве создавать будем? Или как?
- Нет, конечно, государство в государстве строить не будем. Бесполезное это занятие. Мы создадим общество, в котором управление, образ жизни и результаты работы будут в корне отличаться от того самоуправления, которое низам навязали сверху, создав законченную вертикаль власти, подобную структуре бывшей компартии.  Пресловутую вертикаль власти, навязанную нам правителями, будем постепенно разрушать нашим образом жизни и порядком, установленным самим народом, которые по цепной реакции постепенно охватят всю страну. Справиться с такой системой, где властвовать будет здравый смысл и главенствовать свободный от всяких пут народ, будет практически невозможно, если не применить силу. Ну, а сила эта породит другую, более мощную и справедливую, название которой – воля народная. Народ, глотнув один раз свободы, не отдаст ее никому. И тогда мы придем, наконец, к тому идеалу, о котором люди мечтали поколениями. Этот общественный идеал строится на обычном праве, которое господствовало в Европе среди миллионов людей, примерно с пятого по шестнадцатый век. Да и сейчас он тревожит умы прогрессивных людей в образованных обществах, и только у нас его стараются очернить или забыть о нем вовсе.
- А почему это происходит, и происходит именно у нас?   
- Да потому, мой дорогой телохранитель, что многие у нас хотят лишь управлять людьми. Это смысл их жизни. А для этого нужны соответствующие законы, плохие законы, которые они и создают под себя.
- И вы думаете, мы справимся с такой сложной  задачей? – задал волнующий вопрос Павел.
- Без проблем, Паша. Будем развивать инициативу в каждой личности и во всем нашем сообществе путем личного примера, силой убеждения через единство нашей общей цели. Этому же будет содействовать и самоуправление в нашем сообществе, приближенное к народному форуму или народному вече. К такому направлению люди стремились во все века, не потухло это стремление и в наше время, - подчеркнула Дарья.
Паша пожал плечами и спросил:
- Что же мешает нам сделать это сейчас?
Отвратительная самоорганизация общества, Паша. Оно не может организоваться на обычных человеческих началах вне государства, взять на себя ответственность за свои собственные дела, которые не по силам государству, потеря собственного достоинства, укрепившееся во многих  иждивенчество, хотя и это далеко не все. Давай, Паша, продолжим наш разговор как-нибудь потом, а сейчас мы уже почти приехали, мне нужно сосредоточиться и подготовиться к новой встрече с местным краем.
Когда машины остановились около здания администрации района и пассажиры вышли на площадь, Леша, водитель Ксении, разминая свое затек¬шее от дальней поездки тело, заметил:
 - И это называется районным центром? Да разве сравнишь его с нашей Балашихой или Мытищами? Он больше похож на обычную подмосковную деревню.
- Сравнил тоже. Там, у нас, - Подмосковье, а здесь глухомань, медвежий угол. Да и промышленности здесь, похоже, нет, а значит, и бюджет у них дырявый. На подачках, наверное, живут да на личном подворье, ведь сельское хозяйство запущено. Но зато благодать-то здесь какая! Ты дышал когда-нибудь таким воздухом? Он звенит от чистоты и простора. Разве в Подмосковье такое увидишь? А леса-то какие - одно загляденье, - возразил ему Паша.
- Что красиво, то красиво. Далековато от Москвы только. Если бежать наду¬маешь отсюда, Паша, бери больше бензину. Если мне память не изменяет, то по дороге мы не встретили ни одной заправки, да и машин встречных было с гулькин хрен. Запомни, дельный совет даю, - довольный собой заметил Леша.
Пока парни болтали между собой, Дарья, оставив сына на попечение Полины Сергеевны, прошла в администрацию. Открыв дверь в кабинет главы района, она увидела Егора Никаноровича, сидевшего за столом и перебиравшего какие-то бумаги, которые явно портили ему настроение. Подняв голову и увидев вошедшую Дарью, он оживился, встал из-за стола и, протягивая ей руку для приветствия, сказал:
- Вот старый дурак, такую гостью прозевал встретить.  Только и думал об этом, а вот на тебе - прозевал все же. Не обижайтесь на меня, Дарья Ивановна. Дела идут - хуже некуда, вот и мозги набекрень.
Дарья улыбнулась  словам понравившегося ей с первого раза человека и в ответ заметила:
- Я здесь уже не гостья, уважаемый Егор Никанорович, а постоянный и равноправный житель вашего района. Хотите, не хотите, но с этого момента нам вместе придется работать и жить, а все горести и ра¬дости пополам делить. Так закон жизни требует,
- Хорошие твои слова, Дарья Ивановна. Сердце мое чувствует, что с твоим приездом у нас большие перемены будут. К лучшему, конечно.  План весь твой мы выполнили: два дома для тебя построили, воду и электричество к ним подвели, дорогу тоже, а две твоих лошади у нас пока на конюшне стоят. Дом мы твой протопили, дрова подвезли, но одна беда - мебелью тебе самой придется обставляться. Есть тут у нас один магазинчик, где все можно купить. Зайди, посмотри, может, что путное для себя и подберешь.
- Машину с грузчиками дадите? - поинтересовалась Дарья
- Без вопросов. Только вам с дороги сначала перекусить надо. Хозяйка  моя стол уже приготовила. На всю твою команду хватит. Но сначала в хозяйство, иначе и обсуждать за столом будет нечего, да и мнение твое хотелось бы услышать, может, мы что-нибудь не так сделали.
- Шутить изволите, Егор Никанорович. Видела я все ваши дома, одна резьба чего стоит. Чувствуется, что мужики дельные в этом крае живут. Ни рук своих, ни головы стыдиться не должны, - возразила ему Дарья.         
- Это ты верно заметила. Мужик у нас стоящий, работящий, только руки приложить не к чему. Потому иногда попивают, но в меру.  Да чего я тебе все это говорю - сама увидишь. А теперь выбирай, с чего начинать будем: с магазина мебельного или с хозяйства?
- В магазин сначала зайдем, Егор Никанорович. Нам же утварь какая-то ну¬жна, ведь я не одна - сын со мной, няня Полина Сергеевна и шофер, который семью сюда скоро привезет. И две плиты газовые с баллонами нам необходимы. К печке мы пока не привыкли, даже не знаем, как ею пользоваться.
- Все понял, Дарья Ивановна. Сейчас распоряжусь. К вечеру все будет готово.
- А как с водой?  На улицу за ней ходить придется, или в дом проведена? - поинтересовалась Дарья.
- Не волнуйся, Дарья Ивановна, вода в доме, и  раковина  со сливом. Туалет тоже, с выгребной, правда, ямой. Централизованной канализации у нас в районе пока нет, - грустно развел руками глава района и повел Дарью к выходу.
Выйдя на свежий воздух, Дарья познакомила Егора Никаноровича со всей своей командой, а заодно и с мальчиком:
- А это мой сын Андрюшка, мое сокровище. Только хворает немножко. Молоко ему парное козье или коровье нужно и свежий чистый воздух, так мне врачи посоветовали.
- О молоке можешь не беспокоиться. Моя старуха этим займется, а воздуху здесь море. От чистоты его задохнуться можно. Так что не переживай, голубушка, поставим мы твоего сына на ноги. Вокруг нас ведь целая лечебница, да и знатоков по травам навалом. Как бы мы иначе здесь жили, на аптекарских лекарствах долго не протянешь - и дорогие, и пустышки, - заключил Егор Никанорович и повел всю команду Дарьи в мебельный магазин.
Мебель в магазине оказалась довольно приличной, явно не местного производства. Дарья с помощью своих спутников подобрала все, что ей было не¬обходимо, а Егор Никанорович распорядился доставить ее домой. Тут же решили вопрос и с газовыми плитами, и баллонами с местным газовщиком, который обязался все это установить в этот же день. Когда с домашним хозяйством все было закончено, Егор Никанорович сказал:
- Ну, а теперь по машинам - и в хозяйство. Там нас люди тоже ждут, управляющий по строительству и ваш бухгалтер, Дарья Ивановна, которые отчитаются перед вами. Деньги счет любят, но, как мне кажется, мы даже сэкономили малость. Цены-то у нас не московские, местные, потому и экономия вышла, - с неподдельной гордостью произнес глава района и улыбнулся Дарье откры¬той, дружеской улыбкой.
Дарья очень волновалась, когда ехали к ее новому месту жительства. Ей казалось, что ее деревня будет мало отличаться от тех, которые она здесь уже видела. Однако, подъехав к новому поселению, еще совершенно пустому, она поразилась увиденному. На переднем плане стояли десять новеньких бревенчатых домов, покрытых шифером, к которым отдельно были пристроены веранды с отдельным входом. Рядом с каждым домом был построен небо¬льшой скотный двор для ведения личного хозяйства. Все дома были огорожены и для каждого нарезан земельный участок. Дома прочные, кра¬сиво сделаны и вписывались в местный пейзаж. Увидев все это оча¬рованье, Дарья уточнила:
- Они по моему проекту сделаны, Егор Никанорович?
- По вашему, Дарья Ивановна. Это трехкомнатные жилые дома, общей площадью в сто пятнадцать квадратных метров, с ванной и туалетом в доме. Бани мы возле каждого дома не строили, пусть сами хозяева решают, нужна она им или нет. Дома прочные, надежные, есть вода, отопление комбинированное: и от котельной, и печное, кана¬лизация с выгребом. В таком доме живи и радуйся, и на судьбу не пеняй, - заключил Егор Никанорович и повел Дарью с компанией к ее дому.
Участок Дарьи был огорожен сплошным забором на металлических стол¬бах и обшитыми железом воротами с калиткой. Войдя на участок, Дарья за¬мерла от удивления. Ее глазам предстала элегантная деревянная вилла в два этажа с гармоничным сочетанием дерева и камня под черепичной крышей,  вход был отдельно на первый и второй этаж. Все привлекало в этом доме, и у Дарьи захватило дух.
- Но у меня же был другой проект, Егор Никанорович, более скромный и не такой помпезный.
- Правильно вы заметили, Дарья Ивановна. Это не ваш проект. Но так распорядился губернатор. Сказал, что негоже столичной, очаровательной даме, с ее возможностями жить в крестьянской избе с печным отоплением. Не обижайтесь, Дарья Ивановна, но я с ним полностью согласен. Вы же нам привезли надежду на новую жизнь. А это дорогого стоит. Скажите лучше: нравится вам этот дом или еще доделать что-то надо?
- Доделывать здесь ничего не надо, и так перебор. А за заботу спасибо. Не думала, что в таком раю буду жить, любая Рублевка позавидует. А природа?! Да ей же цены нет, Егор Никанорович, - захлебываясь от радости, произ¬несла Дарья. Потом обняла его и расцеловала в порыве чувств.
Дом Паши тоже был двухэтажным и также элегантно выглядел. Паша был очень доволен и тут же позвонил жене в Москву рассказать  о своих впечатлениях. Невдалеке от этих двух домов стояли две бани, чему очень обрадовалась Дарья, вспомнив свой первый опыт посещения бани с Анисимовной в районном центре.
- Как оценишь нашу работу, хозяйка? - спросил Дарью глава района.
- Не нахожу слов, Егор Никанорович. Все выше всяких похвал. Такой подарок для всех. Чувствуется не только уважение ко мне, но и к нашему общему делу, что намного важнее, чем внимание к моей личности. Теперь мы обязаны сработать на отлично. По-другому просто нельзя. А вообще я счастлива, что нахожусь среди хо¬роших людей, а  друзей   подводить я не приучена. Поэтому все у нас должно получиться, - произнесла Дарья.
- Все и так будет хорошо, Дарья Ивановна. Только не замыкайтесь в себе, к народу за помощью обращайтесь, если что. Без наших баб и мужиков нам все равно не обойтись. А народ у нас мудрый, добро уважает, да и ленью особенно не страдает, совесть имеет, вашим проектом все заинтересовались. Все ме¬ня допрашивают, а я и сам толком о нем ничего не знаю. Замучат они вас вопросами, как пить дать, замучат.
- Тайны от них у меня никакой нет. Вот соберу всех у вас в клубе, тогда и поговорим. А сейчас я хотела бы у вас недельку на обустройство выпросить. Дом надо привести в порядок, жизнь в него вдохнуть, осмотреться вокруг. Когда все сделаю, тогда и начнем вести разговор о проекте. Не возра¬жаете, Егор Никанорович? - поинтересовалась Дарья.
- Нет, конечно. Приводите здесь все в порядок по своему усмотрению, а если помощь какая нужна, то прямо ко мне..
- Я поняла, Егор Никанорович, Как только со всем разберусь, то обязательно вашими услугами воспользуюсь. Как же мне без вас, без вас - мне никак нельзя. Я женщина одинокая, горем битая, мужским вниманием обижена, - без всякого умысла ответила на предложение Дарья.
- Ну, это ты брось, голубушка. Уж кто-кто, а ты вниманием явно не обижена. Наверное,  каждый мужик за юбку твою хватается. Даже наш губернатор не устоял. Наверное, думает, почему такая баба и не моя?
- Думать не вредно, хотя и утомительно. Посоветуйте ему расстаться с иллюзиями, а то можно и без зубов остаться, - разозлилась Дарья.
-Ух ты, какая колючая! Ты что, век вдовой хочешь прожить? – удивился Дарьиной вспышке Егор Никанорович.
- Может, и не вдовой. Но только не с тем человеком хотела бы жить, у которого все его достоинства -  это eго должность. Мой муж должен быть личностью, которого бы все уважали. Может, такой и найдется со временем, а пока я таких не вижу, - твердо заявила Дарья и дала понять, что разговор на эту тему ей больше  не интересен.
Понял это и Егор Никанорович, почувствовав, что он накалили обстановку своим замечанием о губернаторе, и постарался уйти от неприятной для Дарьи темы, спросив:
- Деревню мы выстроили, Дарья Ивановна, а как ты ее назовешь?
- Гуляйполе.
- А почему так? Можно же и покрасивее.
- Корни мои остались в том Гуляйполе, да и душа тоже. Все деды мои там похоронены, отец с матерью там родились, хотя и живут сейчас в Киеве. Ничего от родных мест в памяти не осталось. Вот и хочу, чтобы здесь был для меня кусочек моей малой родины. Жить от этого легче и привольнее, - соврала Дарья и улыбнулась.
- Ну если так, то тогда все понятно, - смущенно ответил Егор Никанорович и тут же пригласил ее со всей командой к себе домой на ужин.

Часть одиннадцатая. Незнакомец

Дарью разбудила тишина. Спросонья она не сразу сообразила, где находится. Набросив на себя халат, тихонечко вышла на веранду, открыла окно, и сердце учащенно забилось от увиденного.  Дом стоял недалеко от леса. От влажной из-за выпавшей росы земли поднимался пар, где-то в кустах щебетали птицы, а вдалеке, как зеркало, застыла река. Солнце медленно поднималось из-за горизонта,  и его первые лучи упали на веранду. «Красота-то какая! Просто плакать хочется от такой красоты», - восхищалась Дарья. Ей казалось, что она попала в сказку, где все прекрасно, и где произойдут события, которые непременно сделают ее счастливой. Такой красоты в природе ей еще не доводилось видеть. А тут все свое, все рядом и все для души. Такая природа обязательно пойдет на пользу ее маленькому сыну. «Здесь он точно поправится. По-другому быть просто не может. Этот медвежий уголок вылечит его, сама природа будет способствовать этому. Она сама по себе плодит здесь радость и удовольствие, желание жить», - рассуждала Дарья, нисколько не жалея о своем приезде сюда и о том, что привезла с собой сына. А сын  в это время спал безмятежным сном, даже не подозревая, о чем размышляет его мать. «Пусть все спят, а я пойду на речку», - взяв полотенце, она шагнула со ступенек крыльца.
На носу был сентябрь, и купаться в реке в такое время не каждый бы рискнул. Потрогав воду рукой, Дарья решила все же искупаться. Она сбросила с себя халат и, забыв про купальник, шагнула в воду. Вода обожгла ее тело холодом. Сделав несколько резких взмахов руками, женщина согрелась. Дарья даже испытала необъяснимое блаженство, но, понимая, что долго находиться в такой воде нельзя, с сожалением вернулась к берегу и вышла из воды. Тело ее пылало от холодной воды. Женщина, взяв полотенце с земли, стала энергично им растираться, пока оно не порозовело от этих движений.  «Вот оно, здоровье. Не лениться только нужно, тогда и тело, и дух твой в блаженстве пребывать будут».    Возвращаясь домой, Дарья размышляла о том, что, искупавшись в реке, прошла как бы крещение в этом лесном крае. И это ей очень понравилось, понравилось до такой степени,  что она решила непременно искупать в реке и Андрейку. «Пусть эта река будет ему купелью и залогом его здоровья и благодатной жизни. Пусть растет в этом лесу сильным и умным, может, действительно станет уважаемым человеком, каким был  его отец. Лучшего примера для подражания я нигде еще не встречала». Дарья шла и наслаждалась природой. Здесь ей нравилось все: и  сосновый бор на берегу реки, и сама река, названия которой она пока не знала, и главное - воздух, который кружил голову своей чистотой. Веселые голоса птиц создавали картины рая, тревожившие душу. «Приживемся мы здесь. Дай бог, чтобы так было, иначе столько времени потрачено впустую», - убеждала себя Дарья, и тут же другие мысли захватили ее. Ведь пришла она в этот край не случайно. И не только ради сына она здесь. Она приехала встряхнуть людей, заспавшихся на русской печи, показать им, что  в их бедах виноваты не только те, кто сидит «наверху», но и они сами, отдавшие свой талант и волю не во благо самих себя, а на благо власти, которая и мизинца их не стоит.    «Поймут ли они меня только?» - озабоченно размышляла Дарья и стала соображать, с чего начинать разговор с этими людьми, живущими здесь из века в век поколениями.
Этот вопрос для Дарьи был не простым, ибо работающие и живущие зде¬сь мужики и бабы мало понимали, что происходит вокруг и, в том числе с ними. Всю информацию они воспринимали всерьез, а потому верили всему, что до них доходило. Но доходило-то  явно не то, что привезла с собой Дарья. Это-то и волновало ее больше всего. «Ладно, разберемся. Сначала ввяжемся в драку, а там посмотрим. Не могут они меня не понять, нутром это чувствую», - успокаивала она себя, подходя к своему дому.
А дома ее ждал сюрприз. Когда она вошла в свой двор, то увидела, что на крылечке ее поджидает Анисимовна. Увидев Дарью, она, даже не поздоровавшись, выпалила скороговоркой:
- Ну, и хоромы тебе, мать, отстроили. Живи и радуйся, но про нас не забы¬вай. Такого жилья у нас никогда не было и, скорей всего, не будет. Важная, значит, ты птица, Дарьюшка.
Дарья хотела было возразить, что, мол, не по ее инициативе здесь все построено, что у нее был другой, свой проект - скромный и недорогой, но Анисимовна, махнув рукой, успокоила ее:
- Не переживай. Это я так, сдуру, а не от зависти. Головой своей только соображаю: за просто так такие дворцы не строят. Значит, важно то дело,  с которым ты к нам приехала. Да и не пропадет оно, если надумаешь в Москву вeрнуться - из этого дома хороший детский сад получится или еще что-нибудь путное.
Видя, что ее слова Дарье не понравились, Анисимовна тут же попыталась уйти в сторону, добавив к сказанному:
- Да, шучу я. Всегда меня куда-нибудь занесет, а потом стыдно становится. А к тебе я по делу. Егор Никанорович прислал, наказал научить тебя, как печью и баней пользоваться. Вы, городские, мало в этом деле соображаете, можете и дров наломать, и беду навести. Деревенское дело, хоть и не хитрое, но ума и смекалки требует. А у тебя этого пока нет. Так что,  голубушка, парадом сегодня я командую, а ты рядовой. Тебе остается только слушать меня и запоминать. Да и дело это плевое. Когда начнем? - уточнила Анисимовна.
Дарья оценила внимание и заботу главы района и восприняла слова Анисимовны как должное. Ей на самом деле необходимо было знать все премудрости деревенского бытия, особенно научиться пользоваться русской баней и русской печью, без чего в деревне просто не выжить. Поэтому Дарья с благодарностью приняла предложение Анисимовны, неожиданной ее помощницы, но тут же предупредила:
- Сначала позавтракаем, а потом и искусство свое покажешь. Мои-то, наверное, еще спят. Засиделись вчера допоздна, а сейчас и времени не чувст¬вуют, но я их сейчас разбужу.
- Не надо нас будить, мы все уже встали. Да и завтрак давно на столе. Проходите в дом, а не то все остынет, - раздался сверху голос Полины Сергеевны, явно намекавшей на небольшое праздничнее застолье.
Дарья провела Анисимовну в дом, заметила там заставленный хорошей закуской стол и усадила за него гостью. На столе Анисимовна увидела много такого, чего она в жизни не видела и не пробовала. Усевшись за стол и осмотрев все внимательным взглядом, она без всякой обиды и зависти произнесла:
- Ох, и неплохо вы живете, москвичи. В нашем крае такого нет и не предвидится. Денег, наверное, все это огромных стоит, а у нас их нет. Нам  просто заработать негде. В этом-то и корень всех наших бед, а потому к ним у нас ни любви, ни ненависти. Если уж я и попала за такой зажиточный стол, то, может, у хозяйки и вино заморское есть?
Дарья не ожидала такой просьбы и несколько растерялась. Вина она заморского никогда с собой не возила. Знала, что у мужиков есть что-то в загашнике, но наверняка это обычная русская водка, а не марочное вино. Подумав немножко, она вдруг вспомнила, что в самый последний момент своего отъезда из Москвы Ксения сунула ей что-то из спиртного в сумку, предупредив:
- В дороге все пригодится. Может, кого угостишь, если потребуется.
Тогда Дарья не придала этим словам значения, а сейчас вспомнила  Ксению с благодарностью:
 - Не знаю насчет заморского, но что-то подобное у меня вроде есть.  - И пошла рыться в своих сумках. Через пару минут она вернулась, держа в обеих руках по бутылке великолепного импортного коньяка:  - Подружка моя в последний момент в сумку сунула, а я про них и забыла. Если подойдет, то разливайте. На всех хватит, там еще три бу¬тылки осталось.
- К такой закуске все пойдет, мимо рта не пронесем, хозяюшка. Сама за стол садись, а мужики пусть делом займутся. Не мне же такое вино раз¬ливать, расплещу с непривычки, - произнесла Анисимовна.
За столом сидели весело. Все пили заморское вино и закусывали снедью, купленной еще в московском супермаркете. Дарья почти не пила, а лишь слегка пригубляла вино. Анисимовна же, подвыпив, начала просвещать хозяйку в деле, которое та или не знала совсем, или знала понаслышке:
- Вот вы, городские, грамотные все, одеваетесь по моде, гонор свой держи¬те, а вот что в печи и бане главное, не знаете. Печь, например ваша, от¬менно сделана, но если к ней неуважение проявить, то она и отомстить может. 3десь важно знать, что в ней главное и как за ней ухаживать... - И Анисимовна подробно, во всех деталях стала рассказывать присут¬ствующим о важности деревенской печи, о дымоходе, о тяге, о под¬дувале, о задвижке, о синих огнях на углях, угарном газе, а также о том, как ее топить, обед на ней готовить и сохранить тепло в доме. Потом в таких же деталях она разложила по полочкам деревенскую баню, выделив в ней основное достоинство: что она продлевает жизнь, выводит вся¬кую хворь наружу, что в ней даже беса можно изгнать, если мужика рядом нету.
Анисимовна продемонстрировала всем, как растопить печь и закрыть ее вовремя,  чтобы не упустить тепло и не от¬равиться угарным газом. Закончив с печью, она поинтересовалась у Дарьи:
 - Баню будем топить, али как?
- Будем, обязательно будем. Нам всем помыться с дороги надо, да и сыну кое-что постирать, пока там вода горячая.
- Тогда идем, покажу, как это делается,  - согласилась с ней Анисимовна и потащила за собой Дарью.
С баней они управились быстро и, когда та растопилась и из трубы пошел сизый дымок, Анисимовна спросила у Дарьи:
- Я нужна тебе еще или свободна?
- Дальше я сама справлюсь. Спасибо тебе, Анисимовна, за помощь. Без тебя мы бы точно ничего не смогли сделать. Для нас все здесь в диковинку, все необычно, но интересно. Не забывай только про нас, заходи почаще. От тебя каким-то теплом и уверенностью веет. Хорошая ты баба, между прочим.
- Ладно, уговорила, чем смогу - помогу. Народ у нас добрый, отзывчивый, в бе¬де не оставит, - успокоила на прощание Анисимовна и собралась уходить.
Когда баня была готова, Дарья направила в нее мыться мужиков. Сама же она, вместе с сыном и Полиной Сергеевной, решила мыться последней, рассчитывая на то, что спокойно может подготовить в ней воду для стирки и навести порядок.
Вскоре мужики вышли из бани краснощекие и довольные, вытирая на ходу катившийся с них ручьем пот. Дарья вошла после них в баню, окати¬ла все кипятком, смыв остатки березовых листьев и мыльной пены, и, убе¬дившись, что все кругом чисто, попросила  Полину Сергеевну:
- Помойтесь без меня с Андрюшкой, а я зайду попоздней. Там сейчас слишком жарко, а я в такой жаре задыхаюсь, - произнесла Дарья, подавая им чистое белье.
Однако Дарья сказала неправду. Никакой жары она не боялась. Ей просто хотелось побыть одной, рас¬слабиться без свидетелей и получить удовольствие от всего то¬го, что дарила людям баня. Да и подумать хотелось в одиночестве, потому что  она была абсолютно убеждена в том, что только в таком, расслабленном состоянии мысль ее абсолютно свободна, а в этом как раз она сейчас особенно нуждалась.
Полина Сергеевна с Андрейкой мылись недолго. Очевидно, жара и горячий пар были им невмоготу, однако вышли из бани довольные, со счастливыми улыбками на лице. А Полина Сергеевна, выйдя на свежий воздух, тяжело вздохнув, произнесла:               
- Не помню уж, когда я в такой бане мылась. Сколько лет прошло, а забыть ее не могу. Хорошую баню мужики сладили, ничего не скажешь. Мы там все прибрали за собой, Дарья Ивановна, можете идти мыться, да и жара чуточку спала. Вам будет в самый раз.
Дарья кивнула головой в знак согласия и предупредила няню:
 -  Вам, наверное, пора обед готовить. Только Андрюшку никуда одного не пускайте. Мало ли что… - не закончив фразу, Дарья  пошла в баню.
В предбаннике она, не спеша, разделась, приготовила для себя чистое белье, аккуратно сложив его в одно место и, погладив руками свое тело, открыла дверь в баню. Горячий поток воздуха мгновенно обжег ее, и женщина спешно закрыла за собой дверь. Постояв немножко неподвижно, давая телу привыкнуть к новой для него среде, она медленно забралась на са¬мый верхний полок, где было особенно жарко. Дарья распласталась на сохранивших лесной дух досках и, словно прилипнув к ним, замерла без движения. Жара и мягкий пар делали свое дело, и вскоре пот ручьем стал стекать с нее. Почувствовав, что больше лежать наверху  она не сможет, Дарья спустилась пониже и снова легла на гладко выструганный настил. Прижавшись к нему и закрыв глаза,  она задумалась. Разные мысли лезли в голову. Больше всего о сыне, но были и другие, которые касались ее лично. Сама себе, уже не в первый раз, задавала вопрос:
- А правильно ли я живу? К чему такое самопожертвование? Неужели мне век вдовой горевать? А ведь я просто красивая баба, на которую все мужики заглядываются. Одни лезут ко мне с похотью, другие с бравадой, го¬товые взять любую крепость, третьи с искренним ко мне чувством. Кошмар один и только. И попробуй все это выдержать.
По ее понятиям, она должна была выполнить свой долг перед мужем: вырастить и поднять на ноги сына, постараться претворить мечту Андрея в жизнь, не осрамив его память. Но ведь она уже почти все это сделала и обязательно доведет до конца, а что же остается ей самой? Все  у нее сейчас есть, только нет одного - любви. Любви верной и прочной, которую она потеряла вместе со смертью мужа, а другой не нашла. А ведь любовь - ко¬рень всей бабьей жизни, без нее женское тело и душа чахнут и, в конце концов, гибнут. А ей очень хотелось любить. Но чтобы любовь ее была особенной: единственной, неповторимой и ликующей даже в несчастье и горе. Найдет ли она такую любовь, да еще в этом медвежьем крае, где и мужиков-то приличных нет.  Так думала про себя Да¬рья, и непрошеные слезы тихонько текли по ее красивому лицу.  «Ну все, погрустили  и хватит», - сказала себе Дарья.  Она легко поднялась со своего ложа, взяла приготовленный березо¬вый веник, намылилась и стала беспощадно хлестать себя им, приговаривая: «Ничего, Дарюнька. Крепись, Дашенька. У людей еще хуже бывает. И любовь к тебе придет, и сын твой молодцом станет. Терпи только и не сдавайся, когда-нибудь, да судьба повернется к тебе лицом и наградит счастьем и любовью. Для таких, как я, у бога всегда про запас что-то имеется.
Исхлестав себя изрядно, словно она в чем-то себя винила, Дарья облилась сначала теплой водой, а потом опрокинула на себя целый тазик почти ключевой воды, отчего  тело ее сжалось в комочек, а потом охваченное жаром запылало, почувствовав в себе силу.
Вымывшись до конца, Даша приготовила воду для стирки белья и, одевшись во все свежее, вышла во двор своего нового дома. «Как ни грустно моему сердцу, но душа моя в этом крае ликует. К чему бы это?» - подумала Дарья и окликнула Полину Сергеевну:
- А мужики-то наши где?
- В лес пошли за грибами. Анисимовна им нахвалила местный лес. Вот они и сбежали туда.
- Тогда ладно. Пусть полюбуются лесным богатством. Да и мне мешать не будут. Я тут стиркой займусь, а то мой сынуля извозил всю одежду до невозможности. В порядок все привести надо, - сказала Дарья и принялась за дело.
Из бани она вытащила корыто, кем-то заранее приготовленное, поставила его на два кряжа, аккуратно спиленных, натаскала в него воды и бросила туда  грязное белье сына. Потом, никого не стесняясь, подвернула полы халата за пояс, до предела оголив ноги, и расстегнула верхние пуговицы халата так, что  стала видна грудь.
-  И где он только мог так измазаться, - ворчала Дарья, усиленно  стараясь оттереть грязные пятна на одежде сына. Она так увлеклась делом, что даже не заметила, как кто-то тихо въехал на лошади во  двор. Очнулась лишь тогда, когда услышала незнакомый голос, который был явно адресован ей:
- Это ваш сын, мамаша? Я его у речки подобрал,  он ведь случайно мог утонуть. Там берег глинистый, скользкий, опасный для такого малыша. Смотреть надо за мальцом, а то неровен час, и беды не миновать.
От этого голоса Дарья вздрогнула и, разволновавшись от услышанного, резко подняла голову, забыв привести себя в порядок. Прямо перед ней, метрах в десяти, как в сказке, на вороном коне восседал всадник в ковбойской шляпе и с охотничьим ружьем на плече. Впереди него сидел ее Андрюшка и перебирал ручками гриву хозяйского коня. На вид всаднику было около сорока лет. Он был красив, крепок, строен, уверенно держался в седле и чем-то внешне и по голосу напоминал ее Андрея. От увиденного Дарья остолбенела и не могла двинуться с места. Всадник же снял малыша с лошади, поставил его на землю и приказал:
- К маме своей беги, путешественник. Разве не видишь, что она расстроена.
Андрюшка не ослушался приказа мужчины,  тут же бросился к матери и обхватил своими ручонками ее ноги. Всадник же развернул коня и направился к воротам, не говоря больше ни слова. Вскоре он совсем скрылся из виду.
Дарья была в шоке. С одной стороны, она чуть не потеряла сына, а с другой - как с неба, появился человек, который заинтересовал ее. То, что он не местный, было видно сразу. В этих местах все окали, а у него была чистая, не ломанная местным акцентом речь. Да и вел он себя по-джентльменски. «Вот дура, даже поблагодарить, человека не смогла. Уставилась на него, как обезьяна в зеркало, даже дар речи потеряла. Да и спросить бы можно, кто такой, как зовут, чем занимается, к столу, наконец, пригласить. Он знает, очевидно, меня, если сразу мамашей назвал». Однако, вспомнив о сыне, она отбросила от себя эти мысли и, взяв его на руки, крепко при¬жала к себе, поцеловала мальчика в вихрастую макушку, приговаривая:
- 3олотиночка ты моя, куда же тебя понесло одного? Так ты мать до смерти доведешь. И куда только Полина Сергеевна смотрела?! Самой пока надо за ним приглядывать.
Все последние свободные дни Дарья занималась наведением порядка в доме, стараясь сделать его максимально удобным для житья. Андрейка вертелся у нее под ногами, и за него она была спокойна. Он чувствовал себя в деревне замечательно, не хныкал и не скучал вдали от городского шума. Дашу не покидала мысль о том всаднике, что однажды въехал в ее двор. Ей очень хотелось еще раз встретиться с ним. Но что могла дать ей эта встреча? Новые разочарования или надежду? Надежду на что?  На дружбу, взаимопонимание, на любовь, наконец. Дарья даже себе не могла ответить, чего бы она хотела. Однако ее душа и сердце были неспокойны, словно предчувствуя беду или события, которые могли в корне изменить ее жизнь.

Часть двенадцатая. Общий сход

Шофер Ксении давно уехал из Гуляйполя обратно в Москву, а Паша тщательно готовился к приезду семьи.  Дарья решила, что пора собирать сельский сход, на котором она планировала изложить основную цель своего приезда сюда. Несколько дней Дарья обдумывала план своего выступления, пыталась представить вопросы, на которые ей, возможно, придется отвечать, отрабатывала манеру своего поведения перед людьми.  Ей очень хотелось, чтобы люди поня¬ли сердцем своим необходимость преобразований. Раздумывала она и о своем внеш¬нем виде на этом собрании. Ей не хотелось выделяться из деревенской среды, в которой предстояло жить и работать. Поэтому она подобрала для себя строгий деловой костюм, косметику решила совсем не использовать и сделала простую   прическу. Все это она продемонстрировала зеркалу и осталась довольна собой: «Это первый в моей жизни бой, в котором не будет ни крови, ни лжи и обмана, и нужно во что бы то ни стало выдержать его».
Даша была глубоко убеждена, что равнодушных среди местных жителей не будет,  что люди поймут ее замыслы. «Важно сделать свое выступление красивым и легким, без всякого нап¬ряжения, чтобы люди поняли, что говорит она от души и сердца, а не по подсказке, что это ее выбор, ее намерение, в котором нет для нее ника¬кой выгоды».
Зал в клубе был полон. К удивлению Дарьи, все присутствующие в нем были празднично одеты, и нигде не было видно подвыпивших мужиков. Ин¬терес к выступлению Дарьи неподдельным. Чувствовалось, что люди пришли сюда не ради праздного любопытства, а чтобы найти вместе с гостьей иной путь своей жизни, разобраться в причинах  нищеты и невнимания к ним властей.  Возможно, были и другие причины, о которых Дарья пока не знала.
За столом на сцене сидели глава района, его основные помощники и кто-то из представителей областной власти. Стул Дарьи предусмотрительно был поставлен с краю стола, поближе к трибуне. Когда встал из-за стола глава района, все зале затихли. Однако долго говорить Егор Никанорович не собирался. Обведя взглядом собравшихся, он глубоко вздохнул и сказал:
- Полагаю, что лучше обо всем нам расскажет уважаемая Дарья Ивановна Вишневская. Я только  требую соблюдать тишину. Прошу вас, Дарья Ивановна. Народ ждет вашего слова.
Дарья встала со своего места, прошла к трибуне и посмотрела в зал, стараясь уловить настроение людей, собравшихся для серьезного разговора. Сердце ее колотилось от волнения, руки слегка дрожали. Однако, вспомнив, зачем она здесь, Даша совладала со своим волнением и начала свое необыкновенное выступление перед малознакомой ей публикой.
- Всех вас волнует сейчас один вопрос: зачем сюда приехала эта женщина, то есть я, и что мне вообще от вас нужно? Но прежде чем ответить, я сама спрошу вас: всех ли устраивает настоящая жизнь, не хотите ли вы перемен, а если хотите, то каких? – вопрошала зал Дарья.
В помещении зашумели, многие из присутствующих стали переговариваться между собой, как бы ища общее мнение или поддержку односельчан своему сужде¬нию, некоторые просто сидели, задумавшись, не зная, что сказать, другие во¬обще не ожидали такого начала и прислушивались к голосу других. Bопросы эти Дарья задала потому, что хотела понять настроение людей, выяснить, что кроется за их озабоченными лицами, и что хотели эти люди от нее услышать. Пока зал собирался с мыслями, Дарья совсем успокоилась и, проявляя тер¬пение и уважение к людям, спокойно ждала первой реакции зала.
Через некоторое время зал затих снова, и к трибуне вышел средних лет мужчина, очевидно, уважаемый селянами, ибо все взгляды присутствующих были уст¬ремлены на него.
- Бабарыкин я, Петр Иванович. Такой же безработный, как и большинство си¬дящих в этом зале. Вы спрашиваете, устраивает ли меня подобная жизнь, хотим ли мы перемен? Никто в этом зале не скажет вам, что определенно устраивает, за исключением некоторых. И перемен мы хотим, но трудно ответить - каких, ибо все, что сейчас делается в нашем государстве позитивного, нас обходит стороной. А вот почему, понять мы не можем. Может, решите для нас эту задачку, поскольку нам она не под силу. И терпеть такое положение уже невмоготу. Сверху говорят, что село на подъеме, а нам из года в год все хуже и хуже. В чем же причина такого безобразия, уважаемая Дарья Ивановна?
Вопрос был прямой, а потому и ответ должен был быть таким же. Поэтому Дарья слегка задумалась, ибо хотела найти такие слова для людей, которые ставили бы в этом вопросе точку, а не многоточие. Она посмотрела в зал и сказала:
- Если говорить в целом, то причина в устройстве нашего общества и в наших за¬конах. Это правда, хотя и горькая. Для нас проблемой стало само государство, а для него - мы с вами, то есть народ. Люди везде хотят одного и то¬го же: демократического порядка и организации своего хозяйства на принципах свободной деятельности. Когда государство не вмешивается, люди, повсюду организуют свою жизнь одинаковым образом. В то же время, когда законность является привилегией тех, кто обладает политической и экономической властью, остальная часть населения не имеет другого выбора, кроме беззакония. Так уж сложилось, что законодательная, судебная и правоохранительная системы созданы у нас для обслуживания тех, кто живет за счет других. Но такая система не жизнеспособна, неэффективна и  порождает коррупцию, поскольку из нее выброшена главная движущая сила общества - народ. А угнетенный народ не будет проявлять ни инициативы, ни творчества, ни своей энергии в полную силу. А все потому, что у него нет ни денег, ни знаний, ни надежды получить кредит и страховку, не может он рассчитывать и на поддержку властей. Повсюду он чувствует угрозу своему делу, а все, что имеет, - это его воля и желание трудиться. Да и система наша не рыночная, а бюрократическая, которая никогда не служила на благо народа. Она не только неэффек¬тивна, но и аморальна. Можно ли после этого удивляться, что вас такая жизнь не устраивает и вас тянет к переменам? К  сожалению, в нашей стране сложилось так, что ни государство, ни политические партии не выражают воли народа. В лозунгах и призывах, правда, это есть, но только - в них, а не на деле. У  нас нет для людей равных возможностей, не вознаграждается созидательная деятельность, не поощряются инициатива и творчество народных масс, зато поощряется паразитическая деятельность проникшей во все щели бюрократии. Гениальность нашей жизни такова, что мы создали систему, где господствует меньшинство и в которой становятся неосу¬ществимыми естественные стремления людей иметь работу и крышу над головой. Народ хочет одного: подлинной демократии и личной свободы. А мы создали общество, которое богатых делает богаче, а бедных беднее. Вот так я ответила бы на ваш вопрос, уважаемый господин Бабарыкин.
Зал притих после слов Дарьи, однако продолжалось это недолго. Вдруг поднялся крепкий мужчина, в котором Дарья узнала спасителя своего сына. Посмотрев Дарье прямо в глаза, он попытался уточнить   сказанное  ею:
- Что же выходит, Дарья Ивановна? Мы, получается, в капкане, поскольку для всех разные правила игры. Но должен же быть выход из такой патовой ситуации? Извините, забыл представиться: зовут меня Иваном Яковлевичем, а фами¬лия Преображенский, местный лесничий я.
У Дарьи сжалось сердце. Она несколько смутилась при виде этого человека, поскольку давно ждала  встречи с ним, правда, не при таких обстоя¬тельствах. Женщина сумела сдержать свои эмоции. Улыбнувшись залу, она  ответила:
- Ни в каком мы не в капкане. Просто у нас такой вид свободы, который же¬стко завязан с авторитарным режимом, истинная же свобода с ним не сов¬местима.
Экономический либерализм, уважаемый Иван Яковлевич, который навязывает¬ся нам сверху, нас не спросив, есть и будет всегда относительным и креп¬ко сопряженным с ограничением политической свободы. Экономическая же свобода всегда была частью политической свободы, но поскольку они сей¬час разъединены, то мы и имеем, что имеем. Такое  состояние и определя¬ет правила игры, когда не независимые и суверенные граждане решают, в каком обществе они хотели бы жить и трудиться, а политическая власть, которая равных правил игры для всех не гарантирует. Во всяком случае, такова ситуация на сегодняшний день, что завтра будет - посмотрим. Могу сказать только одно: когда экономические, социальные и культурные разли¬чия между людьми будут сокращены до приемлемых границ, то только тогда мы сможем говорить об одинаковых и справедливых для всех правилах иг¬ры. При существующем же сегодня неравенстве между бедными и богатыми, селянами и горожанами мало что изменится - привилегии и преимущества останутся у меньшинства, а большинство получит дырку от бублика. Это одна из ошибок, из которой правомерно вытекает вопрос: нужна ли вообще такая власть населению.
- Ну, и что же делать нам в такой ситуации?! Ждать, когда у нас животы пу¬хнуть начнут? – перебил Дарью Преображенский.
- Нам всем необходимо напомнить власти, что она обязана вернуть своим гражданам право ставить себе творческие и созидательные задачи и сос¬редоточить свои действия лишь в тех областях, где свободные граждане действовать не могут. В противном случае, такая власть бессмысленна. Нам необходимо сильное гражданское общество, способное отстаивать свои интересы, иначе все мы будем уязвимы во всех отношениях, подвержены лю¬бым потрясениям и кризисам. Нам нужен такой социальный проект, который  был бы нацелен на радикальное переустройство общества без каких-либо революций.  Общество, которое обеспечивало бы всем в равной мере свободу и спра¬ведливость на основе высочайшей нравственности.
- Все это, безусловно, так, уважаемая Дарья Ивановна, но ведь вы, наверное,
приехали не убеждать нас в том, что такое хорошо и что такое плохо. Оче¬видно, у вас задумка другого плана. Поселение уже построено, дорога туда проложена,  электроэнергия подведена, скважины для воды пробурены. В чем же секрет вашего проекта? Люди интересуются, у многих руки чешутся, чтобы включиться в ваше дело. Можно о нем поподробнее, - поторопил Дарью Преображенский.
Дарья, даже не раздумывая, тут же ответила:
- Затем и стою я здесь на трибуне, чтобы рассказать об этом проекте. А отвечаю я на те  вопросы, которые вы задаете. Спросите меня, как булки с маком пекутся, тоже отвечу. Каков вопрос, таков и ответ, Иван Яковлевич. А о  проекте скажу следующее. Во-первых, это не мой проект, а разработки моего мужа, который умер больше трех лет назад. Ознакомившись с ними, я по¬считала,  что не могу остаться в стороне от тех идей, которые в нем зало¬жены. Это мой не только супружеский, но и гражданский долг. Я себе слово дала довести все до конца. И сейчас я хочу воплотить его наработки в жизнь. Скажу также, что этот проект прошел самую тщательную экспертизу, принят как перспективный для нашего села и под него выделены немалые средства. Это пилотный проект, экспериментальный. Если получится у нас, то получится и у других.
 Мы все хотим, чтобы крестьянин вернулся на свою землю и дока¬зал, что его русская мать родила, а не в капусте нашли. Стыдно смот¬реть, когда пустует земля, а безработных - как мух на дерьме. И не вас я виню в этом, а нашу элиту, которая ослепла от жадности и недоумия. Именно ее деятельность привела к тому, что  большинству населения законная деятельность оказалась не по карману, вследствие почти полной невозможности использовать установленные государством и законом и права и особенно права собственности. Наш же проект предлагает способ согласования идеалов справедливого общества с законными притя¬заниями отдельных людей на самостоятельность и инициативу. Именно такое общество мы и намерены создать, поскольку оно способно предотвратить насилие, вызываемое растущим разрывом между теми, кто использует в своих интересах непригодные правовые институты, и теми, кто не только не может их использовать, но даже не имеет к ним доступа.
    А суть нашего проекта в следующем. Мы создаем сельскохозяйственную корпорацию, а по существу общественный союз сельских товаропроизводи¬телей, отличающийся от других внутренней организацией, сплочением чле¬нов в одно целое, где все равны и вольны в своем выборе. Это самоуправляемое сообщество единомышленников, представляющее собой значительную общественную силу, способную обуздать любой произвол, а также сломить устоявшийся стереотип в сознании и поведении населения относительно его возможностей, развивать у него чувство сотворчества, взаимопомощи и ответственности не только за свою собственную судьбу, но и за судьбу других.
 А что сейчас у нас происходит? Скупают земли вместе с деревнями, создают новое крепостное право, на наших землях иностранцы создают свой бизнес, используя наши дешевые земли и рабочую силу, а мы считаем их благодетелями, мы продаем свои земельные паи за бесценок, мы не живем, а выживаем, абсолютно ни на что не надеясь. При этом власть наша счи¬тает, что это нормальное явление, мол, на село пошли инвестиции, новая техника, технологии. А вот что у людей на душе творится,  поинтересоваться забыли. Но я же нутром чувствую, что у вас на душе кошки скребут. Разве я не права?
Дарья посмотрела в зал в надежде найти поддержку своим словам, и она ее нашла. С места поднялся пожилой мужчина и, обращаясь к Дарье, сказал:
- Я полностью солидарен с вами, но несколько шокирован вашим выступле¬нием. Не для всех здесь присутствующих понятно, что у вас чуткое и от¬зывчивое сердце, которое не выносит разлада между благополучием людей и несправедливостью, окружающей их. По существу вы вступаете в борьбу с    существующим общественным злом, которая не сулит лично вам ничего, кроме невзгод и лишений, поскольку этим выбором вы ставите себя в
конфронтацию с власть предержащими. Я маленький человек, но, чувствуя вашу правоту и напор, я готов встать с вами рядом и строить такое общество вместе с вами. Думаю, что ко мне присоединятся и другие. Лично для меня построение справедливого общества - вполне осознанная задача.
Надеяться нам не на кого. Тогда кто же, как не мы сами, позаботится о нас, включив в это дело наш острый ум, смекалку, сообразительность вместе с душой нараспашку.  Разве мы не видим, что государство, в том виде, каким его мы находим сейчас, откровенно противостоит обществу, реп¬рессивно к нему относится, чуть не доводя до войны с ним. Неуклонно рас¬тет бюрократический аппарат, опутывающий все сферы нашей жизни, уничтожаются на наших глазах все виды человеческой ценности. Для многих из нас совершенно очевидно, что все попытки сверху создать механизмы и структуры, ограничивающие исполнительную власть, такие, как разделение властей, парламентаризм, государственные и общественные советы и прочие струк¬туры, на самом деле есть всего лишь формы укрепления государственности, а по существу - насилия. И все это видно, как на ладони. По существу абсурдной стала сама идея и  принципы организации демократического об¬щества «сверху вниз». Нам же нужно, чтобы   нужда в   преобразовании об¬щества в его новое качество родилась среди народа, ибо демократический строй сохранит свою жизненность и творческую силу лишь до тех пор, пока он будет народным. Это же ясно, как дважды два. Да и не хочу я, что¬бы надо мной кто-то господствовал. А ваше предложение, Дарья Ивановна, как я лично думаю, дает возможность развиваться творческим, созидательны силам самого народа, создавать народные учреждения не уголовного, а обычного права. Тогда мы точно защитим себя от желающих повластвовать над нами. - Человек замолчал, а потом добавил: - Да, забыл представиться. Учитель я местный - Михалев Василий Иванович. Будет время или необхо¬димость какая - заходите ко мне, нам будет о чем потолковать.
Дарья никак не ожидала, что в этой глухомани есть люди, которым не откажешь в уме и здравом смысле, а потому на предложение учителя она сразу согласилась.
- Я непременно воспользуюсь вашим предложением, Василий Иванович, и рада, что в вашем лице нашла единомышленника. Нечасто так бывает, когда люди, не зная друг друга, с полуслова понимают, о чем идет речь. Ведь я еще далеко не все сказала, а вы уже опередили меня. Значит, у вас, так же как и у меня, сердце кровью обливается от бессилия что-либо изменить вокруг себя. В таком состоянии наша бездеятельность преступна. Спасибо вам за добрые слова и за поддержку, уважаемый Василий Иванович. – После этих слов Дарья на время замолкла, словно собираясь с мыслями, а потом продолжила, обращаясь к залу:
- Что же мы хотим создать? Ведь это волнует каждого из вас?
- Если можно, то расскажите поподробнее, Дарья Ивановна, а то уже дух захватывает от нетерпения, -  выкрикнул кто-то из присутствующих.
И Дарья начала заново объяснять людям суть своего проекта:
-     Наша правящая элита не понимает одного: без своего народа ей непосильна ни одна задача. Это доказано не мной, а историей человечества. Поэтому у меня и многих других людей другой взгляд   на общество. И наша сельскохозяйственная корпорация – это общество иного типа, в котором отношения между людьми определяются не законами или указаниями «властителей», избранных вами же, а взаимными соглашениями, свободно состоявшимися, а также обычаями и привычками, вами признанными.
Никакой иной власти, кроме народной – общего схода, народного вече,  - в нашем обществе не будет. На сходах селяне будут совещаться по поводу своих нужд, принимать решения, которые обязательны для всех, без навязывания другим своей воли. Каждому жителю нашего общества предоставляется свобода действий, чтобы он мог развивать все свои естественные потребности, свою индивидуальность, свое творчество, то есть все то, что в нем есть личного, особенного. Это общество равных в правах единомышленников, не допускающее в свою среду никакого принуждения. Если хотите, то это своего рода общественный идеал, осознанный самим народом. Идеалом такого общественного устройства для правящей верхушки и политики подобное общество никогда не было. Для них это всегда была утопия, нечто практически неосуществимое. Это ошибочное мнение, ибо наша идея основана на историческом опыте, который и послужил основанием для так называемого обычного права, господствующего в Европе среди миллионов людей с пятого по шестнадцатое столетие. А еще   раньше, в Древней Греции например, около двадцати пяти веков назад основной ячейкой государства была община-полис или город с прилегающей к   нему территорией. В этих общественных образованиях решающую роль играли не власть предержащие, а народное собрание с правом окончате¬льного решения всех важнейших вопросов. Именно в греческих общинах-полисах  успешно начинают развиваться основы демократии, складывается осо¬бый тип личности - свободной, честолюбивой, безгранично преданной своему государству, не знавшей единой централизованной власти. Подобным полисом были Афины, где политическая жизнь развивалась по пути демократии, социальных и экономических реформ, направленных на ус¬тановление согласия между всеми слоями общества. Народное собрание зде¬сь было верховным органом правления, а все должностные лица избирались голосованием или по жребию, были подотчетны и сменяемы.
Общественный древнегреческий порядок, основанный на демократизме, самоуправлении городов-полисов, создавал гармонию в общественных отношениях, развивал коллективистское начало во всех сферах жизни, утверждал   равенство, справедливость и самостоятельность, превратившись в своего рода вечные нормы жизни общества, которое принято называть гра¬жданским. В таком обществе горожане и земледельцы, не знавшие проблемы отчуждения от государства, сплачивались в единый коллектив, составляв¬ший экономическое, политическое и идейное целое. В таких  государствах свободные граждане верили, что благополучие каждого из них зависит прежде всего от их родного полиса, вне которого существовать невозможно. С другой стороны, процветание полиса во многом зависело от его граждан, от того, сколько среди них будет ярких,  талантливых и бла¬городных людей.
При этих словах Дарья слегка, задумалась, а потом продол¬жила:
- Да и наши предки еще в самые отдаленные времена стали вырабатывать    такие общественные учреждения, которые мешали бы отдельным лицам зах¬ватывать власть. Так появились деревенская община, средневековые цехи - цехи доброго соседства, цехи ремесел и искусств, купцов, охотников и тому подобное. И все они были установлены самим народом, чтобы противос¬тоять захвату власти нежелательными членами своего  рода. Это было проявлением реального   народного творчества, его инициативы, в резуль¬тате чего устанавливалась такая система взаимных отношений между людьми, которая основывалась на началах личной свободы и содействовала, как это ни странно, чрезвычайно быстрому развитию, хозяйственному и полити¬ческому подъему. И даже сейчас, если присмотреться к современному разви¬тию цивилизованных народов, то мы увидим, как в них все более и более растет движение с целью ограничить сферу действия правительства, осо¬бенно в тех областях, где оно оказалось некомпетентным, а личность добивается все большей и большей свободы.
Неожиданно из зала поднялась довольно еще молодая женщина и, пере¬бив Дарью, задала вопрос:
 - Да о чем вы тут толкуете, Дарья Ивановна, о какой такой справедливости? Войдите в  наши избы, посмотрите на наших мужиков, жен и детей, во что они одеты, что они едят, как они живут в ожидании неизвестно чего, и вы узнаете, почему одни богатеют, а другие перебиваются с хлеба на воду. И секрета здесь никакого нет. Все состояния у нас - крупные и мелкие - основываются на бедности других, их бесправии и ничтожности их положения в обществе. Разве это справедливо?               
- Вы абсолютно правы,  уважаемая... Не знаю, к сожалению, как вас зовут.
- Фадеева я, Марина. В недавнем прошлом доярка, а сейчас даже не знаю кто.
- -Так вот, Марина, ваши слова и есть ответ на то, о чем я здесь говорила. В своей корпорации мы сделаем все от нас зависящее, чтобы ник¬то не нуждался ни в чем и чтобы не было у нас ни одного человека, кото¬рый был бы вынужден продавать свой труд, чтобы обеспечить существование своих близких. И  доживем мы до этого в самом недалеком будущем. Наша корпорация дает возможность жить по-человечески и воспитывать детей так, чтобы сделать из них равных членов общества, причем стоящего по организации выше, чем наше. И главным в нем мы ставим нравственность, причем высочайшую нравственность, особенно среди детей и подростков. Сейчас мы мало говорим о нравственности. Ее место занимают цинизм, распущенность, лицемерие законности. И, к большему сожалению, общество к этому равнодушно, хотя его нравственный уровень падает все ниже и ниже. Все хорошее в людях притупляется, ржавеет, ложь становится добродетелью, обман - нормой жизни. Целью многих людей стали нажива, желание пожить всласть, растратить бездельно свой разум и свои силы. Разврат и разложение правящей верхушки и бога¬тых людей становятся уже возмутительными и требуют настоятельного вмешательства. Мы на глазах теряем уважение друг к другу, не чувствуем взаимной поддержки и, похоже, что мы уже не люди, а стадо. При таких условиях мужество и личная инициатива сначала ослабевают, а по¬том гибнут. А без взаимного доверия, без личного почина, без взаимной поддержки не может быть ни нормальней жизни, ни борьбы за лучшее буду¬щее. Такое общество неизбежно погибнет, ибо будет не в состоянии проти¬востоять своим врагам. Вот почему чувство солидарности и взаимовыручки в нашем обществе должно оставаться вечно живым, как привычка, присущая здравому уму. Нам нужно научиться обращаться с другими так же, как мы желаем, чтобы обращались с нами, а это начало равенства. Если мы не желаем, чтобы нами управляли, нам надо выбросить из головы даже мысль о желании управлять другими. Равенство во взаимных отношениях и вытекающая из него солидарность - это именно то, что рождает справедли¬вость. На этих основах и будет строиться наша корпорация.
Дарья еще что-то хотела сказать о нравственности, но ее остановил возглас:               
-  Но этого не так просто добиться, Дарья Ивановна. - Оказалось, это была Анисимовна.               - Если ты хочешь жить, наслаждаться жизнью - цельной, полной, бьющей через край, - познать наивысшее от нее наслаждение - борись, выбор в твоих руках, - ответила ей Дарья и перешла к другому вопросу.
- Всех, очевидно, интересует вопрос, что будет представлять из себя наша корпорация организационно. Здесь все очень просто. Каждый ее участник будет иметь свое собственное подворье, земельный надел и обладать  правом производить на нем, что  сам пожелает. Все, что  будет произведено, - это его личная собственность. Свой быт, досуг, образование и все другое, связанное с жизнью его семьи, - это тоже его собственное право. Для облегчения работы на земле, сбыта готовой продукции, получения за¬емных средств в корпорации будут созданы кредитное товарищество, сбытовой кооператив, единое для всех обслуживающее механизированное хозяйство. Для всех членов корпорации будет создана единая бухгалтерия, в которой каждый будет иметь свой текущий и расчетный счет, что освобождает каждого члена корпорации от лишней бухгалтерской волокиты. Управлять корпорацией, то есть принимать решения и следить за их исполнением, будет общий сход. Нарушение общих правил нашего общежития несовместимо с пре¬быванием в нем. Помимо этого, мы создаем собственные пенсионную, больнич¬ную и школьную кассы, условия работы которых вам будут предоставлены. Средства на кредитное товарищество уже выделены, на днях по лизингу придет в наше хозяйство техника прямо с завода, минуя посредников, вы¬делен семенной материал из запасов и горюче-смазочные материалы. Сейчас в корпорацию мы сможем принять всего десять молодых семей, готовых жить на этой земле поколениями. Временщикам места в корпорации нет. Таков ос¬новной наш закон. Деньги на развитие корпорации выделяются как беспроцентный кредит сроком на десять лет, с началом выплаты по прошествии пяти лет. Вся инфраструк¬тура строится за счет средств федерального бюджета или других фондов. И еще одно важное обстоятельство: корпорация на пять лет освобождается от всех налогов, кроме подоходного, конечно. Сейчас   есть всего лишь десять подворий, скоро их будет сто, а потом около тысячи. На нашей совести две брошенные деревни. Их надо поднять, обустроить и вдохнуть жизнь. Для тех, у кого есть дети, будет выделен автобус, чтобы возить их в школу или районный детский сад. По существу в нашей корпорации действуют все принципы самоуправления, самоорганизации, само¬сохранения. Однако это вовсе не значит, что у нас будет действовать за¬кон: «пусть делают, что хотят». Этот лозунг   никогда и нигде не будет применяться на практике. Давая полную свободу нашим членам, мы вместе с тем требуем от них соблюдения норм и правил, установленных ими же. При этом добиваться развития личной инициативы и творческой активности в каждой личности мы будем силой убеждения и единством общей для нас цели. Свою волю в нашей корпорации никто никому не будет навязывать, поскольку мы создаем общество равных, не допуская никакого насилия.
Так или иначе, форма правления в нашей корпорации самая народная, более приближенная к народному форуму, чем к представительному управлению, ко¬торое во всем себя скомпрометировало, а по сути стало антинародным. Мы избегаем этого и переходим к истинному народовластию. Это единственный путь, который выведет нас на дорогу прогресса и разума. Только та¬ким образом мы обеспечим себе независимость территориальную и незави¬симость участия в общей жизни нашей страны. Ну, а с властью наши отно¬шения будут строиться на основе соглашений, временных договоров, на ос¬нове нашей независимости, - закончила свое выступление Дарья.    
Потом, посмотрев в зал, она спросила:
- Может, у кого есть какие-то вопросы?
Вопросов не оказалось, но в зале царило невообразимый шум. Все селяне о чем-то спорили, кто-то кому-то что-то доказывал, стараясь перекричать других, и лишь через некоторое время один из сидящих в зале мужчин спросил:
- А как же вступить в вашу корпорацию?
Дарья задумалась, глядя на главу местного района.
- Думаю, что по этому вопросу всем желающим работать в нашей корпорации следует обратиться к Егору Никаноровичу.  По всей вероятности, в его администрации будет создана конкурсная комиссия, которая и определит первых поселенцев нашего общества. Думаю, что это будет правильно и справедливо. Так ведь, Егор Никанорович?
- Правильно, Дарья Ивановна. В вашем поселении должны поселиться люди достойные, и им держать ответ за судьбу проекта. Поэтому ошибок в подборе кадров быть не должно. И мы постараемся избежать этого. А в заключение хочу поблагодарить вас за интересное выступление, которое немного прояснило ситуацию с перестройкой нашего поселения. Успехов вам в этом большом деле. Со своей стороны обещаю всяческую поддержку Вместе нам будет легче жить и преобразовывать наш край, - сказал глава района и при всех по-отечески поцеловал Дарью, чем вызвал у местной публики одобрение.
Из клуба Дарья выходила почти последней. На ходу ей задавали вопро¬сы, она пыталась коротко на них отвечать, но в душе ее было смятение, ибо она не видела рядом того человека, которого  очень хотелось увидеть. Мысли женщины были заняты Иваном Преображенским. Выйдя из клуба, она все же заметила его мощную фигуру невдалеке от своей машины. Сердце Дарьи учащенно забилось, но, взяв себя в руки, она спокойно  подошла к своей машине и спросила:
- Может, вас подвезти, Иван Яковлевич? Ведь я даже не успела поблагода¬рить за то, что вы уберегли сына от несчастного случая.
- Ерунда, не стоит благодарности. А вообще-то мне в другую сторону, я специально вас поджидаю совсем по другому поводу. Мне хотелось бы продол¬жить начатый вами разговор в клубе и кое-что уяснить для себя.
- Что, прямо здесь и сейчас? Может, со временем найдем подходящее место и поговорим по душам?               
-  Мне бы хотелось именно сейчас задать вам всего один вопрос, который занозой сидит в голове и не дает покоя. В клубе задать его не решался. Не хотел сбивать вас с выбранного вами курса. Народу было много, и  могли неправильно вас понять.
Слова Преображенского насторожили Дарью, и ей уже самой хотелось услышать этот вопрос. И тогда она предложила:
-  Здесь не совсем удобное место для беседы. Может, пройдемся немножко, и вы выльете на меня всю желчь, что накопилась в вашей душе против меня.
- О чем вы, Дарья Ивановна? О какой желчи вы говорите?  Вы умная и краси¬вая женщина, которая по доброй воле или  из чувства долга хочет принести в этот лесной край кусочек человеческого счастья.
- Если вы меня так высоко цените,  в чем же тогда дело? - спросила Дарья  Ивановна, идя с ним по узкой тропинке районного центра.
Иван ответил не сразу. Он долго раздумывал о корректности своего вопроса, боялся обидеть эту замечательную женщину, которая показалась ему сразу после их первой встречи в ее дворе. Однако вопрос был для него настолько серьезным и важным,  что, больше не раздумывая, он прямо спросил ее:
- Как мне кажется, вы очень умная, хитрая и изворотливая женщина, не счи¬тая того, что вы чертовски обаятельны. А вопрос мой состоит в следующем: сейчас в зале вы не о анархизме ли говорили и его основных принципах?
Дарья не могла толком понять, какое отношение к анархизму имеет этот человек. наверняка что-то слышал о нем, но недостаточность знаний толкает его на подобный вопрос. Видимо, что-то затронуло его сознание в ее выступлении и  вынуждало на встречу с ней один на один, поскольку это что-то  было не просто любопытст¬во с его стороны, а заноза, как он выразился, которая не дает покоя.  И Дарья задумалась, подыскивая достой¬ный ответ, который не навредил бы ей и успокоил собеседника. Поэтому она тянула время, и сама задала ему встречный вопрос:
- А вы что, знакомы с теорией анархизма, знаете его основную идею?
- Я Тимирязевку закончил, Дарья Ивановна. Одно время увлекался философией и политологией. Кое-что знаю и про анархизм, читал его идеологов - Прудона, Бакунина, Борового, Кропоткина. То, что вы говорили на собрании, очень сходно с их мировоззрением, но слово «анархизм» в вашей речи не про¬звучало ни разу. Это ваш тактический прием или что-то другое?
Дарья поняла сразу, что перед ней человек знающий и на мякине его не проведешь. Поэтому она решила говорить с ним честно и открыто, но не раскрывая до конца своей личной позиции, и снова спросила мужчину:
- А как вы считаете, Иван Яковлевич, если уж вы знакомы с идеологией анархизма, вреден он для общества или все же это соломинка, за которую сле¬дует ухватиться?               
Преображенский пожал плечами и высказал свою точку зрения, опираясь больше на критиков, чем на саму идеологию анархизма:
- Вредного я в нем ничего не вижу, но в наше время, да еще при такой  репутации его народ просто не поймет, посчитает за авантюризм. Ведь  основной постулат этого направления - это безвластие и отрицание государства. Возможно ли это в принципе?
Дарье показалось, что Преображенский начитан, знает довольно много об анархизме, и вводить его в заблуждение бессмысленно. Ей обязательно надо дать побороться  за  идеи анархизма, чтобы ни Иван,  ни ему подобные никогда не относили анархизм к авантюризму и бандитизму, чтобы поняли, что не анархизм представляет опасность для народа, а те,  кто на него клевещет во имя своих собственных интересов, кто является исконным врагом свободной человеческой мысли. Поняла она и другое: их беседа останется между ними, и публично этот вопрос обсу¬ждаться не будет. Поэтому, не скрывая разочарования, она начала с ним жесткий,  бескомпромиссный разговор об этом незаслуженно забытом, но нужном народу на данном этапе политическом течении, которое и возможно только среди народных масс, а не в сфере правительственной верхушки и заевшихся политиканов.
- Да, анархизм против власти и государства. Но каких? Тех, которые довели насе¬ление городов и деревень до нищеты, до полного бесправия, отняв у него свободу. передав его со связанными руками и ногами во власть тех, кто сосал и продолжает сосать народную кровь. Он против власти, которая сознательно  творит насилие по отношению к своим людям, считает их быдлом и устраивает против них бойни, при малейшем несогласии с их политикой. Не словом и делом они разговаривают с народом, а дубинками, спецназом, диктатурой чиновничьего аппарата. Посмотрите, что творится вокруг? Разве все это во благо народа? Нет, это для защиты своих корыст¬ных интересов, которые не только не исчезают, а все больше и больше на¬бирают силу. И разве свобода, равенство, братство и справедливость у нас вышли из обихода? И не кажется ли вам, что их заменили ложь, беззаконие, насилие, попрание прав человека? Что вы на это скажете, Иван Яковлевич?
Преображенский несколько опешил от такого напора и долго не мог найти слов,  чтобы ответить Дарье аргументировано и убедительно. Собрав¬шись, наконец, с мыслями, он сказал:               
- Но ведь абсолютная свобода личности невозможна. Да и можно ли без государства добиться этой свободы?
  - Именно государство и ограничивает нашу свободу - налогами, неправедными законами, произволом чиновников и всякими прочими мерзкими поступ¬ками, ловко скрывая, замаскировывая их сущность. Если вы этого не замечаете, то вы счастливый человек, уважаемый Иван Яковлевич. Ничто вам не грозит, и вы будете жить долго и безмятежно. В вечном раю, одним словом. И запомните, пожалуйста, не анархическое общество мы строим, а свобо¬дное, в котором крестьянская семья могла бы считать выращенн¬ый ею хлеб плодом своего личного труда и могла бы надеяться на то, что ей в любой    ситуации будет оказана мирская поддержка. Эгоизм, невежество, преклонение перед авторитетами, вмешательство в личную жизнь, бюрократи¬ческие структуры - все это исключается из нашего общества. В нем действ¬уют только высочайшая нравственность, свободная деятельность народного творчества, исключается всякая зависимость одних от других, у нас люди сами налаживают свою жизнь   на основе подлинной свободы, связанной с истинными человеческими духовными ценностями. Если это анархизм, то дай ему бог процветания, - оборвала себя Дарья, считая разговор со своим собеседником законченным.
Поняв это, Преображенский попытался изменить направление  беседы:
 - Извините, Дарья Ивановна, не в свои сани я сел. Да и не об этом я с ва¬ми хотел поговорить. Хотя слушать вас очень интересно. Думаю, что до¬бьетесь вы своей цели, и народ вас поддержит. Я просто хотел вам предложи¬ть свои услуги вот в чем. Вы ведь хотите научиться верховой езде. Вам же две лошади подари¬ли. На конюшне стоят. Великолепные животные, между прочим. Я подумал,  что сани и телегу запрягать вас и конюх научит, а вот верховой езде специально учиться нужно. Я имею в этом деле кое-какие навыки, вот и хотел предложить вам начать заниматься со мной. Других учителей в этом деле здесь вы не найдете. Как вы на это смотрите, Дарья Ивановна? Принимаете мое предложение?
- Принимаю, если не будет с вашей стороны больше провокационных вопросов. Страсть не люблю доказывать то, что предельно ясно и очевидно. Лишняя трата нервов и сил. Жизнь сама скоро расставит все по своим местам, так что и доказывать истину не придется, - спокойно ответила Дарья.
Тот же, обрадовавшись согласию Дарьи, с улыбкой, которая ей понрави¬лась, произнес:                - Тогда завтра утром я и начнем, если вас это время устраивает.
- Устраивает, приезжайте. Может, из меня действительно неплохая наездница получится, - сказала, улыбнувшись, Дарья и распрощалась со своим собеседником.                Когда Дарья подошла к машине, Паша сказал:
- Ксения Петровна звонила, просила перезвонить. Для вас есть какое-то важное сообщение. Мне она ничего не сказала. Говорит, что это лично для вас.
Дарья  быстро сама набрала номер Ксении. Телефон долго не отвечал, a потом знакомый до боли голос спросил:
 - Слушаю вас, кто на проводе?
Услышав голос Ксении, Дарья радостно стала почти кричать в мобильник, поскольку слышимость была ужасной, а ей очень хотелось поговорить со своей закадычной подругой:
- Это я, Ксюшенька. Как ты меня слышишь, что случилось? Говори громче, плохо тебя слышу.
Ксения ответила тут же:
- Целую тебя, моя дорогая. Как ты себя чувствуешь, как Андрюшка? У нас все в порядке, только очень и очень не хватает тебя. Все соскучились. А для тебя есть один сюрприз. Слушай, Олеся с дочкой собирается приехать к тебе.  Я передам с нею для тебя деньги и для Андрейки кое-что. А возможно, и сама скоро рискну приехать тебя навестить. Очень уж соскучилась, не дождусь. Когда и увидимся опять. Ну, ладно, все, заканчиваю разговор. Целую тебя и Андрейку.
Это последнее, что услышала Дарья, потом связь с Москвой оборвалась. Все последующие попытки дозвониться, окончились неудачей. «Абонент вне зоны действия сети»,  - слышала в трубке Даша. «Вот чертов медвежий угол, даже поговорить толком нельзя, - разозлилась Дарья. – Да еще и приезд Олеси… Вот только ее мне сейчас и не хватает. И так тут дело с места еще не очень сдвинулось, а приедет и придется ею заниматься. И что ее сюда тянет так быстро? Гуляла бы со своим братцем. Здесь женихов все равно нет, кроме волков и медведей. Может, только снежного человека соблазнит, но его еще найти надо». От этих мыслей Дарье стало смешно.
На самом деле Дарья лукавила. Ей очень хотелось увидеться и с Олесей, и с Машенькой.    Ведь почти родная кровь, а подруг у нее – кот наплакал. Даша решила встретить их по-человечески. Потому что Олесе так же не сладко сейчас после смерти Андрея, как  и ей самой. Ведь если подумать, судьбы двух женщин очень схожи. Только вот в будущее может быть разным, но это уже зависит не от них.
На следующее утро Дарью разбудило ржание лошади. Выглянув в окно, она увидела Ивана, сидящего на траве, и пару лошадей, привязанных к дереву. Наспех одевшись, она вышла во двор и, поздоровавшись с гостем, подошла к животным.
- Красивые какие… Я таких в жизни не видела.
Иван критически осмотрел одежду Дарьи, произнес:
- Одежду придется сменить, Дарья Ивановна. Ноги у вас хоть и красивые, но в юбке верхом ездить неудобно. Лучше джинсы надеть и сапожки какие-нибудь без каблука. А так вы как на бал собрались.
Дарья смутилась от слов мужчины, однако спорить с ним не стала, покорно пошла в дом, бросив мимоходом:
- Я сейчас, мигом.
Иван оказался терпеливым учителем. Сам он мастерски владел искусством верховой езды, этому же  с увлечением пытался научить и Дарью.   Не допускал небрежности в обращении с животным. К Дарье он обращался с нежностью. Он понимал, что его влечет к этой женщине – удивительно умной, открытой, искренней. Он не знал, на что ему надеяться, ибо со стороны женщины не было даже намека на сближение, никакой симпатии к нему. Скорее наоборот – она держала дистанцию в отношениях с ним, не давала надежды даже на дружбу. Но Иван старался. Старался не понравиться ей, а делать свое дело без огрехов, терпеливо, не думая о любовных отношениях. Дарья это чувствовала и держала характер. Она была проницательной женщиной и хорошо понимала, что даже один намек на внимание к этому человеку может сразу испортить их отношения, превратить их в обычное увлечение и принести обоим откровенное разочарование. Дарья старалась изо всех сил не показать своей симпатии до поры до времени.
Иван учил ее свободно держаться в седле, слезать с лошади и усаживаться на нее, правильно пользоваться уздечкой, легко владеть ружьем, сидя в седле, ибо в этих безлюдных краях  поездка без него   была нежелательна.
Все это показывал он ей во дворе дома до тех пор, пока не почувствовал, что она готова к выездке за его пределы.
- Пока все хорошо, Дарья Ивановна.  Для того чтобы я убедился, что труд мой не напрасен, предлагаю вам прокатиться одной, без моей поддержки вокруг усадьбы. Попробуйте не спеша пеший ход, галоп. Прокатитесь осторожно рысью, не напрягаясь. Когда вернетесь, расскажите о впечатлениях.
Дарья согласилась, хотя слегка и побаивалась. Но тут же выехала со двора, не желая показывать ему своей слабости. Ее не было минут сорок. Появилась она неожиданно, раскрасневшаяся и, похоже, счастливая. На вопрос Ивана, все ли в порядке, с улыбкой ответила:
- Такого удовольствия я давно не испытывала. Спасибо вам огромное, Иван Яковлевич. Похоже, я у вас в долгу.
- Не стоит благодарности. В наших краях без лошади все равно что рыбаку без снастей. Накажите кому-нибудь, чтобы вам здесь конюшню сделали. Свои лошади должны быть всегда рядом и под присмотром. Не дело держать их в общей конюшне. Всякое может случиться. А пока я их к себе заберу. Так надежнее.
Дарья и не думала возражать, полностью полагаясь на его авторитетное мнение. Наоборот, она была очень довольна тем, что человек, который ей симпатичен, тоже по-своему заботится о ней. Иван казался  ей надежным человеком. Мужик, одним словом. В слабость ее не верит, не идет  на поводу, вещи говорит умные, о любви не заговаривает. И слово свое держит – об анархизме не заговаривает.  Только выезжая со двора, обернулся и как бы мимоходом спросил:
- Первая улица вашего поселения как будет называться? Именем батьки Махно?
Дарья, усмехнувшись, пожала плечами:
- Нет, уважаемый Иван Яковлевич, эта улица будет названа в честь Петра Кропоткина. А вот вторая, которую нам еще предстоит построить, обязательно будет названа именем Нестора Ивановича Махно. Учителю всегда первый почет, а потом уж и его ученику, если вас это так интересует.
- Зная ваш характер, я в этом не сомневался. Ведь очень важно, что у вас слова не расходятся с делом. Это не только похвально, но и ценно. А в общем, я рад, что встретил вас на своем пути. Вы именно та женщина, которая и нужна нашему краю. Успехов вам, уважаемая Дарья Ивановна. Назвать так улицы – это ведь тоже поступок с вашей стороны. Важно, чтобы он был не последним, - уже на ходу прокричал Иван и, взмахнув на прощание рукой, скрылся за воротами. 

Глава четырнадцатая. Олеся

Стояло необыкновенно сухое и теплое бабье лето. В один из  дней    в гости к Дарье должна была приехать Олеся со своей очаровательной дочкой. С самого утра Дарья готовилась к ее приезду и весь дом подняла на ноги. Ей хотелось так встретить гостью, чтобы у той не возникло никакого сомнения в неустроенности ее быта, каком-то стеснении или разочаровании. Наоборот, ей хотелось показать своей бывшей сопернице, что ее странный для многих поступок не только оправдан морально, но и физически здесь просто легко жить,  что этот медвежий край - не только роскошь, которую не каждый может себе позволит, но  и разумен по сути своей, и  здесь именно та жизнь, которая не только не горька, но, более того, полна наслаждения, радости, вдохновения.
Дарья хорошо понимала, что у нее с Олесей сложные отношения:  у нее не было откровенной ненависти к ней, как это бывает в подобных случаях. И тем не менее, ее что-то к ней притягивало и не позволяло порвать отношения, хотя та н нанесла ей глубокую душев¬ную травму. Скорее всего, это было вызвано характером самой Олеси, ее бесконфликтностью, открытостью, честностью, отсутствием зависти и, наконец, ее добротой по отношению к Дарье. 
А вообще она ждала ее. Ждала с нетерпением, потому что, оказалось, что Даша скучала по этой молодой женщине и ее дочке.  К тому же для нее это был единственный способ достойно жить, забыв про горе и обиды, не допуская отчаяния, хотя это и требовало от нее определенных сил   и воли. Даша хорошо понимала, что именно в умении прощать состоит благородство женщины, ее достоинство и мужество. По-другому она жить не могла, считая это слабостью характера, истеричностью, признакам дурного воспитания.
«Все в жизни бывает, но переносить это надо достойно, не теряя рассудка и чести», - думала про себя Дарья, поджидая свою своеобразным образом обретенную подругу.
Понимая, что у Олеси дорога дальняя и ей с дочкой необходимо снять напряжение и смыть дорожную пыль, Дарья решила очаровать ее сразу деревенской баней, о которой она, может быть, что-то и слышала, не мыться в ней ей точно не доводилось.
- Паша! - позвала она своего шофера, чтобы дать ему задание.
- -Что-нибудь нужно, Дарья Ивановна?
- Нужно, Паша. Скоро наши гости подъедут, подготовь, пожалуйста, баню с хоро¬шим парком и свежим березовым веничком. Уважение к ним надо проявить, а
то замотались, наверное, в дороге. Освежить их надо.
- Все понял, Дарья Ивановна. Когда топить-то: сейчас или чуть позже?
- Сейчас, Паша, сейчас. Думаю, что они уже где-то рядом от нас, если ничего
не случилось в дороге.
- Тогда пошел топить, - повинился просьбе Паша и пошел к бане.
Дарья не ошиблась в своих предчувствиях, и уже где-то через час машина Олеси въезжала во двор Дарьи. Выйдя из нее, Олеся  с интересом осмотрелась вокруг, внимательно, с ног до головы вкинула взглядом Дарью и, прикоснувшись к ее щеке, осторожно заметила:               
- А вы, Дарья Ивановна, нисколько не изменились. Даже похорошели, красота ваша ярче стала и ничем ее не спрячешь. И выглядите вы великолепно, от вас здоровьем и очарованием несет, как от влюбленной дамы. Похоже, что местная природа идет вам на пользу. А Андрюшка где? Мы с Машенькой ему подарки привезли, она сама их выбирала.
Андрюшка же в это время сидел на ступеньках своего дома и наблю¬дал, как тетя и мама целуются и о чем-то весело беседуют. Но когда он увидел, что из машины вылезает Маша, таща за собой что-то интересное, он пулей сорвался с крыльца и, подлетев к Маше, тут же спросил:
 - Это мне?
- Тебе. От меня и моей мамы. Только не сломай. Я эту машину всю дорогу в руках держала, чтобы с ней ничего не случилось.
Они оба тут же присели у машины и стали  заводить игрушку, не обращая ни на кого внимания. Дарья же с Олесей, окончив положенное при встрече приветствие, почти в один голос воскликнули:               
-  Ну вот,  мы им уже и не нужны. А что дальше будет?
Дарья обняла гостью за плечи и печально произнесла:
- Не горюй, Олеся. Воспитывая их, нам надо просто не забывать о своей не¬минуемей старости. Пока для них мы лишь опора и пример для подражания,  залог правильного воспитания. Больше мы им дать ничего не можем. Была бы только отдача, да и не хотелось бы, чтобы они повторили нашу судьбу. Во всяком случае, хотя бы в этот период мы обязаны сделать их счастливыми. Хорошо, если они будут утешением для нас в старости, а если нет...
- В нашей жизни все может быть, ведь у каждого из них своя судьба. Пересекутся ли их судьбы в дальнейшем, знает только Всевышний. А он далеко и навряд ли слышит нас, - заметила Олеся и глубоко вздохнула.
Дарья не стала рассуждать на эту тему, поскольку старость им в ближайшие годы не грозила, а счастье их увлеченно возилось с машиной, позабыв обо всем. Немного успокоившись от встречи, она спросила:
 - Шофера-то твоего как зовут?
- Николаем. Это водитель моего отца. Отправил его со мной в командировку. Лю¬бит отец меня очень и внучку свою любит, а потому балует.
- Тогда поступим так. Зови Николая и детей в дом - обедать будем. А потом  -сюрприз: в бане деревенской будете париться. Усталость снимете, в порядок себя приведете после дороги, а там посмотрим, что делать будем. Идет?
- Проголодались мы - это точно, а банька деревенская вообще предел мечтаний. А то все в поту и в дорожной пыли. Да, чуть не забыла, Ксения деньги тебе пе¬редала, сейчас принесу.
Олеся ушла к машине, что-то сказала шоферу и детям, и полезла в багажник. Оттуда она достала знакомый Дарье кейс с секретным замком и передала его Дарье. Открыв его, она ошалела. Кейс был набит деньгами,  причем в крупных купюрах. Оценив по-своему внимание к себе своей подруги, Даша вслух произнесла:
- Ну, Ксения, совсем с ума сошла. Да на эти деньги я весь район скуплю, а не только поселение построю. Да и есть у меня деньги, куда мне их сто¬лько?
- Что вы переживаете, Дарья Ивановна? Когда в нашей жизни деньги были лишними?! Чем их больше, тем меньше тратить будете. Ну, а если они для бла¬гого дела, то это всего лишь стимул к новой жизни. Ведь вам именно это нужно?
- Мне надо учиться не тратить деньги, а их зарабатывать, чтобы они не та¬яли на глазах, а размножались. В новом моем деле сделать это непросто, тем более, когда с нуля начинаешь.
- Да бросьте вы думать о них. Меня лично другое тревожит. Одной быть уже страшно становится. Хоть бы кавалера какого найти. Быть молодой и кра¬сивой, но одинокой и никому не нужной - это невыносимо. Прижаться бы к кому-нибудь поплотнее, ласку к себе почувствовать - это намного лучше, чем деньги считать. К тому же деньги -  корень всех на¬ших бед и портят характер. Лично у меня к ним ни любви, ни ненависти. Есть - хорошо, нет - да и черт с ними. Да и не в них счастье, а в любви, настоящей, конечно.
Дарья не поддержала Олесю в ее рассуждениях о деньгах и любви, а просто предложила:
- 3ови своих в дом, обедать будем. А любовь от тебя не уйдет. Таким как ты, красавица, одиночество не грозит. В тебе нет недостатков и душа твоя си¬яет. Такие    бабы, Олеся, не остаются в одиночестве. Они: всегда пьяны от счастья и воспоминаний, которых у них за всю жизнь предостаточно. Только запомни: любовь не только медом намазана, есть в ней деготь, кото¬рый все может испортить. Да и мерить ее надо по-другому: не по силе страсти или как тебя крепко прижмут, а по верности и поступкам без лжи и фальши. Вот когда ты это почувствуешь, то считай, что любовь в твоих руках. Важно только не опустить ее, а то она упорхнет как птица и ловить ее будет бесполезно.
Олеся на слова Дарьи ничего не ответила, а лишь прикусив губу, замолчала.               
Обедали они долго. Олеся больше рассказывала о московских новостях, Дарья о своем лесном крае и о сыне, ни разу не упомянув местного лесничего, который после последней встречи стал ей ближе и дороже.
После обеда Дарья сразу предупредила:
- A теперь в баню, я тебя так выпарю веничком, что твои страсти по любви сразу погаснут и дурь из головы вылетит или, наоборот, разожгу до невозможности. Ведь у наших мужиков еще никто не отнимал права на любо¬вь к женщине. Важно с ними палку не перегнуть, сломаться можешь. Ищи свою любовь, Олеся, она где-то рядом бредит. Но пусть она у тебя будет взаимной. В противном случае - это не любовь, а напрасная трата вре¬мени и одни расходы душевных сил.
- Ну, уж нет. Постараюсь как-нибудь без этого   обойтись. На муки любви я еще согласна, но на страдания без любви - никогда.
В баню они пошли вдвоем. Полина Сергеевна предложила помыть Машеньку отдельно, ибо уже привыкла мыть Андрейку, когда Дарье было не до него. Да и не простое это дело - мыть ребенка в парной бане. В этом деле были свои сложности, о которых Олеся просто не знала. И пар должен бы¬ть особым, и вода горячая рядом, и печь, раскаленная докрасна. Все может случиться по неосторожности, без должного присмотра за ребенком. Поэтому Олеся возражать не стала, и они вдвоем с Дарьей без детей направились в баню.
Когда обе женщины разделись в предбаннике и стояли нагишом, пристально разглядывая друг друга, Дарья не выдержала и восхищенно замети¬ла:
 - Ты чертовски хороша, Олеся. Тело у тебя словно из мрамора выточено, все женские прелести выше всяких похвал, все по размерам, и такая женщина говорит об одиночестве. Не стыдно тебе? Увидев тебя, ни один мужик глаз не сомкнет, стонать по ночам будет. Разве я не права?
- На себя посмотрите, уважаемая Дарья Ивановна. То же самое я могу ска¬зать и о вас. Очевидно,  все мужики глупые и не подозревают об этом. Разве можно не обратить внимания на вас? Уверена, что в этом медвежьем краю многие уже сохнут по вас и не одно мужское сердце на части рвется, на диво поглядывая. Неужели в вас не влюбился еще ни один анархист? Скажете «нет» - не поверю.
Дарья выслушала Олесю и, пожав плечами, заметила:
- Эх, Олеся! Тебе бы годы и муки одинокой женщины, потерявшей в жизни самое главное – первую и последнюю любовь. В чью-то другую любовь я уже не поверю, потому что это будет уже не любовь, а сожительство, ничего с подлинными чувствами не имеющее. Ну ладно, хватит об этом. Залезай лучше на полку и полежи там минут пять, для начала тебе и этого хватит. А потом вниз перебирайся, на этот настил. Тут и париться будем. А в конце холодненькой водичкой обольемся,  и  вся кровь забурлит, мысли негативные из головы сами по себе уйдут. Вот и узнаешь, что такое деревенская баня, и почему о ней такая добрая слава идет.
- Не умори меня только, Дарья Ивановна. Я тебе ничего плохого не делала. Была в моей жизни ошибка, но я сама же  и расхлебываю последствия своего поступка. Да и кто из нас не ошибается, а признаваться в этом уже поздно.
- Не брюзжи. Лезь наверх и помалкивай. Бог давно уже отпустил твой грехи, да и я тоже, - говорила Дарья, замачивая березовый веник в кипятке. 
После парилки Олеся спустилась вниз, где ее ждала Дарья с веником в руке. Хлестала она ее от всей души, словно пыталась выместить на ней ту боль, которую Олеся  ей принесла. Но это только так казалось. Никакой злобы и ненависти и в помине не было. «Баба, она и есть баба, что с нее спросишь». На самом деле Даше хотелось просто показать городской гостье, насколько хороша деревенская баня, превращая уставшего, замученного бытом и работой человека в  полное сил существо.
- Такая процедура даже полумертвого оживит, словно живая вода из сказки. Завидую я тебе, Дарья Ивановна, что у вас здесь есть где душу отвести и забыться. Не так уж и сладка наша жизнь городская, как многим кажется. А в бане русской про все плохое забываешь, другим человеком становишься, жизнью наслаждаешься. Разве это не чудо?
- Чаще приезжай к нам в гости, тогда и у тебя появится больше возможности столкнуться с этим, как ты говоришь, чудом. А дочку вообще можешь оставить хоть на все лето, хоть на зиму. Им с Андрейкой скучать не придется. И лес настоящий увидит, грибов и ягод насобирают, да и сил наберутся на таком приволье. Здесь они не только с новыми людьми встретятся, но и узнают, откуда у них на столе молоко появляется, и творог со сметаной. К счастью, здесь еще не весь скот порезали. Даже лошади еще остались, кататься на них научу. Вот радость будет детям.
- Я подумаю, Дарья Ивановна. Если Маша захочет, может, так и поступлю. С родителями только надо посоветоваться, вдруг они будут против, все же они Машку очень любят и жизни своей без нее не мыслят. А сама я не против, если, конечно, ты всерьез о приглашении говоришь.
- Конечно, серьезно. Я ведь тоже к ней душой прикипела, да и родная кровь все же.
Поняв, что опять свернули на больную тему, обе женщины враз замолчали, быстро оделись и направились из бани  домой. После ужина Олеся предложила Даше прогуляться.
- Пошли, все местные достопримечательности тебе покажу, да и самой хочется прогуляться. Сейчас вечер, а это время я особенно люблю. От него уютом, сказочным волшебством веет. Да и дышать тут хорошо, легко, не как на Садовом кольце, где со стен гарь пальцем стираешь.
Гуляли они не долго, но впечатлений у Олеси было предостаточно. Она восхищалась рекой, игравшей разноцветными бликами, очаровывающим душу закатом, темнеющим   невдалеке лесом, лугом и небом, которое постепенно покрывалось еле заметными звездочками. А как же ей легко дышалось деревенским воздухом, неправдоподобно  чистым и свежим. Насладившись природой, которую она могла видеть только на экране телевизора, Олеся вместе с Дашей вернулась домой, чтобы крепко заснуть после долгой дороги и забыть обо всем на свете.
Проснувшись раньше всех, Олеся набросила легкий халат, поискала, что надеть на ноги, и не найдя ничего кроме резиновых сапог, и то не ее размера, надела их и тихонечко, чтобы никого не разбудить, вышла во двор. Солнце еще только начало всходить, но его лучи уже окрасили всю округу в разноцветные краски, создавая неописуемую, сказочную картину. Воздух был чист и свеж, и его холодное утреннее дыхание сковывало нежное тело Олеси. «Холодновато, однако», - поежилась Олеся, пытаясь согреться легкой гимнастикой. Молодая женщина широко расставила ноги, подняв руки навстречу солнцу. Закрыв глаза, постояла так немного. Услышав шум мотора, увидела, что к дому подъезжает какая-то машина. Вскоре калитка заскрипела, и во двор вошел мужчина средних лет весьма приятной наружности, как успела заметить Олеся. Увидев незнакомую женщину на веранде, он осторожно спросил:
- Дарья Ивановна дома?
Олеся не торопилась отвечать, пытаясь повнимательнее разглядеть незнакомца.
- Спит еще Дарья Ивановна. Может, я буду вам чем-нибудь полезна? – одернула полы халата Олеся.
- Если вас не затруднит, то разбудите ее, пожалуйста. Скажите, что губернатор приехал.
- Губернатор? – переспросила Олеся, и,  уже поворачиваясь спиной к гостю, чтобы позвать Дашу,  услышала вопрос:
- А вы кто будете Дарье Ивановне? Откуда такую красавицу занесло в наши края?
- Давайте, губернатор, сначала познакомимся. Меня Олесей зовут, я подруга Дарьи Ивановны. В гости к ней приехала из Москвы. Хочу посмотреть как ее здесь встретили, не обижают ли и что это за край, куда ее занесло, -  бесцеремонно оборвала высокое начальстве Олеся.
- А меня Владимиром Петровичем величают. В этой области я главная власть и, если хотите, помощник Дарьи Ивановны.
Олеся откровенно рассмеялась на слова губернатора и сказала:
-  Помощник… Это хорошо. Если она, конечно, нуждается в помощниках.  А вообще-то она любое дело на абордаж берет, и никакой силе перед ней не устоять, уважаемый губернатор. Лучше посчитайте за честь, что в вашем забытом богом крае такая женщина жилы свои надрывает. Я бы лично этого сделать не смогла.
В это время на крыльце появилась Дарья и, увидев губернатора, разго¬варивающего с Олесей, произнесла:
- Здравствуйте, Владимир Петрович. Рановато вы свои места объезжаете. Может, случилось что?
- Да нет, ничего не случилось!  Просто хотел посмотреть, как дела по проек¬ту идут. Может, помощь какая нужна?
- Стоило на это тратить время, уважаемый Владимир Петрович. Можно было просто позвонить. А когда помощь потребуется, я сама вас найду, хоть из-под земли достану, но делу стоять не позволю. А я вижу, что вы уже позна¬комились. Это подруга моя, из Москвы. Не замужем, между прочим, - с усмешкой подчеркнула Дарья.
Губернатор несколько смутился от слов Дарьи и сказал:
- Очаровательная у вас подруга, Дарья Ивановна. Боевая к тому же. За сло¬вом в карман не полезет.
На его слова Дарья ничего не ответила и предложила гостю пройти в дом, чтобы поговорить и вместе позавтракать. Упрашивать губернатора не пришлось, и он, пропустив женщин вперед, вошел в дом. Олеся тут же исчезла, чтобы привести себя в порядок, и минут через двадцать, пока готовили завтрак, появилась к столу.
Вид Олеси поразил не только губернатора, но и Дарью. Такой ее она никогда не видела. Это была совсем другая Олеся: чертовски привлекате¬льная,  загадочная.
- Как я выгляжу, господин губернатор? Не волную я вас? Или ваши доярки лучше московских дам? - почти нагло, но в рамках приличия, наступала на губернатора  Олеся.
Дарья, почувствовав перебор в поведении Олеси, тут же отреагировала:
- Перестань дурить, Олеся. Владимир Петрович к нам по делу приехал, а не на смотрины. А то, что ты в расцвете сил и невеста завидная, то тут и доказывать нечего. Садись лучше к столу и угощай гостя. Человек с дороги, ему перекусить надо.
Губернатор же понял выходку Олеси  по-своему. Он улыбнулся и, не смущаясь, сказал:
- А почему не на смотрины, Дарья Ивановна? Человек я холостой, при деле. Давно жену себе подбираю, да найти не могу. А к вам меня, очевидно, судь¬ба не случайно забросила. Вот возьму и увезу вашу красавицу от вас, что тогда со мной делать будете?
- Убью, - не задумываясь, ответила Дарья, а потом добавила: - сиротой дочку ее хотите оставить. Не выйдет, Владимир Петрович. Да и жених у нее наверняка есть. Но это мое мнение. А ей я за эти штучки потом хвост накручу. Да и ведет она себя вызывающе только потому, что ей скучно здесь, внимания мало, вот и бесится от безделья.
Олеся слушала разговор и не вмешивалась до времени, а потом взор¬валась:
- Что ж это, господа хорошие, выходит. Приличной женщине и красивой к тому же, по моде уж и одеться нельзя. Но это мой стиль в жизни. На людях я должна всегда выглядеть лучше всех. А вы меня без меня уже и замуж выдали. Спросили хотя бы, хочу ли я этого. Давайте лучше выпьем по случаю приезда нежданного гостя, а с любовью своей  я уж как-нибудь и сама разберусь.
Олеся налила всем в бокалы оставшийся в доме коньяк и решила ска¬зать тост:
- Выпьем, уважаемые, за женщин, которые ищут свое счастье, но найти не мо¬гут. И пусть сопутствуют им в этом вера, надежда и любовь. Особенно вера, без которой успеха не бывает.
Сказав это, она выпила свой бокал до дна, а потом, обращаясь к губернатору, с иронией сказала:         
- Успех, уважаемый, Владимир Петрович, определяется не тем, как вы высоко поднялись, а тем, что и сколько вы с собой принесли, - и рассмеялась от души.
На выходку Олеси за столом тоже все рассмеялись, а губернатор, крас¬нея, сказал:
- Знаете что, Дарья Ивановна. Заберу-ка я вашу подругу дня на два в областной центр. Пусть посмотрит там наши достопримечательности. У нас есть что посмотреть и на память себе оставить. А эти места от нее никуда не уйдут. Еще насмотрится.
- Об этом  вы уж с Олесей договаривайтесь, - уклонилась от ответа Дарья.
- Я согласна, но  только с дочкой. Надеюсь, что вы номер нам в гостинице забронируете. Да и шофера я своего возьму, он у меня не только машину водит, но и охраняет меня. Так отец ему наказал.
Губернатор поморщился, но соблазн увезти красавицу, которая ему несомненно приглянулась, был настолько велик, что он, не раздумывая, согласился, сказав при этом:
 - Торг здесь не уместен. Желание женщины - для меня закон. Когда едем?
- Да хоть сейчас, очаровательный губернатор. Я только в дорогу соберусь,  да и дочь к поездке подготовлю, шофера предупрежу, - засуетилась Олеся и тут же исчезла готовиться к отъезду.
Когда Олеся  покинула столовую, Дарья безо всяких намеков прямо сказала губернатору:
- Я надеюсь на вашу порядочность, Владимир Петрович. Чтобы волоса с нее не упало. Это мое единственное условие,  которое я перед вами ставлю.
- Вы плохо обо мне думаете, Дарья Ивановна. Я человек порядочный. Мужчина, допустивший, чтобы страдала женщина - не мужчина. Поверьте, просто хочется сделать человеку приятное, особенно такой очаровательной даме, как ваша Олеся. Да и не прощу я себе, если ее обижу. Доставлю в целости и сохранности. А то, что приглянулась она мне, то это верно. Редкая женщина такая озорная,  один вид ее с ума сводит. Но ничего лишнего я позволить себе не посмею. В этом вы можете быть уверны.
Олеся развлекалась  в городе два дня. Чего только за это время Да¬рья не передумала, зная характер подруги, а потому ждала ее с нескрыва¬емым волнением. Когда Олеся появилась на усадьбе, то было сразу заметно, что она переживает счастливый момент своей жизни. Она постоянно что-то щебетала, рассказывала о своей поездке, а потом, присев рядом с Дарьей, тихо, но уверенно произнесла:             
- Я выхожу замуж, Дарья Ивановна. Владимир Петрович сделал мне предложение, и я согласилась.
- Ты спала с ним? - жестко спросила ее Дарья.  - Нет, конечно. Даже намека на это не было. Мы даже не целовались.
- А что родители на это скажут?
- Они, вроде, не возражают. Ждут нашего приезда. Послезавтра я должна быть в Москве вместе с Владимиром Петровичем. Там окончательно все и решится.
- Ну, что ж, удачи тебе, голубка моя! Большего пока пожелать тебе не могу, - сказала Дарья, и губы ее задрожали.
Утром Олеся уехала. Через несколько дней Дарья получила приглашение на свадьбу.               

Часть пятнадцатая. Новоселы Гуляйполя

Поступок Олеси несколько растревожил Дарью. Все она могла предвидеть, но столь быстрое решение о свадьбе заставило ее задуматься о причинах. То, что здесь не было любви и не могло  быть – очевидно. Неужели ею руководил расчет? А может, очередная влюбленность, заблуждение, желание побыстрее избавиться от одиночества? И есть ли в ее поступке здравый смысл или это воля судьбы? Вроде и баба она не глупая, наоборот, рассудительна, умна, независима во всех отношениях. И не пришлось бы ей вторично расплачиваться за свой поспешный поступок, ведь человек этот был ей совершенно не знаком – случайная встреча, положение, напор, внимание импозантного мужчины…  Во всяком случае прошлый урок не пошел ей на пользу. Дарья раздумывала над тем, что она в таком же положении, как и Олеся, так же привлекательна, умна, так же одинока, так же не обделена вниманием мужчин. Почему же она сама не может поступить так безоглядно, как Олеся? Ведь возможностей  для этого было предостаточно. Надо признать: поступок Олеси разбередил ей душу, лишил покоя, установившегося в ее душе с приездом в этот лесной край. Она не злилась, но какое-то чувство обиды поселилось в  душе. «Черт с ней, с этой Олесей. Пусть делает, что хочет. Но хотя бы посоветовалась со мной, прежде чем нестись сломя голову в омут отношений, из которых и выхода-то может не быть. Обычно, обжегшись на молоке, дуют на воду, а тут… Что-то здесь не так», - думала Дарья, выполняя по дому привычную работу.
Однако долго терзать себя ей не пришлось. Позвонил Егор Никанорович  и предупредил, что везет в Гуляйполе первых переселенцев и что ей следует их встретить. Дарья мигом собралась, прихватив ключи от новых домов, и  позвала Пашу.
- Заводи машину, сосед. К нам люди едут, новоселы. Познакомиться надо, да и кое-какие наставления им дать. Работать все же едут, а не дурака валять.
К поселению они приехали первыми. Спустя некоторое время сюда же прибыл автобус, из которого высыпала масса людей разного возраста, но не старше сорока лет, среди приезжих были и дети. Возглавлял всю эту команду сам глава района. Отделившись от толпы, он подошел к Дарье и сказал:
- Принимай народ, Дарья Ивановна. Самых лучших привез, работящих. Мужики в основном все механизаторы, а женщины – на все руки от скуки: и доярки, и полеводы, есть агрономы и даже экономист, чтобы деньги считать. Все это молодые семьи, честные, своей земле не изменят. Хороший народ, одним словом. Сама убедишься, когда работать с ними начнешь.
Даша заметила в толпе Игната, того самого молодого тракториста, который учил ее водить трактор в первый ее приезд и готовился к армии. При виде его женщине стало как-то приятнее на душе: все же одно знакомое лицо.
- Игнат, а ты почему здесь? Тебе же в армию скоро, да и семьей обзавестись собирался. Хорошо ли ты подумал, приехав сюда?
- А я уже женат, Дарья Ивановна. Со мной моя Ольга. А если в армию и заберут, то всего на один год. А без меня ей трудно не будет – все наши родственники будут ей помогать. В нашей семье кого только нет: и механизаторы, и шоферы, и доярки, электрики и даже конюхи. Справятся со всеми проблемами.
- Ну молодец, я рада,  что ты в нашей команде. Дерзай, а мы сообща поможем, такими ребятами не разбрасываются, - ободрила парня Дарья и тут же переключила внимание на других приезжих. – Сейчас, мои уважаемые новоселы, поступим так. Перед вами ваши будущие подворья. Все они отстроены по одному проекту. Ваше право улучшить их по своему вкусу, что-то пристроить, обшить, покрасить – словом, сделать пригодным для конкретного жителя. Сейчас каждый из вас подойдет ко мне и вытянет из этого мешочка ключи с биркой, на которой указан номер дома. После этого вы становитесь полноправными хозяевами этих подворий, можете посмотреть, как они выглядят изнутри.  А спустя некоторое время, скажем, часа через два, соберемся здесь снова и побеседуем по существу. Такое мое предложение. Надеюсь, все с этим согласны?
- Согласны, -  раздалось из толпы.
- Тогда за дело. А знакомиться с каждой семьей будем у каждого в доме после общего нашего разговора, - закончила Дарья и стала вызывать по списку членов своей корпорации.   
Пока новоселы знакомились со своим новым жильем, Дарья беседовала с главой района.
- Ну, Дарья Ивановна, как вы тут прижились? Не тоскуете по столице?
- Я по делу сюда приехала, Егор Никанорович, а не на прогулку. Привыкать трудно, конечно, но все терпимо, ко всему можно привыкнуть. Недоделок, конечно,  много, а уже зима на носу. До первого снега успеть надо со всем справиться.
- А в чем проблема?
- Ну, к примеру, скоро новая техника придет, а для нее ни навеса, ни заправки нет. Куда я ее буду ставить? Да  и конюшня мне нужна, и конюха надо. Может, поможете рабочей силой?
- Не вопрос. Завтра пришлю людей, за неделю справятся. Рабочих рук свободных много, а дела для всех не хватает. Стройматериалы тоже подошлю. Так что не беспокойтесь, все будет путем. А к вам у меня, уважаемая Дарья Ивановна, вопрос личного характера, только чтобы без обид, - смущенно добавил Егор Никанорович.
- Я же не кисейная барышня, чтобы обижаться. Спрашивайте, что вас интересует?
- У вас-то самой к чему душа лежит, Дарья Ивановна? Чем заниматься будете?
- В нашей корпорации каждый выбирает себе дело по душе. Командиров производства у нас нет и не будет. А я лично выбираю лен. Им заниматься буду. Слышала, что у вас льнозавод на ладан дышит, продавать его собираетесь. Так я его куплю вместе с командой.   Продадите?
- В хорошие руки почему не продать. Но его на полную мощность загрузить надо. Ваших площадей для этого не хватит, другие хозяйства надо подключать. Я подберу вам  агронома по льну, есть у меня такой на примете. И дело знает, и людей соберет  знающих, и другие хозяйства расшевелит. За лен всей душой переживает. Это женщина, ваша тезка, Даша то есть. Только по отчеству Петровна. А фамилия Иванова. Я вас обязательно познакомлю. Такой специалист классный, а без дела сидит. Льном-то мы давно перестали заниматься, невыгодно стало, да и сдавать некому. Если вы действительно  этой культурой заниматься будете, то считайте, что я ваш первый помощник. От вашего решения на душе потеплело. Правильная вы женщина, хвалю, - довольно потирая руки,  произнес Егор Никанорович.
Пока они разговаривали, вокруг постепенно стали собираться новоселы. Чувствовалось, что настроение у всех приподнятое и все прибывшие довольны тем, что увидели в домах. А теперь ждали, что скажет им  эта молодая женщина. Дарья, почувствовав это, обратилась к собравшимся:
- У кого-нибудь ко мне есть вопросы? Задавайте, не стесняйтесь. Все вы должны знать, на что идете и чего от вас ждут. Забыла я, правда, об одном: не раздала вам карты земельных участков, на которых будете работать. Эта земля, хоть и будет находиться в кооперативной собственности, передается вам в вечное пользование без права продажи, передачи в аренду другим людям и в залог. Она ваша кормилица, а потому потребует заботы, чтобы приносить вам доход. Земельные карты получите после нашей беседы. А теперь давайте ваши вопросы.
Вопросов оказалось много.
- А как с техникой быть, Дарья Ивановна? У нас ее нет, да и в районе не густо.
- Техника прибудет на днях. Три гусеничных трактора и два колесных со всеми прицепными   агрегатами. Егор Никанорович обещает построить нам за неделю машинный двор и заправочную. Но если техника придет раньше, тогда раздадим ее по дворам на хранение. Другого решения пока не вижу. И давайте вопросы задавать только по существу. В противном случае мы наш разговор и до утра не закончим.
Другой вопрос  задала женщина, стоявшая в толпе с ребенком школьного возраста:
- Скажите, Дарья Ивановна, у многих из нас есть дети, которые в школу ходят. Как этот вопрос будет решаться?
- Завтра в область едет мой шофер Паша. Туда уже пришел автобус именно для нас. На нем и будем возить детей в школу и привозить их обратно. Кроме этого, у нас запланировано открыть здесь в самое ближайшее время медпункт и магазин с продовольственными и промышленными товарами. Сообща будем строить клуб или еще что. Это уж как вы сами решите.
- Скажите, уважаемая Дарья Ивановна,  на собрании вы вот говорили о кассах, пенсионной, больничной, школьной. Можете о них рассказать поподробнее.
- С этим вопросом совсем просто. Все мы в будущем будем пенсионерами и хотели бы, чтобы у всех у нас была достойная старость. Как сейчас обеспечиваются пе¬нсионеры - вы сами видите. Меня  лично это не устраивает. Поэтому мы и создаем свою пенсионную кассу, которая и должна стать залогом нашей обеспеченной старости. Суть работы ее в следующем. Участниками ее могут бы¬ть только члены нашей корпорации. Они вносят обязательные взносы от одного до двух процентов от всех видов заработка ежемесячно по решению всех участников, примерно такие же вступительные взносы.  Средства формируются также из добровольных взносов участников, доходов от имущества кассы, пособий из нашего бюджета, других поступлений. Средства, вносимые  каждым участником, являются его собственностью и могут передаваться по наследству. С момента  создания кассы деньги начинают работать, то есть увеличивать свою стоимость за счет использования их в качестве ссуд для своих членов под допустимый процент, или можно положить их в банк под выгодные проценты. Подробно обо всем этом можно узнать из  устава, который вы все по¬лучите на руки. Примерно на таких же принципах работает и больничная касса. Никто в нашей жизни не застрахован от несчастных случаев, тяжелой болезни или других невзгод. В этом случае больничная касса будет для каждого из вас своеобразной палочкой-выручалочкой, страховым полисом, если хотите. Многие из вас наверняка захотят, чтобы ваши дети получили хорошее образование или у нас, или за рубежом. Для этого  и будет работать школьная касса, которая позволит вам к окончанию учебы ваших детей в школе иметь приличный капитал для продолжения их образования. К тому же школьная касса будет приучать детей к бережливо¬сти, экономному расходованию денежных средств, думать о своем будущем. Обо всем этом вы можете узнать из уставов этих касс, когда в этом возникнет необходимость. Еще есть вопросы?
- А как быть с начальным капиталом, Дарья Ивановна? Ведь у каждого из нас в кармане кот наплакал. А нам надо землю пахать, удобрения закупа¬ть, мебелью обзавестись, детей кормить и обувать. Да мало ли на что деньги потребуются, когда жить почти заново начинаешь. Как этот вопрос будет решаться?
Только после этого вопроса Дарья поняла, что пропустила главное. Она не учла, что многие из переселенцев безработные и им негде взять денег не только на обустройство, но даже на пропитание. Вернее, она зна¬ла, что на эти цели есть деньги, но просто забыла об этом предуп¬редить. Извинившись, она попыталась всех успокоить:
- Простите меня, я совсем об этом забыла. На наш счет пришли деньги, в том числе и на
образование кредитного товарищества, членами которого вы все должны яв¬ляться. В нем вы можете взять потребительский и товарный кредит. Размер ссуды на все ваши цели, а также условия обеспечения ее возврата устанавливаться будут вами же, поскольку вы сами и являетесь его учре¬дителями. Сегодня мы уже запоздали с этим делом, но завтра в обязатель¬ном порядке соберемся вместе и обсудим порядок открытия нашего кредитного товарищества. Нам предстоит выбрать членов правления, дать ему полномочия     на получение уставного капитала, определить условия и объемы займов, сроки и размер процентов по ним, а главное - утвердить устав. После этого можно будет брать потребительский или  производ¬ственный кредит на все ваши цели. В уставный капитал нашего кредитного товарищества выделена немалая сумма. Это беспроцентный кредит, выданный под обеспечение сельхозпродукцией. Ссуда выдана нам на десять лет. Двад¬цать пять процентов ссуды остаются основным безвозвратным фондом кре¬дитного товарищества и подлежат возврату лишь в случае его закрытия, чего, я думаю, не произойдет. Погашать ссуду начнем по прошествии пяти лет после его образования. Все эти вопросы мы обстоятельно обсудим завтра, когда будем утверждать устав нашего кредитного учреждения. Всем ясно, что я сказала?
- Ясно, - за всех ответил Алексей, а потом добавил: - Вы с нами о чем-то хо¬тели еще поговорить, Дарья Ивановна?
- Да, Алексей, хотела. И поговорить о самом главном. Хозяйственные дела мы с вами почти все обсудили. Остается только притереться в работе. Обсудили мы с вами и что за общество строим. Но есть один вопрос, без которого достичь поставленной цели будет очень сложно. Вот на нем-то я и хотела бы остановиться более подробно. Речь пойдет о нравствен¬ных основах нашего общества и о том, от чего нам следует избавиться, идя рука об руку. Вопрос этот важен потому, что наше российское общество дошло до такого уровня, который, скажу без преувеличения, грозит распадом или великими потрясениями для всей России. И виной всему этому наша ходячая нравственность. Что это такое - ходячая нравственность? В основе ее лежат жажда обогащения, обманутые надежды, раболепие и властвование, ру¬тина мысли и лицемерие, повсеместная ложь, разврат и разложение правящей элиты,   подличанье, отсутствие добродетелей и многое другое, чего даже не перечесть без содрогания. Мы с вами уходим от этих пороков и строим свое общество совершенно на других началах. В чем же они заключаются?
Начну с малого. Если люди начинают подрывать основы ходячей нравственности, если она им становится невмоготу, то нравственный уровень поднимается, растет, возвышается и утончается. Люди начинают вырабатывать в своей среде ядро нравственных обычаев, правил совместного общежития. Добро начинает побеждать зло, душа и совесть людей очищается. На первый план выходит то, что полезно обществу, в котором человек живет, и снижается зло, которое вредит этому обществу. При этом важно, чтобы все это переросло в привычку, а чувство взаимной поддержки стало основой жизни. Важно, чтобы каждый член нашего общества чувствовал свою зависи¬мость от своего товарища, ибо только в этом случае он достигнет успеха и реализует свою личную инициативу. Без взаимного доверия, без мужества, без личного почина, без взаимной поддержки успеха нам с вами не добиться. Вот почему чувство солидарности, переросшее в привычку, должно стать нормой нашей жизни. - Дарья на миг остановилась и спросила: 
- Всем понятно, о чем я говорю?
- Понятно, - зашумела толпа переселенцев и настроилась слушать Дарью дальше.
- Теперь несколько слов о равенстве, то есть основе нашего общества. Скажите мне сначала: желает кто-нибудь из вас, чтобы вами управляли или обращались с вами, как кому-то вздумается? Уверена, что многие из вас от одной только этой мысли возмутятся. И знаете почему? Да потому что ра¬венство во взаимных отношениях совместно с солидарностью - это в первую очередь справедливость. Поэтому мы не желаем терпеть неравенства, которое позволяло бы некоторым из нас пользоваться своей силой, хитростью или смышленостью в ущерб другим. Поэтому наше общество должно быть свобод¬ным от обмана, хитрости, эксплуатации, разврата и прочих пороков, то есть от всех видов неравенства, которые оскорбляют наше чувство собственного достоинства. Но это только тогда будет иметь свою цену, когда каждый из вас, из опыта и наблюдений, убедится, что такой подход к устройству общества верен. Отсюда наше главное требование - устранить в нашей корпорации все то, что мешает ей свободно развиваться, сковывает инициативу личности, ее творческий порыв, поскольку в обществе, основанном на эксплуатации и подчинении, человеческая натура мельчает, приходит в упадок, а по сущест¬ву гибнет. Поэтому все должны запомнить, что равенство для нас - не пустой звук, а образ всей нашей жизни. И если мы потеряем уважение к каждой отдельной личности, то в первую очередь мы теряем самих себя. Наша общая цель - это признать полнейшую свободу личности, полно¬ту и цельность ее развития. Если все, что я говорю, понятно для вас, то я продолжу.
- Понятно. Чего уж тут не понять. Ведь жить так, как мы теперь живем,  бессмысленно, - высказался кто-то из толпы.
- Тогда я продолжу. Все, что мы должны сделать для возрождения и поддержания в нашей корпорации   принципа равенства, так это ясно выражать наши симпатии или антипатии  к тому, что   считаем хорошим или дурным, не обманывая своих друзей. Мы с вами должны создать истинную нравственность, которая должна стать обычной. Нам всем надо осознать собственную силу, а это зна¬чит, что мы внутренне должны почувствовать, что способны сделать это, мы должны это сделать. А это и есть жизнь, бьющая через край, красивая, умная жизнь, которая в состоянии действовать при любых, даже сложных обстояте¬льствах. Поэтому истинно нравственное в человеке - это его духовная сила, избыток жизненной энергии, его творческая активность, которые побуждают его от¬давать окружающим свой ум, свои чувства и жажду действий, ничего не тре¬буя взамен. Нам необходимо добиться того, чтобы действовать и работать стало потребностью всех наших членов. У кого не будет этого чувства, то это уже человек, состарившийся раньше времени, расслабленное, засыхающее существо. А нам надо стремиться жить и сеять жизнь вокруг себя. Скотская жизнь нас не устраивает. Раболепие, ложь, нечестность, интриги, неравенство в людских отношениях - это не наш путь, он нас возмущает. И запомните, друзья, что счастье каждого из нас тесно связано со счастьем людей, вас окружающих. Поэтому жить надо заодно со своим коллективом, и тогда, что бы с тобой ни случилось, ты всегда будешь чувствовать локоть или плечо тех, кого ты любишь и уважаешь. Но для этого нужно, чтобы твое благо было не¬раздельно с благом всех остальных. Нужно, чтобы благо каждого из вас не было противоположным благу всего нашего общества. Сейте жизнь вокруг себя, не обманывайте, не лгите, не интригуйте, не хитрите. Этим вы унижае¬те себя, мельчаете, признаете себя слабыми. Вот, пожалуй, и все, что я хотела сказать об основах нравственности в нашей корпорации. Если кто не согласен со мной - поднимите руки.
Переселенцы пошумели между собой, даже поспорили о чем-то, но руки никто не поднял. Оценив это по-своему, Дарья сказала:
- Считаю ваше молчание знаком  того, что свой выбор вы сделали, за что я вам от души благодарна. Но если есть ко мне еще какие-то вопросы, то задавайте.
 Дарья думала, что вопросов больше не будет, но ошиблась. Одна рука все же поднялась.
- Скажите, уважаемая Дарья Ивановна, а в нашей корпорации домашнее равенство допускается, или у нас будет все, как всегда? - спросила одна из молодых переселенок и покраснела от своего вопроса.
- У наших женщин будут такие же права, как и у мужчин. Не о каком домашнем рабстве и речи быть не может. Женское достоинство не хуже, а даже выше мужского, ибо помимо работы женщина растит детей и даже участвует в общественной жизни. Ее голос по силе  равен мужскому. Но если что-то подобное у нас будет происходить, то я думаю, что сход примет правильное решение и всякую женщину защитит от произвола. В этом вы можете не сомневаться, -  успокоила женскую часть переселенцев Дарья. - Если вопросов больше нет, то можете взять карты земельных участков и разойтись по домам. Встречаемся здесь же завтра, ровно в десять часов утра. Будем обсуждать и принимать устав кредитного товарищества. Завтра же получите и кредит. А пока всех вам благ и удачи на новом месте. Зна¬комиться с каждым буду тогда, когда вы все обустроитесь. Возможно, ко мне возникнут дополнительные вопросы, будем снимать и их. Всем до сви¬дания, - закончила Дарья и подошла к Егору Никаноровичу, который внимательно слушал ее выступление и не вмешивался в разговор с новоселами.
Когда она подошла к главе района, тот с интересом спросил:
- Любопытные вы вещи говорили, Дарья Ивановна. Сердце кровью обливалось от ваших слов. Это что, какое-то научное мировоззрение или ваша личная позиция по устройству вашего общества?
- Это целая наука об устройстве свободного общества, близкая к   коммунистической идее, общества свободных людей, Егор Никанорович. А по сущест¬ву синтез двух целей, волновавших человечество во все времена: свободы экономической и свободы политической. Это идеал политической организации общества без насилия, варварства по отношению к своему народу, в котором  никто людям не навязывает свою волю. Почитайте Петра Алексеевича Кропоткина, в его работах об этом все подробно и в деталях рассказано. И называется это научное течение - анархизмом. По сути своей - это извечная мечта человечества об устройстве цивилизованного общества. Вас это смущает или что-то настораживает?
- Нет. Я   начинаю понимать, что не в названии дело, а в самом содержании и сущности явления. Если люди потянулись к нему и поддерживают его, значит, в нем что-то есть. И, как мне кажется, оно мне тоже симпатично. Успехов вам, Дарья Ивановна. Вы действительно неординарная женщина, спо¬собная на отчаянный поступок. Только не переборщите. Люди у нас всякие встречаются, нагадить могут. К народу поближе держитесь. Сейчас он ваша главная опора и защита.
- Я это знаю, Егор Никанорович, поэтому и веду себя осторожно. Для меня сейчас важно дело сделать. Ну, а дальше, как говорят: победителей не судят.
- Тем не менее, мозги вы нашим людям крепко поправили. Будем надеяться, что все у нас получится. И знаете почему? Народ вам поверил, за вами по¬шел. Ни во что другое он уже не может верить. Это ваш первый успех, надеюсь, что  не последний.
После этого разговора они распрощались, и каждый уехал с места событий со своей головной болью.

Часть шестнадцатая. Облава

Дарья была довольна тем, как зарождалась жизнь  в Гуляйполе. Все переселенцы получили ссуды на обустройство своего подворья и на развитие хозяйства, техника пришла вовремя. Паша на автобусе возил детей в школу, строители с усердием возводили машинный двор, заправку и конюшню. Не забыл  про свое обещание и Егор Никанорович. Он привез ей собак незнакомой  породы - молодых, сильных, с которыми Дарья вскоре подружилась, и они считали ее уже своей хозяй¬кой. К Паше приехала семья, которая тоже подключилась к их общему делу. Они тоже, как и Дарья, выбрали для себя лен и тщательно, не без помощи агронома - Ивановой Дарьи Петровны, изучали все премудрости его возделывания, уборки, хранения и переработки. Все переселенцы трудились в полную силу, но Дарья чувствовала, что им чего-то не хватает. Тогда она прошлась по домам, познакомилась со всеми и узнала причину  беспокойства. Оказалось, что в  домах нет радио, а телевизор и вовсе не ловил ни одной программы. Подумав немного, она успокоила жителей:
- Радио мы проведем. Егор Никанорович нам в этом поможет. А для телевизоров ваших закупим спутниковые антенны, тогда не только Москву, весь мир будете видеть. Но разве вы не можете веселиться сами по себе, без этих приборов? Неужели среди вас нет  гармонистов,  гитаристов или балалаечников? Скучно живете, господа хорошие. Ни музыки, ни веселья… Как-то даже необычно для нового поселения, в котором одна молодежь живет. Рано состарились, уважаемые. Можно ведь посиделки какие-нибудь вечерами устрои¬ть. А так, конечно, тоскливо у вас, ребята Хорошо работать - это похвально, но надо же и отдыхать достойно. Словам, вы поняли меня.  Хороший и с юмором отдых - это тоже подспорье в нашем деле. Надо всем показать, что мы не только работать умеем, но и отдыхать по-человечески. Подумайте об этом, - напутствовала переселенцев Дарья.
- Правильно, Дарья Ивановна. Мы уже сами думали об этом. Только не знаем,  с чего начать, - ответил за всех Игнат.
- С малого, Игнат. Именно так большие дела начинаются. Найти надо хотя бы  гармошку, а то в деревнях ее голоса уже давно не слышно. А она всегда была   символом деревни, ее особенностью и, если хотите, ее гордостью и достоинством. Традиции и обычаи надо не только уважать, но и вечно хранить. Для потомков русского крестьянина -  это не только обязанность, но и память о на¬шем великом прошлом. И касается это именно вас, молодых и надежных. Сделайте свою жизнь достойной наших предков. Установите такую систему взаимных отношений, чтобы ни мне, ни вам краснеть не пришлось, чтобы все тянулись к нам и завидовали. Ведь были же когда-то времена в России, когда крестьянская семья выращенные ею хлеб, молоко, мясо, шерсть счита¬ла плодами своего труда, а мосты, дороги и колодцы устраивали сообща, луга осушали общими силами, были общинные пастбища, и все тогда считали, что существовать иначе они не могут, то есть  без мирской поддержки. Прислушайтесь внимательно, о чем я говорю, и сделайте для себя выводы. Это пойдет нам всем на пользу.
Дарья попрощалась с новоселами и направилась в свою усадьбу. Дома она помогла Полине Серге¬евне по хозяйству, покормила собак, поиграла с сыном и, почувствовав, что слегка утомилась, прилегла отдохнуть. Поспала она, однако, недолго. Полина Сергеевна, осторожно разбудив ее,  тихо прошептала:
- Там этот пришел, как его... Ну, лесник наш, вас спрашивает.
При упоминании имени лесника Дарья мгновенно очнулась, сердце ее учащенно забилось и что-то приятное коснулось ее души. А Полине Сергеевне она сказала:
- Пусть подождет немножко. Приведу себя в порядок и выйду. Только пусть ждет обязательно. Давно его не было в наших краях, наверное, что-то важ¬ное сказать хочет, - слукавила она перед Полиной Сергеевной, стараясь скрыть охватившее ее нетерпение от встречи с Иваном.   Причесавшись и переменив одежду, она вышла во двор и увидела Ивана Яковлевича, сидящего на траве и держащего на веревке козу. Увидев эту картину, Дарья рассмеялась и заметила:
- Уж не мне ли вы, Иван Яковлевич, этот подарок приготовили? Обычно женщи¬нам цветы дарят, а вы мне - козу. Она хоть дойная у вас или так себе...
- Зря вы так, Дарья Ивановна. Она не только дойная, но и молоко у нее лечебное. По шесть литров в сутки дает. Да и не для вас она, а для вашего сына. Зачем в село ездить, когда можно свое молоко име¬ть. А доить ее я вас научу, да и Полина Сергеевна ваша знает, как это   делать. Деревенской все же крови она. Корма для козы у меня заготовлены, на всю зиму хватит. А про запас я стожок у леса на¬метал, думаю, что к весне пригодится. А за цветами дело тоже не постоит. Будут вам цветы обязательно, просто я не подумал о них, потому что по другому делу пришел. На днях волки около сотни овец порезали. А один даже в село зашел, собаку задрал и ушел. Опомниться не успели. Житья от них не стало. Вот мы все и решили облаву на них с флажками устроить. Я подумал, что это интересно вам будет и решил пригласить вас принять в ней участие. Ружье, насколько я знаю, у вас есть, да и смелости не занимать. Ну как, пойдете с нами на волков?
Дарья немного подумала и ответила:
- Интересное предложение, ничего не скажешь. Но я ведь и волков-то живьем не видела, только на картинках. И об охоте понятия не имею. А из ружья этого я еще и выстрела ни одного не сделала. Правда,  разряд по стрельбе имею, в университетской команде была. А что до охоты, то, может быть, и соглашусь, если вы рядом се мной будете. Ведь взаимовы¬ручка, насколько я знаю, входит в неписаный закон охотника. Я правильно рассуждаю?               
- Правильно, Дарья Ивановна. Я вас не только с охотничьей этикой познакомлю, но и про волков все расскажу. Сейчас конец сентября - самое время для осенней облавы с флажками, пока выводок возле логова держится, а волк оседлый образ жизни ведет. С первым снегом начинается бродячий период, тогда волка брать уже сложнее. Вот мы и решили не запоздать, поскольку до первого снега - рукой подать.
- Ну, а про волков вы мне что расскажете? Что это за живность такая, если житья от них не стало. Мы ведь рядом с лесом живем. Что нам от них ожидать?
- Это хищник довольно крупный, его вес может достигать 60-80 килограммов, высота в холке до метра и более, бегает довольно быстро, до 65 километров в час. Летом волки живут, не отходя далеко от логова, а с декабря по январь держатся стаями. Свое логово они устраивают в наиболее глухих местах: в оврагах, среди болот, поблизости от во¬ды. В помете волчат бывает, как правило, от трех до восьми, иногда до три¬надцати. Волчица наиболее плодовита в возрасте от четырех до восьми лет. Охотиться на них можно круглый год разными средствами. По-разному их уничтожают: ядами, отстреливают с вертолетов, на снегоходах, из карабина с оптическим прицелом. Такого оружия у нас нет, поэтому мы и решили устроить на них облаву. Метод надежный, проверенный. Вот так, уважаемая Дарья Ивановна, - закончил свой рассказ о волках Иван.  - Да я не только о волках все знаю, но и о других зверях, которые обитают в нашем крае:  лосе, кабане,  лисице, зайце, кунице, медведе, барсуке, выдре, и даже о птицах: гусе, утке, глухаре, вальдшнепе, рябчике, тетереве. Знаю места, где они обитают. Я же лесник, Дарья Ивановна, мне это по службе положено. Если хотите, то на лису можем по снегу сходить, или на зайца, это интересно и увлекательно. Зимой времени свободного будет много, почему бы и не поохотиться. Что вы на это скажете, Дарья Ивановна?
- Заинтриговали вы меня, Иван Яковлевич. Может, и рискну пойти с вами на охоту зимой, если сами не передумаете. Давайте    сначала с облавой закончим, а там видно будет. А еще я хотела спросить вас, вы случайно не знаете, что за породу собак мне Егор Никанорович подарил? В жизни своей таких со¬бак не видела.
Иван Яковлевич подошел к собакам, внимательно осмотрел их и ска¬зал:
- Таких собак я тоже не видел. Но судя по морде, ушам и шерсти, скорей всего, это волкодавы, из породы волков. Больше ничего сказать о них не могу. Редкая собака, но, очевидно, надежная, если их вам сам Егор Никанорович подарил. А он толк в собаках знает.
- Ничего себе. Мало того, что среди волков живем, так они уже у меня и во дворе приютились. Не загрызут они моего сына, Иван Яковлевич?
- Не беспокойтесь, Дарья Ивановна. Если бы они были опасны для хозяев, то Егор Никанорович вам бы их не привез. Скорее всего - это надежная охра¬на от тех самых волков, на которых мы охотиться собираемся.
- Кстати, Иван Яковлевич, а что это за охота с флажками? Тянете меня на подвиг, а об этом виде охоты я ничего не знаю. Просветите меня, а то опозорюсь перед народом.
- Да это все просто, Дарья Ивановна. Предварительно делается загон из двух линий: неподвижной облавы и стрелковой линии. Вдоль них вывешивают¬ся флажки из кумача размером пятнадцать на тридцать сантиметров, на расстоянии не больше метра. Флажки крепятся на деревьях на уровне тридцати пяти сантиметров над землей. Стрелки расставляются на расстоянии шестидесяти шагов   друг от друга. Стрелки расставля¬ются так, чтобы их линия перекрывала возможные участки ухода волков из  загона.  Другая часть загонщиков обкладывает волков с противоположной стороны неподвижной цепью. В оцепленный круг заходят несколько человек и гонят волков на стрелков. На линии неподвижной облавы охотники, стоя на одном месте, раз¬говаривают, стучат по деревьям, создают видимость загона. Когда волки идут по загону, в дело вступают стрелки, которые и бьют их, обычно карте¬чью. Здесь главное - не промахнуться и не дать волкам уйти из загона. Вот и вся премудрость этой охоты.
- Ну, а мне какая роль отводится в этом деле? Я кто - загонщик или стрелок?
- Мы с вами, Дарья Ивановна, на этот раз стрелки. Я буду находиться рядом с вами метрах в сорока, буду страховать вас на всякий случай. Так что, не переживайте. Я стрелок меткий, промахов не допускаю.
- Спасибо, успокоили. Все же какая-то надежда есть, что живой останусь. Будем считать, что для меня - это поступок. Только, дай бог, чтобы он был не последним в моей жизни, - пошутила Дарья и рассмеялась. - И когда в бой, уважаемый Иван Яковлевич?
- Завтра на рассвете. Я заеду за вами, оденьтесь только потеплее. По утрам у нас в это время холодновато, вода даже льдом покрывается.
- Хорошо, с охотой все ясно. Ну, а что с козой мне делать? Я даже не знаю, с какой стороны к ней подойти, тем более доить.
- Пригласите сюда Полину Сергеевну. Вместе и разберемся, что это за чудо такое - коза.               
Дарья позвала Полину Сергеевну и, указывая на козу, сказала:
- Иван Яковлевич нам козу подарил. Говорит, что породы необыкновенной и молоко у нее целебное, до шести литров дает. Я, лично, не знаю, что с ней делать, а вы?
- Доить будем, Дарья Ивановна. Мне эта скотина знакома, только чем кормить будем?
- Иван Яковлевич обещал корма нам подвезти. Говорит: мужики скоро их при¬везут, на всю зиму хватит.
- Тогда проблем не будет, Дарья Ивановна. Доить я умею, а козье молоко для вашего сына -  это именно то, что нам надо. Пусть поставит ее на наш скотный двор. Сама я пока боюсь, может, она бодается или еще какими странностями страдает. Была у меня одна коза, так ее волоком на луг приходилось вытаскивать. Согнет передние ноги в коленках, и, как осла, с места не сдвинешь. Намучилась я тогда с ней, пришлось заколоть.
- Ну, моя коза спокойная, подобных шуток не вытворяет, - заметил Иван Яковлевич и повел свою козу на скотный двор Дарьи.
Перед охотой Дарья почти не спала. Ей все мерещилось, что волчья стая в лесу только и ждет ее появления, чтобы растерзать на мелкие ку¬сочки. Никогда не видевшая волков, она представляла их с широкой и вытянутой мордой, большими стоячими ушами и оскаленными клыками. Под утро она заснула, и ей снилось, что в ее постели лежит это чудовище, все в се¬рой с ржавым оттенком грубой шерсти, облизывает ее языком и обнимает мощными, когтистыми лапами. Дарья вздрагивала во сне от прикосновений этого лесного зверя, градом катился с нее пот, и она даже кричала во сне, моля  о помощи.
Избавил ее от этого кошмара гудок автомобиля, подъехавшего к дому. Она открыла глаза, убедилась, что она дома и никого с ней рядом нет, потихоньку встала, зажгла свет и стала нехотя одеваться. Наскоро переку¬сив и взяв охотничье обмундирование, она тихо покинула дом и вышла во двор.
Кругом было тихо. На темном небе все еще ярко светили звезды, где-то на горизонте блестела луна. Вода в лужицах была покрыта тонким слоем льда, и, чувствовалось, что совсем не за горами зима, ибо легкий озноб и холодок мгновенно пробежали по телу Дарьи, напомнив ей о совете своего знакомого: «По утрам у нас холодновато, оденься потеплее». Вспомнив эти слова, она улыбнулась и решительно  шагнула за ворота своего дома, где ее уже ждали.
- Долго спим, Дарья Ивановна. Так всю охоту можно проспать, - заметил Иван
и улыбнулся.
Дарья чувствовала особую нежность к ней этого человека и, улыбнувшись в ответ, смущенно произнесла:
- Сон мне, Иван Яковлевич, страшный приснился. Будто я с волком в одной постели лежу, а он меня обнимает и облизывает языком. Хорошо, что вы приехали и разбудили меня, а то неизвестно, чем бы это кончилось.
- Не трудно догадаться. Как в сказке про Красную Шапочку. Да все хорошо будет, не переживайте. Не нам надо волков бояться, а им нас. Сами убедитесь, - постарался успокоить Дарью Иван  и снова улыбнулся. Его все больше и больше тянуло к этой изумительной женщине, равных которой, по его мнению, во всей округе не было. Он часто думал о ней, представлял ее в своих объятиях, нежную, ласковую, доступную. Хотя в реальной жизни было у него все не так. Дарья постоянно держала дистанцию, не давала поводов для сближения, но и не отталкивала от себя, словно играла с ним в какую-то игру, смысл которой был ему не понятен. И несмотря на это, он любил эту женщину, переживал за нее и ее начинания и был готов в любую минуту прийти ей на помощь.
Когда их машина подъехала к лесу, там уже было много охотников. Все они хорошо представляли план проводимой операции. Высокий крепкий мужчина, очевидно, старший среди охотников, отвел Ивана в сторону и что-то ему сказал. В ответ тот лишь кивнул головой и снова подошел к Дарье, не говоря ей ни слова. Один из охотников, по команде старшего, подвыл по-волчьи, и все услышали ответный вой волка, что и подтвердило, что звери на месте. После этого, углубившись в лес, старший расставил стрелков по своим местам в одну линию, замыкать которую было доверено Дарье с Иваном. Остальные охотники, напротив линии стрелков, создали линию неподвижной облавы в виде удлиненного овала, чтобы раньше времени не выпустить волков из загона. В оцепленный круг с тыла вошло несколько человек и стали гнать волков на стрелков. Охотники-загонщики, стоя неподвижной цепью, создавали шум, делали видимость загона. По шуму охотников, зашедших в оцепленный круг, треску сухих веток и активности охотников неподвижной облавы Дарья поняла, что охота началась, и ей следует быть внимательной. Вдалеке стали раздаваться выстрелы, и Дарья вся напряглась в ожидании. Посмотрев, далеко ли от нее Иван и видит ли он ее, и убедившись, что тот на месте и рукой показывает на приближающихся к ним волков, Дарья успокоилась и крепко вцепилась в приклад ружья. Через мгновение она увидела, как из кустов выскочил огромных размеров волк, остановился на миг и, заметив Дарью, бросился в ее сторону. От ужаса Дарья остолбенела, руки ее задрожали и слабость охватила все тело. Не о каком сопротивлении и выстреле в зверя в этот момент не могло быть и речи. А до женщины волку оставался всего один прыжок, и он его сделал. Дарья ясно увидела перед собой страшную звериную морду, и силы оставили ее. Она опрокинулась назад, потеряв сознание,  и уже не слышала выстрела, который сразил зверя наповал, и тот рухнул на тело Дарьи, поцарапав выпущенными когтями ее лицо. Стрелял в волка Иван, вовремя понявший намерения волчицы. Иван, кинув ружье, бросился к Дарье.  Он приподнял ее голову, вытер окровавленное  лицо рукавом куртки и, прижав к себе, стал целовать, приговаривая: «Золотце ты мое, ненаглядная моя, и зачем я тебе взял с собой, ведь мог бы и потерять свое сокровище. Не бабье, выходит, дело – на волков ходить».
Дарья в это время очнулась, увидела совсем близко блестящие глаза Ивана и тихо спросила:
- Я жива?
- Жива, моя хорошая, жива. Лицо только чуть-чуть поцарапано, но это ничего, пройдет.
Окончательно придя в себя, Дарья произнесла:
- Не будь рядом тебя, Иван Яковлевич, мой сын круглым сиротой бы остался. А ты и мне теперь жизнь спас и сына от беды уберег. В долгу я перед тобой, неоплатном долгу. На всю жизнь память об этом сохраню, такое не забывается, - и слезы блеснули в ее глазах.
Мужчина продолжал прижимать Дарью к себе и ласково вытирал ее влажные глаза и кровь, сочившуюся из свежих царапин. Дарья и не думала сопротивляться. В ее голове бродили совершенно другие мысли: «А ведь он поцеловал меня, я это чувствовала. Значит, я ему симпатична…» Успокоившись, она тихонько отстранилась, поднялась с земли, стряхнула с себя прилипшие листья и мох. Приподнявшись на цыпочки, Дарья нежно поцеловала Ивана.
- Спасибо вам, Иван Яковлевич, еще раз за помощь. Теперь вы в любое время для нас самый желанный гость. Да и Андрейка к вам привязался, очень часто спрашивает о вас. Так что имейте это в виду и не обходите наш дом стороной. Не обижайте нас своим невниманием.
Иван, растерявшись  от ее слов, ответил невпопад:
- Облава, кажется, закончилась. Мужики сейчас подходить будут. О том, что произошло, -   ни слова. Вы, Дарья Ивановна, сами волчицу в упор расстреляли, выдержку проявили. Ведь вы же стрелок, спортивный разряд имеете. Не будем разочаровывать охотников. А поцарапалась случайно о кусты, когда сквозь них продиралась. Да и царапины-то, слава богу, не глубокие, на следы волчьих когтей совсем не похожи, - ухватив волчицу за задние лапы, Иван оттащил зверя подальше.
Вскоре из леса стали появляться охотники: кто с трофеем, кто и без него, но настроение у всех было приподнятое. Видимо, охота удалась. Рядом с убитой волчицей бросали свою добычу и отходили в сторонку покурить, поджидая остальных. Когда все собрались, старший пересчитал убитых волков. Оказалось, около полутора десятков, плюс еще трое живых волчат, которых принес один из охотников в мешке, вытащив из логова.
- Удачная облава,  и обмыть такую не грех, - произнес старший из охотников и попросил самого молодого разжечь костер. Охотники оживились и стали доставать из своих заплечных мешков выпивку и закуску. Когда стаканы были наполнены, старший, подняв  свой, предложил тост:
- За удачную облаву, друзья. Такой охоты давненько не было. Ну и за женщину, которая принесла нам удачу.
Все выпили и закусили, а старший продолжил:
- Все хотел волчицу подстрелить, а она, зараза, ушла от меня. Хитрая, стерва. А кто же подстрелил-то ее?
- Дарья Ивановна, конечно. Так сказать, прошла охотничье «крещение». Почти в упор застрелила. Если бы не она, точно бы ушла зверюга. Она ведь без царапины весь загон проскочила, а тут на выходе ей и попалась Дарья Ивановна. Результат  на ваших глазах… - с улыбкой ответил Иван.
- Тогда выпьем за женщину, которая удачу приносит, еще раз. За вас, Дарья Ивановна, и за удачу в вашем доме, - поднял свой стакан старший.
Дарья и не думала возражать и выпила вместе со всеми.

Часть семнадцатая. Заброшенные деревни

После случая на облаве Дарья  постоянно думала об Иване. Всем сердцем и душой она теперь понимала, что этот чело¬век ей далеко не безразличен, и какая-то неведомая      сила постоянно тянет к нему.  Да к тому    этот человек не глуп, умен, не безобразен, и даже наоборот, по-мужски  красив и знает себе цену. Да и в момент опасности     оказался на высоте. Не было бы его рядом с Дарьей, неизвестно, чем бы все для нее кончилось. Мужик вроде настоящий, не домогается ее, приветлив, не мозолит ей глаза, не падает перед ней на колени. Да и поступки его полны мужества, самолюбием не страдает, к донжуанам не относится. К тому же, чем-то напоминает ей Андрея, ее любимого мужа. «Конечно же, он меня любит. Только почему-то застенчив со мной, серьезно¬го разговора не заводит, хотя далеко не мальчик». Для себя Дарья  решила найти повод навестить его. «Предложу-ка я ему поездку со мной в заброшенные деревни. Мол, боюсь ехать туда одна, после неудачной облавы. С мужчиной все же надежнее и бе¬зопаснее, да и подскажет что-нибудь по делу. И, конечно, поедем одни, на лошадях, а Паша пусть отдохнет, семьей займется».  И  она стала собираться в дорогу. Одевшись потеплее и слегка подкрасившись, Даша упросила Пашу довезти ее до конюшни. Когда конюх увидел подъехавшую к его хозяйству Дарью, то сразу понял, что от него требуется.
-  Какую берем, Дарья Ивановна?
- Ту, что с белым пятном на лбу. Она вроде поспокойнее, да и привыкла я к ней. Верховой езде я на ней учился.
- Хороший выбор, ничего не скажешь. Но привыкать вам к обеим лошадям надо.
Они долго не без хозяина не могут, имейте это в виду, - заметил конюх и вывел Дарье ее любимицу.
Дарья оседлала лошадь, отпустила Пашу домой и, проехав немножко по селу, спросила первого же попавшегося ей человека:
- Подскажите, пожалуйста, как мне найти лесника Преображенского Ивана Яковлевича? По делу он мне нужен. Знаю, что где-то здесь рядом живет,  а най¬ти не могу.
Прохожий улыбнулся и ответил:
- Вы около его дома стоите. Да вон и он  сам в огороде возится. Если еще кто-то нужен, то подскажу.
- Нет, спасибо, мне лесник нужен.
Дарья сошла с лошади, привязала ее к забору и вошла во двор Преображенского. Тот сразу заметил ее и, вытирая руки о фартук, пошел навст¬речу.
-Что-нибудь случилось, Дарья Ивановна? - с беспокойством спросил Иван.
- Да, нет. Хочу вас попросить об одном деле. Вы  сможете съездить со мной в заброшенные деревни, если у вас время, конечно, есть? Одной мне как-то страшновато после облавы.
- Да, без вопросов. Съездим, конечно. Когда ехать-то?
- Сейчас, Иван Яковлевич.
- Ну, тогда я мигом. Переоденусь и лошадь запрягу. Минут десять займет, по¬дождать придется, - быстро произнес Иван, явно довольный предложением Да¬рьи.
Вскоре они выехали из села и направились в сторону нового поселения. По настроению Ивана было видно, что эта дорога его не уст¬раивает. Повернувшись лицом к Дарье, он сказал:
- Может, через лес проедем? Так ближе и тропа хорошо протоптана.
- Нет, поедем по знакомой мне дороге. Хочу посмотреть, в каком она состо¬янии и можно ли ее восстановить. Да и домой заехать надо. С сыном   не виделась с утра, да и указания кое-какие Полине Сергеевне дать. Это важно.
- Тогда другое дело, едем по старой. Времени только много зря потеряем, - с сожалением заметил Иван, подстраивая шаг своего коня под ход  Дарьиной лошади.
Проезжали мимо нового поселения,  и Дарья попросила Ивана остановиться. Подъехав к одному из домов, она, не слезая с лошади, позвала хозя¬йку:
 - Машенька, выйди на минутку. Поговорить надо.
Из дома вышла симпатичная молодая девица, лет двадцати пяти, в резиновых сапогах на босу ногу. Увидев Дарью, она спросила:
- Я вам нужна, Дарья Ивановна?
- Нужна. Скажи-ка мне, дорогая моя, вы уже скотиной обзавелись? По всему вижу, что так. Не пойму только, как вы это могли сделать за такой короткий срок?
- А чему тут удивляться, Дарья Ивановна. Родители и родственники помогли. У нас почти в каждом подворье скотины полно: свиньи, овцы, куры, гуси, есть даже три коровы. Без этого не только не проживешь, но и большого дела не начнешь.
- А корма где брать будете?
- Тоже родители помогают. Да и соседнее хозяйство кормами с нами поделилось. Узнали, что мы такое дело затеяли, сами и предложили.
- Похвально, конечно, что взаимопомощь свои плоды дает. Ну, а мужики-то где ваши? Ни одного не вижу.               
- Они, Дарья Ивановна, озеро рядом чистят. Сапропель добывают. Узнали, что это одно из лучших органических удобрений, вот и загорелись...
- Не жалеете, что с нашей корпорацией связались? - поинтересова¬лась Дарья.
- Что вы, Дарья Ивановна. О таком мечтать только можно. Мы еще и  развернуть¬ся-то толком не успели. Посмотрите, что через год будет.
- Посмотрим-посмотрим, обязательно посмотрим, - под конец сказала Дарья и распрощалась с разговорчивой хозяйкой.               
Иван слушал разговор двух женщин молча, и только когда они отъехали от поселения, он заметил:
- Идут, значит, ваши дела, Дарья Ивановна, и, похоже, неплохо идут?
- А почему бы им и не идти, Иван Яковлевич? Ведь все  у нас основано на доброй воле, взаимном согласии, без вмешательства власти, на творческой инициа¬тиве людей, без угрозы какого-либо наказания. К тому же это общество равных, не допускающее в своей среде никакого принуждения. Многие хихикают, что это, мол, утопия, авантюризм. А на самом деле  это естественный ход развития общества, который уже не повернешь вспять, если не при¬менить к этому силу. А что это может быть за сила, надеюсь, вам объяснять не надо.
Продолжить начатый разговор Дарья не успела, поскольку они подъез¬жали к ее усадьбе, где ей обязательно нужно было остановиться. Въехав во двор и спрыгнув с лошади, она громко позвала:
 - Андрюшенька, твоя мама приехала и твой друг Иван Яковлевич!
Сын Дарьи услышал эти слова и тут же выбежал во двор. Он повис на шее матери, а та целовала его всего, что Андрею явно не нравилось. Он отстранился от матери, вытер  следы ее поцелуев со своих щек и тут же подошел к Ивану, протягивая ему свою руку.
- Ну, здорово, разбойник... Тонуть больше не собираешься? Когда надумаешь, меня пригласи, может, и помогу, - пошутил Иван и посадил мальчишку на ло¬шадь рядом с собой.
 Дарья в это время просила Полину Сергеевну приготовить хороший ужин, ибо в душе надеялась, что Иван после поездки не откажется от ее приглашения. Полина Сергеевна не возражала и обещала все сделать для уважаемого гостя. Потом она подошла к Ивану и сняла Андрея с лошади:
- Рано тебе еще, сынок, таким делом увлекаться. Когда подрастешь - все лошади твои будут. Твоя мама об этом побеспокоится. А пока пойдем, поможешь мне. Дел у нас с тобой много. Успеть бы надо все.
Тронув лошадей,  Дарья с  Иваном выехали со двора.
- А   деревня-то заброшенная как называется, Иван Яковлевич? – поинтересовалась Дарья, когда они отъехали на значительное расстояние от усадьбы.
- Ужуга.
- А река эта?
- Унжа.
- Слава богу, что хоть узнала, в какой реке я крещение приняла. Название вроде красивое, но что оно означает, Иван Яковлевич?
- Это загадка не только для вас, Дарья Ивановна. Старожилы даже не знают, откуда это название пошло. Люди здесь хоть и испокон веков жили, но, оче¬видно, секрет с собой унесли. Да и не в названии дело. Такую красивую реку навряд ли найдешь. К тому же она судоходной была, рыбой богата.
- В нашей корпорации, Иван Яковлевич, мы ее работать заставим. Устроим здесь что-то вроде лесного дома отдыха для иностранцев, построим разв¬лекательный комплекс с охотой, рыбалкой, продажей народных промыслов, об¬разцовые хозяйства на ее берегу создадим. И оживет наша река, доход в валюте приносить будет. Да и для вас работы будет непочатый край. Что, думаете слабо?
- И это тоже в ваши анархические планы входит? Раньше здесь тоже хотели  сделать что-то подобное, но кишка у местной власти оказалась тонка.
- А знаете почему, Иван Яковлевич?         
- Даже не догадываюсь.
- Не с того конца начинали. Иностранец ведь комфорт любит. А у вас здесь даже путевой связи нет. Нужна спутниковая. К тому же добраться сюда - про¬блема. Воздушный транспорт нужен, вертолет хотя бы. Когда эти проблемы решим, то и за комфортом дело не станет. И поверьте моему слову, что здесь так и будет, если еще и слух пустить, что здесь снежный чело¬век обитает.               
- Это не слух вовсе, Дарья Ивановна. Никому не говорил, а вам скажу. Видел я его.  Метра два с половиной ростом, лохматый и силы необыкновенной. Один след у него -  с два моих. Но с человеком он встречаться не желает. Где живет и чем питается, узнать  никому не удалось. Хитрее лисицы этот снежный человек, но вреда людям пока не приносил.
- Шутишь что ли, Иван Яковлевич?
- Ничуть. Истинную правду говорю. Но только вам одной и по большому секрету. А то людей напугаем. В лес перестанут ходить, а там грибы, ягоды, охота, дрова, наконец. Нельзя про этого человека снежного много говорить. Добром это может не кон¬читься, - рассудил Иван и словно  в подтверждение своих слов заговорил совершенно на другую тему.  - Вы вот все анархизм защищаете. А ведь про него дурная слава идет. По¬читал я тут кое-что,  и полная сумятица в голове.
- Что, например? - с напором спросила Дарья.
-  Ну, например: анархизм выражает интересы определенных слоев буржу¬азного общества, это символ погромов и братоубийственной борьбы, разгула разнузданных страстей и произвола, с его помощью делается попытка создать нового борца за перестройку существующего строя, это мелкобуржуазное, кулацкое течение. Свобода личности при анархизме - это свобода нравов, свобода любви, требование сексуальной революции. Анархисты ратуют за метафизичность, эклектизм, утопизм с явной антикоммунистической направленностью и с пеной у рта клевещут на Советский Союз и другие социалистические страны.
- И это все, что вы почерпнули из этих книг?               
- Да нет. Есть еще кое-что. Например, что это - стихийное настроение части трудящихся, что в анархизме отсутствует единство мышления, что он парали¬зовал единство коллективной воли и в ма¬ссовом масштабе себя не проявил.
- Интересно. Может, еще что добавите?
- Можно и добавить, только стоит ли? Вы ведь, по-моему, все мои цитаты из книг принимаете на свой счет и из-за этого сердитесь на меня. Боюсь, и разговаривать со мной после не захотите.
- Нет уж говорите, если начали. Мне тоже интересно, что думают об анархи¬зме. Может, действительно я зря здесь свои силы трачу, покоя людям не даю, мозги их наизнанку выворачиваю? Да и разобраться все же надо, кто из нас прав.
- Многие утверждают, что добиться абсолютной свободы личности при отри¬цании государства, как средства достижения этой свободы, невозможно, что анархизм отрицает коллективизм и превозносит индивидуализм. Ну, и в ито¬ге - это все же буржуазное мировоззрение и всего лишь взрыв низменных страстей и не более того.
- Это все? - жестко спросила Дарья своего спутника.
- Все, кажется, - ответил Иван, ожидая, что скажет ему в ответ  эта умная женщина, искренне сожалея при этом  о своих словах.
- Вы какую литературу читали, уважаемый Иван Яковлевич? Вы советскую литературу читали, прихвостней советской власти, которые не могли писать иначе. Анархизм всегда у этой власти как кость поперек горла стоял. Партийцы больше всего боялись, что анархизмом увлечется молодежь, боялись  протеста с этой стороны,  боялись, что анархизм вновь заставит говорить о себе и подтолкнет граждан на путь попрания низменных, несправедливых законов, что непре¬менно дестабилизирует общество, и оно, наконец, прозреет. Приверженцев власти пугает в ана¬рхизме то, что он подвигнет людей на ускоренное развитие общества на подлинно социалисти¬ческих началах. К тому же, это развивающееся учение, не имеющее застыв¬ших форм, и всегда соответствует текущим требованиям жизни, прогрессу науки, подчиняется всему разумному и возвышенному. Анархизм - это постоянное движение вперед, а по сути сво¬ей он предупреждает саму возможность противообщественных поступков через воспитание людей и более тесное сотрудничество между ними. Да и кол¬лективный разум он ставит выше всего, ратует за совершенствование каж¬дой отдельной личности, развития ее способностей. Вот так-то, уважаемый Иван Яковлевич. Если хотите, то я вам другую литературу дам. Мне очень хочется, чтобы та чушь, которой вы начитались, выветрилась у вас из головы и в мыслях ваших сложилось впечатление об анархизме, как об учении высочайшей нравственности, человеколюбия, да и просто любви к простому человеку, его нуждам и помыслам.
Иван слушал Дарью внимательно и все больше и больше понимал, насколько одержима  своей идеей его любимая женщина, и чувство уважения к ней только возрастало. «Таких, как она, с пути не собьешь, только  шею свою сломаешь», - думал про себя Иван, признавая свое поражение.
- Сдаюсь, Дарья Ивановна. Я знал, что мне с вами не совладать. Просто поду¬мал: не измените ли вы свое мнение после моих слов. Оказалось, что вы тверды, как камень, и никаких дискуссий не боитесь. Мне нравится ваша по¬зиция. В ней торжествуют разум и справедливость, доброта и любовь к лю¬дям.  Это заслуживает уважения. И будьте уверены: я всегда на вашей стороне, хотя и доставил вам своими словами немало неприятных минут.
- Не говорите глупостей, Иван Яковлевич. Я, наоборот, рада, что мы поговори¬ли по душам и, в конце концов, поняли друг друга. А жизнь сама покажет, кто из нас прав. Спросите наших переселенцев, хорошо ли им жить и хотели бы они чего-нибудь другого. Уверяю вас, что, кроме шишек на голове, вы от них ничего не получите.
Разговор пришлось прекратить, ибо путники уже подъезжали к деревне, в которой ни одного жителя не было. Иван посмотрел на Дарью и спросил:
- Зачем мы сюда приехали, Дарья Ивановна?
Дарья посмотрела на осиротевшую деревню, вспомнила бетонные столби¬ки возле дороги, напоминающие о тех деревнях, которые исчезли с лица земли полностью, и с грустью сказала:
- Посмотреть надо, может, можно вдохнуть жизнь в эту деревню, Иван Яковлевич. Не пойму, почему жители ее покинули. И места здесь красивые, река и лес рядом, дорога неплохая. Почему?
- Все просто, Дарья Ивановна. Многие умерли, кого-то родственники к се¬бе забрали, кто-то пошел искать другую жизнь, в основном городскую. Да и позабыли о них в свое время.  Хлеб возить перестали, какие-то паразиты провода на лом порезали. В первобытный век всех отбросили, причем, думаю, с умыслом. Да и деревня, где одни старики живут, уже не деревня, а кладбище живых. В такой деревне умрешь, и знать никто не будет. Да и хоронить некому. А вообще  причин много. Государство о нас перестало думать, за мусор нас считают, средств на деревню жалко. Десятки лет это длится, а человек ма¬ло живет. Вот и не выдерживают многие, в бега подались.
- А ты говоришь, что государство и закон защита для нас. Полюбуйся на их плоды. Голова от этого не болит, душа не стонет? Не они ли виновни¬ки этого безобразия, не они ли принесли в общество paзброд и разложение. Вот она их воля, их владычество над человеком. А ты анархизм еще в чем-то обвиняешь... Скажи лучше, Иван Яковлевич, можно все это восстановить и сколько времени на это потребуется? 3имы одной хватит?
Иван обошел несколько домов, потрогал срубы, подергал ставни, осмот¬рел крыши, подсобные строения и задумчиво сказал:
- Срубы хорошие, фундаменты тоже. На века строили. Рамы везде надо поме¬нять, двери новые поставить, крыши шифером покрыть, дворы поправить, кое-где бревна заменить. Если не одной бригадой взяться, то можно и за зиму деревню поднять, если материал под рукой будет и контроль надлежащий.
- С этой деревней мне все ясно. Поедем в Шаблово, там хоть люди живут. Живут, Иван Яковлевич, и слез не льют. Да и не деревенские там  жители, а го¬родские. Тоже не от хорошей жизни в село подались. Значит, у нас везде одно скверное творчество - творчество закона и власти, судьбы человеческие которым, как телеге пятое колесо.
При виде разоренных деревень у Дарьи кровь стыла в жилах. Она никак не мо¬гла понять, почему до села никому нет дела. По всему было видно, что здесь утеряно все: обычаи, традиции, человеческое достоинство, остановило¬сь развитие, все рушится и никакого движения вперед вопреки самой при¬роде человеческой. О какой свободе и развитии индивидуальных способно¬стей можно говорить, если сами люди потеряли уважение к себе, у них же не стало ничего личного, особенного, чем всегда отличался крестьянский мир. И почему они не защищаются, не противостоят произволу, допускают принуждение, ничего не требуют от власти, а добровольно склонили головы перед силой и беззаконием? Какая, наконец, сила заставила село поте¬рять свое лицо, свою изюминку, а вместо этого допустила произвол обыч¬ного крепостного права, владычество сильного над слабым. И будет ли этому конец? «Будет!» - со злостью ответила себе Дарья и пришпорила коня.
Въехав в деревню, она попросила собраться всех для серьезного разговора. Когда жители собрались, она начала с того, о чем думала, проезжая обезлюдевшие деревни.
- Хватит выживать, уважаемые, и прятаться за спины других. Вы даже себе не представляете, до какай степени нужды и безволия мы все с вами опустились. Я хочу помочь вам и убеди¬ть, что настоящая жизнь рождается в процессе каждодневной борьбы для достижения какой-либо цели. Насколько я понимаю, у вас такой цели нет, а  значит, нет и стремления что-то делать или изменить. Застой и прозя¬бание, очевидно, стали нормой вашей жизни. Вашу деревню  необходимо перестроить полностью по проекту, утвержденному высшей властью, чтобы вдохнуть в нее новую жизнь. Надеюсь на вашу помощь в этом деле, по мере ваших сил и возможностей. Сейчас вы находитесь на территории на¬шей сельскохозяйственной корпорации. Значит, все вы так или иначе связаны с нами и мы несем за вас ответственность. Скоро здесь будет новое поселение, сюда приедут новые люди. Вам надо найти достойное место среди них.               
- А чем же вы можете нам помочь, если мы стали вашими холопами? - с усмешкой спросил глава большого семейства.
- Вы холоп собственного безволия и непросвещенности, Александр Михайлович. Кусок хлеба и картошка на столе еще не дают вам повода говорить так со мной. В нашей корпорации нет холопов, и никогда не будет. Главная власть в нашем обществе - сам народ. Он принимает решения и всем управляет. Если вам нужен пастух или надсмотрщик, то ищите его в другом месте. Говорю в таком тоне потому, что все мы подданные земли русской, которая терпеть холопов больше не намерена. К сожалению, вы не были на собрании, на котором мы обсуждали законы нашей корпорации. Придется вас просветить, иначе путного разговора у нас не получится.
И Дарья, взволнованная злобным выпадом Матюхина, рассказала  вновь все про свое общество и про цели, которые оно ставит пе¬ред людьми. Все присутствующие слушали ее, раскрыв рот. Они и не думали, что в их жизни может такое быть: когда только от них самих зависит их благополучие и достаток, когда они управляют сами собой.
- А что мы должны сделать, чтобы быть вместе с вами? -  смягчившись от ее слов, спросил тот же Матюхин.
- Да вы уже с нами, Александр Михайлович. Найдите в нашем поселении Машу Переверзеву, она вам все расскажет: и как вступить в общество,  как получить кредит, заказать технику,  и как детей в школу возить – словом, все основы нашей жизни. Да и познакомиться со всеми пора, одна семья все же. 
Неожиданно в разговор вмешался профессор Павел Михайлович, который, обращаясь к отцу большого семейства, сказал:
- Не мельтеши, Матюхин, и не мути воду. Был я в том поселении. С людьми беседовал. Там все не только довольны своей жизнью – боятся, как бы не оказаться на прежних позициях. И заслуга в их привольной жизни - в энергии и любви к люд¬ям присутствующей здесь уважаемой всеми Дарьи Ивановны. Жить с ними одной идеей я лично считаю за честь, ибо с ее стороны - это подвиг, на который тебя, Александр Михайлович, никогда не хватит. А к вам, Дарья Ивановна, у меня есть вопрос: чем я могу быть вам полезен?
- Я уже думала об этом, Павел Михайлович. А просьба у меня к вам такая. Я вас хочу в командировку в область послать. Поройтесь в библиоте¬ках, архивах, антикварных магазинах и подберите все, что касается анархи¬зма как общественного течения. Потом нам всем доступно обо всем расскажете. Материалы берите все, в том числе и критические. Надо же знать, за что его критикуют, кому он не по душе и когда это было. А потом мы с вами книгу напишем и выпустим большим ти¬ражом. Надо всем доказать, что анархизм жив и имеет право на жизнь.
- Понял я вас, Дарья Ивановна. Сделаю все, что в моих силах. Не посрамим науку отечества российского, тем более что такая женщина просит. И когда надо ехать?
- В любое время, Павел Михайлович. Когда надумаете, зайдите ко мне на усадьбу, я вам командировочные выдам. Без денег в области с таким заданием делать нечего. И не скупитесь - это дело важное и принципиальное, да и не каждому по плечу. Поговорив с профессором, Дарья тут же обратилась к Клавдии Петро¬вне из Питера: - А к вам, Клавдия Петровна, особая просьба. Насколько я знаю, вы журналист, кинооператор. Не смогли бы вы сделать для нас и всего россий¬ского общества хороший фильм о наших делах, о наших людях, о том, как они жили и как живут сейчас. Это будет пропагандистский фильм. Его надо сделать так, чтобы у людей сдвиги в мышлении произошли, что не все потеряно и есть выход из тупикового положения. Надо показать людям, что не все тех¬ника решает, что главная причина наших бед кроется в нашем мышлении, в устройстве нашего общества. Фильм должен всех убедить, что наш народ может достичь своего благополучия и довольства жизнью, не имея для этого мил¬лионных состояний. Деньги вы на это получите, необходимо только лишь ваше согласие.                               
- Круто вы взялись за село, Дарья Ивановна. Прямо скажем,  рисковая женщина. Да и  не всем понятно, зачем вам все это нужно. Насколько я знаю, у вас в Москве свое дело доходное, перспективное, а в проект    вы даже свои средства вкладываете, ничего не получая взамен. Мало кто вас здесь пони¬мает, но идут за вами,  как утята за уткой. Значит, верят вам, ценят за пос¬тупок. Да и доброта от вас неподдельная идет. А это люди ценят. А фильм я сделаю, обязательно сделаю. Только не торопите меня, здесь промашки быть не должно. Нужно, чтобы фильм за живое всех задел, думать заставил. Сценарий нужен, а над ним думать надо.
- Я не тороплю вас, Клавдия Петровна. Вы специалист, вам виднее, как посту¬пить. А что от меня зависит - я сделаю.
Обсудив все с Клавдией Петровной, Дарья спросила:
- А где ваш отец Сергий? Почему его не вижу? Не захворал ли?
- Да здесь я. Я больше слушать привык, а не лясы точить, - отозвался бывший священник.
- У меня и к вам просьба, отец Сергий. Скоро здесь строительство начнется. Будут среди строителей и будущих жителей и верующие люди.  Подберите себе один из свободных домов и сделайте из него молельный дом. Храм нам пока не по силам, а на первое время и дома хватит. 
- Ну, уважаемая Дарья Ивановна, уважили, так уважили. Да я такой приход здесь устрою, что люди ахнут. У меня же все для такого дома есть. А без бога жить нельзя. Похоже, что и его промысел не обошел нас стороной, а это уже отрадно. Со своей стороны я и свои услуги могу предложить: ос¬вятить нашу корпорацию, чтобы бес в ней не поселился. Как вы на это смо¬трите, Дарья Ивановна?                - Это ты у народа спроси. Если с его стороны возражений не будет, то освящай, пусть все по народному обычаю будет. Да и богу помолись, чтобы дело наше не встало, - закончила разговор со священником Дарья и опять обратилась к Матюхину: - Пока дороги к вам нет, а до нас рукой подать, пусть ваши дети на авто¬бусе в школу ездят. Другого предложить пока не могу. Да и холопство выб¬росите из головы. Лучше землей своей займитесь, вам же такую ораву кормить надо. Зайдите в наше поселение, там вам расскажут, что делать.
Дарья уже хотела попрощаться с селянами, как вдруг Павел Ми¬хайлович задал вопрос:                -  А  бобыля-то помните, Дарья Ивановна? С ним-то что делать?
- Власть пусть с ним разбирается. Мы народ доброй воли. Если захочет к нам присоединиться - милости просим. Только жить ему придется по нашему уставу, а не по уставу братьев-опричников. А нарушать наш устав мы нико¬му не позволим, - с этими словами Дарья вскочила в седло и, попрощавшись со всеми, покинула деревню.
Выехав из Шаблова, Дарья предложила Ивану:
-  . Давайте заедем, Иван Яковлевич, ко мне домой, отменный ужин там  ждет. Поедим вместе.
- Спасибо за приглашение, Дарья Ивановна. Я, конечно же, не против, - ответил Иван, и они оба пришпорили коней.               

Часть восемнадцатая. Зимние будни

 После поездки в заброшенные деревни Дарья решила навестить главу района. Ей нужна была помощь, чтобы начать восстанавливать де¬ревни и заключить сделку по покупке льнозавода. Не терпелось ей узнать и его мнение об ее идее  создания в этом медвежьем крае центра отдыха для иностранцев, с охотой, рыбалкой и прочими видами развлечений. Дарья понимала, что этот бизнес принесет немалый доход в  валюте.
Егор Никанорович принял ее с улыбкой, и уже за чашкой чая они стали обсуждать предложения Дарьи. Со строительством решили быстро. Глава вызвал своего заместителя и приказал:
- Степан Ильич, вот Дарья Ивановна пришла с предложением: за зиму приве¬сти в порядок Ужугу и Шаблово, чтобы к лету вселить туда новых пересе¬ленцев. Примерный объем работ она знает, а к тебе просьба - составь смету, и без накруток, надо знать, во что это обойдется. Сделать нужно не только прочно, на¬дежно и красиво, но и по ценам, от которых глаза бы на лоб не лезли. Сам проверю. Короче говоря, без шельмования, ибо для себя строим, а не для Дарьи Ивановны. Сутки тебе даю на это дело, а потом снова ко мне. Обсу¬дим, что вы насчитали. И не забудь: другой работы на этот период у вас нет.
- Понял, Егор Никанорович. Завтра доложу, - отчеканил чиновник и исчез.
Когда Дарья завела разговор о центре отдыха для иностранцев, Егор Никанорович оживился и заходил по кабинету, словно у него в одном мес¬те торчал гвоздь и не давал ему присесть. Успокоившись, он сказал:
- Голубушка   ты моя, да я об этом всю плешь облизал бывшему губернатору. А в ответ: строй, но на свои.  А где я их возьму, если у меня шиш в кармане да вошь на аркане. Тебе, Дарья Ивановна, новый губернатор не откажет ни в чем, тем более что в жены берет твою подругу. Свадьба у него скоро. Не приглашали?
Только тут Дарья вспомнила, что приглашение на свадьбу у нее есть, но она о нем как-то забыла.
 - Приглашали. Но я еще не решила, ехать мне или нет. Дел много, - слукавила Дарья и засмущалась. Знал бы уважаемый глава района, каким ветром зане¬сло Олесю ей в подруги, да и губернатор первой ей сделал предложение. И его подарок она до сих пор хранит у себя в доме. Да и ко¬льцо было. Пусть теперь носит его новая избранница.  «Умеет она вовремя и в нужном месте дорогу переходить. Но на этот раз вроде в пользу Дарьи, и грех этим случаем не воспользоваться. А Егор Никанорович между тем продолжал:
- Ну, вот тебе и шанс, чтобы новое дело начать. И тебе хорошо, и нам в каз¬ну что-то перепадет. Со своей же стороны я тебя поддержу. И место подбе¬рем, и отстроим добротно. Мне это во всех отношениях выгодно: и людей займу, и дорогу поправим, и доход получим. Действуй, голубушка. Одно только смущает: что если они наших баб захотят, притон там устроят?! Мужики наши тогда не только этот центр в щепки разнесут, но и мне голову отор¬вут.
- Не будет этого, Егор Никанорович. Если только со своими женами или лю¬бовницами  приедут. Но это можно в контракте оговорить. Напомнить, за¬чем они сюда едут, - успокоила его Дарья.
- Тогда действуй, голубушка. Только план для этого надо составить или, как он   там сейчас у вас называется,  -  бизнес-проект. Исходные данные нам охотхозяйство представит. Накажу, чтобы  палку не перегибали, а все по-людски было. Другого такого шанса у них может и не быть.
- Хорошо, Егор Никанорович. Владимира Петровича я беру на себя, тем более что нам от него только поддержка нужна. В его карман мы залезать не со¬бираемся. А проект я закажу и бизнес-план составлю. Может, по весне и ст¬роительство начнем. Только о деревнях не забудьте и сделайте так, чтобы у меня голова об этом не болела. Пусть ваш помощник и контролирует строительство, а мы с вами принимать будем. Так надежнее.
- Разумное предложение, Дарья Ивановна. А то они у меня здесь в управе засиделись. Больше штаны просиживают, чем дело делают. Да и посмотреть надо, на что они способны. А то всех баб у меня перещупали. Сил-то много, а ума только на баб и хватает, - с огорчением заметил Егор Никанорович, а про себя подумал, не переборщил ли он перед дамой, сказав лишнее. - Да, это я так, к слову, - поправился он. - Не обижайтесь, если сказал что-то лишнее. Жизнь - она везде жизнь - и в Москве, и в провинции. И никуда от этого не денешься.
Дарья попыталась успокоить главу района, заметив:
- Значит, в вашем маленьком государстве, Егор Никанорович, ваши мужчины все  сплошь донжуаны. Так можно не только честь потерять, но и с зубами расстаться.  С чужих жен даже деготь слижут, а со своих и меда не хотят. Не я это придумала, а кто-то из наших предков, не помню только, кто.
Егор Никанорович улыбнулся  ее словам.
- Правильные слова вы сказали, Дарья Ивановна, но мы о заводе забыли. Док¬ладываю вам. Льнозавод, которым вы интересовались, - наша муниципальная собственность,  уже много лет без работы стоит. Людей распустили, а агрегаты растаскивают потихоньку. Неудобно вам его даже предлагать - рухлядь одна. Даже вспомнить не могу, когда его строили. Восстановить - сил нет, да и лен перестали сеять,  поэтому загружать мощности завода нечем. Пойдемте, однако, посмотрим, что тут можно сделать.
Когда Дарья с главой района подъехали к заводу, она даже ахнула. Никакого завода она не увидела. Вместо него были одни развалины, голые стены и полусгнившее оборудование, годное только в металлолом.
- Не обижайтесь, Егор Никанорович, но я как специалист по оценке недвижи¬мости, банкротству и антикризисному управлению вам с полной ответствен¬ностью заявляю, что здесь даже продать нечего. Чтобы его купили,  надо еще доплачивать покупателю, чтобы не отказался от сделки. Не так ли?
- Да. Так оно и есть на самом деле. Но что же мне с ним делать, Дарья Ива¬новна?
- Оформите его на меня, а я вам взамен хороший компьютерный класс для вашей школы сделаю. Вся цена вашего завода в земле, на которой он стоит. А земля эта ваша. Отдайте мне ее в аренду лет на пятьдесят, и на этом сойдемся. А    завод я восстановлю. Новый будем строить, с новой техни¬кой и технологией. Вам его поднять не под силу. Все ваши затраты вылетят в трубу. Я же льноводством собралась заниматься, а со льном нельзя работать,  когда переработка его отсутствует. Льноводство должно стать ведущей отраслью района, именно тем стратегическим ресурсом, который вы¬ведет село из состояния застоя и упадка. Но это лишь при условии ориентации всего льняного комплекса на мировые достижения, на экспорт льняной продукции. Но этим надо «болеть»       и заниматься вплотную, до по¬та и пока руки не отсохнут. Если вы со мной согласны, то сразу можем приступить к делу.
- Что вы под этим подразумеваете, Дарья Ивановна?
- Оформляйте завод на меня вместе с землей, дайте мне в помощники того зна¬менитого агронома по льну, про которого вы говорили. Дарья Петровна Иванова, кажется. Я ее назначу директором этого завода. Вот пусть и доводит все его помещения до ума, а я займусь поиском импортного оборудования. К осени завод надо пустить обя¬зательно, иначе все наши льноводы вхолостую сработают и без доходов останутся.
- Надо подумать. Так сразу расстаться с заводом - рука не поднимается. Он же доход нам приносил, и какой.
- Но его уже нет, Егор Никанорович.  Это факт. Если вы со мной не согласны, то я поменяю специализацию, чем-нибудь другим займусь, что реальный доход дает. Не пускать же деньги на ветер.
- Вы думаете на ветер?
- А куда же еще, если лен есть, а переработки его нет. Так и сгниет в поле.
- Хорошо. Дайте мне денек-другой подумать. С агрономом посоветоваться, с другими специалистами. Завтра я дам вам ответ, Дарья Ивановна. Без консу¬льтаций с людьми трудно принять такое решение. А откуда вы про лен все знаете? Вроде и не в селе родились, а лен вас привлек.
- Читаю много, Егор Никанорович. Знаю, что наша льняная продукция на мировом рынке спросом не пользуется. Качество льна плохое, потому и интерес к нам пропал, как к производителям. Плохой лен выращиваем, плохо его обрабатываем, халтурим, короче. Работать так только себе в убыток. А я так не при¬выкла. Если уж делать дело, то делать его надо с умом, а не через пень-колоду.
- Вы и сейчас уже знаете, что делать? - спросил ее Егор Никанорович.
- Знаю, но в общих чертах. Все тонкости агроном должен знать. На то он и специалист и деньги за это получает. Думайте, Егор Никанорович, а то я сама передумаю и другим делом займусь, хотя мне этого и не хочется, - с огорчением заключила Дарья.
Расстались они с Егор Никаноровичем всего на несколько дней. Вскоре на ее усадьбе появилась женщина, которая представилась  Ивановой Дарьей Петровной.
- Агроном я, Дарья Ивановна, по льну. Мы все обсудили с Егором  Никаноровичем и пришли к выводу, что надо принимать ваше предложение, а то мы и хозяйства безо льна оставим и завод потеряем. Он сказал, что восстановление завода вы хотите поручить мне. Я все обдумала и принимаю ваше предложе¬ние, если вы, конечно,  не передумали.
- Не передумала, уважаемая Дарья Петровна. Восстанавливайте завод, денег я вам на это дам. А пока составьте смету, строителей подберите и присмот¬рите себе команду. Желательно и бизнес-план составить, - добавила Дарья.
- В случае вашего согласия Егор Никанорович просил вас к нему подъехать, купчую оформить. После этого и начнем.
- Хорошо, я сегодня же подъеду к нему и вас заодно прихвачу. Хочу у вас спросить: много забот предстоит по этому хлопотному делу?
Много, Дарья Ивановна. Без помощи Егора Никаноровича в этом деле нам не обойтись. Только он на другие хозяйства повлиять может, чтобы нам дове¬сти площади посевов льна-долгунца до оптимальных размеров, иначе за¬вод не будет работать на полную мощность, что не желательно. Да и кон¬троль надо наладить за посевами, чтобы сеяли только лучшими семенами, с их предпосевной обработкой, с внесением минеральных удоб¬рений. Надо восстановить льняные севообороты, ввести гарантированные за¬купочные цены на льнопродукцию, обеспечить компенсацию льнопроизводителям пятидесяти процентов стоимости минеральных удобрений и средств защиты растений. А в целом, нужна единая региональная программа развития льняного комплекса, чтобы урожай, хотя бы на первое время, был не менее пяти центнеров с гектара. Без помощи власти эти задачи решить невозмож¬но. А что касается завода, то к осени, если вы достанете оборудование, мы его пустим.
Подписав купчую, Дарья вернулась на усадьбу и позвонила Ксении. По¬интересовавшись делами, она попросила ее:
- Ксюша, я здесь хочу льняной комплекс восстановить. Льнозавод купила, но чтобы он работал, нужно хорошее импортное оборудование.  Поинтересуйся, пожалуйста, где его можно достать, но чтоб хорошее было, без брака. Это будет на¬ше с тобой новое дело, подружка. И…  еще одно. У меня задумка - построить здесь охотни¬чий комплекс для активного отдыха иностранцев. Это валюта и довольно при¬личная, поэтому заранее надо позаботиться о притоке клиентов, разумеется, состоятельных.  Все остальное я сама сделаю. Да, чуть не забыла. Олеся замуж вы¬ходит за нашего губернатора. Прошу  тебя: купи ей свадебный подарок от меня. На свадьбу я не приеду, дел много. Договорились, моя хорошая?
- Ну конечно, договорились, Дашенька. Все сделаю, что ты просишь. А подарок-то какой?
- Подбери по своему вкусу, но чтобы не стыдно было дарить.
- А как Андрюшка? Поправляется?
- С Андрюшенькой все хорошо. Козьим молоком отпаиваю, да и свежий воздух помогает. Чистый он здесь, лечебный. Все это ему на пользу идет. Пока ни на что не жалуется.
       - Ну, и слава богу. А как с личной жизнью? Ухажера себе не нашла еще? - поинтересовалась под конец разговора Ксения.               
- Шутить изволишь, подружка. Какие здесь ухажеры?! Разве что сне¬жный человек, что в лесах водится.         
- Правда, что ли? Сама видела?
- Говорят так, но сама я его не видела, да и, дай бог, вообще  не встретиться. Ну ладно, давай заканчивать разговор. Успехов вам всем и жду в гости. Соскучилась очень.
- Как только свободное время появится, приеду обязательно. Сама без вас места себе не нахожу. Все переживаю, не случилось бы чего.
- С нами ничего не случится, Ксюша. Сама себя береги. Ведь у нас с Анд¬рюшкой ближе тебя никого нет. И ты это знаешь. А пока до скорого свида¬ния. Во всяком случае, я надеюсь на это, -  закончила разговор с Ксенией Дарья и выключила телефон.               
После    этого она позвонила Олесе. Поздравила ее с предстоящим замужеством, по¬желала семейного счастья и пригласила с мужем к себе в гости. Олеся обрадовалась звонку Дарьи, пожалела о том, что ее не будет на свадьбе, и пообещала, что сама приедет к ней и, возможно, надолго. Дарья обрадовалась этому сообщению, и не столько из-за самой Олеси, сколько из-за ее девочки, к которой она уже привязалась, а еще и потому, что у нее появится возможность поговорить с губернатором о тех проблемах,  которые необходимо решить, чтобы льнозавод успешно работал, и о тех, которые возникли в связи со строительством охотничьего комплекса. В душе она надеялась, что рядом с молодой женой,  к тому же ее подругой, губернатор будет более открыт для серьезного разговора и в ее просьбах не откажет: «Как говорят в народе, с паршивой овцы хоть шерсти клок».
На следующий день пошел первый снег, крупный, как шмель, и уже к вече¬ру изменил весь пейзаж вокруг и внутри усадьбы. На сосновых и березовых ветках, еще совсем недавно нежившихся в последних лучах осеннего солн¬ца, скопилось его столько, что они прогнулись под его тяжестью почти до самой земли. Снег был мокрый, но нежный, и укрыл весь двор усадьбы пушистым одеялом. Вокруг было поразительно красиво. Кусты и деревья  - все в белой одежде, дорога блистала белизной, и лишь река невозмутимо тихо текла, оставаясь нетронутой снегом. Дарья, впервые увидев такое очарованье, тут же надела на Андрюшку  теплую одежду, и они вышли во двор. Воздух был чист и свеж, а от их дыхания возникал легкий, еле заметный, теплый  пар.
- Красота-то какая! - воскликнула Дарья и стала играть с сыном в снежки.
 В ворота неожиданно кто-то постучал. Дарья открыла калитку и увидела перед собой Ивана. В руках он держал несколько новых деревянных лопат разных размеров, очевидно, специально сделанных им для ее семьи. Войдя во двор, он протянул лопаты Дарье и сказал:
- Подумал, что без них вам не обойтись. Снег убирать надо, а то занесет вас по самую крышу. Вот и смастерил орудия труда. Эти две вам, а эту Андрюше, чтобы привыкал к мужскому деревенскому делу. Лопата у нас нуж¬на каждый день. И для разминки полезно, и чтобы красоту вокруг держать. - Иван немножко помялся, а потом, смущаясь, продолжил: - Вообще-то я к вам по делу, Дарья Ивановна. Подумал, что вы скучаете дома, мало бываете на природе, вот и решил вас на охоту пригласить. На лисицу, зайца, как получится. Капканы я на лису поставил, а можно и по следу на зайца. Опасного в этой затее ничего нет, Дарья Ивановна. Просто проедемся по лесу, капканы проверим, красотой зимнего леса полюбуетесь. Вам это интересно будет.
- Да, интерес один я уже получила. Хорошо, что в живых осталась. На всю жи¬знь ту охоту запомню. А за приглашение спасибо. Быть рядом с лесом и не побывать в нем зимой, когда все кругом белым-бело, словно в сказке,  просто грешно. Надеюсь, что вы и на этот раз меня страховать будете
- Дарья Ивановна,  это же совсем другая охота. От нее одно удовольствие.
- Знаю я это удовольствие. После него ноги протянешь или неделю отходить от стресса будешь. Да и не женское это дело - на зверей охотиться. Но я соглашусь на ваше предложение, если вы мне дорожки на усадьбе расчистите. Нам с сыном  это тяжеловато будет, а Полине Сергеевне - тем более. Мужик-то у нас один, да и тот - от горшка два вершка. Поможете?
- Без вопросов, Дарья Ивановна. Такой женщине, да не помочь. Надо не мужиком быть, а телком неразумным.
Иван взял лопату у Дарьи и принялся разгребать  снег вокруг усадьбы. Примерно через час он закончил работу, воткнул в   сугроб лопату и спросил:
- Так, что, Дарья Ивановна, едем на охоту?         
- Что с вами сделаешь?! Едем. Только у меня лыж нет, не пешком же в лес идти?
- Я это предвидел. Достал вам лыжи. Легкие и удобные, по снегу хорошо  идут.               
- А когда ехать?
- Завтра с утра. Я за вами заеду. Не проспите только.
- Постараюсь. Может, позавтракаете с нами, Иван Яковлевич? Полина Сергеевна давно звала нас, - пригласила Дарья Ивана за свой стол.
- Нет, спасибо. Как-нибудь в другой раз. Я лучше к охоте приготовлюсь, что¬бы проколов у нас с вами не было, - отказался Иван от приглашения и вышел, попрощавшись за ворота. Было еще темно, когда Дарья проснулась, чтобы собраться на охоту, которой она обрадовалась, но виду не показала, мол, с трудом уговорил, а  сама бы она ни за что не согласилась. Оделась потеплее, накинула на полушубок шерстяную шаль, влезла  в валенки, натянув на ноги теплые носки, перекусила слегка и, взяв ружье, вышла во двор. Фонари на усадьбе горели, разгоняя темноту по углам, и Дарье показалось, что в этом сказочном мире она одна. Кругом деревья, покрытые снегом, и тишина, которую она очень любила. В такие минуты ей казалось, что весь мир у ее ног, и она, как в сказке, может повелевать всем. От приятных ощущений ее отвлек манок Ивана, воспроизводящий писк мыши. Дарья это сразу услышала и тут же вышла за ворота. За ними действительно стоял Иван и улыбался.
- Не испугались, Дарья Ивановна? А то все женщины мышей боятся. Хотел зай¬цем раненым прокричать, но не посмел. Этого бы вы точно испугались. На самом же деле я хотел вас только разбудить, кричать неудобно было.
- Знаешь что, Иван Яковлевич? Может, мы перейдем на ты, а то я чувствую се¬бя не в своей тарелке. А ведь я еще молода, а имя и отчество меня вроде как старит. Какая я Дарья Ива¬новна для вас, если мне всего тридцать лет с небольшим хвостиком. Разве это возраст?
- Как же   мне тогда вас называть? - изумился Иван.
- Зови просто Дарья, Даша можно,  даже Дашенькой, наконец. Это мне будет льстить   и напоминать, что я еще молода и кое-чего стою.
Договорившись об этом, охотники, не спеша, двинулись в лес, до которого и было то всего - рукой подать. Еще только приближаясь к лесу, Дарья была очарована. Лохматые зеленые ели, плотно покрытые снегом, производили впечатление часовых, бдительно охранявших лесное богатство. Между двумя из них была уже проложена лыжня, по которой  охотники и углубились в лес. Хотя и было еще темно, а небо усыпано огро¬мным количеством звезд, лыжня просматривалась хорошо, и по ней легко бы¬ло скользить. Впереди шел Иван, причем шел так тихо, что Дарье казалось, что в лесу она одна, а ее спутник куда-то исчез. Иван чувствовал   Дарью по ее дыханию и изредка оборачивался назад, чтобы посмотреть,  не отстала ли она от него. Но Дарья не сдавалась. Она изо всех сил старалась не отставать от   Ивана и хоть этим  доказать ему, что у нее есть характер и  женское       достоинство. Они не дадут ей сгореть от стыда, а своим терпением она даже способна на такой поступок, в который втянул ее без особого   труда человек, который все больше и больше становился для нее незаменимым.  Своей выдержкой она лишний раз докажет ему, что она вынослива, и позволит оценить ее по-новому, доказав свою незаурядность. Так шаг    за шагом они прошли еще метров пятьдесят, когда Иван остано¬вился, снял с плеча рюкзак с ружьем и, обращаясь к Дарье, сказал:
- Отдохни немножко, здесь у меня капкан стоит. Схожу один, проверю.
Дарья с облегчением вздохнула, остановилась, сняла лыжи, села на них и, скатав комочек белоснежного снега, стала его сосать. Иван заметил это и строго сказал:
- Не делай этого, простудишься. Лучше выпей кофе горячий, он у меня в рюк¬заке. И бутерброды там есть. Можешь перекусить.
Дарья послушалась Ивана и сделала, как он просил. Потом повалила¬сь спиной на снег и стала смотреть на небо, которое     быстро      светлело   и постепенно поглощало звезды.
«Хорошо-то как! А этот увалень бесчувственный даже не поцелует меня. Хоть бы руки мне растер, битюг неразумный. Думает, что я каменная, не жи¬вая. Погряз в заблуждении и страхе перед обычной бабой. Наверное, думает, что я его порицать буду. Характер свой проявляет, обидеть боится. Ну, и бог с ним. Пусть ждет другого случая, которого можно и век не дождаться»,   - мысленно говорила Дарья, блаженствуя на снегу.
Вдалеке она услышала какую-то возню, потом легкий писк и вскоре на тропе появился Иван, держа в руках почти метровую лисицу черно-бурого цвета. Взяв ее за хвост и приподняв над своей голо¬вой, сказал:
- На воротник хватит. Нравится?
- Хороший воротник. Только жалко мне ее, - с огорчением произнесла Дарья.
- Не переживай, Даша. Здесь их столько, что всех не переловить. Да и меньше наших кур таскать будут. Лазают по подворьям. Со счета сбились, сколько они кур погубили.
- Ну, тогда на шубу собирай, если твоя охота пользу приносит. Никогда  лисьей шубы не имела,  все больше  норковые.
- По весне соберу тебе и на норковую. Сейчас просто не сезон.
Они проверили все капканы и еще достали три трофея, примерно одина¬ковых с первым. Полюбовавшись лисьим мехом, Дарья в шутку произнесла:
- На зайца бы хотелось посмотреть. Живьем его ни разу не видела.
- Для этого нужен еще хотя бы один опытный охотник. Тогда по следу можно было бы его выследить. Правда, силки у меня неподалеку стоят. Схожу про¬верю. Если хочешь, пойдем со мной. Тут рядом, - предложил Дарье Иван.
- -А вот и пойду. Зачем же я в лес ходила? Не тебя же караулить и трофеи
охранять.
Они всю свою добычу и вещи оставили на тропе и свер¬нули в лес, который больше походил на мелколесье. Пройдя метров сто, Иван поднял руку и остановил Дарью. 
-  Смотри на зайца, пока он живой.
 Дарья посмотрела вперед из-за плеча Ивана и увидела запутавшегося в силке зайца. Тот бился отчаянно и пытался вырваться, но все его усилия были тщетны. Иван поднял ружье и с одного выстрела уложил красавца. Это был заяц-беляк с короткими задними лапами и с черными кончиками ушей, к тому же с очень большой головой. Заяц весь был белый, весил   не меньше пяти килограммов.
Когда прогремел выстрел, в глубине леса что-то    затрещало, снег по¬сыпался с отдаленных деревьев, и что-то огромное, черное метнулось вглубь леса.
- Медведь, наверное, - высказалась Дарья, дрожа всем телом и заглядывая в глаза Ивану.
- Медведь в берлогу сейчас залег, лапу сосет. Может, шатун какой? Пойдем посмотрим.
Дарья с Иваном углубились в лес, откуда слышался шум, но, пройдя несколько десятков метров, Иван остановил ее.
 - Смотри!
На снегу четко отпечатывался след человеческой ноги огромных раз¬меров. Это явно был след снежного человека, слухи о котором в народе оказались не беспочвенными.
- Идем отсюда, Иван. И как можно скорее. Не видела я такого и видеть не хочу, -  произнесла испуганно Дарья и потянула за собой своего наставника.
Прихватив с собой убитых зайца и лисиц, они двинулись прочь от этого места, стараясь не шуметь и не привлекать к себе внимания. Когда они вышли из леса, Дарья с беспокойством спросила:
- А в усадьбе моей он не появится? Я ведь тогда умру со страху.
- Не появится. Там у тебя злые собаки, свет всегда горит,  и ружье есть. Да и людей он боится. Как только их увидит, тут же пытается  скрыться. Вроде пока никому вреда не принес.
- Это пока. А может, я ему приглянулась, когда он на нас из-за деревьев смотрел. Вот возьмет и утащит в свою нору, или где там он живет. И не будет тогда у тебя, Иван,  спутницы ни для охоты на волков, ни на лисиц, ни на зайцев. Скучать будешь? - насмешливо спросила Ивана Дарья.
- Глупая. Да я тогда весь их мир лесной переверну, как собак последних отстреливать буду, но в обиду тебя не дам, - горячо возразил Иван.
Дарья больше не сомневалась, что Иван любит ее, любит искренне, от всего сердца, но молчит. Тогда она неожиданно вскрикнула и присела на снег.
- Что случилось, Даша? - с испугом спросил Иван.
- Ногу, кажется, подвернула. Как током ударило, идти не могу.
Поверив Дарье, Иван снял с нее лыжи, связал их вместе, уложил на них трофеи с рюкзаком и взял Дарью на руки.
- Потерпи немножко. Я тебя на руках до дому донесу. А там посмотрим, что с ногой случилось, - озабоченно произнес Иван и понес Дарью к усадьбе.
Дарья обвила руками шею Ивана, крепко прижалась к нему и, почувст¬вовав тепло его тела, подумала: «Вот так бы и носил меня везде, а не по лесам таскал.  Не понимает, что хочет женщина. Думает, что я слабая, и обрекает на страдания, не по¬нимая того, что нельзя допускать, чтобы тобой помыкала женщина. Пора бы и характер свой мужской проявить, на поступок решиться. Ну, ничего, я его заставлю рукава засучить».  Размышляя так, Дарья  еще крепче прижа¬лась к могучему телу Ивана.

Часть девятнадцатая. Помощник и гости

Прошел примерно месяц с того дня, как Дарья и Иван собирали свои трофеи в лесу. Зима вошла в полную силу, и Дарья была просто в восторге от  пейзажа за окном и все больше и больше влюблялась в этот край. Ее  больше не пугали ни волки, ни медведи и даже снежный человек, следы которого она случайно видела. Больше всего ее беспокоило строительство завода, восстановление заброшенных деревень и воплощение в жизнь  смелого проекта по созданию охотничьего комплекса для отдыха туристов. Она понимала, что с его созданием в этот край придет новая жизнь, новая культура, изменится быт людей, здесь станет намного веселее и привольнее жить. Строительство этого комплекса даст району не только доход, но и выход за пределы региона, поскольку транспорт и связь – непременное условие жизни в достатке, свободы передвижения, исполнение для многих, казалось бы,  несбыточных мечтаний. Однако одной ей со всем этим хозяйством не справиться. Ей нужен помощник – деловой, честный, пробивной, настойчивый в достижении цели. И таким  помощником она видела только Ивана. Этот человек не только не подведет ее, но и не допустит никогда несправедливости, он умеет общаться с людьми и умеет работать. Да и местных он хорошо знает: кто лукав, кто нечист на руку, кто готов трудиться с усердием для всеобщего блага, помышляя лишь о делах общественных, и не отступит от этого ни на вершок. Согласится ли только он на ее предложение?  Дарья решила выяснить это, не откладывая, тем более что Иван в это время колол дрова на  дворе. Выйдя на улицу, она позвала мужчину в дом.
- Есть у меня к тебе, Ваня, серьезный разговор. Я очень рассчитываю на твою помощь. Не знаю, согласишься ли, но мне без тебя не обойтись. Огромное хозяйство на мне повисло. Одной за всем не уследить. Позарез нужен помощник, и я подумала о тебе. Втягивайся в мое дело, Иван,  очень тебя прошу. Без твоих советов я могу и дров наломать. Этого бы очень не хотелось.
Выслушав Дарью, Иван сказал:
- Да я и сам вижу, как ты надрываешься. Жалко тебя, когда сверх сил пупок рвешь, не заботясь ни о признании, ни о почестях. Конечно, я помогу тебе, чем смогу. Что скажешь, то и буду делать.
У Дарьи отлегло от сердца: все-таки она не ошиблась в нем и могла на него положиться. В ее душе росло теплое чувство к этому человеку, который был верен ей до кончиков пальцев. В этом лесном краю Дарья особенно чувствовала, что только работой и заботами не проживешь, нужно что-то еще, чтобы поддерживало ее душевное равновесие. И этим чем-то, как она сама понимала, могла бы быть любовь. Любовь верная, истинная, неповторимая. И такая любовь в ее жизни уже была, но она исчезла вместе со смертью мужа. Да и исчезла ли? Ведь даже до сих пор во сне она разговаривала  с ним, советовалась, А Андрей-младший чертами лица постоянно напоминает ей о муже. Поэтому она  постоянно задавала себе вопрос: а имеет ли она право изменить этой любви, найти новую, такую же необыкновенно счастливую? И отвечала себе: «Нет», - думая, конечно, об Иване. Она наслаждалась общением с Иваном, считая свои отношения с ним неоценимыми в деловом плане, прекрасными, но сменить их на любовь она была еще не готова, хотя и понимала, что без таких отношений ее жизнь ничего не представляет. Нет, она не созрела еще для настоящей любви, но и оттолкнуть его от себя у нее  не хватало духу.  «Жизнь сама расставит все по местам и выведет нас на правильный путь. Да и спешить мне некуда. Подождем, может, сам бог нас рассудит и подскажет решение», - думала Дарья, оставаясь наедине с собой. Эти же мысли мелькнули у нее и сейчас.
- А где Андрейка? - Словно очнувшись, спросила она у Ивана, терпеливо ждавшего, когда она выйдет из своей задумчивости.
- Дрова в поленницу укладывает. И, похоже, это занятие ему нравится. К хозяйскому делу привыкает. Замечательный пацан. Хотел бы я иметь такого сына, но, видно, не судьба, - с горечью произнес Иван и внимательно посмотрел в глаза Дарье.
- Не думаю, что все потеряно для тебя, Иван. И сын у тебя будет, и жена верная. Только не теряй надежды и добивайся своей цели. Чего нет сейчас, то непременно придет завтра. Вся наша жизнь состоит из ожидания. Так что не огорчайся. Придет время, и счастье появится в твоем доме. Научись ждать, хотя это и мучительно, - Дарья погладила Ивана по плечу, показывая тем самым свое расположение к нему.
Иван понял этот ее жест по-своему.
- И что же мне делать-то в качестве твоего помощника?
- Самое больное мое место – это восстанавливаемые деревни. Надо держать строительство под контролем, чтобы управиться в срок. Заводом тебе заниматься не надо, там Дарья Петровна командует и, кажется, неплохо. А еще есть дело посложнее. Надо место под охотничий комплекс подобрать, рядом с рекой. Ты здешние места лучше меня знаешь. Надо сделать съемку местности, где будет строиться этот комплекс, определить площадь строительства и съездить в область к проектировщикам, которым я проект заказала. А потом уж будем искать строителей, которые могли бы справиться  с этим делом. Для иностранцев в основном строить будем.  Так что берись за дело. Этот комплекс целиком  на твоих плечах, никому другому я это поручить не могу. Следует все тщательно продумать и просчитать. Словом, сделать все, чтобы к осени комплекс заработал.
Да, и еще одно. Чуть не забыла. Ко мне в гости едет моя подруга с мужем. А муж этот не простой, а наш губернатор. У них медовый месяц сейчас. Может быть, он захочет поохотиться. Организуй ему это дело по высшему классу. Нам необходимо заручиться его поддержкой, потому что поддержка первого лица области очень пригодится. Понимаешь, к чему я клоню?
- Понимаю, конечно. Как не понять. А когда они приедут, эти высокие гости?
- Скорее всего, через неделю.
- Ну, тогда время еще есть. Успеем подготовиться. И губернатора  ублажим, Даша, все в наших силах. Такую ему охоту устроим, что век не забудет. На медведя его поведем. Знаю я берлогу, где его легко взять, - оживился Иван.
- Ну вот и ладно. Только в первую очередь надо сделать снимки местности, а потом уж и об охоте думать. Причем, в нескольких вариантах. Потом мы с тобой выберем самый подходящий. А дальше уж поедешь в область, там и скорректируете проект. Дом должен быть трехэтажным, с верандой и, конечно, отменной русской баней. Туалет, ванная и душ должны быть в доме в каждом номере. И не забудь о причале, потому что мы будем привлекать и рыбаков. Надо сделать так, чтобы иностранцы поняли, что мы тоже не лыком шиты. Удивить их надо, чтобы в следующий раз им не в Альпы ехать хотелось, а именно к нам. Чтобы сами приезжали и друзей своих привозили. Лиха беда начало, а дальше по накатанной пойдет. Я в это очень верю.
- А губернатор-то тебе зачем, Даша?
- Глупый ты еще, бизнеса не знаешь. Самое главное в комплексе – это доставка сюда туристов и их надежная связь со своими родственниками и партнерами. Поэтому мне нужен вертолет и спутниковая связь. Не будет этого – все наши старания в пустоту уйдут. А вертолет, и связь – это по силам только губернатору. И хотя у меня есть и свои возможности, но я их придержу про запас.
Иван только удивлялся изворотливости ума Дарьи.
- Да, Даша, смекалки и деловой хватки тебе не занимать. Если все это осуществить, то и край наш преобразится. Ты и в самом деле незаурядная женщина!
- Не льсти мне, Ваня. Я обыкновенная баба. Характер, правда, у меня другой, упрямства и настойчивости в достижении цели не занимать. Предательства не терплю, а людские беды мне очень близки, стараюсь помочь, чем могу. Что меня часто и подводит. А так я женщина со своими слабостями и причудами. Ладно, оставим это. Давай начинать действовать, помощник. Для нас на самом деле время сейчас – деньги.
- А как же с дровами быть? – вспомнил вдруг Иван о том, чем занимался до этого разговора с Дарьей. – Я же их не доколол.
- Нет, дрова надо доколоть, Ванюша, а то мне ни печку, ни баню не истопить. Потрудись уж еще немножко, а там и за большое дело примемся. А то кто же нам поможет? Паша с тобой в город уедет. В доме одни женщины да дети останутся, а нам этот труд не под силу. Так что уж сделай милость, доведи дело до конца, а потом хоть на все четыре стороны.    
- В этом случае можешь не переживать, все будет в лучшем виде. А потом пойду к фотографу, съемки местности будем делать. Зайду, если что, - и    Иван в приподнятом настроении отправился к своим дровам. Еще бы ему не радоваться – ведь любимая Даша впервые назвала его Ванюшей. От этого его бедное сердце пело  и билось в предвкушении счастья.   
С фотоснимками Иван управился быстро и уже на следующий день, к вечеру, принес их  Дарье. Выложив все на стол, сказал:
- Любое место подойдет, но больше всего мне понравилось вот это, - и он отложил в сторону кучу фотомонтажных снимков, на которых просматривался в разных ракурсах пейзаж местности. Снимки были цветные, сделанные в разное время суток и производили удивительное впечатление. Разложив их по столу, Иван добавил: - Это на излучине реки. За ней небольшое поле,  летом все усыпанное цветами. Лес вплотную подходит к реке. Берег в этом месте песчаный и пологий. Можно загорать. А лес лиственный, с вкраплениями молоденьких елочек и сосен – просто загляденье. Рыбы в реке – пропасть, да и до охотничьей делянки – рукой подать. Лучшего места для охотничьего поместья и не придумаешь. И это не только я так думаю.  Так что можно ехать к проектировщикам. За пару дней управлюсь,  а потом вернусь - и за дело.
- Действуй, Ваня. Нам все чертежи до приезда губернатора надо подготовить. А место для взлетной площадки присмотрел? Я ведь тебе говорила, насколько это важно.
- Присмотрел, конечно. Даже размеры снял. Оборудовать площадку для вертолета не трудно. В былые времена сюда вертолеты прилетали, когда выполняли распыление удобрений над посевами льна. Тогда была площадка из крепких половых досок. Теперь же сделаем из бетонных плит. Прочно и надежно.
- Ну тогда с богом. Удачи тебе. Поторопи всех, времени у нас в обрез. Еще же надо  к приезду губернатора охоту организовать.
- Все успеем, Даша, не переживай. Охотники уже в курсе, к встрече губернатора готовятся, - уже на ходу договорил Иван и отправился по делам.
Олеся с мужем приехали неожиданно. В один из дней возле дома остановились две автомашины. Губернатор передвигался по области в сопровождении милицейского автомобиля и даже в гости в сельскую глубинку прибыл вместе с ним. Олеся вошла в дом и сходу обняла Дарью.
- Извини, Дашенька, что не предупредила заранее о точном дне приезда: Володя запретил. Ему нравится, чтобы было как снег на голову. Я очень рада тебя видеть, да и по Андрейке соскучилась. Ну, как ты тут одна в этой глуши? Не страшно? – скороговоркой проговорила Олеся, оглядываясь на входящего в дом мужа. Владимир Петрович вошел степенно, как хозяин, на ходу давая какие-то распоряжения своим   подчиненным. Подойдя к Дарье, он сдержанно поздоровался, однако к ручке приложился.
- Рад нашей новой встрече, уважаемая Дарья Ивановна. В Москве о вас уже наслышаны, рассказывают в кулуарах, как московские красавицы провинцию покоряют. Хвалят вас, еще и помощь предлагают. И мне вот наказали беречь вас, ни в чем не отказывать. Проект-то государственной важности, оплошность здесь недопустима и наказуема. Не знаю даже, кто здесь из нас начальник – вы или я. Да ладно, не тушуйтесь. Это я так, к слову. А по существу, если не возражаете, то приютите нас, молодых, на несколько дней. Отдохнуть от городской суеты хочется, да и с людьми местными поближе познакомиться. Ну как, по рукам? – с улыбкой произнес губернатор.
- А мы вас ждали. Сюрприз вам приготовили, чтобы получше отдохнуть. На охоту хотите сходить, на медведя? А для гостей мой дом всегда открыт, для хороших гостей, - подчеркнула Дарья и предложила всем пройти в комнаты.
 Машенька же, как только увидела Дарью, сразу подбежала к ней, прижавшись, как котенок. Разговаривая, Дарья тихонечко гладила ее по голове. Девочка радостно улыбалась этой ласке.
- Ну что, моя маленькая, как твои дела? – нагнулась к ней Дарья, нежно целуя ребенка в упругую щечку. – Андрейка, посмотри, кто к нам приехал. Беги, встречай свою гостью. Поиграйте,  пока мы стол накроем.
Мальчик пулей вылетел из своей комнаты, неуклюже обнял девочку. Та не отстранилась:
- Я тебе игрушки привезла. Но пока они в машине остались. Потом их заберем.
- Пошли ко мне в комнату, поиграем в мои. У меня тоже много игрушек, - взяв Машу за руку, Андрейка потащил ее за собой.
Пока гости осматривали дом, Полина Сергеевна накрыла стол и пригласила всех:
- Прошу, гости дорогие, садитесь. Вы с дороги усталые и голодные наверняка.  После такой дороги и выпить – не грех,  - усадив прибывших, женщина отправилась к детям.
- Договоримся сразу – о делах ни слова. Все обсудим завтра. А сегодня в узком кругу отметим нашу свадьбу, поскольку тебя, Дарья, позволь уж мне так тебя называть, на ней не было, а познакомились мы благодаря тебе. Так что тебе слово, хозяйка этого дома и друг, я в этом уверен, нашей семьи.
- Ну что ж, свахой я никогда не была.  Скорее всего, случай свел любящие сердца, и случилось это в моем доме. Хорошо, что  вы не упустили этот счастливый момент, а ухватили за хвост свою птицу счастья. Поэтому я пью за вас с удовольствием и желаю вам жить в любви и согласии, чего в современной жизни совсем немного. Горько и еще раз горько.
Все выпили за молодых, и за столом начался обычный задушевный разговор. Олеся много рассказывала о Москве, о своей встрече с Ксенией, о том, как Владимир Петрович любит Машеньку, и что она счастлива с этим замечательным человеком. Даша же больше рассказывала не о себе, а о той местности, где теперь жила, которая стала теперь ей очень дорога, о своем опыте охоты на волков и лис и, конечно, о следах снежного человека, которые ей довелось увидеть. Взахлеб рассказывала  о проделках сына, и о тех людях, с которыми ей пришлось пообщаться. Под конец застолья все устали, и Дарья развела гостей по комнатам, пожелав всем спокойной ночи.
Утром в доме была тишина, видимо, приехавшие так уморились в дороге, что решили отоспаться на многие дни вперед. Только губернатор проснулся раньше всех и, сладко потянувшись, прорычал на весь дом:
- Подъем! Пора за дело браться, от безделья тело разрушается. Да и совесть надо иметь. Хозяева давно встали, а мы прохлаждаемся. – Чмокнув Олесю в щеку, произнес: - Вставай, золотце мое. Посмотри, что за окном творится – рай небесный, а не захолустье. А воздух какой?! Не надышишься.
Олеся потянулась к нему всем телом, жмурясь на солнце, бьющее в окно.
- А какие у нас сегодня планы? – промурлыкала она, словно довольная кошка.
- Сейчас мы с Дарьей проедемся по хозяйству. Посмотрим, что она здесь натворила. А потом – охота. От такого удовольствия я никогда не откажусь.
- А я дома побуду, мне никуда не хочется. По Андрейке соскучилась, да и в баньку схожу,  - зевая, Олеся снова спряталась под одеяло.
- Можешь и не ехать, это твое дело, а мне по службе надо. С меня первого спросят, если что-то здесь пойдет не так.
Договорившись с женой, после завтрака губернатор с Дарьей уехали осматривать хозяйство. Сначала отправились пешком в новое поселение. Все постройки здесь были выполнены по одному проекту, но каждый хозяин внес что-то свое. В результате получилось очень красиво и индивидуально. Бревенчатые дома были обшиты где вагонкой, где строганой доской с выборкой и покрашены в разные цвета. Наличники на окнах выглядели изящно и ни одного одинакового рисунка. Кто-то переделал крыльцо, кто-то переложил печные трубы, кто-то успел обустроить палисадник.
На встречу с губернатором вышли почти все жители поселения, ожидая, что же скажет им высокое начальство. Владимир Петрович, видя вокруг себя улыбающиеся лица, поинтересовался:
- Хорошо, видимо, вам здесь живется, если вы выглядите такими счастливыми. Или все же чего-то не хватает?
Маша Переверзева вышла вперед и за всех ответила:
- Давно бы так, уважаемый губернатор. Лицом к народу надо стоять, интересоваться его проблемами, а не только указания раздавать. Одна-единственная женщина приехала и всю нашу жизнь перевернула, на ноги нас всех поставила. Чем же вы-то там, в области, занимаетесь? Неужто мозгов бы не хватило до такого переустройства жизни додуматься? Или лень непомерная одолела?
- Сам вижу, что дела ваши неплохо идут. Только надолго ли вас хватит? Жизнь ведь, она такая, что и вспять все может повернуть, - попытался оправдаться губернатор.
Стоящий рядом с ним мужик, услышав такие слова, сказал в запале:
- Нам от вас надо, уважаемый губернатор, только одно: чтобы вы нам не мешали. А наизнанку нас уже не вывернешь. Поумнели, да и времена те прошли, когда мы боялись голову поднять перед начальством. Народ стал другим и все понимает, что творится вокруг. На этот раз и подсказывать не надо – защищать будем свою корпорацию, чего бы это ни стоило.
- Ну что ж, значит, вы на правильном пути, и я могу доложить, что эксперимент в нужном русле идет и загибов никаких не наблюдается.
- Э-э, господин хороший. Это уже не эксперимент, а настоящая жизнь, которая раньше только во сне и снилась. Доказывайте своему начальству, что если везде так пойдет, то из дерьма мы вылезем обязательно, ибо другого пути для нашего крестьянина нет и быть не может.
Владимира Петровича ошеломила прямота речи переселенца, и, обращаясь к Дарье, он сказал:
- Здорово вы их перевоспитали, Дарья Ивановна. Похоже, что делать нам здесь больше нечего. Поедем смотреть завод, о котором мне Егор Никанорович все уши прожужжал. Говорит, что лен в его районе будет, да еще какой. Едемте, Дарья Ивановна, посмотрим на другое ваше чудо. А поселением я доволен, побольше бы таких, да силенок маловато. Только народ у вас колючий, за вас горой стоит, в обиду не даст. Да и дело свое с упорством отстаивать будет. Хорошо это или плохо, пока не знаю. Поживем несколько лет, тогда и увидим, чего все это стоит.
Возле завода губернатора уже ждал Егор Никанорович.
- Посмотри, Владимир Петрович, каков красавец растет. А мощность… Любой район позавидует, - в восторге произнес он.
И хотя завод был еще не достроен, а только подводился под крышу, уже было видно, что это будет современное предприятие.
- Да, красавец. А оборудование чье? Наше, отечественное?
- Нет. Дарья Ивановна закупила импортное. Самое современное оборудование. Такого не только в области нет, но, пожалуй, и во всей стране.
- И как это вам удается, Дарья Ивановна? Одна, без нашей поддержки, а уже целую отрасль возродила. Если честно, то льноводство как отрасль мы уже давно похоронили. А вам удалось почти невозможное, - удивлялся губернатор.
- Люди помогают, Владимир Петрович. Да и не я управляю этим строительством. Все делают местные жители. Им же работа нужна, и хорошо оплачиваемая работа. Вот они и отдают заводу все свои силы, знания и опыт. И я тут ни при чем. Вот идея, правда, моя. Но это всего лишь идея, не больше. Люди сами знают, что и как делать. Но о заводе в целом говорить еще рано. Надо площади под лен определить в каждом хозяйстве, причем не менее двухсот гектаров в каждом. Да и тарифы на лен нужно поднять. Только тогда мы узнаем его цену.
- Ну, это совсем не трудно сделать. Всех заставим сеять  лен. Ведь это наше золото. Да и другие вопросы нам по плечу, - обнадежил губернатор Дарью.
- Будем надеяться, Владимир Петрович, что вы сдержите свое слово. В противном случае и деньги на ветер пойдут, и завод в памятник    превратится.
- Хорошо, я это учту, да и Егор Никанорович спать не будет. Вытянем мы наше льноводство, обязательно вытянем. Если люди  сами взялись за это дело, тогда толк должен быть, - заключил губернатор и предложил Дарье проехать к одной из восстанавливаемых деревень. 
Восстановление Ужуги шло полным ходом. Не осталось без внимания и Шаблово. В Ужуге губернатор осмотрел  все построенные дома и поинтересовался:
- Вы только внешне дома облагораживаете или еще что-то намерены сделать?
- Нет, конечно. Отделку домов изнутри мы тоже делать начали. Полы новые настилаем, печи поправляем, погреба приводим в порядок. Словом, делаем все, чтобы в доме можно было жить.
- А могу я посмотреть хоть один полностью пригодный для жилья дом?
- Конечно, выбирайте. Какой вам приглянулся.
- Ну, хотя бы вот этот, - указал губернатор на дом, двери которого были открыты.
- Проходите и оцените труд местных умельцев. Надеюсь,  мне краснеть не придется, - спокойно ответила Дарья и повела в дом высокого гостя.
Пройдясь по дому, губернатор кое-где даже  потрогал руками отделку, чтобы убедиться  в ее прочности и надежности. Благожелательное выражение лица подсказало Дарье, что он доволен увиденным. Тем более неожиданным для нее оказался вопрос, прозвучавший минуту спустя, однако он не застал женщину  врасплох:
- До меня дошли слухи, что вы охотничий комплекс здесь намерены строить. Разумно ли?
Даша достала из сумки снимки, планы и эскизы охотничьего поместья, разложила их на столе и подробно рассказала о проекте, в том числе и о том, с какой целью он будет построен.
- Насколько я знаю, вы сегодня на охоту собираетесь. Вот там и посмотрите, в каком состоянии наши охотничьи хозяйства находятся. А потом сравните свои впечатления с нашим проектом, и тогда  мы вместе и оценим, разумно ли это?
- Допустим, что разумно. От меня-то что требуется?
- Ну, от вас сущая мелочь. Нам нужно к этому комплексу как-то доставлять гостей. Лучшего транспорта, чем вертолет, для этих целей не найти. Правда ведь? А еще нам нужна надежная связь с внешним миром. Лучше всего – спутниковая. Иностранцы ценят комфорт и удобства. Если все это наладить, то в областную казну потекут доходы в валюте. Ознакомьтесь с экономическими   расчетами, Владимир Петрович, и вы поймете, что овчинка выделки стоит. Это очень перспективный проект и позарез нужен району с его несметным лесным богатством. Пора области и в люди выходить, а не ютиться на задворках, - убеждала губернатора Дарья.
- Вертолеты и связь – это не проблема. Проблема – гостей сюда заманить. Поедут ли они сюда, вот в чем вопрос, уважаемая Дарья Ивановна.
- Хочу вас огорчить, Владимир Петрович. Этот вопрос уже достаточно хорошо в Москве отработан. Желающих столько, что двух вертолетов не хватит.  А доходы, а новая культура, связь с перспективным бизнесом, новые рабочие места, реклама области и ее богатства, наконец. Разве это ничего не стоит?
Губернатор задумался:
- Опять вы, Дарья Ивановна, нас опередили. После охоты я дам вам окончательный ответ, а пока даю только надежду.
- Мне сейчас и этого достаточно. Но если вы этот вопрос здесь не решите, то я его решу в Москве без всяких проволочек.
- Ох, и решительная вы женщина,  чересчур напористая. Уж и пошутить нельзя с вами, все в штыки воспринимаете. Будут вам вертолеты и связь тоже. При свидетелях говорю. А теперь едем на усадьбу, буду готовиться к охоте. А Егор Никанорович меня проводит, вместе и поохотимся. Ну что, глава района, согласен?
- Начальству возражать нельзя, начальству надо подчиняться, - сухо ответил Егор Никанорович, и они тронулись в путь.
На усадьбе в это время  происходило другое. Поднявшись с постели позже всех, Олеся позавтракала, повозилась с малышами и, когда те увлеклись своими делами, спросила у Полины Сергеевны:
- Я бы хотела  истопить баню. Сама я не умею, а попариться хочется. Вы мне поможете?
- О, на это дело у нас Паша мастер. Он, по-моему,  дома. Сейчас я его позову. Он мигом все сделает, - и женщина пошла в дом  Павла.
Олеся в это время приготовила белье для себя. Полина Сергеевна вернулась очень быстро и сообщила, что Паша уже занялся баней, и если Олеся хочет, то может посмотреть, как топится русская баня.
- Можно и посмотреть, - лениво ответила молодая женщина и отправилась к бане, сунув ноги в валенки и накинув на себя полушубок Дарьи. По пути, споткнувшись в великоватых валенках, она свалилась в сугроб, да так, что снег попал в голенища  и заледенил ее босые ноги. Поднявшись, Олеся бегом кинулась в предбанник, стащила с ног валенки и стала вытряхивать снег, согревая руками замерзшие ступни. В этот момент из парной вышел Павел и сказал, что вскоре можно будет идти мыться. Олеся поблагодарила его и заметила, что полы полушубка распахнулись, обнажив ее стройные ноги, а Павел не может отвести от них глаз. Олеся хотела прикрыться полушубком, но решила поиграть с обалдевшим от увиденного мужчиной.
- Что, нравится? У меня не только ноги красивые, но и вся я очень аппетитная, - при этом она нарочно распахнула полушубок, под которым кроме тонкой рубашки ничего не было.
Павел не смог сдержаться. Он резко шагнул к Олесе, схватил ее в охапку и повалил на скамейку. Женщина не только не сопротивлялась, но сама проявляла желание, нежно поглаживая густые черные волосы объятого страстью Павла. Когда все закончилось, Олеся с вызовом спросила:
- Ну и как, понравилось?
- Не то слово. Только никогда не думал, что губернаторские жены изменять могут. Обычно в таких парах наоборот бывает.
- Да телок ваш губернатор. Даже женщину удовлетворить не может. На дела все ссылается, на усталость. А я женщина молодая,  страстная. Он же меня старше лет на двадцать. Во мне кровь играет. Вот с тобой я почувствовала себя женщиной на полную катушку. Только ты теперь иди побыстрее отсюда, а то Полина Сергеевна почувствует неладное, заподозрит что. Тогда скандал будет. Если смогу, сама дам тебе знать о новой встрече.
После бани Олеся опять играла с детьми и ждала возвращения мужа. Полина Сергеевна предложила ей приготовить еду для охоты и одежду. Когда вернулись Дарья и Владимир Петрович, Олеся бросилась ему на шею и с улыбкой произнесла:
- А я тебе все для охоты приготовила. Пусть тебе повезет.
Поужинав, мужчины отправились в охотничье хозяйство.   

Часть двадцатая. После охоты

С охоты Владимир Петрович вернулся довольный и веселый. В ка¬честве трофея он привез на усадьбу часть туши медведя. Свалив добычу у крыльца, похвастался:
- Сам подстрелил, даже помощи не потребовалось. Этого мяса вам надолго хва¬тит. В следующий раз приеду охотиться на кабана или лося. Их здесь, оказывается, много, стреляй - не хочу.   Ну, как ты тут без меня? Не соскучилась? Переживала? – спрашивал он жену, прижимая ее к себе.
- И соскучилась, и переживала, места себе не находила. Боялась, как бы медве¬дь тебя не задрал и не оставил меня вдовой, - шутила Олеся, ласкаясь к мужу.
- Мы особой породы, душенька. Нас не только медведь не задерет, снежный человек близко не подойдет. Говорят, что он на самом деле здесь обитает, следы свои оставляет. Местные люди прозвали его Чудобище. Представляешь, каково с таким имечком.
- Бог с ним, с этим снежным человеком. Пойдем лучше обедать, ведь тебе скоро в область ехать, - сказала Олеся и освободилась из объятий мужа.
Владимир Петрович тяжело вздохнул, сбил со своих унт снег и, направляясь в дом, произ¬нес:
- Перекусить надо - это верно. Да и в баньке попариться бы не мешало с морозу. Дарья Ивановна права -  у нас не охотничье хозяйство, а срам один. В такие хоромы к нам только бомжи могут приехать. Промерз весь в этой избушке.
Дарья попросила Пашу затопить ба¬ню для Владимира. Петровича и пригласила всех за стол. Губернатор налил всем в стопки водки.
- За удачную охоту и за проект Дарьи Ивановны. На этой охоте я понял, как она безмерно права. Без должного комфорта, обслуги и, вообще, без   европей¬ских стандартов нам из нашего болота не выбраться. За охоту и за проект,  - повторил губернатор и выпил стопку до дна.
Все последовали его примеру. Осушив свою стопку, Дарья  заметила:
- Невежество нас губит, Владимир Петрович. У ленивого человека и трудностей в жизни нет, пупок над¬рывать не надо. Течет и течет жизнь помаленьку, и даже нищеты он не замечает. Мы все умными стали, учеными  себя   считаем.  Ничего, кроме денег и удовольствия,  знать не хотим   - ни злобы, ни алчности и, вообще, никаких пороков. С десяток лет такой жизни - и при нашей самонадеянности мы превратимся в трупы, а жизнь наша - в ничто.
- Выходит, что своей деятельностью вы нас от невежества спасаете, делаете не равнодушными к цивилизованному миру, морально нас воспитываете?
- А разве это плохо, Владимир Петрович? Я просто делаю дело, которым люди веками были озабочены. Все хотели жизнь достойной человека сделать, а не доводить ее до приторности. Живем-то мы всего один раз, а нам рай в потустороннем мире обещают. Разве это справедливо?
- Я лично никому рая ни здесь, ни там не обещаю. У меня другая задача - выта¬щить область из отстающих регионов, сделать ее независимой от центра, - убежденно заметил губернатор.
- Интересно, и как вы это намерены сделать? Головы нерадивым чиновникам отрывать, на инвестициях вылезти? - поинтересовалась Дарья.
- А почему бы и нет? Мне многое обещали. Думаю, слово сдержат.
- Вот в этом-то и есть ваша слабость, уважаемый губернатор. Вы о народе за¬были. Ему вы предпочли дотации, субсидии и всякие там подачки. Но на них долго не протянешь. Местная экономика у вас в завале, а люди ее, между прочим,  когда-то с умом создавали. А без нее область вам не поднять. Да и не это главное. Все дело в отношении народа и власти. Нет между ними согласия, а потому и результат плачевный. Народ поднимайте,  в нем ваша сила. А командовать в таких условиях легко, жить трудно, - искренне ответила Дарья.
Губернатор задумался:
- Интересный у нас с вами, Дарья Ивановна, разговор получается. По-вашему вы¬ходит, что власть наша никчемная, о народе не беспокоится, все под себя гре¬бет, а народ терпит это безобразие и даже голоса не подает. Значит,  все так плохо в нашем государстве российском, и вы одна это видите.
- Я другое вижу, Владимир Петрович. Растет стихийная реакция об¬нищавшего населения на неспособность нашего государства удовлетворять эле¬ментарные потребности людей. Человек со скромными средствами в нашем обще¬стве сделать  ничего   не может. А это, поверьте мне, дорого обойдется государству, если оно не изменит свои приоритеты и не родит, наконец, в стране свободное гражданское общество по инициативе самих ма¬сс, создав для этого необходимые условия. Если этого не случится, то необходи¬мость в такой власти отпадет сама по себе.
Ответ Дарьи несколько обескуражил губернатора. Ему вдруг пришла в голову мысль, что сидящая перед ним женщина не просто трудоголик и альтруист, но и непременно лидер какой-нибудь партии. Подумав так, он спросил ее:
- Вы, Дарья Ивановна, что оканчивали? Я имею в виду учебное заведение.
- МГУ, экономический факультет. А что?
- Судя по нашему разговору, вы больше на политического деятеля похожи, чем на хозяйственника. Вы в какой-нибудь партии состоите?
- Не состояла, не состою и состоять не собираюсь.
- Почему?
- Потому, уважаемый Владимир Петрович, что ни одна из партий интересы народа не обслуживает. Одни из них защищают интересы иностранного капитала, другие национальный бизнес, третьи болеют перераспределением не созданных ими благ. По¬этому для народа они все равны - все хищники. Поэтому все их действия вслед¬ствие плохих законов большинству населения идут во вред. А сами они чувствуют себя спокойно, поскольку ни за что не отвечают. Да и нужны ли они вообще гражданскому обществу? По моему мнению, это балласт, от которого следует избавиться. Ну, а к какой партии вы принадлежите, мне объяснять не надо.
Владимир Петрович понял, что вести дальнейший разговор в этом направлении с Дарьей небезопасно, потому что он может недостойно проиграть, занизив свою репутацию, и перевел разговор на другую тему.
- Я тут подумал, что в ваш охотничий комп¬лекс непременно нужен переводчик. Где вы его возьмете?
- Приглашать будем на хороших условиях и своих готовить, да и турфирмы, с которыми мы будем работать, выделять будут.
- А сама вы языками владеете или, как большинство, так сказать, со словарем?
- Я три языка знаю: английский, французский и немецкий. Ну, и чуть-чуть на иврите говорю.
- А иврит-то вам зачем?
- Муж мой был еврейских кровей, да и друзей у меня много. А сама я ка¬зачка, из Запорожья.
Губернатор поразился ее эрудиции и вспомнил про баню.
-  Как думаете, Дарья Ивановна, баня  готова, а то тело ноет от усталости, встряхнуть его надо.
- Готова, Владимир Петрович. Идите, можете Олесю взять с собой, она веничком вам всю кровь разгонит.
- Да я уже мылась до вас. Это уж в следующий раз. Сейчас он и сам справится, без меня, - поспешно ответила Олеся, отводя глаза.
Попарившись в бане, губернатор стал прощаться.  Поцеловал Олесю, поблагодарил Дарью за гостеприимство и напоследок сказал:
- Мы непременно    продолжим наш разговор, Дарья Ивановна. Чувствую, что вы во многом правы, но я еще не разобрался в этом вопросе. Когда созрею, дам вам знать. К бою готовьтесь, он будет нелегким. – С этими словами сел в машину и уехал.
Оставшись у Дарьи в гостях, Олеся  не скучала. Дарья переложила на ее плечи заботы о детях, лошадях и вообще  о поря¬дке в доме. Сама же она переключилась полностью на общественные дела, ко¬торые считала важнейшими в этот момент. Она обсуждала с профессором Скворцовым идею написания книги, ее возможное содержание и название, спорила с ним, когда считала, что тот не прав, упорно    добиваясь своего. С Клавдией Петровной она объехала чуть ли не весь район, беседовала с людьми, осматривала хозяйства, оценивая для себя,  и опять спорила, спорила, спорила. Клавдия Петровна снимала эпизоды деревенской жизни. Некоторые иногда приводили ее и Дарью в шок. Иван в это время подбирал ст¬роителей для охотничьего поместья, подвозил по зимней дороге стройматериалы и не докучал Дарье своим присутствием.
В один из дней Олеся упросила Дарью научить ее ездить в седле. Отказать подруге Дарья не могла. Почти неделю она учила ее  сидеть в седле и управлять лошадью, заботиться о ней после прогулок. Олеся оказалась чрезвычайно понятливой и прилежной ученицей и вскоре сама буквально взлетала на ло¬шадь, ездила по кругу во дворе усадьбы и за ее пределами, что доставляло ей огромное удовольствие.
 Однажды Дарья обюнаружила, что у лошадей кончается сено. Тогда упросила Пашу, не в службу, а в дружбу, привезти немного сена из стога, который еще летом наметал для нее Иван. Павел даже обрадовался ее предложению.
- Завтра съезжу с утра и привезу, Дарья Ивановна. Знаю я, где этот стог, если его не растащили местные жители.
- Как это - растащили? Это не их сено, а чужое, - возмутилась Дарья.
- Всякий народ бывает. Кто летом поленился, тот и может его прибрать. Но это я так, к слову. Может, никто и не трогал.
Олеся, стоя с ними рядом, слышала весь разговор и спросила у Дарьи:
 - А можно я тоже за сеном съезжу? Никогда в санях не каталась, да и сено  никогда не возила. Это же интересно, наверное, в зимнем лесу, в санях. Романтика…
- Езжай, что с тобой сделаешь. Только вилы для себя полегче возьми, а то на¬дорвешься. Да и не женское это дело - сено грузить. В случае чего, я перед Владими¬ром Петровичем век не отчитаюсь.
Наутро Паша запряг в сани лошадь, бросил в них подстилку из овечьей шкуры, присыпал ее сеном и, обращаясь к Олесе, сказал:
 - Садитесь, красавица, карета подана. Вас как - с ветерком или шагом?
- Мне все равно, лишь бы в санях прокатиться. Такое только в кино и видела. Замерзнуть боюсь, нельзя ли еще один полушубочек положить.
  Дарья  вынесла свой полушубок и, бросив его в сани, сказала:
- Вам сено грузить придется, там не до мороза, а в дороге укутайся потеп¬лей, да нос свой высуни из платка, а то красоту местную не увидишь.
- Не замерзнем, Дарья Ивановна. Живой привезу, не расстраивайтесь, - пошутил Паша и погнал лошадей по дороге.
Паша  с трудом отыскал в поле стог,  так он весь был усыпан снегом, и подъ¬езда к нему практически не было. Соскочив с саней, мужчина вилами стал сбивать с него снег. Потом он попы¬тался прихватить сено, но у него ничего не получалось, настолько плотно было уложено, да еще и за зиму слежалось.
- Чего стоишь, замерзнешь. Лучше чуть-чуть сено потаскай, согреешься. Работа не трудная, к тому же полезная - все тело разминает, - крикнул он Олесе.
Та  взяла свои вилы, воткнула их в стог сена, но даже клочочка ма¬лого вытащить из него не смогла. Тогда, отбросив вилы, она стала рвать се¬но из стога руками и укладывать его в сани, рискуя поранить руки с маникюром. Паша заметил это и сказал:
- Отойди лучше, не мешай. Я сам справлюсь. Права Дарья Ивановна:  не бабье это дело  - сено грузить.
Когда сани были загружены больше, чем наполовину, Паша неожиданно подкрался к Олесе сзади, обхватил ее крепко руками и бросил на сено в сани. Прижав ее к сену и почти утопив  в нем, он стал ее целовать, расстегивая пуговицы  тулупа. Олеся сама ждала этого момента и легко поддавалась шалостям Паши.
- Людей здесь поблизости, случайно, нет? А то застукают нас, как детей ма¬лых.  Тогда не выкрутимся, - запыхавшись, спохватилась она.
- Никто не застукает. Здесь на сто верст ни одной души, - успокоил ее Паша.
Примерно около полчаса они возились в санях, лаская и целуя друг друга. Наконец, удовлетворенно вздохнув, Олеся  сказала:
- Хватит, Паша, я устала, больше не могу. Да и домой нам пора. Дарья Ивановна подумает еще про нас что-то плохое, сраму не оберешься. Давай поправим сено в санях. На один раз и сена, и удовольствия хватит. Поехали домой.
Паша выбрался из саней, помог Олесе отряхнуть одежду, взял вожжи и погнал лошадь к усадьбе. По  до¬роге он поинтересовался у любовницы:
- Ты долго еще здесь пробудешь?
- Трудно сказать, но, думаю, что не больше недели, - ответила Олеся.
- За тобой муж приедет, или как?
- Скорее всего, ты меня и повезешь. Я Дарью Ивановну попрошу. Она тебя отпустит.               
- Значит, у нас с тобой есть еще шанс вместе побыть?
 Олеся улыбнулась и ответила:
- Глупый ты, Паша. Шанс, конечно, есть, только его с умом использова¬ть надо, не наследить, - рассмеялась Олеся и повалила Пашу в сено, при¬жав его своим телом.
Когда Паша с Олесей въехали во двор, навстречу им вышла Дарья. Посмотрев на привезенное ими сено, она тяжело вздохнула.
- Да, упорно вы потрудились. Не утомились? Ведь этого сена лошадям всего дня на три хватит. Чем дальше-то мы их кормить будем, труженики?
- Дарья Ивановна,  стог этот словно спрессован. Вилы его не бе¬рут, руками много не возьмешь. Посмотрите, какие руки у Олеси. Все поца¬рапаны и  кровоточат.
- Это у Олеси, а ты-то мужик. Неужели с одним стогом справиться не смог?
- Ругайте, как хотите, но больше ничего не смог. Там пара мужиков нужна, а ба¬бам вообще делать нечего. Не по плечу им эта работа.
- Ладно, сгружайте сено в сарай. Я завтра сама съезжу посмотрю. Отдыхайте пока, а то вижу, переутомились очень, - распорядилась Дарья и ушла в дом.
Утром она встала пораньше, тихо оделась, чтобы никого не разбудить, прихватила ружье, с которым никогда не расставалась, выезжая за пределы усадьбы, и пошла запрягать лошадь. В сани под овечью доху она положила ружье, и безо всякого шума выехала со двора. Утро было морозным, деревья заиндевели и потрескивали от мороза. Дарья плотно укуталась в тулуп, стараясь надеж¬нее укрыться от холода.  «Ну, и погодка. Зря, наверное, я накричала вчера на ребят. На таком морозе много не наработаешь», - думала про себя Дарья и погнала лошадь быстрее к злополучному стогу. Еще издали она заметила, что рядом с ее стогом стоит лошадь, почти нагруженная сеном, и какой-то мужик проворно работает возле него. «Неужели Иван?» - подумала она и поехала еще быстрее.         
Подъехав, однако, поближе, она поняла, что ошиблась. Это был не Иван, а бобыль из секты «братьев опричников». «Ворует мое сено, паразит».
- Ну, и как же это понимать, госпо¬дин хороший? Своего, значит, не хватает? Чужое воруем? - строго спросила Дарья опричника.
Тот зло улыбнулся в ответ.          
- Не ты его, сучка, метала, не тебе и вопросы задавать – и мужчина вплотную подошел
к Дарье. Посмотрев ей прямо в   глаза, он произнес: - Порядки свои надумала у нас наводить, людей баламутить, власть народную возродить. Но с нами такие штучки не пройдут. Смотри, как бы вас красный петух  не клюнул. Сама уберешься отсюда, по доброй воле. Кто поверит тебе, сучка, если испорчен¬ной бабой будешь. Да слушок пустить, что сын у тебя нагулянный, мужиков приехала соблазнять. Мол, баба на передок слабая, бордель для себя строит. Так и делу твоему конец придет.
 После этих слов он схватил Дарью за плечи, повалил ее в сани и стал рвать на ней одежду. Оторвав верхние пуговицы полушубка, он распахнул его, сжал до боли ее груди и стал шарить по низу ее живота, ища застежки на   джинсах,  пытаясь изнасиловать ее.
Кричать было бессмысленно, поскольку опричник впился своими губами в ее рот и не давал ей даже дышать. Дарья хорошо понимала, что сейчас с ней может произойти непоправимое, и дело ее действительно может погибнуть, если она это допустит, и об этом узнают люди. Неожиданно она почувствовала, что под ней лежит ружье, к которому крепко прижал ее противник. Тут же у нее мелькнула мысль, что оно может быть ее спасением. Но как его достать? Она уперлась одной ногой в край саней, потом немного расслабилась, давая понять насильнику, что она слабая женщина, и он может делать с ней, что хочет. Усыпив тем самым его бдительно¬сть, она неожиданно распрямилась как пружина и, что только было сил, упер¬лась руками в его грудь и вытолкнула бобыля из саней. В одно мгновение женщина вскочила и  выхватила ружье из-под подстилки. Взведя курок, охрипшим голосом прокричала:
- Вставай, подонок! Один шаг вперед, и я вдребезги разнесу все твое мужское хозяйство. -                А потом, отойдя немного в сторону и держа бобыля на мушке, прика¬зала:               
- Перегружай ворованное сено в мои сани. Хитрить надумаешь - убью на месте.
Опричник оценил ситуацию и искренне поверил в слова Дарьи. Он принялся рьяно перегружать сено из своих саней в Дарьины. Дарья понимая, что другого удобного случая у нее не будет, произнесла:
- Условие я тебе ставлю, подлец. Чтобы через месяц духу твоего в Шаблово не было, иначе я подаю заявление в прокуратуру о попытке изнасилования и воровстве. Других вариантов не будет. А память об этом случае я тебе ос¬тавлю.
Дарья отошла в сторону, встала напротив саней опричника и выстрели¬ла в них, чтобы засевшая в санях дробь напоминала насильнику о словах Дарьи. По ее мнению, эти улики подтвердили бы случившееся, от них просто так не отделаешься. Понял это и опричник.
- Хорошо, я уеду. Все равно двоим нам здесь не жить. Но пути наши еще сой¬дутся. Тогда и посмотрим, кто кого. Нас много, и мы еще покажем всем вам,  чего стоим, -  пробурчал взбешенный мужчина, понимая, что эту схватку он пока про¬играл. Усевшись в сани, подстегнул лошадь и поехал своей дорогой, со злостью оглядываясь на стоящую с ружьем в руках Дарью.
После отъезда бобыля Дарья подобрала оторванные от ее полушубка пу¬говицы, перевязала сено шпагатом, чтобы то не развалилось по дороге, залезла наверх своего воза и тихо тронулась к усадьбе. В  ее разгоряченной голове ее  бродили мысли о том, что произошло возле стога: «Сколько же врагов у народной власти. Причем не чиновников и политиканов, которым все дозволено, а обычных людей, о которых ничего плохого на первый взгляд не скажешь. Да и что это за люди - опричники? Чем они зани¬маются, какова их цель и почему власть народа встает им поперек горла? Надо дать задание Павлу Михайловичу, пусть пороется в литерату¬ре и выяснит, в чем опасность для народной власти секты «брать¬ев опричников». Неспроста же они здесь собираются? Про них все надо знать, ибо наверняка с ними придется вести войну и, судя по случившемуся, бескомпромиссную».
О происшествии Дарья решила никому не говорить и, подхлестнув лошадь, укрыв лицо от мороза, она заторопилась домой.
 
Часть двадцать первая. Иван

Пока у Дарьи гостила Олеся, Иван не появлялся в ее доме. Он прекрасно понимал, что Дарья не хочет, чтобы Олеся что-то подумала об их отношениях. Редкие встречи лишь разжигали у них желание чаще видеть друг друга. Но на людях они ничем не выдавали это свое обоюдное желание. Однако в округе догадывались, что Иван влюблен в Дарью,  но она пока не отвечает ему взаимностью. Любовь для нее была святым чувством. Оно не было связано с внешностью человека, ей важны были душевные качества, когда не нужно никаких слов, чтобы понимать и чувствовать друг друга. Ее муж был именно таким человеком, и чувство преданности и уважения к нему было для нее тем препятствием, через которое она пока не могла перешагнуть. Пожалуй, она любила Ивана, но не позволяла этой любви выйти наружу и захлестнуть их обоих.
Однажды Иван все же появился в ее доме. Видно было, что он чем-то озабочен.
- Что случилось, Иван? Что тебя беспокоит? В делах что-нибудь не так?
- С делами все в порядке. Дело в другом. Проезжал я как-то мимо стога с сеном, которое заготовил на зиму лошадям. Смотрю, весь стог разворошен, сено вокруг валяется. Потом его снегом занесет, и тогда мы вообще ничего не найдем. Лошадей до новой травы нечем будет кормить. Бесхозяйственность это полная.
- Извини меня, Ванюша. Это я так поработала с непривычки. В ближайшее время поеду и все подберу.
- Вместе после обеда поедем. Привезем остатки сюда. Так спокойнее и надежнее будет. А вообще-то, я ведь знаю, что это не твоя работа. Я ведь следопыт-охотник и по следам сумел определить, что там было несколько человек. Очевидно, что возле этого стога что-то произошло, а ты от меня это скрываешь. Ну скажи, я не прав?
Дарья поняла, что попалась, и решила обо всем рассказать Ивану.
- Ну, подонок, берегись. Башку оторву за такие дела, - рассвирепел Иван,  вскакивая на лошадь с намерением тотчас же отправиться к бобылю за расправой.
Однако Дарья его остановила, ухватив коня за уздечку.
- Умерь свой пыл, богатырь. Наказать его мы всегда успеем, но не стоит доводить дело до беды. Пойдем лучше в дом, дорогой, поговорим. Андрейка обрадуется твоему приходу. Он часто тебя вспоминает.
Иван, все еще негодуя, принял предложение Дарьи. Полина Сергеевна накрывала на стол, наблюдая за гостем: «И чем не жених для моей Дашеньки? Силен, умен, красив, людей любит, заботливый. Андрейка к нему льнет, как к отцу. Вот и была бы настоящая семья, и Дарья не ходила бы вдовой. Чем он ей только не угодил? Ума не приложу».   
За столом было шумно. Дарья расспрашивала     Ивана о его жизни, детстве, родителях. Из его рассказа она узнала, что он родился и вырос в Москве на  Таганке, где до сих пор живут его родители. Окончил Тимирязевскую академию, работал в НИИ, был женат, но вскоре развелся из-за предательства жены. После этого он и решил уехать на время из столицы, чтобы забыть о неудачном начале своей самостоятельной жизни. Дарья тоже разоткровенничалась и рассказала Ивану о себе все, без утайки. Так вот и выяснилось из их откровенного разговора,  что  оба одиноки, что у них никого нет, а их дружба – это единственная радость, которую они могут себе позволить, чтобы заполнить  душевную пустоту. А для себя каждый из них решил, что их отношения нужны им как воздух  и им тяжело обходиться друг без друга. Но это были мысли, не высказанные вслух. Но двое прекрасно понимали друг друга.
Первым опомнился Иван, вспомнив, зачем он пришел в этот дом.
- Пока еще светло, может, съездим до стога? Привезем остатки сена домой, чтобы не потерять его совсем. А то люди подумают, что хозяева из нас никакие.
- Поедем, я не против. Иди пока лошадь запрягай. Я сейчас оденусь мигом.
- Ружье, Даша, возьми с собой обязательно,  неизвестно, сколько мы там провозимся.  Да и про волков опять люди заговорили, бродят,  мол, в округе.
Выйдя на улицу, Иван встретил Павла. Он сказал ему, что они собираются к стогу забрать остатки сена.
- Боюсь, что засветло нам не управиться. И про волков, наверное, слышал, что пошаливают опять. Так что если, Паша, услышишь выстрелы, спускай с привязи собак. Да и сам будь начеку. Но только без шума, чтобы зря людей не тревожить. Понял меня, Паша?
- Конечно, понял. А может, и мне с вами. Так надежнее.
- Да не надо, дома оставайся. Я ведь это просто для страховки сказал, на всякий случай.
Приехав в поле к разворошенному стогу сена, Иван рассказал Дарье, почему и как он понял, что она сказала ему неправду: - Я тебе еще не все сказал, радость моя. Ты ведь по саням стреляла? Разве я не прав?
- Откуда ты это знаешь, Иван?
- Видишь щепку?
- Вижу, ну и что?
- Эта щепка от саней бобыля, а на ней след от дроби твоего калибра. Так ведь?
- Так, Ванюшенька, так. Я сделала это для того, чтобы   в случае чего можно было бы уличить бобыля в покушении на меня. А так, кто поверит?
- Правильно и сделала. В этих санях твоей дроби, наверное, видимо-невидимо. Следов не скроешь, они все на виду. Ну ладно, давай поработаем, согреемся.
Сено они грузили долго. Подбирали со снегу даже затоптанное, погрузили все, и неожиданно лошадь заволновалась, затопталась на месте, заржала и была готова в любой момент сорваться с места.
- Волки! - воскликнул Иван и почти силой затолкал Дарью в сани. Сам он взял вожжи в руки, быстро залез к Дарье и, стегнув кнутом лошадь, крикнул: - Ну, пошла, моя хорошая!
Лошадь тут же рванулась с места, но ехать с поклажей ей быстро не удавалось. Груз был тяжел, и даже страх перед зверем не давал лошади бы¬стро набирать скорость. День уже закончился, а вокруг сгустились сумерки, гото¬вые перейти в настоящую ночь. В это время из леса  и вы¬шло штук пять голодных волков. Волки разделились, и двое из стаи обошли лошадь и бежали теперь по разные стороны от нее. Один из них был уже готов  оскаленными клыками вцепиться в ее шею. Иван опередил его и одним выстрелом свалил наповал. Дарья испугалась до смерти, но сделать ничего не могла, а на окрик Ивана: «Дарья, стреляй!» - она ответила только одно: «Ружье мое, Ваня, под сеном. Мне его не достать». Иван в сердцах выругался, достал из своего полушубка спички и при¬казал Дарье:
- Сено поджигай и бросай охапками на дорогу, а я отстреливаться буду. Волки огня боятся, может, отстанут.
Стрелял Иван метко и вскоре на дорогу, усыпанную факелами горящего сена, легли два волчьих трупа. Неожиданно перед повозкой возникли две собаки Дарьи. Их схватка с оставшимися волками была недолгой - на до¬роге появилось еще два волчьих трупа. Собаки же, почувствовав свою победу, побежали вслед за повозкой, виляя  хвостами.
- Ну, вот и все, голубушка моя, - радостно произнес Иван и невольно обнял Дарью, крепко прижав ее к своему телу.
  Дарья была счастлива, ибо впервые за время их знакомства она была в  объятиях любимого человека. И хотя это произошло непроизвольно, она всем своим существом почувствовала, что эти объятия отнюдь не дружеские, а объятия мужчины, охваченного желанием обладать любимой женщиной.         
На усадьбе их встречали с тревогой и волнением - мыслимое ли дело, нар¬ваться на стаю голодных волков, да еще в такое время. Все молили бога, чтобы удача сопутствовала им и, конечно, промысел божий. Иначе им не уйти бы от беды. Остановив разгоряченную и все еще всхрапывающую от испуга лошадь, Иван спокойно, без суеты спрыгнул с саней, помог Дарье выбраться из саней и, поставив ее на ноги рядом с собой, успоко¬ил всех:
- Да разве это волки, двухлетние щенки. Матерый волк так себя не ведет, а потому и целы мы остались. Да и Паше спасибо, что собак выпустил, не растерялся. Они-то все и доделали, - улыбаясь, сказал Иван, нежно обнимая свою напуганн¬ую спутницу.
Дарье же  все произошедшее представлялось несколько иначе. По ее мнению, Иван         заранее готов был к этой встрече: был внимательным к каждому шороху, ружье держал всегда радом с собой, старался дер¬жаться ближе к Дарье и совсем не случайно наказал Паше держать собак наготове. Да и стрелял он в тех волков, которые держались ближе всех к их повозке. В его поведении чувствовались опыт, смекалка и уверенность в своих силах. И не случай их спас, а благоразумие и осмотрительность, воля и разум человека, который готов был сделать для нее самое дерзкое, сумасшедшее, и именно он в той ситуации уп¬равлял событиями,   которых ожидал. Дарья слегка успокоившись, обращаясь к Ивану, предложила:
- Пойдем поужинаем с нами, Ванюша. Да и в порядок нам себя привести надо. Красиво умереть нам с тобой не удалось, тогда будем учиться красиво жить,  пока для этого есть возможность. Беззаботной у нас с тобой жизни не предвидится, это я тебе точно обещаю.            
Когда стол был уже накрыт и собравшиеся за ним успели пропустить не по одной стопочке, Иван решил поговорить с ней об интересующем его больше всего вопросе:
- Все мне понятно в твоем анархизме, кроме одного: почему это течение отвергает государ¬ство, власть и особенно власть законодательную? Разъясни, если можешь, а то мучает меня этот вопрос и покоя не дает. Хоть убей, но этого понять не могу.
На эти вопросы Дарья ответила не сразу. Она пыталась найти правильное и простое разъяснение. Ей хотелось убедить Ивана в том, что анархизм - луч свободы и равенства, общественный идеал, к которому веками стремилось человечество. Что сегодняшняя государственная форма устройства общества опас¬на, ибо не имеет под собой никакой идеологической основы, что все программы политических партий, претендующих на власть, - это прямой плагиат  идей анархизма, который веками был идеалом народных масс. И все же, по¬думав, она ответила:
- По своей идеологии анархизм отрицает государство в период смуты,  в период перехода от одной общественной системы к другой. Он не против госу¬дарства вообще, что настойчиво ему навязывается, а против государства, где угнетение и насилие по отношению к  народу становится нормой власти, которая создает правовые институты и укрепляет их для собственной защиты, а не для наведения порядка в обществе. Сущность анархизма как течения со¬стоит в утверждении и внедрении в жизнь главных его принципов: высо¬кой нравственности, свободы личности, равенства в правах во всем, взаимо¬выручки, взаимопомощи, справедливости. Именно это люди хотят увидеть вме¬сто того, что они имели и имеют до сих пор. По сути дела, главным в таком государстве должно быть гражданское общество, которого у нас пока нет. Разговоры о нем есть, но самого общества нет. К чему это приводит - это ты видишь сам. К тому же анархизм - не застывшее, омер¬твевшее учение, а постоянно движущееся вперед, впитывающее в себя все благоразумное, здравое, совершенствующееся на благо людей. Надеюсь, это-то тебе понятно, а, Иван?
- Понятно. Но почему анархизм против власти, чем она-то ему навредила?
Дарья, усмехнувшись, только развела руками.               
- Значит, ты ничего не понял, о чем я сейчас говорила. Тогда повторюсь. Анархизм против той власти, которая, не спрашивая нас, навязывает нам свою волю. Причем, нередко насилием, произволом, пренебрежением обществе¬нным мнением. Анархизм против власти, которая владычествует над людьми, губит их индивидуальность, и нередко под угрозой наказания. Эта власть даже мысли не допускает об обществе равных, она - за превосходство си¬льного над слабым, она яростно выступает против  народного творчества Вот и по¬думай: нужна тебе такая власть? Мне лично нет, от нее у меня изжога раз¬вивается.
 Иван, взъерошив свои короткие волосы, сказал:
- Красивые и верные слова ты говоришь, Дарья. Но если идет сопротивление народному творчеству, а власть сильна до сих пор, то чем все может закончиться при нашем безволии, разрозненности, неумении организоваться, терпимости, наконец?
- Зря ты так думаешь, Иван. В России немало людей, которые искренне заинте¬ресованы в процветании своей страны, в развитии истинной демократии, в соз¬дании справедливого общества. Их пока не видно, но они есть и будут. Все де¬ло во времени, дорогой. Тот путь, по которому сейчас идет страна, непременно приведет в тупик, к развалу общества, а вот этого-то народ и не допустит. Да и мы с тобой здесь не мышей ловим, а создаем основы такого общества. И пока мы здесь и голову нам пока не отвернули, дело наше не погибнет, а процветать будет. Мы ведь только в начале пути, а что дальше будет – одному богу известно.
- Ну, а что ты скажешь, о законодательной власти? – спросил Дарью Иван.
Посмотрев на Ивана удивленным взглядом, Дарья даже расхохоталась.
- Во-первых,  это не власть, а, прямо скажем, шестерка для обслуживания избранных! Если бы ты хоть капельку пре¬дставлял технологию принятия законов, то этого вопроса ты бы не задавал. Проекты законов разрабатываются специализированными институтами правительства, специалистами своего дела. Госдума только делает вид, что она над ними работает, а на самом деле лишь слегка причесывает в пределах дозволенного. Это не самостоятельная ветвь власти, а придаток правительства и президента и к народу никакого отношения не имеет. А до чего они довели избирательную систему? Смех один и только. А какие законы они принимают? Люди понимают, что принимаемые законы не позволяют им реализовывать разумные ожидания и не дают минимума законных возможностей и за¬щиты. Такое положение дел может привести к насилию, либо к активному участию в нем, либо к безразличному принятию его. Именно поэтому у нас   растет черный рынок. Сложившееся положение вещей толкает людей к преступности и подрывной деятельности, а это всегда оканчивается насилием, и нет оснований пола¬гать, что у нас будет иначе, если власть не проявит гибкость и разумность в этом вопросе. Вот так-то, мой дорогой. А ты спрашиваешь: какая у нас представительная власть? Хреновая она, подстилка для крупного национального и иностранного бизнеса. Там так: кто платит, тот и музыку заказывает, там искренне верят, что их законы и воля определяют ход вещей, а по сути дела - это обыкновенный волюнтаризм - что хочу, то и творю и никто мне не указ. Здесь я имею в виду исключительно гражданское общество, а не структуры нашей власти. Поэтому правовая незащищенность и отсутствие перспектив для большинства россиян - это результат работы нашего парламента. А теперь я тебя хочу спросить: нужен народу такой парламент, или с ним надо что-то делать?
Иван пожал плечами и, думая о чем-то своем, вдруг произнес:               
- Выходи за меня замуж, Дарья. Измучила ты меня до предела. Из рук все ва¬лится, покоя себе не нахожу, все о тебе думаю. Люба ты мне,  без тебя мне жизнь не мила. Я понимаю, что старая любовь не забывается, все хорошее у тебя связано с ней. Но ведь не может же так продолжаться вечно.
Мало сказать, что предложение Ивана застало Дарью врасплох. Оно было как гром среди ясного неба. Даша никак не ожидала, что именно сегодня, при всех, он скажет ей о своих чувствах, поставив ее в не¬ловкое положение. Да и можно ли его порицать за это? Ведь внутренне, скрывая ото всех, она ждала этого. Но благоразумно ли это сейчас, при посторонних, которые хоть и близкие для нее, но чужие люди. Как поймут они это? Да и что скажет Андрюшка, без которого она и жизни-то своей не мыслит? И не есть ли в этих словах соображения выгоды, желание страсти, побуждение удовлетворить собственную потребность? Понимала она и другое: не всегда поступают так, как считают правильным, не причинив боли другому. Во всяком случае, признание Ивана не принесло Дарье ожидаемой радости, хотя она и любила его, скрывая свое чувство от посторонних глаз, а всех других, по ее мнению, лишь удивило. Поэтому, подумав немного, она ответила Ивану:
- В сердце моем всего два человека: мой умерший муж, который подарил мне много радости и счастья, и ты, Иван, по которому душа моя часто тоскует. Других любимых, кроме сына, конечно, для меня не существует. Я рада твоему предложению, не скрою, даже ждала его, но не то время ты выбрал для этого, Ванюша. Я еще не выполнила завещание своего мужа, ради которого я сюда приехала. И, как говорят,  по осени и цыплят считать будем. Думаю, что и любовью мы не обделим друг друга, только измерять ее будем не  силой страсти и плотской слабостью, а по верностью и надежностью взаимных отношений. Других  отношений пока, Ванюша, я предложить тебе не могу. Истинная дружба, без давления и обид, с общим желанием,  без всякой выгоды, на основе равенства и полного доверия и, конечно, без интимной близости и измены – это все, на что я способна сейчас. Если тебе это подходит, то при свидетелях говорю, осенью, может, и свадьбу сыграем.
Иван не обиделся на слова Дарьи, наоборот, он понял, что перед ним сидит женщина сильная, с характером, не способная на необдуманный поступок, и слов на ветер не бросающая. Из ее слов, как он понял, дружить – значит любить, но любить тайно, не вынося это чувство на общее обсуждение. У нее дружба подобна любви, но любви особенной, которая не ослепляет, не доводит до сумасбродства и не вводит в заблуждение окружающих, предоставляя им повод для сплетен. Поняв это, Иван сказал:
- Я хорошо понимаю твое состояние, Даша. Другого ответа я и не ожидал, думал, что будет еще хуже. Но я  верю твоим словам и буду ждать твоего решения, каким бы оно ни было. Я рад , что этот разговор состоялся, и он подарил мне надежду. Для меня и этого много.
Полина Сергеевна, слышавшая весь разговор, подошла к Ивану и сказала:
- Не горюй, парень. Мы, бабы, всегда осторожны в своих поступках, когда это касается нашей личной жизни. А со временем все перемелется и мука будет. А на Дарью не серчай, трудно ей сейчас. Одно несчастье она уже пережила, другого боится. Да и нельзя вечно быть счастливым в прошлом. Все у вас будет хорошо. Терпение только нужно проявить, тогда и достигнешь своего. Спешка  в этом деле губительна. Терпи и верь в поставленную цель. Дарья женщина не простая,  дружбу и доброту ценит и на необдуманные поступки не способна.
Неожиданно для всех Дарья запела:
- Укрой меня, милый, платочком,
Ведь его я вязала, любя,
Чтобы руки твои темной ночкой
Обнимали бы нежно меня.

Я вязала его лишь на счастье,
Чтобы чувствовал, что я твоя,
Чтобы даже лихое ненастье
И беда не коснулись тебя.

Укрой меня, милый, платочком
И в глаза мои посмотри,
Зацелуй меня темною ночкой,
А под утро к венцу отведи.

Нарожу тебе много я деток
И свяжу свитерок для тебя.
Чтобы душу тебе грел, миленок,
А любовь не забыла меня.

Укрой меня, милый, платочком,
Я прижмусь к тебе, радость моя,
Чтобы бес в эту дивную ночку 
Нас любовью сжигал бы дотла.

Не нужны мне хоромы и роскошь,
И брильянты совсем ни к чему.
Мне бы ласки твоей и немножко
Той улыбки, что я лишь пойму.

Укрой меня, милый, платочком,
Я верна тебе, я ведь люблю.
Ты погибель моя, и, поверь мне –
Без тебя  мне и жизнь не мила.
Когда Дарья закончила петь и смущенно посмотрела на всех, Паша не выдержал и сказал:
- Ну, вот, дружище, и ответы на все твои вопросы. И ничем больше не забивай себе голову. И, как говорится, - доживем до понедельника. – Паша что-то еще хотел сказать, но, заметив, что Иван поднялся из-за стола и направился к вешалке с одеждой, добавил: - Может, тебя проводить?
- Не надо, я здесь каждую кочку знаю, - ответил Иван, подошел к Дарье, поцеловал ее и, попрощавшись со всеми, вышел за дверь.

Часть двадцать вторая. Летние хлопоты

Время летело быстро, и Дарья даже не заметила, как пришла весна. Снег медленно оседал под лучами яркого весеннего солнца, деревья освобо¬дились oт облепившего их снега, кое-где появились проталины и стали набу¬хать почки. Прилетели грачи - первые вестники весны, от которых было много шуму и гаму, а весенний воздух опьянял. Во дворе Дарьи поя¬вились лужи, в которых, не боясь холода, возились воробьи. Лес потемнел от просевшего снега и выглядел неприступной крепостью, словно напоминал людям о своем величии и опасности. Тайга, одним словом, которая шутить не любит.
 Дарья возилась в конюшне, когда во дворе неожиданно появился Иван. Подозвав к себе Дарью, он сообщил:
- Был я в Шаблово. Бобыль продал свой дом и куда-то уехал. Вместо него дру¬гой мужик живет, тоже холостой, но, похоже, из той же братии. Узнал я о них кое-что. Это шайка монархистов, которые хотят возвести на трон нового царя из династии Рюриковичей. Почитают Ивана Грозного, Распутина, Сталина. Говорят, что у них даже новый царь есть. А метод борьбы за власть у них - опричнина, а если проще, то массовые репрессии, казни, конфискация земли и имущества. В свое время это была борьба с предполагаемой изменой знати. С кем сейчас они воевать намерены - сказать трудно. Ясно одно: твой анархизм им явно не по нутру. По слухам, это мощная сила. Сеть подобных организаций "братьев-оприч¬ников" разбросана по всей России. Дисциплина у них жесткая. Все беспрекословно повинуются своему предводителю, даже женщины и дети. Сейчас они скупают заброшенные деревни. С какой целью - догадаться нетрудно. Думаю, что они здесь у нас еще себя проявят, поэтому нам всем начеку надо быть: мало ли что можно ожидать от этих собратьев, если они для себя цели такие ставят. Ну, а подробно о них тебе Скворцов расскажет. По-моему, он сейчас в архивах роется, информацию о них собирает, как ты и просила.
- Я знаю об этом, Ваня. Выходит, что врагов у народной власти больше, чем я думала. Но мы будем жить и отстаивать свои интересы. А все их потуги посягнуть  на наше дело - это дело пустое.
- Может быть и так, Даша, но накажи своему телохранителю, чтобы ушки держал на макушке, усадьбу ежедневно обходил, все примечал. Мелочей в таком деле не бывает. Да я и сам прослежу за этим, чтобы с твоей головы волоса не упало. Сама тоже будь осторожнее. Любой твой промах им только на руку будет.
- Хорошо, Иван, я все поняла. Меня сейчас этот вопрос не так заботит, как посевная. Мне просто необходим агроном  Дарья Петровна, потолковать с ней надо, план работ составить, да и переселенцам кое-что подсказать. Короче, нужна она мне, а то на душе тревожно. Ведь для меня - это первая по¬севная, опыта никакого, и подсказать некому пока. Ты разыщи ее, пожалуйста, и привези ко мне.
- Видел я ее недавно. Заводом занимается. Дела у нее вроде неплохо идут, привезу обязательно, сегодня же и привезу, - пообещал Иван и, не попрощавшись, покинул усадьбу.
Во второй половине дня Иван снова объявился на усадьбе, теперь уже вместе с агрономом. Нак¬рыв стол, Дарья усадила гостью напротив себя и поинтересовалась:
- Как наши дела с заводом, Дарья Петровна? Дело движется, или помощь какая нужна?
- С заводом все хорошо. Осталось только оборудование привезти из области и смонтировать.
- Тогда делаем так. Бери с собой Пашу, моего шофера, и езжай в область за оборудованием. Если какие препоны будут, звони мне, через губернатора все решим. И напомни там всем, что это оборудование идет по национальному проекту. Если какой-то детали или механизма не хватит - головы виновнику не сносить. Напомни, кому нужно, что весь этот проект под контролем не только губернатора, но и правительства. К осени завод пустим, Дарья Петровна? - беспокоилась Дарья.
- Вне всяких сомнений, Дарья Ивановна. Красавец стоит, одно любование, а не завод. Не подвели бы только поставщики льна. Но за это взялся сам Егор Никанорович, а у него не побалуешь.
- Ну, а к посевной у нас все готово?
- Семена у нас элитные, в достатке. Все протравлены для всех хозяйств. Сыро, правда, еще на полях, тракторам не въехать. Но через недельку, думаю, начнем вносить удобрения и  пахать, а после этого и сеять. Вы не переживайте, Дарья Ивановна, у нас все получится. План по посевной составлен, семена и химикаты на месте, техника вся в порядке. Да и люди ждут посевной с нетерпением. Давно такого они у нас не видели.
- Тогда просьба у меня к тебе, Дарья Петровна. Загляни на прокатный пункт, посмотри, насколько готова техника. Я не специалист, мне это сложно сделать. Может, там чего-то не хватает, тогда скажешь мне. Мы это враз организуем. И еще одна просьба. Зайди к переселенцам. Может, там кому-то по¬мощь твоя нужна. Не хотелось бы, чтобы они с первого разу в грязь лицом упали и нас  осрамили.
- Хорошо, Дарья Ивановна, я за всем этим прослежу, а пока мне на завод надо. Там внутреннюю отделку делают, боюсь, как бы не напортачили. А за лен не беспокойтесь. Как только снег с полей сойдет полностью и они подсохнут, готовить их будем к посевной. А за оборудованием мы завтра поедем. Пусть Паша заедет за мной пораньше, чтобы к вечеру домой вернуться.
- Хорошо. Завтра он заедет за тобой с утра, часиков в пять. Не рано будет?
- В самый раз, Дарья Ивановна. Для нас каждый час дорог, дорога-то дальняя, все надо успеть, - сказала агроном и, попрощавшись, попросила Ивана подбросить ее до дому.
Не успели Иван с Дарьей Петровной уехать, как на усадьбе появилась Анисимовна. Размахивая в руке письмом, она, шутя, просила Дарью:
- Танцуй, голубушка, а то обратно на почту отнесу, сама за ним пойдешь.
- Не дури, Анисимовна. Письмо-то хоть от кого? Не из Москвы?
- Нет, из области. От жены губернатора. Видно, понравился ей наш край, навер¬ное, опять в гости напрашивается. Пусть едет. Баба она вроде приличная, да и лишние руки в такое горячее время не помешают.
Дарья взяла письмо, вскрыла его и прочитала. Письмо действитель¬но было от Олеси. Она рассказывала про свою жизнь, о Машеньке и, конечно, о  муже. В конце письма приписала, что если Дарья не возражает, то она приедет к ней в гости.
- Ну, и чего пишет твоя подружка? - поинтересовалась Анисимовна, когда Да¬рья прочитала письмо и, сложив его, спрятала  в карман.
- В гости напрашивается. Понравилось ей здесь, значит. Пусть приезжает, ме¬ста на всех хватит, - ответила Дарья Анисимовне. - А сама-то чем занимаешься, Анисимовна. Не печки же одни топишь и гостей ублажаешь.
- Посыльной я служу у  Егора Никаноровича. У него все время какие-то проблемы, вот он меня во все дырки и сует. Порядок во всем любит и точность.
- А спинку ему, часом, не трешь, когда он в бане?
- Тру. А что здесь такого. Он хоть и староват для меня, но дело свое знает.
- -А жена его как к этому относится?
- Да никак. Она давно у него уже не по этому делу, потому и глаза на все закрывает. Главное для нее, чтобы мужик при доме был, заботился о ней. А этого у него не отнять. Шуры-муры может завести, но чтоб серьезно, нет. Любит он ее, а потому и бережет. А я так, чтоб баб не забывал, а то скиснет мужик, и проку от него в деле не будет. Я это так понимаю. Да и незамужняя я, терять мне нечего.                               
Дарья слушала Анисимовну без особого интереса, думая о своем.
 - А с воровством у вас как? Воруют или только, скажем так, лишнее берут?
Анисимовна подумала немножко и ответила:
- Свои не воруют. Здесь же все знают друг друга. Если что-то подобное и произойдет, то морду так расквасят, что и до свадьбы не заживет. Правда, приезжие рыбаки и охотники балуются иногда, но по мелочи. Мы даже на это и внимания не обращаем. Но случай кражи один был в прошлом году, летом, скрывать не стану. Училка тут одна у нас в отпуск уехала и никого не предупредила. Так ночью к ней в дом кто-то залез и почти все шмотки увел. Другого-то у нее брать нечего - ни серебра, ни золота. На зарплату жила. А дальше один смех был. Есть тут у нас бабка, Матреной зовут. Годков-то ей, если не совру, за восемьде¬сят тогда было. В том году земляники было много, да крупная вся. Вот она и решила пойти в лес за ягодами, чтобы внукам варенье сварить и пироги испечь. Много тогда она собрала ягод, но до дому донести не смогла. Остановили ее в лесу несколько мужиков, не наши, конечно, приезжие. Скорее всего, на рыбалку приехали или с бабами воду помутить. Так вот. Остановили они Матрену и заставили раздеться догола. Та в слезы и запричитала: старая, мол, для этого дела, песок из меня уже сыплется, молодых поищите. А те смеются:  нам твоя девственность, старая, не нужна. Приодеть мы тебя хотим, чтобы перед лю¬дьми покрасоваться, молодость вспомнить. Надевай на себя все, что тебе по ду¬ше, и бросили ей мешок с одеждой. А в том мешке одно женское белье: трусики, какие девки сейчас носят - с одними шнурками, модная ночная рубашка, вся в кружевах и короткая, чтоб ничего не скрывала, лифчик по последней моде, юбка вечерняя до пят, кофточка, шляпа соломенная от солнца и туфли на высоких каблуках. Переодели ее таким образом, а еще всякой бижутерии навешали, губы накрасили, тени на веки навели. Словно красавицу расписную из старой дуры сделали. И  предупредили:  «Иди домой. Попробуешь что-то снять с себя, пеняй на себя». Вот и по¬явилась она в таком виде в деревне. Смеху было до икоты. А бабка в слезы - девственность ее не тронули. Долго над ней мужики и бабы шутили, но потом смолкли. Подумали, что с каждым такое может случиться - тайга, она без хозя¬ина. А вещи те, которые напялили на Матрену, училки оказались. В милицию, прав¬да, заявили, но толку от этого... Анисимовна замолкла на время и продолжила совсем о другом, враз став серьезной: Егор Никанорович интересуется, кстати, как дела с восстановлением заброшенных деревень? Он уже и переселенцев подобрал, ждет твоей команды, когда им переезжать можно будет?         
- По словам Ивана, через пару дней пусть заселяются. А что это за люди, Анисимовна? - поинтересовалась Дарья.
- Да, в основном все наши. Молодые семьи, которые с родителями живут. Мужики
все крепкие, в расцвете сил, а бабы и того лучше – умницы, красавицы, из окрес¬тных деревень собраны. Все отношение к сельскому хозяйству имеют - трактористы, полеводы, животноводы, есть даже с высшим образованием. Все хотят жизнь заново начать. Идея им твоя очень нравится, вот и решили испытать свою судь¬бу. Я их всех знаю - не подведут, если им никто на горло наступать не будет.
- Ну вот, если ты их всех знаешь, то и займись этим делом. Скажи Егору Никаноровичу,
что я тебя об этом попросила. Сейчас у меня дел невпроворот, а когда  все устроится, то и я к ним подъеду, тогда и побеседуем по душам. Да, и передай Егору Никаноровичу, что земли у нас маловато. Может, прирежет нам немного  из земельного запаса или своего резервного фонда, чтобы не осиротела  без хозяина. А мы ей достойное применение найдем.
- Скажу, обязательно скажу. Какое крестьянское дело без земли - смех один, да и только. Да и мужики в залежь не полезут, там же корчевать все нужно. Березы выросли выше моей головы, грибы собирать можно. Егор Никанорович это понимает и этим семьям даст то, что нужно. Так что, не переживай - все путем будет. Да и я настою. Скажу, что спину тереть ему больше не буду, да и ублажать тоже. Куда он тогда денется? - рассмеялась Анисимовна.
- Ну, это твое дело, как его уговорить. Лишь бы землицы  прибавил, да не плохой, а на которой работать можно. Дело-то ведь у нас государственное, здесь промаха допустить нельзя.
Анисимовна потрепалась еще немножко с Дарьей и, улыбнувшись открыто, произнесла:
- Пора мне, пожалуй, хозяюшка. Пойду Егора Никаноровича обрабатывать - пусть землю вам дает, а то многое потеряет. Таких, как я, - ему не найти. Думаю, что мы с ним поладим, и земля у вас будет.
Дарья посмотрела вслед удаляющейся помощнице главы района и, улыбнувшись про себя, подумала: «А ведь добьется своего. Хоть и не первой свежести дамочка, но для нас и Егора Никаноровича - это сокровище, и стоит ли ее упрекать за это. Ведь это ее выбор и, скорее всего, на всю оставшуюся жизнь. Другого пути у нее просто нет».
Дарья хотела уже уйти в дом, как в ворота кто-то постучал. Отк¬рыв их, она увидела перед собой Павла Михайловича Скворцова, который из¬винился за незваный визит и напросился на разговор. Дарья провела его в дом, усадила за стол, предложив выпить чашку чая, и спросила:
- С моей просьбой что-нибудь не получается, Павел Михайлович?
- Да нет, материала много насобирал. Обработать, правда, не успел. Но есть вещи, о которых я должен вас предупредить. За тем и зашел, чтобы не опоздать. Бобыль-то наш не из простых. Входит в "Опричное братство", которое разбросано чуть не по всей России. Есть московские, новосибирские, одесские, санкт-петербургские волгоградские, любимовские, впрочем, по всей России найдутся. Это объеди¬нение имеет все признаки тоталитарной секты. Секта организована по образ¬цу опричнины Ивана Грозного. Во главе стоит «царь-игумен», как они его называют. Все остальные сектанты - его духовные и физические «холопы», которые под насилием вынуж¬дены терпеть физическое и моральное надругательство и рабство. Ведет эта секта антигосударственную и антицерковную агитацию и распространяет по всей России листовки «Опричный листок» и другую литературу. Братство тесно сотрудничает с нацистским Русским национальным союзом, пытается бороться с жидомасонским засильем России. Главное оружие у них -  пытки и казни, тайный сыск и палачество. Сам руково¬дитель выступает как патриарх семьи и игумен «Опричной церкви», который «окормляет» духовно, полностью владеет душами и телами своих «чад» и заставляет верить в себя как в современного Григория Распутина, знающего сакра¬льные тайны, а потоку имеющего право... Больше тебе, Дарья Ивановна, я рас¬сказывать не буду, сама прочитаешь об этом в   материалах, которые я тебе оставлю. Хочу, чтобы ты знала, что бобыль уехал из деревни не случайно. Он может и вернуться, поскольку ты, не по воле своей, а случайно задела их интересы. А они такого не прощают. Поэтому и пришел предупредить, чтобы осторожной была и одна никуда не ходила. Мало ли что может быть... Наши поселенцы за тебя волнуются. Ну, а за тем человеком, кто поселился вместо него,  мы проследим. Если что, то голову свернем. Таких соседей нам не нужно.
- Спасибо за информацию, Павел Михайлович, материалы я почитаю, обязательно почитаю, - произнесла Дарья, провожая своего гостя.
Дарья не стала откладывать чтение на по¬том, а тут же начала  изучать содержание. Из имеющихся в ее руках материалов было очевидно, что секта «Опричное братство» - воинствующая организация. В ее арсенале не только серьезные обвинения в адрес патриарха, священников, милиции, журналистов и самой власти, на поток всей этой грязи, лжи и обмана никто не реагировал, но были и более серьезные факты. Извест¬ны случаи убийств, истязания своих членов, исчезновение целых семей, отка¬завшихся подчиниться «хозяину». Считая себя защитницей веры и благочес¬тия, она отличается жгучей ненавистью к православию и готова за свои идеи идти напролом. При этом свои дела и помыслы секта спокойно распростра¬няет по всей России в своей литературе: «Земщина», «Царь-колокол», «Ревнитель православного благочестия» «Тайна беззакония», «Царский опричник», «Колокол», «Казачий Спас», «Славянин», «Русский партизан» и другие. Прочитав все эти пугающие подробности, Дарья задумалась. Она никак не могла понять позицию власти: рядом, у всех на глазах, нагло и открыто действует организация, явно нацистская, националистическая, не народная, претендующая на светскую и церковную власть в стране, не пренебрегающая полицейскими фу¬нкциями с насилием и произволом, а она бездействует или покрывает ее. «Как же так? Народной инициативе, творчеству, здравому смыслу, свободе лич¬ности, равенству и справедливости власть говорит «нет» и ничего не делает с теми, кто истязает народ, вводит его в заблуждение, организует партизанщину и, выйдя из подполья всего лишь в 1998 году, объединяется, чтобы совершить Православную революцию. А сколько таких сект в России? «Опричники Ивана Грозного», «Андреевы братья», «Опричное братство», «Русское действие» и другие - и все это не во славу государства российского и не для защиты русского народа». Никак не могла Дарья понять, почему силы разрушения действуют в стране спокойно и нагло, а силы созидания и процветания нации не находят внимания со стороны власти и ее правоохранитель¬ных органов?
«Чертовщина какая-то. Надо губернатора и Егора Никаноровича поставить в известность деятельности местных опричников,  их целях, ибо это может плохо кончиться для всего региона. Да и самой мне надо присматриваться: кто есть кто. Иначе и дело-то мое может вспыхнуть как факел, стоит только спичку поднести», - рассуждала Дарья, собирая в порядок разбросанные по столу материалы Скворцова.
За воротами прогудел сигнал автомобиля, известивший ее о приезде новых гостей. На этот приехала Олеся, одна, без мужа и даже без лю¬бимой дочки. Дарья обрадовалась приезду подруги и, обняв, спросила:
- А где Машенька, где Владимир Петрович?
- Машенька в Москве у моих родителей, а муж весь в делах, в разъездах, и ему просто не до меня. А я по тебе соскучилась. Вот и нагрянула неожиданно.
- А почему письмом сообщила о своем приезде, а не по телефону? - поинтересовалась Дарья.
- Это мне муж приказал. Сказал, что хочет проверить, как у вас почта работает, а то многие жалуются, что они месяцами весточку ждут. За это время и умереть можно, и никто даже знать не будет об этом.
- Ну что ж, располагайся. Комната твоя свободна, ты помнишь, она рядом с Андрюшкиной.
- Кстати, как Андрюшенька себя чувствует? Поправляется?
- Выздоравливает, мужиком настоящим становится. К мужскому делу Иван его приобщает, - неожиданно проговорилась Дарья, сама того не желая.
- А Иван - это кто? Муж твой или любовник? - тут же поинтересовалась Олеся.
- Ни то, ни другое. Просто человек хороший и надежный. А мужем мне он может стать, но интима между нами нет, и до свадьбы не будет. Это мое требование, и я его не нарушу, - удовлетворила любопытство своей подруги Дарья.
- Шутить изволишь, голубушка. Да какая баба жениху не даст? Сказки мне не рассказывай, дорогуша. Ну, а как мужик-то он хоть стоящий? Лаской берет или чем другим?
- Дура ты, Олеся. Я же тебе сказала, что у нас дружеские отношения. Да и боюсь я быть с мужиком после Андрея. Все ведь за один раз сломаться может. Мне же не секс нужен, а любовь, настоящая любовь, без которой наша бабья жизнь и ломаного гроша не стоит.
- Ну-ну, посмотрим, как ты это выдержишь? Имей только в виду, что дружба без близких отношений не имеет ценности. Ну, а свадьба-то когда?
- Осенью.
- Эх, милая. Да за такое время многое может измениться, и твои взгляды в том числе. Уверяю тебя, что зажмет он тебя в один прекрасный денек где-нибудь в стогу сена, тут-то ты и сдашься на милость победителю, и все твои требования в пух и прах рассыплются. Мы же бабье сословие. Нам не только любовь, но и крепкий мужик нужен, чтобы тело стонало и ныло от удовольствия. Да и показала бы хоть своего кавалера-то. Я в любом мужике изюминку разглядеть могу. Может, что и тебе подскажу.
- Это мое дело, подружка. И  свой носик в наши отношения не суй, а то поссоримся, видит бог, я бы этого не хотела. Лучше скажи, надолго ко мне?
- Пока не выгонишь или пока муж за мной не приедет. Кстати, он собирается в скором времени, хочет своими глазами увидеть, что ты тут натворила. Сверху интересуются, помогает ли он тебе, какую помощь оказывает. Думаю, что приедет со всей своей командой, что-то подбросить тебе обещал. Боится, как бы по шее ему не надавали в случае неудачи. Ты для него сейчас единственный светленький маячок, на который равняться все должны. Да, чуть не забыла: накорми моего шофера. Он отдохнет немножко и в обратный путь. Моему Петровичу он позарез нужен. Поездка в область намечается, а он ездит только с Юрой, других водителей не признает.
Дарья, пригласив Полину Сергеевну, распорядилась:
- Накорми, пожалуйста, шофера, Полина Сергеевна. С дороги он и тут же уедет обратно. Да и нам с Олесей приготовь чего-нибудь вкусненького, а то она на казенных харчах избаловалась, пусть попробует нашего, деревенского.
- Какие могут быть вопросы, Дарья Ивановна, мигом всех накормлю.
- Ну, и ладушки, да и я тоже проголодалась, перекусить хочется. А с тобой,  Олеся, давай так договоримся. Я хоть и постарше тебя, но зови меня про¬сто Дарьей, а то с отчеством как-то неудобно все получается. Слух режет. Да и какая я тебе Дарья Ивановна, если дети наши родственники, а мы две наказанные богом дуры - одного мужика, да еще какого, сохранить не смогли.
- Сама хотела тебе это же предложить, но постеснялась, - расчувствовалась Олеся и, обняв Дарью, поцеловала ее в щеку.
После ужина Олеся спросила у Дарьи:
 - Завтра-то чем заниматься будешь?
- Насколько я понимаю, ты с ревизией ко мне приехала. Покажу тебе все наше хозяйство, с переселенцами познакомлю, да и с Иваном тоже. Его же не скрое¬шь от тебя, все равно нос к носу столкнетесь. В лесу пока делать нечего - ни грибов, ни ягод. Вот рыбалкой можешь заняться. Наш Паша мастак в этом деле. У него и снасти есть, и места он рыбные знает. Если захочешь, порыбачь с ним.
- С удовольствием. Самой хочется плотвичку поймать, а еще лучше налима скользкого, но красивого, и чтоб удержать  с трудом можно было.
Дарья посмотрела на Олесю, покачала головой и произнесла:
- Могила тебя только исправит, голубушка. Но до нее тебе еще далеко. Так что ты не только налимов, но и пескарей с ершами наловишь. О жерехе тоже не забудь, а то обидится, - съязвила Дарья.
Олеся загадочно улыбнулась в ответ Дарье и, махнув рукой, пошла спать.               


Часть двадцать третья. Случай в лесу

Утром Олесе вставать не хотелось, уморилась в дороге, да и сама обстановка располагала к отдыху. Через приоткрытое окно в комнату проникал свежий весенний воздух, а лучи уже взошедшего солнца создавали атмосферу уюта и блаженства. «Хорошо-то как здесь», - подумала Олеся и потянулась в постели. Потом, вспомнив вчерашний разговор с Дарьей, она поняла, что день для нее сегодня непростой -  рабочий. Да и Владимир Петрович наказал осмотреть все женским взглядом, а потом поделиться с ним впечатлениями новичка, рас¬сматривающего диковинную вещь.
«Надо вставать», - твердо решила Олеся, соскользнула с постели, оделась по-спортивному и сошла вниз, где уже чем-то вкусным пахло из кухни.
Увидев Олесю, Дарья скомандовала:
- Садись завтракать. Машина нас уже ждет, поедем к новым переселенцам. Поговорим. Ты ни во что не вмешивайся, а только слушай и запоминай, а потом своему мужу доложишь. Он же за этим тебя прислал? - заметила Дарья.
- Ерунда все, Дашенька. Меня никто и никуда не может послать. Я сама это неплохо делаю, если честь мою задевают. А мое мнение он, конечно,  спросит. Другой вопрос: что и как ответить. А приехала я к тебе и к Андрюшке. Очень захотелось увидеться с вами, да и посудачить о наших бабьих делах. И ничего более. Так что агента из меня не делай. Да и нет у меня никого ближе тебя и Андрейки. Разве что родители да дочка. Просто тоскливой моя жизнь в этом крае стала, в Москву хочется. Потому я и здесь - посоветоваться хочу, умное слово от тебя услышать, - пожаловалась Олеся.
Дарья внимательно посмотрела на Олесю, но отвечать ей не стала, а предложила поесть и идти к машине, предупредив, чтобы теплее оделась.
О приезде Дарьи знали все переселенцы, поэтому, когда она появилась на дороге, все они собрались вместе и приготовились к разговору. Народа собралось больше сотни, и все в основном молодежь, желающая работать на земле, на своей земле. Дарья вышла из машины, оглядела всю массу лю¬дей, поздоровалась.
- Зовут меня Дарья Ивановна, фамилия моя Вишневская, - представилась она. - А вы, насколько я понимаю, именно те люди, которые готовы вдохнуть новую жизнь в отдавшую богу душу деревню. С каждым из вас я обязательно познакомлюсь, а пока лучше и проще начать с ваших вопросов. Я готова вам ответить.
Толпа несколько ожила. Вперед вышел парень нехилого телосложения, с вьющимися белокурыми волосами, похожий на Ивана-Царевича из сказки, и спросил:
- Все мы местные. У всех у нас голова думами о земле забита. Стыдно смотреть, как она гибнет и постепенно лесом зарастает. Возродим мы ее, Дарья Ивановна, но вам-то это зачем? Какую цель вы ставите перед собой. Мы слышали, что вы состоятельный человек, свой бизнес имеете. В Москве живете, свои деньги безвозмездно в наше дело вкладываете. Почему наша боль вас затронула, и что вы собираетесь здесь сделать?
Подумав немного, Дарья ответила:
- Все мы с вами одной крови, на одной земле живем, одним воздухом дышим, де¬тей своих для своей родины воспитываем. И мне, как и вам, стыдно за то, во что мы свою страну превратили. Богатейшая страна, с умным и трудолюбивым народом превратилась в какой-то отстойник нищеты, бесправия и произвола кучки людей. А ведь это наша зе¬мля и мы на ней хозяева по божьему закону и по Конституции. Да и можно ли жить спокойно, когда нами командуют проходимцы всех мастей, кругом одна ложь и невообразимое расслоение людей на бедных и богатых. А я люблю свою страну, свой народ и, если у меня есть возможность, то я  хочу ему помочь построить такое общество, в котором кроме равенства, справедливости, свободы экономической и политической, народной инициативы и творчества ничего бы  не было. Но этого можно достичь только народовластием, истинным народным самоуправлением, где слово живущих на этой земле людей было бы для всех  законом. Я ответила на ваш вопрос, уважаемый... – умолкла Дарья, не зная имени парня.
- Федором меня зовут, а по фамилии Петров. Это-то понятно. А что же мы будем строить в нашем крае? Капитализм, коммунизм или еще что?
- Если одним словом, то строить мы будем анархический социализм, суть кото¬рого состоит в стремлении к равенству, союзу свободных людей, справедливо¬сти во всем, где решения будут приниматься на основе взаимных соглашений, одобренных всеми, а также устоявшимися обычаями и привычками. В нашем союзе не будет никакой власти, кроме народного волеизъ¬явления. Никто нам не будет навязывать свою волю и никакого владычества человека над человеком. Это жизнь  высочайшей нравственности. Это будет общество, освобожденное от ига государства и власти, а взаимоотношения с ними будут строиться посредством свободных соглашений относительно участия в общей жизни страны всех заинтересованные членов державы. И дело здесь не в названии общества. Просто все эти идеи возникли внутри анархизма. А анархизм рождался и умирал почти во всех странах мира, а там, где он побеждал, всегда были успехи бы¬строго хозяйственного и политического развития. В основном это происходи¬ло тогда, когда силы правительства были расшатаны, ослаблены или доведены  до наименьшей степени состоятельности. Именно в такие периоды жизни общество  всегда пыталось установить такую систему взаимных отношений, ко¬торая основывалась бы на началах личной свободы, равенства и справедливо¬сти. Мы наблюдали такие времена при независимости городов, в Нижегородском и Псковском вече, развитии коммун в Европе, когда за каких-нибудь двести лет совершались такие достижения в науке, искусстве, архитектуре, ремеслах, тогда как при других условиях требовалось не менее пятидесяти веков. Да и в наше время во многих цивилизованных странах все более и более растет движение масс с целью ограничить действия правительств и предоставить личности все большую и большую свободу. Анархия не рождается сама по себе.  Это результат каждодневной борьба народных масс над выработкой своего идеала жизни, в котором каждому отдельному лицу предоставляется свобода действий, чтобы развивать свои способности, свою индивидуаль¬ность, свое личное, особенное. Именно в этом смысл нашей с вами вновь созданной сельскохозяйственной корпорации. Ну, а реализация всех этих помыслов в народовластии или самоуправлении, кооперации, взаимопомощи, уваже¬нии к личности, в народном творчестве и инициативе каждого из вас.
И тут монолог Дарьи прервал голос из толпы:
- Что же тогда выходит, Дарья Ивановна? Нищета народных масс, развал эконо¬мики и сельского хозяйства - это результат действий власти, а не каких-то чрезвычайных обстоятельств? Кстати, Пеньков я, Иван Трофимович. Интересно знать, что вы думаете по этому поводу?
Дарья поняла вопрос, но ответила не сразу, ибо хорошо понимала, нас¬колько он важен для окружающих, а потому ответ должен быть точным и справедливым. Выдержав паузу, она произнесла:
- С моей точки зрения на право, закон и государство, в них нет прогресса. Пока что власть и закон - истинные враги свободной человеческой мысли. Пользуясь нашим рабским характером и  скудостью мысли, которые они сами же и воспитали, а также  временной дезорганизацией общества, они кормят нас обман¬ными надеждами, разжигая жажду обогащения у одних и отнимая последнее у других. Постепенно исчезает возможность жить по-человечески и воспитывать детей так, чтобы сделать из них равных членов общества. Другого в нашей стране  я пока не наблюдаю, да и вы, наверное, тоже.
- Что же делать, Дарья Ивановна? - спросил тот же Петров.
- Если общество, город или область твердо решат обеспечить своим чле¬нам все необходимое, им неизбежно придется завладеть всем, что служит для обогащения других, и передать все это в руки народа. Пока наше общество идет по ложному пути, так как его цель - отнюдь не обеспечение благосостояния для всех, а увеличение барышей кучки людей, ибо современное капиталистическое предприятие не может быть основа¬но на благотворительности, росте производительности труда на пользу всего общества. И это будет продолжаться до тех пор, пока то, что необходимо для производства, останется собственностью немногих. Все это ведет к исчезновению деревень, разорению малых и средних городов и к затуханию экономики во¬обще. Поэтому жить так, как мы теперь живем, безусловно, бессмысленно. По существу мы создали общество, которое не для всех уютно. Оно ласково  только к тем, которые неизвестно каким образом признаны самыми способными, и совершенно не заботится о развитии других. Это  общество является скрытым возвратом к существующей теперь монополии досуга, обеспеченности и образования в пользу небольшого количества людей под покровительством государства. Это так называе¬мое право на полное развитие может существовать только под покровитель¬ством подобающего законодательства и соответствующей власти, созданной са¬мим государством. Без государства монополия личной собственности и всяких персон, воображающих себя «сверхчеловеками», невозможна. Наша сельскохозяй¬ственная корпорация намерена уйти от всех этих пороков и создать общество равных, свободных от всяких посягательств людей, где достаток определяется личным трудом и благосостоянием   корпорации в целом.
Обсуждение развития нового общества продолжалась долго и с большим интересом. Люди долго не могли разойтись, потому что вопрос будущего каждого из них был интересен каждому. Под конец общего собрания она обратилась к собравшимся со словами, тронувшими всех:
 - Посевная на носу, ее не проспите!      
Попрощавшись, она села в машину и повезла Олесю на завод, который считала своей гордостью и большим достижением. Дорога их пролегала через Шаблово. В деревне около дома бобыля она неожиданно встре¬тила Александра Михайловича Матюхина. Поравнявшись с ним, она остановила машину и попросила его:
- Александр Михайлович, одолжи пару корзин. Хочу на днях в лес за сморчками сходить, а корзин не имею. Если есть, то одолжи на  время. Потом я их обязательно куплю, а они мне сейчас нужны. Поможешь?
- Какой может быть разговор, Дарья Ивановна. Дам, конечно. Мои озорцы столько
корзин наплели, что девать уже некуда. Если подвезете до дому, то сейчас же и дам их. Любой размер на выбор.
Забрав у Матюхина корзины, Дарья прямым ходом проехала на завод. Там ее встретила Дарья Петровна и поинтересовалась, что заставило Дарью приехать сюда в столь поздний час.
- Давайте сначала я познакомлю вас со своей спутницей. Это жена нашего губернатора. Олесей ее зовут. Хочет посмотреть, как у нас идут дела по восстановлению завода. Муж ее об этом попросил.  Покажи ей, Дарья Петровна, нашего красавца. Пусть не думают, что мы здесь бездействуем. Работы идут полным ходом.
- Хорошо, Дарья Ивановна, покажу, все покажу. Нам скрывать нечего, здесь все на виду. Да вы и сами посмотрите. Мы ведь уже и оборудование монтировать начали, отделку закончили, скоро можно в эксплуатацию пускать, как только лен пойдет.
- Посмотрю, обязательно посмотрю. Давно я тут не была,  перемены увидеть хочется. Ведь на этом месте когда-то хлам один был, а сейчас дворец стоит, а не завод. Хорошо, что Клавдия Михайловна тогда все на пленку засняла, а то бы никто не поверил - во что мы этот хлам превратили.
Дарья с Олесей долго ходили по заводу, говорили с рабочими. В конце концов, все пришли к выводу, что завод станет чуть ли не одним из градообразующих предприятий района. На прощание Дарья сказала хозяйке завода:
- Спасибо тебе, Дарья Петровна, за труд. Будем надеяться, что он пойдет на по¬льзу всему местному населению. Ведь здесь не только рабочие места, но и до¬ход, который, по нашим расчетам, немалый. Успехов тебе в твоем нелегком деле. Надеюсь встретиться с тобой просто так, за чашкой чая, о жизни нашей бедовой потолкуем, дела бабьи обсудим.
- Зайду обязательно, Дарья Ивановна. Женщина вы интересная, с вами есть о чем побеседовать.
- Ну, а просьбы ко мне какие-нибудь есть? - под конец разговора спросила Да¬рья.
- Да, вроде нет. Проблема одна, правда, есть, но мне не удобно о ней говорить.
- Что за проблема, говори, не скрывай.
- Посевная начинается, Дарья Ивановна, а основные посадки льна у нас по другим хозяй¬ствам разбросаны. А это десятки километров, пешком много не находишь. Машина мне нужна, вездеход, иначе можно что-нибудь проглядеть, без контроля посевы оставлять нельзя.
- Сама-то машину водить умеешь?
- Умею.
- Завтра зайдешь ко мне, возьмешь деньги и езжай в область. Там и купишь се¬бе машину по своему усмотрению. Почему раньше молчала об этом?
- Неудобно.
- Неудобно, милая, штаны через голову надевать. А у нас дело, да еще какое. Да мне бы и самой об этом надо было догадаться, а не ждать твоей подсказ¬ки. Ведь без машины и дело могли загубить, а ты - неудобно, - пожурила агронома Дарья и, попрощавшись, уехала.
По дороге Дарья предупредила Олесю, что к вечеру к ним на усадьбу заедет Иван. Заедет по делам, не просто так. Ну, а поскольку свои  дела они на сего¬дняшний день закончили, то поедут домой, на усадьбу. По дороге разговор коснулся предстоящего вечера.
- Слушай, Олеся, давай вечером без фокусов. Ножки свои на показ не выс¬тавляй, бюст шикарный прикрой, глазки не строй и вообще веди себя до¬стойно, как жена губернатора, а то ему неприятно будет за тебя. И мне тоже как твоей подруге. Я понятно все излагаю?
- Понятнее некуда. Может, мне и лицо сажей измазать – чтоб на Золушку быть похожей, и не улыба¬ться совсем? Вот что я скажу тебе, подруга: не права ты в этом случае. Я бы поступила наоборот. Пусть смотрит на все, что в женщине прекрасно, тогда и узна¬ешь - стоит ли он тебя. Мужчина, разглядывающий при своей невесте  других женщин, уже не мужчина, а просто ничто. Вот и проверь своего возлюбленного на мне, тогда и узнаешь - любит ли он тебя или просто флиртует.
- Я не намерена его проверять. Просто прошу тебя сделать так, как я прошу.
- Ладно, ладно, нет вопросов. Не забывай: ты же красивее меня и мои формы твоим не чета. Чего ты боишься, понять не могу? - удивлялась Олеся.
- Ничего я не боюсь. Уважения к себе не потеряй. Ты же жена губернатора, а выкидываешь иногда штучки, от которых… глупые, одним словом. Вот чего я боюсь.
- Ну, этого со мной сегодня не случится. Я знаю себе цену и достоинство всегда при мне. Просто мужиков люблю, это факт, но не порок. А твоего мужчину я не трону, других  хватает. А с Иваном у нас будет взаимное уважение. Я не перейду  границ, не волнуйся.
Дарья улыбнулась на слова Олеси.
- Черт с тобой, делай, что хочешь, только меня не позорь. Я этого не люблю.
Вскоре они были уже на усадьбе, где их давно ждали. К вечеру пришел Иван. Он был чисто выбрит, причесан, в шикарном костюме темно-серого цвета и  рубашке с гал¬стуком. При этом он постоянно улыбался, отпускал, когда надо, шуточки в чей-ни¬будь адрес и вел себя в чужом доме совершенно раскованно. Увидев Ива¬на в таком виде и настроении, Дарья просто обалдела. Таким Ивана она никогда не видела. Да и Олеся  чуть не потеряла дар речи, увидев такого изысканного красавца в этом  медвежьем крае. Удивилась и Полина Сергеевна, отреагировав по-своему:
- Что-то случилось, Ваня? Награду получил или премию большую дали?
- Событие у меня сегодня важное, Полина Сергеевна. Пришел просить руки
Дарьи Ивановны, чтобы все по чести было. Кольца обручальные принес. Люба она мне, жить без нее не могу, пусто без нее, извелся весь Не знаю только: за бедой своей пришел или за счастьем?
Дарья слушала Ивана,  и ушам своим не верила. Она никак не  ожидала от своего возлюбленного такого поступка, но в душе была рада. Уместно ли сейчас снова повторять сделанное предложение. Ведь они уже договорились, что свадьба будет осенью, а  до осени еще столько времени. Видя всеобщее замешательство, Дарья поднялась со своего места и сказала:
- Я рада твоему повторному  предложению,  будем считать, что это помолвка, хоть ты и поспешил, Иван.  Все равно  мое требование о свадьбе и другие условия остаются в силе.
- Я помню об этом, Даша.  Но этот мой поступок принесет в мою душу покой и надежду. Большего мне не надо, - ответил Иван  смущенно.
-  У меня идея» - возбужденно воскликнула Даша. – Давайте накроем стол да Пашу с женой пригласим – отметим это событие. - А потом обратилась к Ивану. – Ах, да вы же еще не знакомы. Это, Иван, моя подруга Олеся, о которой я тебе уже много раз говорила. Теперь она жена нашего губернатора.
Иван поздоровался с Олесей.
- У вас приятное лицо, Олеся. Вами восхищать¬ся можно. Вашему мужу, наверное, многие завидуют, а может, и ненавидят.
- Мне это не известно и меньше всего меня волнует. Вот что мне действительно интересно, так это  как вы попали в эту глушь, да еще в лесничие?
- Судьба, Олеся, судьба. Знала она, что я здесь Дарью найду. Не приехал бы сюда, то и остался бы я без счастья. Таких   женщин -  на миллион одна. В жизни редко кому везет, а мне судьба подарок сделала на всю оставшуюся жизнь. Женщину, как Дарья, мне не найти нигде и никогда. Случай вмешался в нашу жизнь, и я ему благодарен.
- Если у вас действительно все так серьезно, то считайте, что вам крупно повез¬ло. После своего Андрея она не только не знала других мужиков, но даже слышать о   них не хотела. Я ее за это не осуждаю, но и не хвалю. Без мужика женщина черствеет, женственность свою теряет, да и здоровье тоже. А женщина она красивая, даже очень красивая. Теперь понятно, за каким чертом ее сюда занесло. Сто раз уже могла бы замуж выйти, но все чего-то ждала. Очевидно, вас, Иван, ждала. Если так, то вам явно подфартило. Она не просто красивая, но и чересчур умная и прозорливая,   имейте это в виду, красавчик.
За столом пили, ели, поздравляли виновников торжества и даже спели несколько русских народных песен. Ближе к полуночи Паша встал из-за стола и сказал:
- Хорошо пить, есть, но мне уже хватит. У меня завтра рыбалка. Говорят, плотва на нерест пошла, как бы не пропустить.
Олеся, услышав разговор о рыбалке, тут же встрепенулась и попросила Пашу:
- Если можно, возьми меня с собой. Страсть как люблю рыбачить. Только снастей у меня нет, поскольку на рыбалку я точно не рассчитывала.
- Можно и взять за компанию. Да и снасти у меня есть. Какой рыбак без запаса. Ладно, поехали. Только одеться нужно потеплее. По утрам еще холодно, до костей пробира¬ет. Сбор в четыре утра, у реки. Не опоздай, - тихо про¬изнес Паша и, взяв жену за руку, вывел ее из-за стола.
- А мы чем займемся? – спросила Дарья Ивана. - Ты обещал меня за сморчками сводить. Может, и мы дернем в лес по такому случаю?
- Как скажешь, так и будет. Только сбор у нас будет позднее - часиков в шесть, не раньше. У них рыба уйти может, а сморчки никуда не денутся. Их в этом лесу - море.
Договорившись обо всем, Иван покинул гостеприимный дом до утра.
Утром было еще темно, когда. Олеся стала собираться на ры¬балку. За воротами усадьбы было тихо, да и река почти не подавала призна¬ков жизни. Изредка, правда, кто-то плескался в воде и нарушал божественную тишину. Скорее всего, это гуляла рыба или какой-то хищник вылавливал свою добычу. Паша уже ждал Олесю у лодки и, заметив ее, помахал  рукой. Усадив ее в лодке поудобнее и осмотревшись вокруг, он тихо произнес:
- На ту сторону поедем, подальше от усадьбы. Там заводь одна есть, вся  кустами закрыта, в ней ничего не видно.
Подъехав к заводи, Паша подогнал лодку поближе к берегу, высадил Олесю из лодки и прямо    на берегу уложил на землю. Олеся воз¬мутилась:
- Хоть бы подстелил что-нибудь, кавалер, а то земля не только холодная, но и сырая, простыть могу. Все тело до костей пробирает.
Паша снял с себя плащ-накидку, расстелил на земле и  снова уложил на нее Олесю. Объятый страстью, мужчина мало заботился об удовольствии партнерши.
- Грубый ты все же, Паша, - обиженно заметила Олеся. - Если уж дорвался до женщины, то ее лелеять и ласкать надо, а не гвозди в нее забивать.
- Извини, не сдержался. Давно не видел тебя. Да и место здесь неудобное, чтобы все чувства проявить. Пойдем лучше к лодке, рыба уже идет, а нам без нее домой возвращаться нельзя. Догадаться могут.
Приведя себя в порядок, они снова сели в лодку, выплыли на середину реки и забросили удочки. Вокруг них не было никого, кроме одного рыбака, маячившего где-то вдалеке, да и того почти было не видно.
Дарья и Иван в это время направлялись по охотничьей тропе в лес, в котором, по заверениям лесника, сморчков была прорва. Войдя в лес, Иван нашел первый гриб и показал его Дарье, чтобы знала, что собирать. Показал он ей и места, где они растут, чтобы без толку не бродить по лесу. Корзины вскоре были полными, а они неожиданно вышли на поляну с редко пробивающейся сквозь землю травой.
- Может, отдохнем немножко. Ведь километров пять отмахали, если не больше. Устала, наверное, присядь, отдохни, - предложил Дарье Иван.
Сняв с себя куртку, расстелил ее на земле, усадил Дарью, и сам присел рядом с ней, нежно прижав ее к себе. Неожиданно в лесу прогремел сначала один выстрел, а потом другой. Иван сначала не сообразил, в чем дело, но когда из рассеченной пулей брови потекла кровь, он понял, что стреляли в них. Он вмиг  обратил внимание на Дарью и прямо остолбенел. От полученной пули она завали¬лась на спину, потеряв сознание. Иван сначала растерялся,  не зная, что делать. Потом сообразил, что нужно осмотреть рану и перевязать. Он расстегнул ватник, который был на Дарье, и кофточу, осторожно освободив раненое плечо, и понял, что пуля прошла насквозь. Сняв с себя все, он разорвал свою рубашку, обложил рану с обеих сторон тканью, чтобы остановить кровотечение, и обвязал рану.
В этот момент он услышал необычный шум в стороне, откуда стреляли. Положив аккуратно Дарью на землю, он бросился через кусты туда, чтобы най¬ти виновника этой трагедии. Место, откуда были произведены выстрелы, он на¬шел сразу, но изумлен был увиденным. На сломанной, без верхушки, березе ви¬сел подвешенный за капюшон бобыль, а рядом с  этим   деревом валялось ружье, ствол которого, как резиновый шланг, был завязан в узел. Кто это сделал, Иван догадался сразу.  Тут он по¬чувствовал, что к  месту, где он находится, кто-то крадется. Иван спрятался за елку и стал ждать гостя или гостей. Вскоре он увидел мужика, одетого по-рыбацки, с ружьем, который что-то искал. Иван сразу понял, что это напарник бобыля и, подойдя к нему тихо сзади, ударил его кулаком по голове, от чего тот сразу упал к ногам Ивана и не подавал признаков жизни. Иван с трудом снял бобыля с березы, связал обоих и потащил к реке, будучи вполне уверенным, что она у берега ожидала своих хозяев. Уложив обоих негодяев ничком в лодку вместе с оружием, он вернулся за Дарьей. Положив  ее аккуратно в лодку, он завел мотор и двинулся в сторону районного центра. В это время Дарья очнулась и спросила:
 - Что это было, Ванюша?
- Стреляли в нас. Скорее всего, в тебя. Бобыль - твой старый знакомый.  Лежи тихо, не шевелись, рану не тревожь.
Проплывая мимо заводи, где рыбачили Паша с Олесей,  Иван вовсю налегал на весла. Паша успел только крикнуть:
 - Что случилось, Иван?
Не останавливая лодку, мужчина ответил:
 - Дарью подстрелили! - И как вихрь пронесся вниз по реке.
Олеся чуть не упала в обморок от услышанного, но, опомнившись, наб¬рала номер мужа, благо телефон был при ней, и сообщила о   случив¬шемся. В конце разговора она уже почти кричала:
- Меры принимай, да как можно скорее!
Когда Иван подплыл к причалу, там уже ждала милиция и «скорая помощь». Дарью тут же увезли в больницу, а незадачливых убийц   поса¬дили в милицейский «уазик». Ивана как свидетеля и потерпевшего опрашивали прямо на берегу. Он рассказал все, что только видел в этот роко¬вой для него час. Один из милиционеров поинтересовал¬ся у бобыля:
- А на березу-то как попал? Не ветром же тебя туда занесло.
Тот буркнул в ответ:
- Лесной человек меня свалил на землю, сломал ружье, а потом нагнул одну из берез, обломив верхушку, и повесил меня за капюшон. Самому мне слезть не удало¬сь, вот этот парень помог, - указал он на Ивана.
- А лесной человек - это кто? – уставился на мужчину милиционер.
- Чудобище, кто ж еще-то. В народе его называют снежным человеком. Силища в нем необыкновенная, лохматый весь, ростом почти в три метра. Кто перед таким устоит?
- А потом куда он делся? - снова поинтересовался милиционер.
- Сломал ружье, как соломинку, прорычал на меня и ушел в лес.
Иван, выяснив, что милиционерам он больше не нужен, направился в больницу к Дарье.


Глава двадцать четвертая.  Непокоренная

В больнице Ивану сказали, что жизнь Дарьи вне опасности, но рана се¬рьезная и могут быть осложнения. Под наблюдением врачей она пробудет не меньше месяца. Иван хоть и понимал, что так лучше для Да¬рьи, но на сердце у него было беспокойно. С разрешения Дарьи и Полины Сергеевны он взял к себе в дом Андрюшку. Взял на время, чтобы хоть что-то напоминало ему ежедневно о любимой женщине, жизнь без которой для него теряла всякий смысл.
Олеся вызвала из Москвы Ксению, лучшую подругу Дарьи, которая, как она считала, непременно должна была знать о случившемся. Под строгим контролем губернатора и главы района это прошествие раскручивала милиция. Ивану и близким разрешили навещать раненую, полагая, что это поможет быстрейшему ее выздоровлению, чем они часто и пользовались.
Однажды навещая Дарью, Полина Сергеевна поставила на ее сто¬лик огромную вазу с необычными цветами и улыбнулась:
- Такие цветы, да в такое время, голубушка, растут только на делянках в глуби¬не тайги. И я нашла их у нас на крыльце. Из местных в те места никто не ходит. Сделать это мог только снежный человек. Возможно, там и на¬ходится его логово. Приглянулась, значит, ты ему, смотри, как бы   тебя к себе не утащил. Правда, таких случаев в этих местах даже старожилы     не помнят.
- Шутишь все, Полина Сергеевна. Да я и в глаза-то его никогда не видела, да и он меня тоже.
- Ты, может быть, и не видела, а он видел. Одно скажу тебе: если бы не это чудище, то неизвестно, что было бы там, в лесу, с тобой и Иваном. Бобыль ве¬дь мог спокойно расправиться с вами, но ему помешал этот человек. Без него все могло быть иначе.
Дарья задумалась над сказанным Полиной Сергеевной и вспомнила следы этого снежного человека, когда она с Иваном на лис с зайцами охотили¬сь. Был он тогда где-то рядом с ними. Значит, видел ее и запомнил. Вспомнив это, она предупредила Полину Сергеевну:
- Ивану только не говори об этом, а то расстроится. А дарить цветы можно и без любви, просто из уважения к человеку. Пусть стоят.
- А Ивану что скажешь?
- Скажу, что охотники принесли, а кто - не знаю. Не стоит тревожить его душу, ему и без этого тяжело. Да и сам он пострадал, сам чуть под пулю не попал. Дарью Петровну мне хотелось бы повидать. Иван-то и так зайдет Мне с ними потолковать надо. Сколько я здесь проваляюсь - неизвестно, а дело стоять не должно, его движение должны чувствовать все, особенно сомневающиеся. Пусть все видят, что люди начинают объединяться ради одной-единственной цели - своего соб¬ственного счастья, без угнетения бедных богатыми, и чтобы каждый знал, что это результат народного сознания, а не кнута или пряника.
- Неугомонная ты, Дарья. Даже беда тебя не берет, все для людей стараешься. А они вон как с тобой поступили. Хорошо, что жива осталась. О сыне подумай, сиротой остаться может.
- Так это ж не люди, Полина Сергеевна, а нелюди. Их как тараканов выводить надо, чтобы и духу на Руси не было. Скажи лучше, как Андрюшка мой там, не скучает?
- Иван скучать ему не дает. На лошади учит ездить, ружьем пользоваться, хозяйское дело вести. Смышленый он у тебя, рад до безумия, что вниманием не обделен, но к тебе    просится, спрашивает, как ты себя чувствуешь?
- Ты возьми его с собой в следующий раз, а то и сама тоской извелась. Ведь для меня  он - вся моя жизнь, счастье мое.
- Приведу обязательно. Завтра же и приведу. Да, чуть не забыла. Телеграмма тебе от Ксении. Скоро сама к тебе приедет. Так что жди гостей из Москвы. Волнуется за тебя очень.
В больницу приехали губернатор с женой и глава района Егор Никанорович, и Полина Сергеевна, чтобы не мешать им, тут же вышла из палаты, вытирая на ходу сле¬зы, непроизвольно катившиеся по ее лицу. Губернатор принес цветы и огромную сумку с продуктами. Егор Никанорович стоял рядом и переминался с ноги на ногу, словно чувствовал в беде Дарьи свою вину: не уберег красавицу. Губернатор присел рядом с Дарьей на стул, взял ее руку в свои и спро¬сил:
- Как чувствуешь себя, голубушка? Может, тебя в область перевезти или в Москву отправить?
- Мне и здесь хорошо, Владимир Петрович. Врачи заботливые. Да и рана моя не из смертельных. Выдюжим, не такое переносили.
- Может, хочешь чего-нибудь особенного? Говори, все сделаем. Мы тут тебе еще пару тракторов пригнали, из моего резервного фонда. Может, еще что-нибудь нужно?
- Трактора - это кстати, спасибо огромное. Только моя просьба больше Егора Никаноровича касается. Можно мне его попросить?
- Проси при мне, все сделает, - уверенно сказал губернатор и посмотрел на главу района.               
  Дарья хорошо понимала, что ее просьба при губернаторе - это приказ для Егора Николаевича, а потому, слегка смущаясь, она попросила губернатора:
- А можно я по этому поводу с ним потом поговорю?
- Скрывать, милая, от меня ничего нельзя, все равно узнаю. Говори при мне, так дело лучше пойдет, - возразил ей Владимир Петрович.
- Ну раз так,  дело вот у меня какое. В деревне Гуляйполе надо еще домов двадцать пост¬роить, пока летний сезон на носу. А то построили десять домов и успокоились. Не деревня, а хутор какой-то. Надо большое поселение сделать, чтобы в нем детей много было: в каждом доме по пять, не меньше. Этим  мы и демогра¬фию улучшим, и корни здесь свои пустим. А то пока все курам на смех, не по-людски. Сделай, уважаемый Егор Никанорович. У тебя силы есть, а у меня деньги. Только поспешить надо.
Егор Никанорович искоса посмотрел на губернатора, как бы извиняясь пе¬ред ним, и сказал:
- Для меня ваша просьба  - закон, Дарья Ивановна. Сделаем за самые короткие сроки. И земли под это дело найду. Желающих попасть в вашу корпорацию – полно. Большим авторитетом твое дело, Дарья Ивановна, среди населения пользуется. Если так и дальше пойдет, то все сельское население к тебе перейдет. Выздоравливай только, a то народ волнуется, переживает за вас. Видит, что человек не пустые слова говорит, а дело делает. Да и модель жизни ваша им по душе. Боятся, что без вас это дело по¬гибнуть может.
- Не умрет наше дело, Егор Никанорович, если оно народу по душе, а руки сами к делу тянутся.
Неожиданно в разговор вмешался губернатор. Продолжая держать руку Дарьи в своих, он сказал:
- Объехал я твое хозяйство. Впечатляет. Если так дальше дело пойдет, то мы и из застоя выберемся. Мало этого - учиться у нас будут, а это уже кое-что значит. Выходит, что щи лаптем мы здесь не хлебаем.
Посидев в палате у Дарьи еще с полчаса, губернатор с Егором Никаноровичем попрощались, а Олеся  задержалась, подошла к Дарье, чмокнула ее в щечку и сказала:
- Держись, атаманша, все путем будет. А об Андрюшеньке не беспокойся. Я сама рыбу пойду с ним ловить, Иван разрешил. - И тоже вышла за дверь вслед за мужем.
Ксения приехала сразу же, как только получила сообщение от Олеси. Не заезжая на усадьбу, она прямо направи¬лась в больницу. В палату она не вошла, а влетела. Бросив в угол сумку, она присела рядом с Дарьей, расцеловала всю и, не скры¬вая своей тревоги, произнесла:
- Чувствуешь-то себя как, радость моя? Поправляешься или как?
- Поправляюсь и чувствую себя нормально. Плечо только побаливает, но врачи говорят, что это скоро пройдет. А пока лежу, вставать не дают.
Слова Дарьи немного успокоили Ксению, но все равно чувствовалось, что она встревожена положением своей подруги.
- Ну что, доигралась в анархизм, подружка? Помолись богу, что жива осталась. Мой тебе совет - поправляйся быстрее и сматывай удочки отсюда. Без тебя героев на Руси хватает. О себе и о сыне подумай. Ты что его в этой деревенс¬кой школе обучать будешь? Ему же общение со своими сверстниками необходи¬мо, образование достойное получить. Имей в виду, что нового Андрея ты в этой глуши не вырастишь. А мальчишка у тебя смышленый, сообразительный, весь в отца пошел. Или тебя здесь другая причина держит? Неужели ухажера нашла в это медвежьем крае?
- Нашла, Ксюша. Но не ухажера, а жениха. Свадьба на осень назначена.
- Ну и дела. И что это за орел такой, твой избранник? Чем хоть занимается-то? Трактор водит или сено коровам подбрасывает?
- Лесничий он, Ксюша. Москвич, между прочим. На Андрея моего похож. Влюбилась до чертиков, жить без него не могу.
- Спала с ним, что ли? Или только слюни о нем распускаешь?
- Нет, не спала. В мыслях даже этого не держу, на дистанции он у меня.
- Вот, дура. Смысл-то тогда какой? Может, он импотент или того хуже. А вспомни, моя хорошая, сколько мужиков за тобой по пя¬там ходили. Ради тебя на все были готовы. И состоятельные все, а ты лесника нашла.
- Не наводи на меня тоску, Ксения и не говори о нем плохо. Ты его и не знаешь совсем. Это мужик крепкой породы и цену себе знает. Да и не место об этом здесь говорить. Устраивайся у меня на усадьбе, за Андрюшкой присмотри. Иван, мой жених, покажет тебе все наше хозяйство, тогда и скажешь мне, стоило это того, чтобы дела здесь творить, или пора сворачиваться. С Иваном опять же поближе позна¬комишься. Тебя же это больше всего сейчас интересует?
- Познакомлюсь, обязательно оценку ему дам, свою, бабскую - без лести, напрямик. Не возражаешь, подружка?
- Делай, как знаешь, только дров не наломай. Меня тебе переубедить все равно не удастся. Езжай на усадьбу и отдохни с дороги. Дома Полина Сергеевна, она все устроит.
Ксения поняла, что спорить   дальше с Дарьей бессмысленно, поцеловала ее еще раз и на прощание произнесла:
- Дай бог, чтобы у тебя все хорошо сложилось, Дарьюшка. Если я и сказала для тебя что-то неприятное, то это просто из уважения к тебе, не по злобе. Пойми меня правильно - других таких подруг, как ты, у меня нет. Потому и болит мое сердце за тебя. Завтра зайду к тебе с Андрюшкой, если не возражаешь. Тут в сумке кое-что для тебя и Андрейки. Всем коллективом собирали. Посмотри, думаю, что угодили, - сказав это, Ксения закрыла дверь палаты и пошла к машине.
После Ксении к Дарье зашла  ее агроном. Посочувствовав ей и пожа¬лев, что та вышла из строя, она попыталась успокоить ее:
- Все будет хорошо, Дарья Ивановна. Врачи говорят, что серьезного у вас ничего нет, но отлежаться надо. А за дело наше не беспокойтесь. В некоторых хо¬зяйствах уже пахать начали, свою же землю мы завтра начнем обрабатывать. У нас все так спланировано, что в срок не только укладываемся, но даже засеем и раньше. А на заводе оборудование уже почти смонтировано. Губернатор к нам заезжал, был в восторге от увиденного. Так что, не беспокойтесь - свою программу мы выполним.
- Спасибо, Дарья Петровна. Жаль, что сама не смогу увидеть, как пашут и cеют наш лен. Для меня же это все в новинку. До слез обидно, что без меня начали. Вспомнить будет нечего.
- Не переживайте, Дарья Ивановна, для вас это хоть и первая посевная, но не последняя. Впереди еще сенокос, само по себе действо удивительное, трудоемкое, а потом уборочная. Это-то вы точно увидите. А на посевную попадете на следующий год, когда поправитесь. Там будет все так же, как сейчас. Вы не спешите с выпиской. Нам ваше здоровье дороже золота.
Успокоив Дарью, агроном попрощалась с Дарьей, пожелав ей скорого выздоровления, и вышла из больницы. 
Иван зашел к Дарье поздно. Извинившись за позднее время, он попытался оправдаться:
- Андрюшку никак не мог вовремя уложить.  Все к тебе рвался, но я не пустил,  сказал, что ты давно уже спишь, а тревожить тебя вредно. Так и уснул на моих руках. А так мы хорошо ладим с ним, даже привязались друг к другу. Когда его нет рядом, я переживать начинаю. Как будто чего-то в моей жизни не хватает. О тебе я уж и не говорю - плохо мне без тебя, ужасно плохо.
- Ладно тебе  об этом, о деле лучше расскажи. Как дела на охотничьем комплексе? Движется  дело или что-то мешает?
- Опомнилась, моя хорошая. Плохо, значит, ты меня знаешь. Там уже отделка идет, у причала лодки стоят, дорогу подвели к комплексу. Через месяц рыбное хозяйство можно уже пускать в дело.
- А смотрится-то как? Стыдно не будет?
- Обижаешь, Даша. Я плохой работы не признаю, с детства отец приучил. Настоящий отель стоит, можно сказать, пятизвездочный. Таких по всей России днем с огнем не найдешь. С умом построен, для самых щепетильных гостей. Когда поправишься, сама увидишь.
Дарья внимательно посмотрела на Ивана, не зная, как преподнести ему новость о приезде своей подруги Ксении из Москвы и о том, что ему просто необходимо ей очень понравиться.
- Подруга ко мне приехала из Москвы, Ксенией зовут, - начала нерешительно Дарья. - Сейчас она на усадьбе отдыхает. Очень прошу тебя, Иван, тебе надо ей показаться. Произведи впечатление. Женщина она дотошная, за меня переживает, да и за судьбу нашу с тобой тоже. Хозяйство ей наше покажи. Андрюшку ни на шаг не отпускай от себя, на лошади ее покатай. И не забудь про цветы - она от них без ума. Можете распить бутылку шампанского. Это ее любимый напиток. О первом моем муже ничего не расспрашивай, ты и так все о нем знаешь. Словом, она должна остаться довольной тобой как моим избранником. Надо чтобы уехала она от нас в хорошем настроении.
- Смотрины, значит, мне хотите устроить? Только зачем это, Даша? Мы любим друг друга, разве этого недостаточно?
- Не в смотринах дело, Ваня. Просто хочу бабью прихоть подруги исполнить. Ей совершенно не безразлично, кто будет стоять со мной рядом. Это же моя луч¬шая подруга, и других v меня нет. Она мне больше чем мать - это надо понять
- Хорошо. Хотя мне это не нравится, но я постараюсь, насколько возможно, выполнить твою просьбу и покорить твою подругу. Помну ее где-нибудь в стогу сена, пусть тогда и оценит местного медведя. Шучу я, конечно, не переживай. Однако не допущу, чтобы мной помыкала незнакомая женщина. Я не из робкого  десятка. Сам посмотрю, знает ли она себе цену, а свою мы знаем, не продешевим. Черт с ней, с этой проверкой, сама быстрее поправляйся, а то нам с Андрюшей без тебя не уютно. Как говорится, без хозяйки и дом сирота. Нy, я пойду, а то Андрюшка проснуться может, плакать начнет. А подругу твою мы завтра и навестим. Посмотрим - кто из нас чего стоит? - сказал Иван и, поцеловав Дарью, ушел домой.
Дарья поправлялась трудно. Пуля, попавшая в нее, была рассчитана на медведя. Стрелявший преступник использовал ее, чтобы сразить женщину наверняка. Но план сорвался. Тем не   менее, только к началу уборочной ее выписали из больницы. Ксения к этому времени уехала из Гуляйполя в Москву. Перед отъездом она зашла к Даше поговорить:
- Губа твоя не дура, подружка. Мужик твой  что надо: красивый, обходительный, не лишен хороших манер. За женщинами умеет ухаживать. Чувствуется, хорошее воспитание. Да и семья его, оказывается, не из простых: мать с отцом доктора наук, награды имеют. Интересно все же, что за причина его в эту дыру занесла? В Москве у него баб точно было бы навалом, а он в этой глухомани окопался. Но, видно, не зря: тебя-то он сумел выловить.
- Выловил, значит,  хотел. Очевидно, судьба у нас с ним общая, да и случай не последнюю роль сыграл. Не просто же так мы с ним в одной точке сошлись? Случай, конечно, но приятный.
- Хороший мужик, не спорю. Только стоит ли  втягивать его в  свое анархическое дело? Не советую. Бросайте все здесь к чертовой матери и приезжайте оба в Москву. Там у тебя все есть, да и для Ивана работа найдется. Хоть поживете по-человечески.
Дарья внимательно слушала Ксению, не перебивая ее. С чем-то она была с ней согласна, с чем-то - категорически нет. Под конец неприятного для нее разговора сказала:
- Нельзя здесь бросать все на полдороги. Дело свое, да и твое, между прочим, мы еще до конца недоделали. Надо, чтобы все, что мы здесь начали, работало автоматически, без прислуги.  Ну, и прибыль, конечно, чтобы давало. Ну, ты же видела наш льнозавод, охотничий комплекс, поселения новые, почувствовала перемены в настроении людей… И все это, голу¬бушка, трудом большим создано. А разрушить все - дело нехитрое. Да и народ что подумает? Вертихвостка,   мол, приехала, мозги всем запудрила, в дело втравила, а сама смылась, не подумав, что люди-то ей поверили. Надо, чтобы все здесь устоялось, окрепло, обрело силу и самостоятельно развивалось. Вот когда люди почувствуют, что я им больше не нужна, тогда и о других планах можно подумать.
- Неисправимая ты, Дарья. Главное, по моему мнению, во всей этой твоей авантюре, - это мужик приличный. А все остальное, по сравнению с этим, ничего не стоит. И имей в виду, я с тебя не слезу и добьюсь твоего возвращения в Москву. Ивана тво¬его обработаю. Ведь вам не только о себе и деле этом надо думать, но и о сыне, а может, и о других детях, которые непременно появятся.  Да и долг свой перед Андреем ты уже выполнила: и сына родила, и такое дело на ноги с нуля поставила. Я даже не о постройках веду речь, а об умах людей, которых ты заставила думать о будущем. Говорила я с местными бабами и мужиками. Они даже поверить не могли, что в их жизни такое может случиться. Сознание у них изменилось, вера в собственные силы пришла, и жить по-другому они больше не хотят. Ты же здесь социальную революцию бескровно провела, толковыми идеями их головы набила, понятие справедливости вдолбила, инстинкт самосохранения привила и многое из того, о чем они и понятия не имели. После того что я здесь увидела, я поверила в твой и Андрея анархизм. Дай тебе бог довести все это до конца. Но в Москву я тебя все равно перетащу. Подожду годик, другой и перетащу. Слово ты мое знаешь.
Спустя некоторое время Дарья впервые после больницы вышла в поле с созревшим льном  и почувствовала всю прелесть и красоту этого чуда земного. Она чуть не расплакалась: «До чего прекрасна наша земля. Будет у нас здесь не только лен, но и все, чем она нас одарила. Ведь земля русская - добрая, приветливая, нежная. Она не может принести зла, если сеешь в нее добро». Она еще долго стояла возле своего поля и размышляла об уже сделанном и о том, что еще предстоит сделать. Тут-то ее и нашла Полина Сергеевна.  Про¬тянув ей букет необыкновенно красивых цветов, сказала:
- На крыльце снова нашла. Узнал, значит, твой спаситель, что ты домой вернулась. Знак о себе подает. Ох, боюсь я, Дарья, как бы к беде это не привело.
- Что ты говоришь, Полина Сергеевна? О какой беде может идти речь, если женщине цветы дарят. Увидеться, значит, со мной хочет, дружбу завести. А почему бы и нет? Вреда он пока никому никакого не сделал, да и не сделает. Если бы захотел, то такого бы здесь натворил, что мало бы всем не показалось. Но встретиться один на один с ним все равно боюсь. В лес буду пореже ходить и только с Иваном, хотя меня любопытство разбирает: хоте¬лось бы знать, что он от меня хочет.
- Известно чего мужику от бабы нужно. Узнаешь, когда поздно будет.
- Ивану только об этом ничего не говори, злиться будет, ходить по его сле¬дам и непременно пристрелит. А Чудобище этого не заслужил. Мою и его жизнь спас.  Понимать надо. Да и свадьба у нас с Иваном на носу. Узнает об этом, может, и  отстанет.
- Дай-то бог, чтобы так и вышло, - тихо произнесла Полина Сергеевна и пошла на усадьбу.
Дарья же продолжала думать о необыкновенном внимании к ней снеж¬ного человека по прозвищу Чудобище. Ей очень хотелось его увидеть и, если уж не поговорить, то хоть посмотреть на это чудо лесное. Она чув¬ствовала, что он к ней чем-то привязан и непременно найдет случай, чтобы встретиться с ней один на один. Но когда это произойдет, она предположить не могла.
Свадьбу Дарья с Иваном отметили скромно. Кроме своих, среди гостей были губернатор с Олесей и Егор Никанорович с супругой. Ксения на свадьбу не приехала. Дел было много на фирме. Все же она поздравила Дарью и предупредила, что это событие они отметят в Москве и только в Москве. Дарья не обиделась на подругу, ибо хорошо знала ее характер. Если она уж что-то пообещала, то выполнит непременно.
Гуляли на усадьбе всю ночь. Молодоженам желали счастья, богатства и, конечно, любви. В этот необыкновенный для Дарьи день она  впервые целовалась с Иваном, и ей это понравилось. На свадьбе все ходило ходуном. Гармонист из Гуляйполя не жалел мехов на своей гармошке, а гости - своих ног, танцуя в основном русские танцы.
Хорошо подвыпив, губернатор решил сказать слово. Прижав к себе Олесю, он обратился к молодоженам со словами:
- Я пью не только за молодых, но и за подарок, который они мне преподнесли чуть раньше. Я имею в виду свою Олесю, в которой души не чаю. А тебе, Дарья Ивано¬вна, желаю исполнения всех твоих желаний и мечты. Считай, что в твоем деле я у тебя первый помощник, ибо наверху оценили твои старания и будут перени¬мать опыт. Сказали, что деньги, израсходованные на твое дело, в песок не ушли, а все пошло на пользу людям. Так мне и сказали - на пользу людям. За вас, дорогие мои, и за ваше дело, которое и мне пробивает дорогу наверх, хоть и плохо я понимаю, что и как ты тут все делаешь. Но людям твое дело нравится, а это главное. Владимир Петрович с трудом досказал свой тост, ибо был уже в хорошем подпитии, но налитый ему кем-то стакан водки выпил до дна. Опустившись на свое место, он не в силах был поднять головы от выпитого. Так что Дарье даже не удалось поблагодарить губернатора за его слова, а лишь исполнить просьбу присутствующих, которые громко кричали: «Горько!»
В комнате, где гулял народ, было жарко и душно, и Дарья упросила Ивана, чтобы он не оставлял гостей без присмотра, а она на минутку выйдет на крыльцо, чтобы чуть-чуть проветриться. Иван согласился с Дарьей и вместо тамады занялся гостями. Когда Дарья вышла на свежий воздух, она снова заметила на ступеньках букет необыкновенных цветов. Осмотревшись вокруг, она нико¬го не заметила. Все было тихо, и даже собаки не лаяли. Взяв букет в руки, она прижала его к груди и подумала: «Поздравляет меня. Не забыл, значит. Очевидно, хороший этот снежный человек, где-то рядом живет, а мы о нем ничего не знаем. Такой подарок мог преподнести только друг». Дарья прошла через весь двор к бане, поставила цветы в вазу и верну¬лась к гостям в дом. О случившемся она промолчала. Даже Полине Сергеевне ничего не сказала, чтобы не тревожить ее душу. Пусть остается все в секрете, тем более на свадьбе. Но приятное чувство все же осталось в ее сердце. «Пусть случай сведет нас вместе, а там и посмотрим, что делать», - решила Дарья и закружилась с Иваном  в танце.
 Паша во время застолья и танцев к Олесе не подходил. Он только изредка кидал в ее сторону взгляд, пытаясь уловить ее намерения. Ho поскольку за¬столье затянулось, жена сказала Паше, что она уходит домой, потому что   дети одни в доме, испугаться могут.
- А ты можешь посидеть. Не набирайся только до чертиков, завтра голова болеть будет.
Паша обрадовался решению жены и несколько повеселел. Случай остаться один на один с Олесей представился тут же. Дарья попросила Пашу помочь Олесе увести Владимира Петровича в светелку, где была комната для гос¬тей и уложить его спать.
- Без проблем, - согласился Паша и, положив руку губернатора на плечо, с трудом потащил его наверх, где уложил в постель, не раздевая.
 Олеся, поднявшись в светелку, убедилась, что ее муж храпит, а значит, спит крепко. Повиснув на шее Паши, она прошептала:
- Скорей только. Мы все же в гостях, а не на сеновале.
Паша нисколько не был удивлен предложением Олеси, а близость спящего мужа и гостей внизу придавала остроту любовному приключению. Довольная Олеся заметила:
- А ты сегодня лучше был. Мне приятно. А теперь иди к гостям, а то подумают еще что, стыда не оберешься.
Паша крепко поцеловал ее в губы, обшарил горячее после ласк  женское тело, хлопнул рукой по ее аппетитному заду и потом спустился вниз.
- Спит, как убитый, - сообщил он Ивану. - Завтра его вы навряд ли поднимете. Рассол будет  нужен. С этими словами мужчина налил себе стопку на посошок, выпил ее и, попрощавшись со всеми, ушел домой.
В гостях остался один Егор Никанорович с женой, который тоже засобирался  в дорогу.
- Может, вас проводить, Егор Никанорович? - спросил его Иван.
- Не стоит. За мной машина приедет. А с Дарьей Ивановной я еще хочу погово¬рить и пригласить к себе в гости на беседу. Есть у меня к ней несколько вопросов, но это дела служебные, не для свадьбы. Ну что, Дарья Ивановна, навестишь старика дома?
Дарья пообещала на следующий день обязательно зайти к нему.
Вскоре пришла машина за главой района, и он, вместе с супругой поки¬нул гостеприимный дом.

Часть двадцать пятая. Первые успехи

На следующее утро Дарья проснулась позже обычного. Впервые за долгие годы в постели обнимал ее другой мужчина. Она давно отвыкла от этого и с открытыми глазами лежала тихо, стараясь не разбудить Ивана. Женщина мысленно про¬крутила все события минувшей ночи, вспомнила ласки и поцелуи Ивана, его нежное обращение с ней: «А ведь хорошо было. И не импотент он вовсе, а жеребец необузданный. Помял всю меня до неприличия. Теперь он муж мой». Возникла мысль, как Андрюшка среагирует, когда увидит их в одной постели? Надо как-то поговорить с ним, успокоить, внушить ему мысль, что меньше она любить его не станет, просто жить они теперь будут  вместе, и никуда от этого не деться. Теперь я не мать одиночка, а замужняя женщина. А в нашей жизни это чего-то стоит. Во всяком случае, сплетен будет меньше. Рты позакрывают все, кого тревожило ее одиночество. Заступник у меня теперь есть, да еще какой. Размышляя таким образом, Дарья вспомнила, что праздничный стол остался неубранным. Она решила тихонько  встать и пройти в гостиную. Но в это время проснулся Иван, сжал ее в своих объятиях и, навалившись на нее, стал неистово целовать.
- Не дури, Иван, - счастливо засмеялась женщина. - Ночи тебе не хватило, что ли? А вдруг кто войдет? От стыда сгоришь.
- Никто не войдет, моя хорошая. У нас же медовый месяц начинается, да и супружескую обязанность надо выполнять, - тихо прошептал Иван, не собираясь выпускать ее из своих объятий.
Дарья еще немного полежала в постели, постепенно приходя в себя от испытан¬ных чувств, а потом, вспомнив, что она должна быть у Егора Никаноровича по делу, быстренько встала, оделась и попросила Ивана:
- Помоги Полине Сергеевне убрать со стола. Мне к Егору Никаноровичу  нужно, обещала я ему, что зайду. Подводить не хочу.
После бурно проведенной ночи Дарья сама почувствовала, что она изменилась. Внешне похорошела, на щеках появился румянец, в глазах заблестели искорки.   Хороша, ничего не скажешь. Неужели супружеская жизнь так меняет женщину? А всего-то была одна ночь, но какая! Дарья прокрутила в голове все заново, вспомнила все ощущения от прикосновения к ней Ивана и улыбнулась.
- Все хорошо, прекрасная маркиза, и хорошо идут дела... - пропела она вслух и закружилась вокруг зеркала. Потом, подойдя к Ивану, поцеловала его в щеку и сказала: - Постараюсь не задерживаться, если дела не серьезные. Андрюшкой займись. Привыкай к нему, как к собственному сыну. Это залог нашего с тобой счастья, Иван. Не забывай об этом.
Егор Никанорович уже ждал Дарью. Усадив ее за стол напротив себя, он сказал:
- Не хотел тебе на свадьбе этого говорить, но сейчас скажу. Мужики наши, охотники больше, все чаще стали замечать, что снежный человек, если он на самом деле снежный, стал проявлять внимание к твоей усадьбе. Наблюдает за ней, что-то высматривает, но ничего не предпринимает. Боимся мы за тебя, хо¬тим облаву на него устроить. Или живым возьмем, или пристрелим, если сопро¬тивление окажет.
От услышанного у Дарьи закружилась голова, и что-то кольнуло в сердце. Успокоившись, она  произнесла:
- Я думала, что здесь люди живут, а тут… Он же от явной смерти меня с Ива¬ном  спас и преступника по-своему наказал. Это же живой человек, Егор Никанорович, а вы на него с облавой, как на волка. Я категорически против ваше¬го мероприятия. Отмените его. Иначе я с семьей уеду в Москву и заброшу на¬ше дело.
- Что же ты предлагаешь делать?
- По моему мнению,  это хороший человек. Зла еще никому из вас не принес и    пули от вас не заслужил. Ему обычное общение с людьми необходимо. Вот он и ищет случай, чтобы войти к вам в доверие. А вы облаву на него хотите ус¬троить. Не по-людски это. Контакт с ним необходим. Пригласить его в деревню надо, по¬говорить с ним, если это возможно. Он же, чувствуется, одинок, Егор Никанорович, а потому и тянется к людям.
- Ну, а на контакт кто с ним пойдет? Не ты ли, голубушка? Мужики наши в штаны наложат, если к ним с такой просьбой обратиться.
- А почему бы и нет. Я женщина, слабое создание. У него рука на меня не поднимется. Лично я построила бы ему хижину возле леса, познакомила с людьми, нау¬чила работать по-нашему. Он же дружбы с нами ищет, а не войны. Если бы было иначе, то от моей усадьбы и от ваших домов одни воспоминания бы только остались. Не делайте глупости, Егор Никанорович, отмените облаву и объясните людям, что человек этот общения с нами хочет, а не на тропу войны вызывает. Если все сделать, как я думаю, то и  туристов здесь сколько будет…Принимать устанете.
Егор Никанорович задумался над словами Дарьи:
- Наверное, ты права, Дарья Ивановна. По-людски с ним надо. И не бегать от не¬го, а привязать к людям. Светлая у тебя все же голова, Дарья Ивановна. Спасибо, что подсказала, а так мы бы точно с этой облавой дров наломали, и никто бы нам этого не простил, особенно дети. Не   зря все же тебя народ наш ценит. Егор Никанорович выдержал паузу, хлебнул чаю из чашки, предложив сделать то же самое Дарье, и, посмотрев на нее пристально, спросил:
- Ну, а как наши дела идут? Помощь не требуется?
- Вы же все лучше меня знаете, Егор Никанорович. Но отчет вам дам, если вы настаиваете. В первую очередь о льнозаводе. Он вошел в строй, начинает поступать первое сырье. Есть и результат, обнадеживающий, надо сказать. Льноволокно мы выдаем высшего качества, которое спокойно может идти на экспорт. Некоторые связи с зарубежными партнерами уже налажены. Скоро приедут гости из-за рубежа, зна¬комиться с нашей продукцией. Если качество их устроит, то этот завод даст нам хорошую прибыль. Что по закону положено, пойдет в вашу казну. А часть чистой прибили я хочу пустить на обустройство и ремонт детского сада. Была я там. Состояние плачевное. Требуется не только реконструкция, но и сплошное переоборудование. Бюджетных денег на    это не потребуется. А то, что пойдет напрямую в бюджет, - распоряжайтесь по своему усмотрению. Это ваши честно заработанные деньги. С поставщиками льна мы уже рассчитались. Все вроде довольны. Дай бог, чтобы все шло так и дальше хорошо.
- С этим вопросом вроде все ясно. А как с охотничьим комплексом?
- Здесь тоже нет проблем. Связь налажена, вертолеты ждут первых гостей. В Москве мы создали при своей фирме специальное турагентство, которое дела¬ет рекламу этому комплексу у нас в стране и за рубежом. Выпустили буклеты красивые, где изображен весь комплекс во всей красе и величии, установлены тарифы на услуги. Сейчас туда можно уже приглашать любителей рыбалки и охотников на лис, зайцев и кабанов и совсем скоро - на лосей. Персонал подобрали, договорились с областью, что на первое время комплекс будет обслуживаться их переводчиками. Расчетная прибыль приличная. Что  вам от нее оговорено договором, пойдет опять прямо в ваш бюджет. А из чистой прибыли часть денег я решила пустить на обустройство школы, ее техническое обеспечение. Ну, а если прибыль превысит расчетную, то можно подумать и о прибавке к зарплате учителям. После этого займемся больницей. Ее словно со времен Петра Великого не ремонти¬ровали, оборудование старое, половина   не работает, санитарные ус¬ловия ужасные. Так что, работы много, Егор Никанорович. За тем я и здесь, чтобы доказать, что действующая сейчас на практике модель управления селом и всем об¬ществом гроша ломаного не стоит. Ее надо ломать и ломать как можно ско¬рее, пока мы людей голодом не уморили и не споили.
Егор Никанорович задумался.
- Система, говоришь плохая, неработоспособная. Тогда расскажи о своей. Xоть и вижу я, что результат неплохой, однако суть все же никак не пой¬му. Вроде люди ее анархосоциализмом называют. Просвети меня, старого дурака, мне же ее защищать придется. Но самое главное - народ, который ее воспринял, отзывается о ней с почтением, а это уже, голуба моя, говорит о мно¬гом. Этой системой ты в самое сердце людей попала, по душе она им пришлась, богу за тебя молятся. А это уже не шуточки.
- Вы правы, Егор Никанорович. Шутить над народом и пускать людям пыль в глаза - это  оскорбительно.  А модель наша прос¬та, она веками людьми создавалась. Мы ее только скорректировали с учетом вре¬мени, в котором живем. И не надо думать, что вокруг только одни дураки живут и пьяницы. У нас немало думающих людей, для кого защита интересов народа -   святое дело, дело всей жизни. Ну,  а что касается моей программы и как она реализуется, то для вас, думаю, будет сюрприз: мы выпус¬тили вместе со Скворцовым Михаилом Петровичем книгу с интригующим названием «Спасение утопающих - дело самих утопающих» и с таким же названием наша Клавдия Петровна создала документальный фильм, который на днях мы покажем нашим односельчанам. Книга уже вышла и будет распространена по районам области и заказчику. В этих двух работах, хорошо сделанных, кстати, на живом практическом материале, есть абсолютно все, что именно вас интересует.
 - Любопытно, и когда только вы все успели сделать? И в каком виде я там выступаю? Меня, вроде, никто не снимал, советов не спрашивал.
- Это вам кажется, Егор Никанорович. Вы и снимались, и интервью давали, толь¬ко внимания на это не обращали.
- И что же в этих работах есть, если не секрет?
- Да ничего особенного. Показали, что было и что стало после использования на практике, как вы выразились, анархосоциализма. Главное в этих работах - это мнение  об этом течении людей, советы старожилов, чтобы они хотели видеть в своем медве¬жьем крае. Ну, а вы представлены в этих работах как проводник этих идей, но в чем-то сомневающийся. Не волнуйтесь, репутация ваша от этого не пострадает, а только возрастет. Вы же сами понимаете, что без вас здесь и отхожего места не построишь. К тому же - это правительственная программа, от ко¬торой ждут результата.
- А когда фильм будут показывать? - поинтересовался Егор Никанорович.
- На этой неделе, так обещала Клавдия Петровна.
- Посмотрим, посмотрим, в каком виде вы меня там изобразили. Главное, чтобы не осрамили на старости лет.
- Уверяю вас, Егор Никанорович, мы не только не осрамили, а в пример вас по¬ставили. У вас же результаты есть, а у других? Ну, а что касается анархизма, то в двух словах я вам об этом могу рассказать, если вас это интересует.
- Интересует, интересует, голубушка. Рассказывай, я весь - внимание. Давай мы с тобой чаю попьем, и ты все расскажешь.
- А можно без чаю, Егор Никанорович? Чаю, а может, чего и покрепче, мы по¬пьем в другой раз, когда причина веская будет. Ну а теперь об анархизме, если уж он вас так беспокоит.
Дарья собралась с мыслями и очень осторожно начала свой рассказ
об учении, которое взволновало сельское население и саму власть.
- Видите ли, в чем дело, Егор Никанорович. Нищета наших деревень, деградация сельского, да и городского населения кроется в устройстве государственной власти. В настоящее время мы создали централизованную власть сверху донизу. Практически все функции управления обществом оно подмяло под себя. Государство вмешивается не только в де¬ла общественные, но и подчинило полностью личностную свободу. Поэтому даже смена людей во власти ничего не даст, поскольку нужна перемена в по¬строении самого общества и его управления. За бортом власти оказался народ - главная и созидательная сила любого общества. Мы дошли до того, что стали считать, что нищета масс - это закон природы, а не результат неумелого или глубоко безнравственного правления. Власть сознательно не передает часть своих функций общественности, где процветает народная инициатива, творчество свободной личности, которая не развивается в таких условиях и не поощряется, а подавляется. А что нужно обществу? Ему необходимо подлинное народное само¬управление, нужна реальная поддержка и помощь со стороны государства, а не покровительство. Оно требует поиска новых форм жизни, подходящих для людей, поскольку централизованная власть убивает местную жизнь и всякую инициа¬тиву на местах. Сейчас нам позарез нужна тенденция образования независимых сообществ - коммун, свободных обществ, городских и сельских корпоративных объединений граждан по профессиональному и территориальному принципу, объ¬единенных между собой общей целью. Нам надо освободить личность от государства, дать возможность развивать этой личности свою инициативу и творчество и, что несомненно, ограничить функции государства и власти. Вокруг нас долж¬но пестрить разнообразие форм объединения людей, которые сами могут нача¬ть созидательную и воспитательную работу на анархических началах - равенстве, свободе личности, народной инициативе, справедливости, не ожидая приказов сверху. Самому правительству в этом плане не сделать ничего.
- Ну, и как это сделать, уважаемая Дарья Ивановна? - поинтересовался Егор Никанорович.
- Точно так же, как это делали  люди во всех странах: переходом на самоуправление, единством цели, силой примера и убеждения, развитием согла¬шений, временных договоров и другими методами. Но для этого требуется коллективный ум народных масс. Здесь важно понять, что новых форм жизни правительство никогда не найдет, пока эти формы не определятся сами по себе в созидательной работе масс, в творческом процессе тысяч поселений, подобных нашему. Все преобразования надо начинать снизу, а не сверху. И не надо ду¬мать, что этот процесс пойдет сразу повсеместно. Это начнут делать снача¬ла отдельные личности, потом группы людей, слои общества и так далее. Глав¬ное - равнодушным здесь нельзя быть. Обязательно надо высказываться или «за», или «против», тогда и мысль начнет работать. И еще надо понять одно: анархизм никогда не чувствовал симпатии к тем программам, смысл которых в одном - в завоевании власти, что непременно провоцирует борьбу. У анархизма другие цели - ослабление государственной власти в управлении обществом, невмешательство государства в дела общественные, подъем народного движения, когда наступает предел всякому терпению.
- Ну, что ж, действуй, Дарья Ивановна, я помехой тебе не буду. Однако лег¬кого пути в твоем начинании - не обещаю. Выкручивайся сама, как можешь.
- Выкрутимся, Егор Никанорович. Я ведь теперь не одна, со мной муж мой люби¬мый. Да и народ на моей стороне, а это великая сила.
Немного подумав, Дарья обратилась к главе района, который несколько призадумался после ее рассказа  об анархизме:
- Вопрос у меня к вам остался один, Егор Никанорович. Ответ на него вы точ¬но знаете.
- Задавай, если знаю, отвечу.
- Что с бобылем и с его напарником стало. Беспокойство одолело. По нашим за¬конам и при подкупном судействе они, может, уже давно на свободе гуляют. А у меня сын и муж. Я о них беспокоюсь и о себе, конечно, тоже
- Переживать тебе по этому поводу не стоит. Этим делом Генпрокуратура за¬нимается. Жалоб на такие случаи, как у нас, там много накопилось. Со всех сторон идут письма об исчезновении в секте отдельных людей, целых семей и даже расстреле ими целого милицейского наряда. По моим           данным, эту секту намерены прикрыть, а виновных ждет неминуемая кара закона. Власть серьезно относится к этой секте, и никому поща¬ды из этого братства не будет. Кстати, дом бобыля властью конфискован, и его можно использовать в твоем деле.
Хотя Дарья и внимательно слушала Егора Никаноровича  и старалась верить ему, но на душе ее было неуютно. Прикрыть  такую секту с имперскими замашками, да еще рассыпанную по всей России - это не мышей в чулане ловить. В подполье уйдут, но дело свое    не бросят. Могут и к ней вернуться, довести свое темное дело до конца. Предупредить надо Ивана, чтоб всегда начеку был, не расслаблялся. Примечать, все надо и народ предупредить, иначе беда снова может вернуться в их дом. Они ведь не со мной воюют, а с системой, которую мы на селе внедряем. Вот что для них зло, а не какая-то там Дарья Ивановна.  Хотя мысли ее по этому поводу и были тревожны, в успех своего дела она твердо верила, ибо хорошо понимала, что народную волю победить невозможно никакими средствами. Она все равно пробьет себе дорогу, как травинка через асфальт, и будет жить. А значит, будет жить и ее анархизм, который уже глубоко и основательно проник в души людей, его принял народ, который, хоть и расслабился на время, но непобедим. Ведь люди давно уже поняли, что анархизм - это здравый смысл, идеал жизни на¬родной, который поражений    не признает и возрождается даже из пепла. И несет он в себе всего три слова: свобода, равенство и справедливо¬сть, которые, хоть и возникли-то в массе народной, а у многих от них коленки дрожат, душонка наизнанку выворачивается, сердечко стенокардией страдать начинает. А почему? Да потому, что взяли не свое, чужим потом выстра¬данное. Какое уж тут хорошее самочувствие? А потому на вопрос Егора Ни¬каноровича: «Надолго ли ты здесь намерена задержаться,  Дарья Ивановна?» Дарья, не задумываясь, ответила:
- Время покажет, Егор Никанорович. Но, думаю до тех пор, пока дело свое не доведу до конца и пока не почувствую, что я больше здесь не нужна.