По волнам наших мыслей - работа 20

ДАРСИЯ93 - ЗВЁЗДНЫЙ МРАК


Дарсия93



Звездный мрак

(21 260 знаков с пробелами)


во- первых... почему он не может быть искренен...
во- вторых, у кого чего он хочет просить?
в- третьих, почему он не может любить и заботиться о людях ?

Просто у него свое понимание и свои методы

О сатане сказал Алексей Зимин

1.

Ночь была очень холодной. Россыпь мелких звезд пронизывала стальным светом чернильно-черную, будто льдом скованную темноту, бесстрастно глядя на землю с головокружительной высоты.
Юная принцесса Каёма стояла у окна своей комнаты в башне замка Вир Ден, устремив тоскливый взор прекрасных пронзительно-синих глаз в эту чернильно-звездную бесконечность, напряженно, до ноющей боли во всем теле, ища там очертания его силуэта, алча его присутствия.
Девушка была очень красива. Красива той холодно-гордой красотой, одного взгляда на которую достаточно, чтобы навечно стать ее рабом. У нее были длинные, ниже пояса, прямые и очень густые волосы цвета вороного крыла, обрамлявшие чуть заостренное, белое, как снег, лицо, словно подсвеченное изнутри серебристой нежностью луны - впечатление это лишь усиливали глаза, напоминающие летнее вечернее небо и таящие в себе всегда капельку легкой грусти. Чем-то она очень походила на лебедя, готового расправить крылья и покориться ветру в вольном полете.
Но то, что в замке живет такая прекрасная фея, знали только ее отец - король эльфов Канама - и брат, наследный принц Юкито, поскольку сама она с тех пор, как это случилось, практически никогда не покидала маленькой опочивальни в башне.
До шести лет Каёма была нормальным ребенком, но, когда ей исполнилось шесть, случился пожар, и девочка оказалась в его эпицентре. Пламя, охватившее замок, было необычным, отливало всеми цветами радуги. Подобное мог сотворить только очень могущественный маг.
Ее вынесли из огня слишком поздно. Радужное проклятье Люцефера оставило страшный след на ногах дочери короля - они сделались багрово-красными до колен, и кожа на них сморщилась какими-то складками.
Неделю Каёма находилась между жизнью и смертью. Целители и знахари спасли принцессу, однако уведомили отца и брата, что последняя проклята, что никогда в жизни больше не сможет ходить и что чем меньше она будет растрачивать жизненные силы на какие бы то ни было контакты с окружающим миром, тем лучше, а иначе недолго ей, бедняжке, оставаться на этом свете.
Великий правитель эльфов выслушал все советы и принял радикальные меры - обрек Каёму на затворничество в башне и запретил ходить к ней всем, кроме служанки Тианы, ухаживавшей за малышкой с младенчества.
Принц Юкито сначала пытался спорить с отцом, жалея сестренку, потом прекратил сие неблагодарное занятие, уразумев, что легче камень заставить плакать, чем переубедить родителя.
Не имея возможности общаться, девочка только и делала, что читала. Книжные герои были ее друзьями и советчиками, и, очарованная их магической прелестью, хозяйка комнаты в башне мечтала о человеке, который, вдруг появившись, не побоится заговорить с ней, несмотря на проклятье.
И он появился, наверное, услышав немой зов бедной эльфийки. Появился в пятнадцатый день рождения, как подарок небес.
В тот памятный день Каёма так же стояла у окна, опершись на костыли и почти не касаясь стопами каменного пола - врачеватели давно запретили своей подопечной делать это, - и разгоняла скуку собственным голосом: пела, чтобы не разрыдаться от боли и безумного ощущения неприкаянности, ненужности, оторванности от мира. Девушка всегда прибегала к такому способу избавления от негативных эмоций, птичьей трелью компенсируя невыплаканные, тяготившие душу слезы.
Вдруг Каёма вздрогнула и прислушалась; в груди трепыхнулось подозрение, что не одна она в своей каменной обители. Кто-то пел вместе с ней, вплетая в мелодичную повесть девичьих печалей отзвуки рассветной надежды на счастье, трепещуще-робкое ожидание чего-то прекрасного.
Юная певица замолчала на полуслове и испуганно огляделась, ища того, кто так преобразил ее песню. Искать долго не пришлось. Он сидел на подоконнике, откинув голову назад, в каком-то сильном, чуть ли не эротическом, экстазе, и пел, пел, пел+
Он был двумя годами старше принцессы, высокий, худой и длинноногий. Его блестящая во мраке кожа жемчужного цвета составляла резкий контраст с черными, как смоль, огромными крыльями у него за спиной, превращая их в еще более черные, нежели они были на самом деле. Темно-каштановые с золотом кудри, вольно распадаясь по плечам, доходили почти до основания этих крыльев.
В общем, нежданного гостя можно было бы назвать красавцем, если бы не один изъян его внешности. По всему лицу юноши наискось, от левой брови до оконечности правой щеки, тянулся узкий, сродни молнии, розовый шрам, что наводило на мысль о том, что открывается у крылатого пришельца только один глаз - правый.
Уродство это было до того ужасно, что Каёма не заметила, как перестала дышать, разглядывая увечье. Зато это заметил обладатель последнего и, резко захлопнув рот, открыл, действительно, единственное способное видеть око. Золотисто-сиреневое.
Несколько секунд прошли в напряженном, потрескивающем от обоюдного ужаса, молчании. Затем юноша начал оправдываться, активно жестикулируя руками и заикаясь от волнения и страха остаться непонятым:
- Я люблю слушать твои песни+ ты очень красиво поешь+ и на сей раз вот, прости, не удержался+
Он смущенно помолчал, симпатично покраснев, и добавил незнакомое, но красивое слово:
- Костас.
Каёма удивленно моргнула. Незнакомец говорил по-эльфийски хорошо, без всякого акцента, однако это слово было явно не эльфийского происхождения. И только когда сидящий на подоконнике снова произнес - медленно и по слогам:
- Кос-тас, - особа королевских кровей поняла: он назвал свое имя. И, рассмеявшись собственной недогадливости, сказала в ответ:
- А, я Каёма.
- Кай'ома, - неумело, как ребенок, который еще только овладевает искусством речи, проронил ночной посетитель журчащим, как весенний ручей, теплым голосом.
Она поправила его:
- Да нет, не "ома", а "ёма". Каёма.
- Кай'ома, - опять повторил тот и кротко улыбнулся ей, как улыбается человек, которому не удается что-то сделать.
Ладно, Кай'ома - так Кай'ома. В конце концов, сейчас важно другое.
- Прости, но кто ты? - поинтересовалась дочь короля, перенимая доверительный, дружеский тон собеседника.
Ответ был:
- Я принадлежу к расе ангелов, - и прибавил полушепотом, точно стыдясь чего-то, - темных.
Засим, сбросив с плеч невидимый камень, заговорил легко, непринужденно:
- Я прилетаю сюда каждый год, чтобы послушать твои песни. Жаль только, что поешь ты так редко.
- Да петь-то не с чего, - объяснила Каёма, подсознательно пытаясь оправдать себя перед Костасом. - Мир это склеп.
Костас скривился от ее признания:
- У, девочка, да ты мир-то не видела, чтобы такое заявлять! - воскликнул он и через миг, хитро подмигнув, предложил: - А хочешь, я тебе его покажу?
Не дожидаясь ответа, юноша порывисто прижал девушку к себе. Костыли со стуком выпали у нее из рук, и она запаниковала, теряя равновесие и падая на Костаса, спрыгнувшего с подоконника, дабы подхватить ее:
- Мне нельзя, нельзя стопами на пол!
Звенящий серебром смех в глаза:
- Кто тебе сказал такую глупость?
- Целители. И папа. Я+
- Ну, знаешь что? - Костас крепче обнял девушку за плечо. - Кому-то так слепо верить, значит, загонять себя в угол. Летим или нет?
Возможно, другому принцесса и отказала бы, но в новом знакомом было что-то такое притягательно-доверчивое, что не позволило Каёме обмануть его ожидания. Тем более, что Костас вслух выразил ее самые сокровенные желания. Кожей чувствуя жаркое биение его сердца, она утвердительно кивнула головой:
- Летим.
И сейчас же, влекомая выходцем из рода темных ангелов оторвалась от земли.

2.

Потоки воды, слившись с ветром в одно стремительное магическое действо, ласкали кожу лица. Человек с широкими темными крыльями, держа на руках юную девушку, чьи волосы развевались в потоках воздуха, летел через густую прохладную пелену дождя, порожденного июньской полуночью.
Иногда Каёма слегка приоткрывала рот, касаясь губами лунных нитей небесной влаги, и, откидывая голову назад, заливисто смеялась, рискуя захлебнуться или задохнуться, однако не думая о возможности подобного исхода дела. В такие моменты Костасу ничего не стоило поцеловать ее; он, хмелея от запаха свежести и далеких звезд, закладывал крутые виражи, как мог, гнал от себя пришедшее не ко времени желание. Что еще за глупые нежности?! Нужно думать о миссии!
Удавалось это с трудом. Во время исполнения мертвой петли, принцесса коротко вскрикнула и так прильнула к груди ангела, что ему против воли подумалось: она просто продолжение его тела. С уст сорвался едва слышный в шуме разгулявшейся стихии, хриплый шепот:
- Не бойся, со мной ничего не бойся.
Каёма и не боялась. Ни капельки. Ей было сказочно хорошо от покалывающего мрака небес, от тепла того, кто нес ее через сонмы вселенной к сиянию счастья, от легкомыслия души, доверившейся первому встречному. Хорошо, как никогда.
"Наверное, это и есть блаженство" - думала сестра наследного принца, без конца теряя свое "я" в нескольких мирах сразу.
А даритель оного блаженства тем временем напряженно размышлял о том, что, черт подери, безвозвратно и непозволительно теряет голову. Разве так он представлял миссию, соглашаясь на ее выполнение?
Дабы отделаться от навязчивых мыслей, человек-птица воспарил выше облаков, куда не добирался наскучивший дождь, и оттуда, с высоты девичьих мечтаний, Каёма увидела впервые в жизни бескрайнее пространство леса Окурай - королевства ее предков, во главе коего сейчас стоял отец. А вон там, восточнее от родительской вотчины, Хасс Анд - родина физически и духовно слабых, но амбициозных Людей! Когда она была маленькой, их правитель наведался к монарху эльфов с визитом и угрожал войной. Канаме лишь насмешливо фыркнул и приказал страже увести дерзкого выскочку с глаз долой. А севернее - севернее Хартленд, владения Гномов, представляющие собой сеть рукотворных тоннелей и пещер. Скорее всего, Гномы не обладают зрением, ведь живут под землей. Так книги говорят.
Так книги говорят. Эльфийская царевна привыкла верить книгам, не имея альтернативного источника информации. По-настоящему же наследница мудрости королевской династии столкнулась с внешней реальностью только сегодня, и оказалось, что все годы до оного столкновения она жила, как слепая! Сердце защемило горечью и болью.
Угадав ее состояние, Костас начал медленно снижаться и приземлился на густо поросшую разными цветами полянку.
- Опусти меня на землю, - неожиданно попросила Каёма, вдохнув полной грудью дурманящий аромат трав.
Похититель высокой особы, сам не зная, зачем, попытался воспротивиться:
- Слишком сильный дождь, - ласково проворковал он. - Ты промокнешь, простудишься+
Нежная улыбка. И - еще более нежный - голос, как у богини рассвета, чьим сыном юноша являлся и чьи надежды предал давным-давно:
- Я и без того мокрая до нитки. И, если заболею, значит, судьба мне. Опусти меня на землю, пожалуйста.
С тяжелым вздохом властитель ночи исполнил просьбу и сел рядом, прикрыв дитя солнца крылами, которые, как бы он ни хотел, не могли очернить его.
Крылья были большие и теплые, чуть ли не горячие. Каёма из любопытства коснулась широких у основания перьев рукой и тут же отпрянула, испугавшись громкого стона их хозяина.
- Что такое? Что-нибудь не так?
- Не знаю. Давай не будем об этом говорить.
Мог ли Костас найти иные слова для ответа, когда, и правда, не знал, что произошло, и почему при прикосновении какой-то бледной тщедушной девчонки, вроде ничем не отличавшейся от сотен ее ровесниц, по всему позвоночнику будто обжигающая молния прошла?
Некоторое время они молчали. Принцесса, разомлевшая от тепла и шелеста дождя, начинала засыпать в "гнездышке" между крыльями странного существа с обезображенным лицом, а существу сему по каким-то непонятным причинам в высшей степени не хотелось отдавать найденное сегодня сокровище Морфею - обойдется. Но как вызвать девушку на разговор?
К счастью для заблудшего сына богини рассвета, она вскоре самолично устранила вставшую перед ним проблему, тихо спросив:
- Кто ты такой?
- Я лучший воин своей нации, - похвастался тот и немного удивился этому: обычно он представлялся таким, как она, одиноким, как перст, странником, пришедшим из параллельной вселенной и нуждающимся в сочувствии и понимании.
Синие, как морские глубины, глаза восторженно заблестели. Верит, верит, а! Только почему от одержанного в тысячный раз триумфа не сладко, а больно и слякотно на душе?
- А я калека своей нации, - грустно сказала Каёма и, слегка улыбнувшись, присовокупила: - Лучшая.
Эти слова обухом ударили собеседника по голове, и, второй раз за время знакомства с дочерью правителя лесного королевства Окурай, Костас воскликнул:
- Кто тебе сказал такую глупость?!
Хуже всего было то, что ответ был известен ему заранее. Легче под землю провалиться, чем снова услышать это!
- Папа с братом. И это не глупость, это правда.
- Потому, что они так сказали?! - страдая гневом и бессилием, выкрикнул человек-птица.
Взгляд прекрасных очей полыхнул раздражением и злобой.
- Потому, что это есть на самом деле! - было выдавлено сквозь зубы. - Смотри!
Каёма резким движением обеих рук приподняла подол сорочки, обнажая то, что ненавидела всю жизнь,- пораженные радужным пламенем ноги. Кожный покров на них бугрился и собирался мелкими складками до колен, напоминая кирпично-красную драконью чешую.
В облике Костаса вдруг произошла разительная и непонятная перемена: во взоре его отразился целый калейдоскоп эмоций, начинаясь откровенным восхищением и заканчиваясь вожделеющей завистью.
- Какая красота! - одним дыханием благоговейно прошептал он.
Реакция крылатого юноши на объект ее стыда и отвращения вызвала у несчастной затворницы настоящую бурю эмоций вкупе с непреодолимым, зверским желанием царапаться и кусаться.
- Издеваешься? - пронзительно взвизгнула она, как демон, застигнутый врасплох за очередным грязным делом, и даже сквозь ночную хмарь стало видно темно-розовые пятна, выступившие на бледных щеках пятнадцатилетней эльфийки.
Широкая белозубая улыбка, в миг преобразившая безобразное одноглазое лицо в маняще-обворожительный лик прекрасного принца, однако, свидетельствовала об обратном.
- Нет, - представитель воинства темных ангелов энергично помотал головой, как облаком, окутав красавицу ароматом пропитанных дождевой водой локонов, - я хотел бы иметь что-то подобное.
Данным признанием обезоружив принцессу, Костас принялся целовать ее ноги, словно массируя губами каждую складочку. При этом выражение лица Каёмы ежесекундно менялось - больная кожа слишком остро воспринимала неожиданный поток его нежности, и ей казалось, что она близка к потере сознания от обилия все новых и новых ощущений. В конце концов, она заплакала, не стремясь уяснить причину слез.
Дождь между тем успел прекратиться, и, растворяясь влажно блестящими глазами в глубинах мягко просветлевшего небосвода, проклятая дьяволом невольно подумала, что скоро месяц, победивший власть грозовых туч над собой, уступит место солнцу и что пора домой. Мысль о маленькой комнатке в каменной утробе восточной башни Вир Дена заставила сердце сжаться в комок и по-щенячьи заскулить от болезненной тоски.
Посланник ветра, должно быть, проникся безысходной печалью сестры наследника эльфийского трона, так как, вскинув голову, дрожащим от волнения голосом изрек:
- Давай улетим отсюда далеко-далеко! Я унесу тебя туда, где ты сможешь быть счастлива.
Та смерила его бесконечно долгим пронзительно-синим взглядом. Как он был красив! В каштановых волосах еще не растаяла последняя звездная пыльца, уста, напоенные благословением богов, слегка подрагивали от напряжения в ожидании ответного слова. Больше жизни хотелось воспарить с ним ввысь и лететь все дальше и дальше - к самому солнцу, к свободе. Но, к сожалению, в лабиринте общепринятой реальности существуют вещи поважнее наших желаний. И памятуя о вышеуказанном обстоятельстве, принцесса приняла героическое решение, - как полагал ее разум, единственно верное в сложившейся ситуации.
- Костас, - мягко сказала она, осторожно высвобождая свою ладонь из его цепких, обжигающих пальцев и заранее ища как будто предрешенного прощения, - я должна вернуться.
Костас мгновенно сник и понурился, как если бы кто-то потушил свечу у него в груди, и мрачно поинтересовался:
- Почему?
Каёма смутилась столь прямого и в некотором смысле даже несколько провокационного вопроса и быстро забормотала, оправдываясь:
- Это мой долг. Долг перед отцом и братом.
В неприятном изумлении вздернулись дугообразные брови и тут же опустились, посуровев.
- Долг? - резануло слух змеиное шипение. - Какой у тебя может быть перед ними долг?! Они тебя предали, бросили, обрекли на духовное и физическое разложение взаперти!
- Не говори, чего не знаешь! - зло огрызнулась юная эльфийка. - Это все из-за проклятия. Они заботятся обо мне.
- Заботятся! - саркастически передразнил темнокрылый ангел, передернувшись от охватившего душу безотчетного отвращения к королю Канаме и его сыну. - Поменьше бы такой заботы! Твои прародители, как ты знаешь, были зачаты небом и рекой. А когда ты в последний раз видела небеса иначе как через башенное окно? Когда умывалась водой не из графина?
- Мне это не нужно.
- Ты ври, да не завирайся! - вскипел собеседник, вскакивая с земли и оскалившись в ярости.- А о чем ты стонешь ночами, ломая руки в безысходной тоске? О чем богов просишь?
Бурные рыдания прервали гневную череду риторических вопросов. Это был мощнейший поток боли и разбитых мечтаний, и юноша почувствовал себя очень виноватым перед ранимой, отравленной многолетним одиночеством сущностью. Кто его за язык тянул, спрашивается, кто?!
- Ну, что ты? Ну, перестань! - профессиональный соблазнитель неопытных сердец, Костас в первый раз за годы своего бытия уяснил, что теряет контроль над происходящим и не знает, как его вернуть, что ему больно от боли Каёмы и страшно от ее страха. Вконец растерянный и смущенный, он едва сумел расслышать не шепот - скорее, шелест травы:
- Прости меня, я слабая, прости. Слезы - это проявление печали от невозможности что-то сделать. Я ведь на самом деле бесполезная, никому не нужная, больная уродина. Никто не заплачет, когда я уйду.
Руки нового друга надежным теплом, нерушимой защитой легли на плечи:
- Тсс, ты ошибаешься.
Девушка слегка повернула голову назад, и два мира - мир темного ангела и представительницы народа непревзойденных магов - через доверие взглядов трех очей слились в один.
По дороге в замок Вир Ден - Каёма таки уговорила его отказаться от рискованной затеи - Костас уже не пытался предпринимать бесплодных попыток сопротивляться тому новому, светлому и непонятному, что зародилось в душе и постепенно захватывало всю его суть до последней клеточки.

3.

Девочка, расслабься, прошу. Напряжение так и искрит. Ты боишься. Но страх тебе - враг. И я страхом твоим разбит.
Ночью кутана в темный шелк, ты лежишь на постели без сил. Луной вспугнута нагота - робость ангела шрамом без крыл.
Ты откуда такая взялась, как укор поднебесный мне? Серебристый и влажный блеск глаз - как знаменье любви во мгле.
Голубицей сердце в груди. Нежность ищешь под небом, покой. Если правда, на ухо шепни - ты ведь знаешь, я только твой.
Аромат твоих черных волос+ как вином, он пьянит меня. Ты так близко и далеко - и родная, и не моя.
Прижимаясь всей плотью к тебе и желая проникнуть вглубь, вечный раб я твой, госпожа. Лишь об этом, молю, не забудь.
Ты молчишь. В молчаньи твоем - трепет, жажда и властность небес. Закричишь, я знаю, потом. От любви ко мне закричишь.
И твой крик полнокровной любви отзовется мУзыкой в душе. Вспыхнет жадное буйство огня, отогреет мой дух от лжи.
Я с тобой воедино сольюсь, кожей чувствуя всю тебя. Окропив любовной пыльцой, одним счастьем взликую: "Моя!"
Рукой путаясь в волосах, ты в очах моих будешь тонуть. В наслаждении всей душой. Ведь у нас на двоих один путь.

4.

Он сказал ей правду. Древний демон, прислужник Люцифера и носитель темного духа, который и обезобразил его лицо, Костас влюбился, как мальчишка. Их были тысячи - слабых, невзрачных неумных. Они проходили сквозь его жизнь, как пасмурные тени, и исчезали, сломленные притягательной ложью его порочности. И только она со своими пронзительно-синими глазами запала в потаенные глубины лунным ликом.
Ей было 18 лет, когда, подарив ему перерождение, Каёма умерла у него на руках. Он полюбовался в зеркало на стене, отражавшее его персону в полный рост, пышными снежно-белыми крыльями, осветленными ее жизненной энергией, и с придыханием сказал отражению:
- Я ненавижу, ненавижу тебя+.
Он вылетел из окна в мрачно-светлое из-за пронизавшего плоть лунного света небо и стал подниматься все выше, выше, точно воспылав непреодолимым желанием достигнуть конечной точки вселенной.
А когда теперь уже белый ангел Костас Астрин, отравленная кровь богини рассвета, отдался с головокружительной высоты силе земного притяжения и позволял беспощадным потокам плотного воздуха дробить в порошок кости, маленький светловолосый мальчик восторженно воскликнул:
- Мама, смотри, звезда упала!
Мать поцеловала малыша в острое эльфийское ушко и посоветовала:
- Так загадай желание, Костас.