Ранние дневн. 50 Ник. Любимов, В. Поветкин

Ранние дневники 50 Н. Любимов. Володя Поветкин. Он живёт в мастерской на Яросла

                Из дневников давних лет

эпиграф Ивана Алексеевича Бунина, цитирую по памяти: "Самое   интересное - это дневники,  остальное - чепуха."

Содержание: общение с Аней Г., с поляком Ежи, с Толей, с Никитой Любимовым, знакомство с врачом Михаилом Ярмушем, поездка к другу Володе Поветкину в Великий Новгород...

Аня Г. как-то говорила с Толей, она спросила его: «А разве Галя Вам не помогает?» Он ответил: «Помогает. Но когда я с ней расстаюсь, мне опять плохо».

По телефону сегодня Толя сказал: «Ты сейчас для меня "подруга дней моих суровых»". И ещё: «Ты – моя мама».

Снилось, что я веду под руку отца Тавриона*, он еле ходит. Внешне он беззащитен. Мы немного разговариваем. Я держу его в объятьях, чтобы он не упал от слабости, натягиваю ему на спину рубашку, он мёрзнет. Появляется рослая женщина, берёт его на руки и уносит. Другой сон: мы долго с о. Таврионом разговариваем.

* старец, настоятель пустыньки под Елгавой

День моего рождения. У меня много гостей: Толя Кузнецов, Саша Кырлежев, Валя с Ларисой, Никита Любимов, Всеволод Георгиевич (Одик) с женой Лидой, Боря Талесник с женой Леной, Толя. Саша, уходя, сказал: «У тебя хорошо. Господь благословил твой дом».

Читаю переписку Р. М. Рильке с Цветаевой и Пастернаком. Сильная, дерзкая, отчаянная Марина зажигает меня. Сошлись на Олимпе три бога, смотрят друг на друга и любуются. Много слов, литературы, нет простоты.

В метро я кормила Толю бутербродами. Сказала ему: «Мы как будто в тюрьме, и я принесла своему мужу холодный паёк». Он: «Конечно в тюрьме. Это же тюрьма». Я: «И между нами решётка».

Никита Любимов сухо говорил со мной о Толе, без любви, без участья. Лера сказала: «Ты ни на кого не рассчитывай. Людям нет дела до таких, как Толя. Он вроде больной, а вроде и нет – не лежит, не стонет...». Валя: «Толя очень хороший человек, замечательный. Он любит тебя духовной любовью». Она не считает Толю психически больным.

Мы так спаяны с Толей внутренне, что разорвать этот союз, значит разрушить единый состав. А быть вместе невозможно – соблазн.
 
Я чувствую себя человеком не от мира сего, ничего из того, что я хочу из земного, не будет мне дано, чтобы не привязывать меня к земле.

Мне часто кажется, что я готова умереть, что меня специально держат на земле. Едва ли я поднимусь выше того уровня, на котором нахожусь сейчас. (О, сейчас мне кажется, что я никогда не буду готова умереть. Мне страшно. 2010 г.)
 
Ночевала у Ани. Говорила с её другом поляком Ежи. «Ты хорошая девчонка. Ты гимназистка. У тебя любящее сердце. В каждом человеке ты видишь что-то хорошее. Будь осторожней с людьми. Злые люди будут пользоваться тобой».

Одинокая жизнь отрешила меня от жизни земной, дала мне вкус жизни небесной.  Вправе ли я роптать, если так хотел мой Владыка? Разве малому научил Он меня в одиночестве?

Было бы мне легче, если бы Бог мне сказал: «У тебя никогда не будет семьи»?

Миша Ярмуш психиатр считает, что у Толи шизофрения, что Бог не исцеляет его либо потому, что не хочет, чтобы Толя впадал в грехи, либо потому, что Толя ведёт неправильный образ жизни. Его надо несколько раз отчитывать, у Толи есть заскоки, закидоны, искажённость. Миша очень строг,  он считает, что надо жить твёрдо по церковному уставу. «Вы не обременены семьей, у Вас есть преимущество перед другими, Вы можете посвящать себя Богу», - сказал он мне.

«Я хочу выйти замуж», - сказала я. «Что Вы ищете в браке?», - спросил он. «Я ищу идеальных отношений в семье, христианского брака. Я хочу иметь детей, я тоскую о них. Моя жизнь без семьи ущербна, неполна, унизительна. Вы – мужчина, Вы этого не поймете».

«Вы  тонкий и умный человек, неужели Вам никто не делал предложения?», - спросил он. Я: «Никто, кроме Толи Родионова и Гриши Ковалёва, но они мне не нравятся. Все мои любимые люди, которых я встретила после моего крещения – больные люди».

Миша Ярмуш пожалел меня. Он сказал: «Искусство для меня двойственно. Живопись меня бередит. Музыка – это прокрустово ложе, которое можно по разному устраивать... Себя надо умерщвлять. Общайтесь с Винцентом и Стасем Красовицким». «Если не мучает тело, надо быть одной», - добавил он. «У Вас будут тысячи детей,  если Вы будете идти к Богу. В женщинах есть нечто от Евы, это мешает счастливому браку, это носят в себе суфражистки, амазонки и так далее, и детей надо рожать столько, сколько Бог даст».
 
Впереди Христос, Галя, иди к Нему. Вот твой идеал, другого нет. Я не чувствую, что в жизни будут перемены. Всё стабильно, одиноко, холодно, безнадёжно. (Нет, никогда человек не знает, что ждёт его за поворотом, а поворотов много, и новые люди постоянно появляются в жизни. 2010 г.)

                Новгород

Мы ездили с Олей Сеогеевой в Новгород на несколько дней. Видели Володю Поветкина.  Его глаза чисты, прозрачны, прекрасны. Тихое естественное поведение. Он живёт в мастерской на Ярославовом дворище. У него много музыкальных инструментов, он играл на гуслях и пел, первый раз в жизни слушала, как он поёт. «Побудьте ещё», - сказал он, когда мы с Олей собрались уходить.

У него много людей по вечерам, иногда они у него сидят всю ночь. Спит он днём. Он показал нам, как очищать бересту. Я нарезала из бересты тонкие ленты, постараюсь что-нибудь сплести. «Появляйтесь ещё», - сказал Володя. И очень ласково посмотрел на Олю. Не на меня. Что за хитрости мужские? Он подарил мне древнеиндийскую книгу “Глиняная повозка”.

На следующий день мы плели из бересты коробочки, подстаканник. Весьма кропотливое занятие. Володя чего-только не сделал из бересты: начиная от огромных коробов и кончая крохотными солонками. Он учил меня играть на гуслях.

Он смотрел на меня открытым святым взглядом, в котором чувствовалась праведная сила. Как отрадно смотреть в прекрасные глаза. У него есть чувство юмора. Володя проводил нас на улицу. Когда мы днём пришли к нему, на дверях для нас висела записка. Мы сели его ждать. Он появился через полчаса, изящно и легко двигаясь в плаще, в чёрной шапочке мастера. На голове у него обруч. Он сам шьёт себе одежду. Он очень худой, впалые щеки, курит.

Мы вместе с ним на двух гуслях играли и смотрели друг на друга. Как было хорошо на душе! Звучание гуслей было замечательное.

Иллюстрация: В городе Курске, когда Володя Поветкин делал мебель для своей изумительной мамы, я взяла маленький кусочек бересты и по памяти нарисовала любимое лицо.