Старая история в новом цвете

Макар спустился в подвал и потянул носом. Вид у него был явно обеспокоенный. Он растерянно огляделся по сторонам и решил, что пора звонить Василию.

Макар проживал в небольшом частном доме на окраине города, который  невероятно быстро застраивался. Каменные муниципальные ульи почти окружили небольшой бревенчатый дом Макара, отбрасывая свои жадные тени. "Скоро задавят", — подумал он, и неуютная змейка страха скользнула по спине.

— Алло, Васька? У меня неприятности, ты можешь сейчас приехать?  Это срочно. Жду.
Не прошло и часа, как Василий уже поднимался по скрипучему крыльцу. У него был растрепанный и настороженный вид.
— Ну, что случилось? Что за пожар?
Макар набрал полную грудь воздуха и сказал:
— Понимаешь...
— Ну что? Что?
—  ... неделю назад мы с Галкой поцапались, то есть это она меня цапала. Ты же знаешь, я мирный мужик, мухи не обижу. Я держался до последнего. Ей бы тоже успокоиться. Так нет же. Дура баба, что тут скажешь!
— Ты что, убил ее?!
— Пришлось. Потом отнес в подвал и положил в холодильник.
— Какой ужас!
— Ужас в том, что холодильник вчера сломался. Ну, ты мне поможешь?
— Холодильник починить?! Макар, что за дела! Ты же обещал, что этого больше не повторится. Получается, тебе амуры крутить, а мне с трупами разбираться! Не можешь найти с бабами общий язык – не женись. Семейная жизнь – это тебе не в бирюльки играть.
— Ну, с Галкой-то мы и не были женаты. Не успели, слава Богу.
— Жена не жена, а проблем столько же. Хотя, что с тобой говорить!
— Ну не сложилась у нас семейная жизнь. Ну не вышло. Что ж так и будешь теперь меня пилить?
— Знаешь, Макар, твердости тебе не хватает. Терпения. А может, ты поторопился, может, у вас все еще наладилось бы?.. И дело-то не только в бабах, хотя возни с ними много, но ведь ты слово свое мужское не держишь! Смотри, Макар, не прекратишь, зашлют тебя туда, куда ты гусей не гонял!
— Обещаю, больше никаких женщин! Давай теперь подумаем, как от нее избавиться. Времени у нас не так уж много. Ты же помнишь, как она умела испортить мне настроение, так она и сейчас может что-нибудь испортить, —  сказал он и принюхался.
— Слушай, а зачем ты ее вообще засунул в этот холодильник? Ты что, собирался ее там всю жизнь держать?
— Растерялся я как-то... Я ведь, ей богу, думал, что больше ни-ни. Да и кто знал, что холодильник так неожиданно сломается.
— Ты меня удивляешь! У нас сейчас лето?
— Лето.
— Закон бутерброда!
— Причем здесь бутерброд? Ты лучше думай, куда Галку деть.
— Лето. Слушай, а ведь это здорово! Ты знаешь, чем хорошо лето?
— Копать легче?
— Копать в такую жару! Да и где ты собираешься копать? До ближайшего леса две границы. Ну, административная, допустим, не проблема, а государственная? Ты лучше вспомни, почему народ любит лето. Можно купаться, загорать. Пляж! Понимаешь о чем я?
— Ты случайно не перегрелся? У нас Галка размораживается, а ты о чем?!
— Балда стоеросовая, я же тебе об этом и толкую, мы ее на пляж положим. Люди там с утра до вечера валяются, и никому никакого дела, загораешь ты или размораживаешься. Уже скоро полночь. Пора! Я пригоню машину.

Спустя два часа Макар услышал урчание Васькиного малогабаритного грузовика. "Молодец, — подумал он, — быстро обернулся".

— Ну что, готов? — Спросил Василий, спрыгивая с подножки.
Они спустились в подвал. Макар открыл дверцу холодильной камеры и с умилением посмотрел на Галку.
— Она такая маленькая! — с нежностью сказал он. — Нинка сюда ни за что бы не поместилась.
— Нинка? А зачем ей холодильник в вечной мерзлоте! Забыл, где ты с ней познакомился? Ты тогда еще решил, что самое выгодное дело – искать на Севере алмазы, и мы, как два идиота, рванули туда лед колоть. Только нас там и ждали!
— Но лед-то мы все-таки кололи.
— Кололи. Когда Нинку закапывали. Только алмазов я там что-то не заметил. Хотя в яме таких размеров..!
Макар заботливо укутал Галку в белую льняную скатерть, и в уголках его глаз Василий заметил две скупых слезинки.
— Крепись, — сказал он, похлопав Макара по плечу. — Человек предполагает, а судьба располагает.
— Знаешь, Василий, она, конечно, была стервой, но что-то в ней было! Если бы не ее злобное упрямство. Мне даже кажется, что она специально меня на эмоции выводила. Хотела, чтобы я сорвался, дров наломал, а потом сам же и страдал. Знала ведь, что я очень жалостливый. Теперь, небось, довольна.
— Что после драки кулаками-то... Ну, взяли! Слушай, она такая холодная.
— А она и при жизни была не теплее. Бывало, прислонишься к ней ночью... и холодом так и повеет. Вот Нинка, так та была, как огонь. Но как доставала меня своей вечной суетой. На уборке и всякой домашней работе была просто помешана. Гоняла меня, как собаку. Макар, сделай то, Макар, сделай это. А то бывало, ни о чем не просит, а копошится у меня под носом и все время вздыхает. Ну, я уйду в другую комнату, так она и там себе работу найдет, чтоб я видел, как она, бедная, надрывается. Мало что днем, так она и ночью покоя не давала. Иной раз ерзает, ерзает в кровати, а потом как завопит: "Макар! Ты опять ничего не делаешь!". А что можно делать в час ночи?

Благополучно доехав, они остановились у песчаной насыпи. Было холодно, солнце едва позолотило воду, и на пляже еще никого не было.
— Как-то здесь пустынно, — сказал Макар. — Даже жутко ее одну-одинешеньку оставлять.
— Ты думаешь, ей сейчас нужна компания?
— Ну все равно, как-то не по-людски это. Может, нам тоже… полежать здесь немного? — жалобно попросил он и, видя реакцию Василия, быстро добавил: — Для отвода глаз. Представляешь, одна, на огромном пляже. Подозрительно. А так, полежим, дождемся людей и потом спокойно уйдем.
— Пожалуй, ты прав. Вдруг какой-нибудь мужик начнет к ней клеиться. Да... его инфаркт будет на твоей совести. Ну, тогда раздевайся. — И они, стуча зубами, обнажили свои тощие тела.
Домой вернулись уже к полудню. От напряжения и усталости безумно хотелось есть. Они устроили незатейливую трапезу.
— И все-таки это странно, — жуя кильку, проговорил Макар, — каждый раз, когда я… — он запнулся, — лишаюсь женщины, на моем лице, через пару дней не остается ни волоска. Выпадают.
— Да, я заметил, что у тебя опять усы отклеились, — язвительно хихикнул Василий.
— А расти начинают только через пару месяцев, — невозмутимо продолжал Макар. — Это, конечно, удобно, бриться не надо, но уж очень странно.

Минут пять они жевали в тишине. Потом Макар вдруг сказал:
— Несправедливо это. Нинка там, на Севере, как Снежная королева, будто в мавзолее лежит, а Галка что, хуже, что ли? Я тебе никогда не рассказывал, но Нинка била меня смертным боем. Ты же помнишь, какая она была огромная. Иной раз так отделает, что и не знаешь, дотянешь ли до утра. Галка против нее просто ангел.
— Зачем же ты ангела замочил? Антихрист!
— Знаешь, я теперь и сам сомневаюсь, может, стоило перетерпеть. Если не брать во внимание ее сварливый характер, то все остальное – сущие пустяки. Ну, подсыплет, бывало, перец в водку, но от этого же не умирают. Или крючки рыболовные переломает. Обидно, конечно, отмашешь двадцать километров, а ловить нечем. Но зато прогулялся, развеялся. Да, в следующий раз не стоит так торопиться.
— В какой это следующий раз? Ты же обещал завязать или опять мне голову морочишь?
— Могила!
— Клянись чем-нибудь другим!
— А чем?
— У тебя есть что-то, чем ты дорожишь?
— Могу поклясться твоим здоровьем!
— Не надо! Поверю тебе на слово. Но подстраховаться не помешает.
— Как?
— Давай-ка пораскинем мозгами. После каждой неудачной женитьбы, я имею в виду ее финальную часть, все волосы на твоем лице выпадают. И в этот период ты абсолютно равнодушен к женскому полу.
— Ну.
— Что ну? Зри в корень! Месяца через два-три волосы снова начинают расти и, заметь, не твоего натурального цвета, а огненно-рыжие.
— Это не больше недели, а потом цвет опять мой – черный.
— Да! Потому что за эту неделю ты успеваешь безнадежно влюбиться. А уж после этого не важно, какого цвета у тебя борода, результат всегда один и тот же. Помнишь, как с Любкой было? На нее ведь без слез взглянуть было невозможно! А ты будто сдурел. "Женюсь, — кричишь. — Женюсь!".  И шевелишь своими рыжими усами, как обкуренный таракан. Ну и что? И где теперь Любка?
— Может, ей цветов на могилку отвезти?
— Я тебе, о чем талдычу! Я тебе об усах рыжих, о бороде. Дело-то, значит, в их цвете. Чувствуешь связь? Нельзя, чтобы на твоем лице росли рыжие волосы. Как только они станут появляться, их необходимо удалить с корнем. Не будет рыжих волос – ты не будешь влюбляться, а, следовательно, не придется и трупы прятать. Против логики не попрешь!
 
Они сыграли партию в шахматы, и Василий засобирался домой.
— Значит так, как только полезет первая рыжина, немедленно звони мне. А я пока присмотрю косметическую клинику для операции. Главное в этом деле – не опоздать.
От слова "операция" у Макара ослабли ноги, и, запинаясь, он спросил:
 Они что, волосы вместе с кожей будут снимать?
— Не знаю. Но главное, чтобы раз и навсегда. Не бойся, ты же мужик! Я буду рядом. — И Василий крепко сжал его плечо. Потом собрался и ушел.

Что-то в этот раз не складывалось. Совесть, слегка ослабив хватку, продолжала его грызть. Душа Макара не хотела подчиняться неизбежности и страдала. Не то чтобы он уж очень любил Галку, в последнее время от любви мало что осталось. Но на этот раз он мучился дольше, чем обычно.



Через месяц у Василия так пронзительно и визгливо зазвонил телефон, что он сразу понял: это Макар.
— Васька, они лезут! Такие рыжие, будто мне морду хной намазали.
— Ничего не делай. Я немедленно выезжаю.
Увидев Макара, Василий не смог удержаться от смеха. В этот раз щетина была почти красного цвета. Прогресс, как говорится, на лице.
— Я похож на клоуна, — простонал Макар.
— Не дергайся. Я все разузнал. На консультацию можно без записи. Так что поехали. И убери ты руки от лица. Тебе сейчас самое время глаза закрывать, а не щеки. Важнее, чтобы ты не видел женщин, а не они тебя. Возьмем такси. Да, и прихвати все деньги, что у тебя есть. Удовольствие это не из дешевых. Я на всякий случай и свои взял.

В вестибюле клиники в вальяжных позах сидели красотки всех мастей. Но Макар не мог оценить их по достоинству, ибо в целях безопасности держал глаза закрытыми. Василий подвел его прямо к регистратуре и, заглянув в окошко, сказал:
— Девушка, мы на консультацию.
— По какому поводу?
— Необходимо удалить волосы с лица.
— А бритвой не пробовали?
— Во-первых, это не мне, а моему другу, — и он показал в сторону Макара, — во-вторых, удалить их нужно так, чтобы они больше не росли. Никогда.

Вердикт врача был конкретен и сух:
— Смола не возьмет. Только электрическое или лазерное выжигание с неоднократным повторением.
Между рыжими волосками Макаровой щетины предательски проступила мертвецкая бледность.
 
По срочному тарифу, процедуру назначили на следующий день.

Несмотря на присутствие такого количества женщин, они благополучно добрались до вестибюля. Макар безвольно висел на руке Василия с крепко закрытыми глазами. Они уже подходили к двери, когда девушка из регистратуры окликнула его, чтобы внести недостающие данные в его карту. Макар инстинктивно оглянулся, как это сделал бы любой, услышав свое имя, и глаза их встретились. Жизнь наполнилась смыслом. В одно мгновение он понял, что все, что с ним было раньше, – не имеет никакого значения. Вот оно,  истинное и самое важное! Имя которому – Лидия.

Полетели недели, и Василий, отодвинутый на второй план новой страстью Макара, занялся своими делами.

Наступил ноябрь. Погода стояла скверная. Дождь вперемежку со снегом. И Лидия как с цепи сорвалась, уже пятый день портит ему кровь. Пятый ли? Макар подумал, что по-настоящему счастлив был с ней не больше месяца. А  потом началось! Нет, все-таки Васька был прав…  Резкий голос Лидии мешал думать. Макар чувствовал, что уже на пределе, а когда до него донесся отвратительный визг, он решил: "Если она сейчас не заткнется, я ее убью".
И тут Лидия неожиданно стихла и почти робко сказала:
— Милый, я не хочу с тобой ссориться. Я была не права, извини. Дай я тебя поцелую. — И она нежно прикоснулась к его щеке.
«Пронесло, — с облегчением подумал он, — может,  у нас все еще и наладится». С этими приятными мыслями он повернулся к серванту и плеснул в рюмку немного коньяка. «Знала бы она, — усмехнулся он про себя, — чего избежала. В конце концов, женщина должна быть кроткой». В этот момент он впервые в жизни почувствовал себя сильным. И был благодарен Лидии за это.
Макар поднес рюмку к губам, и вдруг... что-то обрушилось на его голову. В глазах вспыхнуло и погасло, мрак навалился на него, и он как подкошенный рухнул на пол.
Лидия отбросила табуретку и склонилась над ним. Пульса не было. «Ну вот, опять, — с горечью подумала она. — Придется звонить Верке». От этой мысли у нее испортилось настроение. Ворчать будет. Пожалуй, она права, настоящих мужиков больше нет, остались одни "козлы и домостроевцы". А какая была любовь!  Ну и черт с ним. Лидия чувствовала себя обманутой, слезы подступали к горлу. Ей было обидно.  В который раз рушились ее надежды. «Ну до чего же вредный, — думала она. — Знал ведь, что я не выношу одиночества. На все готов, лишь бы сделать мне больно».

Она подошла к зеркалу и провела рукой по волосам. Вот зараза, опять целый месяц придется ходить в парике, а может и больше. В последний раз этот ядовитый зеленый цвет держался почти полтора месяца.
«В жизни определенно нет справедливости»,— подумала она, набирая номер.
— Алло, Вер, привет. Слушай, ты мне нужна. Можешь сейчас приехать? Ну пожалуйста. И захвати свой парик, а то мой что-то поизносился.