Над миром

Он допил драгоценный кофе из кружки с треснувшим краем, почмокал губами, покачал головой (привычка, прилипшая к нему от местных урюков), натянул на руки шерстяные перчатки с драными пальцами, налег всем весом на ручку и резко толкнул от себя облупившуюся металлическую дверь в шахту. Дверь завизжала и чуть приоткрылась, пустив в нагретую каптерку клубы морозного воздуха. Дальше она не открывалась – петли перекосило, но ему и этой щели было достаточно. Так даже лучше – меньше тепла уходит. Втянув живот и выдохнув, он с кряхтением пролез в образовавшуюся щель и оказался в колодце.
Вверх уходили ровные, чуть шероховатые бетонные стены, вдоль которых спиралью вилась ржавая металлическая лестница с тонким поручнем. Тяжело дыша, и часто останавливаясь, он стал взбираться по ней вверх. Даа, года уже не те, что и говорить. Ведь было время, когда он просто взлетал по лестнице, а металлические ступени гудели под его ногами и толкали его, выше, выше. А потом он выходил к толпе, и долю секунды наслаждался внезапной мертвой тишиной. Только долю секунды, а потом...Как звучал его голос с вершины башни! С каким восхищением, открыв рот, внимала ему толпа, собравшаяся у подножья! Казалось, прикажи он им тогда хоть что, хоть бы и броситься вниз головой в пропасть - не задумываясь, пошли бы, на ходу с восторгом выкрикивая его имя. Да, было время, а что сейчас? Старость, немощь и (ой, бля! ) ревматизм. Придерживая одной рукой поясницу, а другой перехватывая на ходу поручень, он, наконец, добрался до верхнего люка и, приподняв его, вышел на широкую круглую площадку, огражденную по периметру стальным тросом, укрепленным на полосатых столбиках. В центре площадки возвышалась облупившаяся металлическая полусфера с широкой вертикальной металлической щелью. В щель можно было разглядеть какие-то трубы с зеркально-блестящими торцами.
Встав к сфере спиной, он вцепился дрожащими от усталости руками в трос ограждения, и глянул вниз. Мог бы и не глядеть – последние 30 лет картина вокруг совершенно не менялась. То же плато, тот же обрыв метрах в ста от башни, та же сплошная пелена облаков внизу и те же закопченные, разрушенные фанатиками стены административного корпуса.
- О, а что это там за фигура внизу? Паломник? Отлично! – Он ободряюще помахал рукой стоящему внизу крепкому загорелому мужичку в защитном ватнике, шапке-душманке, с непременным Калашниковым через плечо и с груженым вьюками ишаком на веревке.
Мужичок тоже заметил его, открыл рот, усеянный гнилыми корешками зубов, и упал на колени, глухо стукнув прикладом калаша о мерзлую каменистую землю.
- Да пребудет с тобой, - заорал сверху хозяин башни старческим фальцетом на паломника, - эклиптика тангенциального склонения орбиты к апертуре! Дух святого Хаббла да защитит здоровье твое и твоего уважаемого ишака! Да будет дом твой богат сокровищами, как черная дыра – вторичным излучением Хоукинга! И да хранят тебя сверхновые белые гиганты и красные карлики! Клади свои тюки у входа и ступай с миром!
Когда довольный паломник с не менее довольным, облегченным от вьюков ишаком, скрылся за поворотом тропы, ведущей с плато в долину, хозяин башни, не торопясь, спустился вниз и, с кряхтением присев на корточки, развязал оставленные паломником мешки.
- Тааакс, чечевица, бараний курдюк, с душком, но сойдет, - забормотал он себе под нос. – О, а это что? Лепешка! Здорово!
Давясь свежевыпеченным хлебом, он прислонился к стене башни. – Вкусно-то как, ммм! Эх, еще бы пивка и рыбки… Да что там, и так хорошо!
Что ж, можно жить и работать еще месяц! Надо не забыть отправить отснятые пластинки в Москву со следующим олухом, который придет бить здесь поклоны. Остается надеяться что, он их действительно отошлет по адресу, а не прибьет к стене в каком-нибудь мазаре…
Хозяин башни еще раз подумал о том, как сложилась бы его жизнь, не получи он распределение в эту затерянную обсерваторию на Памире. Наверное, неплохо бы сложилась. И уж что интереснее, так это - сто процентов. Зато здесь – небо, башня, и никто не капает на мозги. Тоже есть свои плюсы. Но когда-нибудь, вот увидите, он бросит все, спустится вниз, поедет в Москву и там, да-да, загуляет! Вино, девочки, ночные клубы – зарплата за тридцать лет не получена, шутка? Он ухмыльнулся, почесал грудь под грязноватым, скрученным жгутом шарфом и поволок тюки в каптерку – кушать.
А паломник, меж тем, спускался по тропе все ниже и ниже и, наконец, пересек границу облаков. Под облаками, на много километров вокруг, виднелись зеленые луга, усыпанные белыми точками овец и темными – войлочных юрт. А дальше, как продолжение пастбищ, землю окружала, на сколько хватало глаз, серо-свинцовая водная гладь, покрытая седыми барашками волн.
Говорят, что раньше воды не было, и вниз вели широкие каменные дороги, по которым взад-вперед сновали железные телеги без ишаков. А потом пришла большая волна, оставив людям только эту площадку у подножья гор. Да мало ли, чего говорят? Врут, небось! А если и не врут, то зачем кому-то нужны каменные дороги и железные телеги? У них есть овцы, юрты и зеленая трава для овец. Патроны есть, встречать плохих людей. А еще – святой человек в башне над облаками, который защищает всех своей молитвой. Что еще нужно для счастья?