В ответе за весь мир

Интервью с Грегори Норминтоном

Елена Дедюхина: Что для вас означает понятие «автор исторических романов»? Сущностную характеристику писательства или навязываемый ярлык?

Грегори Норминтон: В значительной степени «исторический роман» — термин, используемый в книжной торговле. И в этом смысле он скорее ограничивает. Я написал два романа, действие которых разворачивается в историческом прошлом: «Чудеса и диковины» и «Портрет призрака». Несмотря на то, что оба они основаны на реальных событиях, их главные герои вымышлены. Проблемы, с которыми героям приходится сталкиваться, достаточно современны. «Корабль дураков» — фантазия, вдохновленная картинами Босха и Брейгеля. Тех, кто надеется получить из этого романа представление о реальной жизни средневековой Фландрии, ждет разочарование.

Для меня понятие «исторический роман» означает лишь то, что в основе сюжета лежат реальные исторические события — не более того. В настоящий момент я работаю над произведением, действие которого происходит в Британии в наши дни, а следующий роман задуман как путешествие во внеземное пространство.

Сборник моих рассказов включает в себя произведения разных жанров — и то, что в терминах рынка определили бы как рассказы исторические, и рассказы жанра «хоррор», и более традиционные реалистические рассказы.

Проблема в том, что издателям приходиться определять жанр, в котором тот или иной автор работает, в большей степени для того, чтобы правильно позиционировать его книги на рынке. Это и есть наклеивание ярлыков, а те авторы, которые отказываются от них, остаются прозябать во мраке неизвестности. Современные авторы, которыми я восхищаюсь, как правило, творят в разных жанрах и решительно отвергают навязываемые им устойчивые определения (типа какого-нибудь «социалистического реализма нарциссического и исповедального характера»), чтобы творить, исходя из своего жизненного опыта.

Елена Дедюхина: В одном из своих интервью Вы признались, что становится «все труднее встретить рецензии на художественные произведения». Это подразумевает, что искусство критики постепенно исчезает или Вы лично испытываете недостаток внимания рецензентов к Вашему творчеству?

Грегори Норминтон: Продажа книг в огромной степени зависит от количества рецензий, которые появляются в прессе после выхода в свет того или иного произведения. Моему третьему роману, «Портрет призрака», не досталось такого же внимания со стороны критиков, как предыдущим, и как результат, уровень продаж оставляет желать лучшего, несмотря на то, что для меня это самое значительное из написанных мной на сегодняшний день произведений. Однако в процитированных Вами словах была не только моя личная боль. Большинство британских писателей остаются практически никому не известными. Издательства каждый год выпускают огромное количество книг, и лишь немногим авторам суждено попасть в поле зрения рецензентов. При этом растет количество рецензий на книги non-fiction — в ущерб рецензиям на художественную литературу. Пресса стала уделять чересчур много внимания фактам и их трактовке, а произведениям, являющимся плодом авторского воображения, перестали придавать значение.

Тем не менее, искусство рецензирования пока еще живо, хотя в большей степени и существует в рамках специализированных изданий. Лишь небольшое количество произведений, ставших победителями определенных литературных премий или «героями» дорогостоящих маркетинговых кампаний, рассчитанных на получение прибыли, находят дорогу к своему читателю. Возможно, значительный рост числа онлайновых журналов, читательских форумов и читательских клубов спасет ситуацию. Я, к примеру, хочу найти способы выхода на читательскую аудиторию без помощи специалистов по маркетингу.

– В романе «Корабль дураков» Вы предлагаете свою собственную интерпретацию знаменитой картины Босха, а в «Портрете призрака» повествование настолько насыщено образами, что возникает чувство, что это говорит настоящий художник-пейзажист.

Грегори Норминтон: Я рассматриваю три своих первых романа как своеобразную трилогию. Центром повествования в каждом из них является картина, либо реально существующая, либо существующая в моем воображении. «Корабль дураков» — дань уважения творчеству Босха и Брейгеля: герои их картин переселились, так сказать, с холста на бумагу. Одновременно, мне хотелось вернуться к периоду зарождения романа как литературного жанра: здесь немаловажную роль сыграл Рабле, а также такие английские писатели, как Джонатан Свифт и Лоренс Стерн, с их свободолюбием и желанием создавать новые, экспериментальные формы в литературе.

В «Портрете Призрака» подход совершенно иной, нежели в «Корабле дураков», для которого характерны замкнутое пространство и искусственно созданная внутри текста игра. Здесь так же, как и в романе «Чудеса и диковины», центром повествования является картина и художник. Я рассказываю историю взаимоотношений людей, давно ушедших из жизни. Это своего рода вешка на пути моего возвращения в Англию, к традициям в искусстве, музыке, литературе, с их воспеванием английского пейзажа. Это роман о сельской жизни, об образах и их восприятии, об истории одного дома, таящего истории нескольких поколений его обитателей. Роман «Корабль дураков» родился из недр книг и картин, а «Портрет Призрака» — в результате изучения Северного Даунса — узкой гряды известковых холмов в юго-восточной части графства Кент. Дом одного из главных героев романа Натаниеля Деллера «построен» из частей реально существующих и по сей день сельских домов; а копию мельницы Вильяма Страуда можно и сегодня встретить в восточном Суррее (графство в южной Англии — прим. корр.). Что касается Диггеров (Диггеры — представители крайне левого крыла революционной демократии в Английской буржуазной революции, выражавшие интересы бедноты. Разгромлены в 1650 году — прим. корр.), то во времена, описываемые в романе, они действительно сделали попытку создать колонию на пустошах, расположенных, кстати, недалеко от дома, где прошло мое детство. Таким образом, я очень хорошо знаю ландшафт, который описываю в романе. Именно поэтому «Портрет Призрака» — очень «личностное» произведение, несмотря на то, что действие в нем происходит за три столетия до моего собственного появления на свет.

– «Неудача, хоть и не приносит дивидендов, может быть одним из лучших наставников». Вы написали эти слова, когда оставили незаконченным еще один свой роман — он показался Вам «тусклым и бесцельным». Случалось ли с Вами подобное и прежде? Какой основной урок Вы вынесли из того опыта?

Грегори Норминтон: Я работал над комическим романом, действие которого должно было происходить на территории одного из университетов Америки в период действия нынешней администрации Буша. В определенной степени мой личный опыт пребывания в Айова-Сити в течение шести месяцев в 2003/2004 должен был лечь в основу повествования. Мне хотелось понять совершенно для меня чужую страну, государственным языком которой является, тем не менее, мой родной английский. Однако после девяти месяцев работы над данным проектом, стало очевидно, что роман так и не обрел черты законченного произведения: в то время как большинство второстепенных героев обрели, так сказать, свой статус, главный персонаж по-прежнему отсутствовал. Чтобы произведение имело успех, необходимо постоянно находиться в процессе работы над ним, поэтому в конечном итоге я пришел к выводу, что лучше отказаться от задуманного из-за отсутствия стимула продолжать начатое.

Я впервые испытал подобную горечь поражения. Но в этой горечи, к моему собственному удивлению, было и нечто стимулирующее, дающее надежду. Жизнь преподнесла мне прекрасный урок на тему «вдохновение и принуждение». Любая попытка заработать на жизнь писательством может свести талант на нет. Необходимо следовать тем путем, по которому ведет тебя вдохновение. Тем не менее, я не могу сказать, что все наработанное в том неоконченном романе, потеряно раз и навсегда. Мне удалось спасти часть, которая, претерпев определенные изменения, превратилась в довольно длинный рассказ, правда, пока еще нигде не опубликованный, — «In Refugium».

– В последнее время Вы часто заявляете, что Вас, как читателя и как писателя, больше привлекают рассказы, нежели крупные литературные формы. Чем Вы это объясняете?

Грегори Норминтон: Меня часто смущает тот факт, что в Британии все меньше людей интересуется рассказами. А ведь рассказ по своей сути — короткий роман, который можно проглотить в один присест. Можно прочитать много коротких рассказов и слыть разносторонним читателем. Сборник рассказов, в котором каждая история имеет, так сказать, автономное существование, и одновременно взаимосвязана с предыдущими или последующими историями, позволяет нам свободно путешествовать во времени и пространстве. Однако искушенный покупатель морщит нос при виде сборника рассказов и отдает предпочтение увесистому фолианту. Просто какое-то сумасшествие — покупать одну единственную историю по цене двенадцати!

Работа над романом отнимает кучу времени и сил, в то время как работа над коротким рассказом сродни празднику. Побоку упорство: все, что от тебя требуется — это четкость и лаконичность.
Сейчас ситуация с жанром рассказа в Британии очень плачевна. Почему это происходит? Потому что наши писатели не справляются с этой литературной формой? Вряд ли. Думаю, что причина кроется в том, что мы по существу отвыкли читать рассказы; они практически исчезли со страниц газет и журналов. Если ситуация не изменится в лучшую сторону, рассказ будет по-прежнему терять свои позиции, а читатели могут так никогда и не открыть для себя потрясающие фантастические произведения Борхеса и Балларда, темные, тягучие и затягивающие истории По и Анджелы Картер или светящиеся человечностью рассказы Катерин Мэнсфилд. Мои любимые авторы в этом жанре — Редьярд Киплинг и Виктор Содон Притчет, которого можно сравнить разве что с Чеховым и Беккетом.

– Что больше всего Вас раздражает в современной британской или американской литературе?

Грегори Норминтон: Я не люблю, когда пускают пыль в глаза. Мне претит банальность, использование избитых понятий. Я выступаю против ложной сентиментальности. Меня пугает усиливающееся наступление коммерциализации в литературе, выступающей против всего, что не поддается стандартизации. На мой взгляд, все самые лучшие произведения современной американской литературы выходят в небольших независимых издательствах. Исчезновение независимых книжных магазинов в Великобритании — настоящее бедствие для культуры. Кроме того, в Британии выходит очень мало переводных книг, и это тоже беда.

– Книги каких авторов Вы недавно прочитали? Как Вы отбираете книги для собственного чтения?

Грегори Норминтон: Я причисляю себя к заядлым читателям, жаждущим встречи с каждой новой книгой. Но я редко заранее планирую эти встречи. Меня обычно ведет любопытство или рекомендации друзей — это главные «двигатели», заставляющие меня поглощать одну книгу за другой. Недавно я переехал в Шотландию, поэтому мое любопытство побудило меня к чтению шотландских авторов, таких, как Джеймс Келман, Алисон Кеннеди и, конечно же, великолепный, эксцентричный выдумщик Аласдер Грей. Однако художественные книги — не единственная литература, которая меня интересует. Я во множестве читаю книги по естествознанию и экологии, а также по истории, интерес к которой часто сопряжен с той или иной вынашиваемой мною идеей. Например, в прошлом году это была литература о сталинских лагерях, а в этом — посвященная безнравственному поведению Западных стран на Ближнем Востоке. Кроме того, я в большом количестве читаю поэтические книги. Возможно, как читателю мне стоило бы себя малость дисциплинировать, так как за мной водится одна не очень хорошая привычка — одновременно начинать чтение сразу нескольких книг.

– Как часто Вы посещаете книжные мероприятия: фестивали, выставки, ярмарки? Каково их значение для Вас? Почему с каждым годом, наряду с профессионалами книжного дела, все больше простых читателей стремятся попасть на подобные мероприятия?

Грегори Норминтон: Я люблю принимать участие в подобных мероприятиях: во мне живет обделенный ролью актер, желающий во что бы то ни стало восполнить этот пробел. Я получаю огромное удовольствие от чтения своих произведений. К сожалению, мне редко предоставляется подобная возможность. Я живу в Эдинбурге, в августе я принимаю участие в знаменитом Книжном Фестивале, и должен сказать, что нередко испытываю разочарование, так как многие талантливые писатели не обладают таким же талантом в деле представления своих произведений широкой аудитории. С другой стороны, подобные фестивали являются ярчайшим доказательством того, что в мире растет интерес к литературе. Люди, стремящиеся попасть на подобные мероприятия, хотят воочию убедиться, что в человеке, пишущем книги, нет ничего сверхъестественного. Для автора же размер аудитории, собравшейся под тентом или в театре послушать его выступление, является доказательством признания его таланта.

– Вы принимаете самое активное участие в проектах Planet Action для телевидения. Что они значат для Вас?

Грегори Норминтон: Planet Action — телевизионный проект, транслирующийся во всем мире по каналу Animal Planet, в котором семь добровольцев совместно с WWF (Всемирным фондом дикой природы), находясь в различных местах тропического пояса, работают над проектами сохранения окружающей среды. Будучи на протяжении многих лет членом этой организации (я бы советовал каждому присоединиться к ней), в мае 2005 года я прошел прослушивание и к собственному удивлению был принят в состав съемочной группы. Затем последовали восемь месяцев приключений и напряженного труда: мы устанавливали спутниковые передатчики на кожистых черепахах в Панаме, изучали эковоздействие на коралловый риф в Белизе, работали над восстановлением исчезающего леса в Борнео, над созданием экомаршрута в малазийских джунглях, строили загон в Келантане и пытались сохранить исчезающих пресноводных дельфинов, пока еще встречающихся в дельте Меконга. Как видите, это была уникальная возможность внести свой собственный вклад в сохранении хрупкой экосистемы нашей планеты, а также донести до зрителей важность этой проблемы. Покажите мне другую планету, на которой человек сможет жить. Ее нет, а значит, мы должны беречь то, что имеем. И роль современного писателя — донести это до умов миллионов.
(2006) Интервью провела и перевела:
©Елена Дедюхина